— Прекрати, — буркнул Васик, — зачем ты все сначала начинаешь? Мы ведь договорились!..
— К чертовой матери наши договоренности! — сквозь рыдания проговорила Нина. — Я знала, знала… Я догадывалась, что мое прошлое еще встанет между нами когда-нибудь, но не ведала, что так скоро. Еще и трех месяцев не прошло…
— Да перестань! — срывающимся голосом закричал Васик. — Я тебя ни в чем не упрекаю! Я никогда тебя ни в чем не упрекал и не собираюсь! Вспомни, через что нам пришлось пройти, чтобы сейчас быть вместе. И теперь все это разрушить из-за какой-то… Да я совсем не помню эту Катю! Вполне возможно, что ее ребенок это вовсе не мой сын. Вполне возможно, что она просто-напросто хочет заработать на мне деньги…
Васик уже стоял на коленях перед Ниной. Он обнял ее, а она положила голову ему на плечо. Васик почувствовал теплую каплю на своей шее, и у него мучительно перехватило горло.
— Нина… — тихо позвал он, — я ведь тебя люблю… И никого никогда не любил так, как тебя. И никому не дам разрушить то, что мы с таким трудом создали. Ну хочешь, я прямо завтра пойду на работу, а? Дворником? Или грузчиком? Я серьезно говорю, не думай!..
Нина уже не плакала.
— Ладно, — проговорила она осипшим от слез голосом и погладила Васика по косматой голове. — Что ты намерен предпринять?
— Пойду дворником, — решил Васик, — грузчики пьют много, а ты не любишь, когда я пьяный…
— Я не об этом, — улыбнулась Нина.
— А… Так это яснее ясного, — сказал Васик. — Сначала экспертиза, потом обследование… И, если выяснится, что эта Катя меня обманывала…
— Понятно, — кивнула Нина.
— Только вот еще… — Васик немного замялся.
— Что? — спросила Нина.
— Завтра у нас не получится никуда сходить, — виновато сказал он. — С утра Катя привезет мне сына… своего сына. А потом мы с ним отправимся в клинику.
— Ты и Катя?
— Я и Петя, — уточнил Васик, — если хочешь, поедем вместе с нами. Катя поехать не сможет, у нее работа какая-то важная — она мне говорила… Полчаса рассказывала о том, как необходимо для нее всегда быть вовремя на рабочем месте. Она неплохо зарабатывает, и деньги ей нужны для лечения Пети. Кстати, с клиникой я уже договорился. Мне сказали, что через два дня после экспертизы можно будет с точностью сказать — мой сын Петя или нет.
Нина ничего не ответила на это.
Глава 3
В этот день работа у меня не клеилась совсем. Все мои мысли были только о моем утреннем открытии — после длительного размышления в течение всего дня я окончательно пришла к мысли о том, что в мучавших меня ночных кошмарах виновата бывшая жена Вити.
Ну, по крайней мере, это единственная более или менее приемлемая версия, другой я пока не вижу.
Разве что посоветоваться с моей подругой Дашей? Она — дипломированный психолог, к тому же одно время увлекалась изучением паранормальных явлений, благо предмет изучения — то бишь я — всегда под рукой. А если еще учитывать, что вместе с ней мы пережили немало таких передряг, где случаев применения моих экстрасенсорных способностей было хоть отбавляй, тогда и вовсе ее можно считать крупным специалистом по этому вопросу.
Вот только занята, наверное, сейчас Даша. Она наконец-то нашла работу по душе — поступила на штатную должность психолога в центр по реабилитации детей и подростков. Говорит, нашла свое призвание — открыла для себя, как это здорово — помогать людям в меру своих сил. Говорила даже, что решила посвятить этому делу всю свою жизнь.
Охотно верю этому, прекрасно зная свою подругу, и очень рада за нее.
Вообще-то Даша могла бы и совсем не работать. Сидеть себе дома и поживать в свое удовольствие — родители у нее довольно состоятельные люди, не такие, конечно, как отец Васика, но позволить себе содержать взрослую дочь вполне могут… Но вот Даша теперь нашла свое призвание в жизни. И слава богу…
***
Когда я вернулась, Витя уже был дома и даже приготовил ужин: по случаю окончания рабочей недели он освободился сразу после обеда.
Приготовленный им ужин трудно было считать вершиной кулинарного искусства — полуфабрикаты из ближайшего супермаркета, разогретые в микроволновой печи. Но все-таки не качество пищи главное, а факт проявления заботы обо мне. Мне ведь, между прочим, никто никогда ужина не готовил. Я имею в виду — мужчин.
После ужина — когда мы с Витей расположились возле телевизора, уютно поблескивающего в мягкой полутьме комнаты, словно самый настоящий домашний камин, я решила, что наступил момент для откровенного разговора.
— Витя, — позвала я, — мне нужно с тобой поговорить о чем-то серьезном.
— Да? — рассеянно отозвался он, размякший после обильной еды. — О чем же? А-а… Кажется, ты просила у меня на зиму шубку?
Ни о чем подобном я не просила, но у Вити не совсем обычный способ делать подарки. Сначала он неделю уверяет меня, что мне просто необходима та или иная вещь, а потом эту вещь преподносит с таким торжественным и важным видом, что и сама начинаешь думать об этом подарке, как об осуществлении своей заветной мечты.
— Да нет… — на этот раз я досадливо отмахнулась, чтобы не отвлечься от темы разговора. — Помнишь, ты мне рассказывал о своей бывшей жене?
Он поморщился.
— О Степаниде, что ли?
Вот-вот, это имя вертелось у меня на языке весь сегодняшний день, а я никак не могла его вспомнить — Степанида! Только и припомнила, что имя было какое-то… ветхозаветное. И очень даже понятно, почему Витя с ней развелся. Если предположить, что сама Степанида соответствует своему имечку, в таком случае совершенно не подходит начинающему столичному бизнесмену девушка, от имени которой так и несет застоявшимся коровьим молоком и затхлым запахом отапливаемой по-черному низенькой одноглазой избенки.
— О Степаниде?
— Вот-вот, — подхватила я, — о Степаниде. Ты говорил, она была… вроде, колдуньей?
— Степка, что ли? — Витя рассмеялся. — Да какая она колдунья! Просто умела иногда фокусы показывать. Но чтобы зря не говорить, получалось у нее хорошо. В том плане, что некоторые ее штучки никто не мог объяснить с научной точки зрения.
— Это какие, например? — поинтересовалась я.
Витя промычал что-то невнятное, вспоминая.
— Ну вот, — заговорил он, — Степка могла сделать так, чтобы в одну минуту скисло молоко. Накрывала стакан блюдцем, что-то шептала и — р-раз! Поднимала блюдце, а молоко уже того… Ну и все в том же роде. А как-то раз… — Витя рассмеялся, — ко мне пришли гости. Даже не гости, а… мои будущие партнеры — я тогда начинал свои упражнения в деле бизнеса — и один из партнеров что-то такое Степке сказал… Кажется, пошутил насчет ее имени. Совсем безобидно пошутил, насколько я помню. А Степка рассердилась и выдала ему в ответ что-то… Ага, жабой обозвала — тот и вправду был на жабу похож, толстый такой, щекастый, все лицо в сыпи угревой. Но выдала тоже вроде в шутку, так, что никто не обиделся. Посмеялись мы тогда и забыли. А когда гости расходиться стали, тот… которого она жабой обозвала, сунул ногу в ботинок и как заорет! Упал на задницу и визжит, словно девка. Мы посмотрели, а у него в ботинке, оказывается, огромная жаба сидит. Вот с такими глазищами, — Витя до предела вылупил глаза. — Н-да… И откуда она только эту жабу достала? Зима ведь была, мороз… Он замолчал.
— Интересно, — заметила я, — не такие уж и безобидные шуточки. Жабу можно было бы еще как-то объяснить — вдруг она ее прятала для подобных штук, а тут и случай подоспел. Но вот скисшее молоко… Кроме того, что само по себе это странно, — молоко за минуту скиснуть никак не сможет, я имею в виду при нормальном раскладе… Так вот, кроме того, что уже само по себе странно, это еще и нехорошие ассоциации вызывает.
— Нехорошие ассоциации? — удивился Витя. — Какие такие могут быть ассоциации со скисшим молоком?
— Если верить народным поверьям, — объяснила я, — скисшее не вовремя молоко является признаком присутствия в доме нечистой силы. Понимаешь? Недоброго колдовства, враждебного людям. Значит, у твоей Степаниды и вправду был дар… колдуньи. Только дар изначально черный. И только от нее зависит, как она будет этот дар использовать — во вред людям или на пользу.
— А-а! — зевнул Витя. — Бабушкины сказки! Ты что это, Оленька, желтой прессы начиталась? И как только подобную ерунду печатать могут?.. Я вот считаю, что давно пора снова ввести цензуру для наших средств массовой информации, а то что же это — понапишут такое, что голова пухнет. Не разберешься, где правда, а где выдумка. Свобода печати хороша, когда она в меру.
Я промолчала. Если Витя считает, что я начиталась желтой прессы, то пусть так и дальше считает. Хотя я эту самую желтую прессу, признаться, уже с год в руки не беру. Не объяснять же мне Вите, что не только точно знаю о существовании черного колдовства, но не раз сама сталкивалась с представителями подобного рода потусторонних искусств.
А Степаниду эту все-таки разгадать надо. Судя по Витиным рассказам, из которых вполне можно почерпнуть необходимую информацию о ней, не такая уж она и безобидная, шутница эта, первая жена моего Вити.
— И все-таки, — осторожно проговорила я, — как ты сам считаешь, Витя, в Степаниде и впрямь присутствовало что-то потустороннее, или это все ловкие фокусы, которые можно, в принципе, объяснить с научной точки зрения?
Витя надолго задумался.
— Да черт его знает, — ответил он наконец, — вообще-то, что-то такое… необычное в Степке было. И знаешь… меня это очень раздражало. Всегда ведь бесит то, чего не понимаешь, правильно?
— Н-ну… не всегда. Хотя — да, наверное. Да-да, Витя, ты абсолютно прав.
«Н-да, правильно я поступила, что не призналась любимому в своих паранормальных способностях, — подумала я. — Он, оказывается, из тех людей, которых бесит все неведомое и непонятное. Это плохо вообще-то… Но ведь он — бизнесмен, человек трезвый и рациональный. И… и — что немаловажно — я его люблю. И он меня любит. Так что, я думаю, пока мне не стоит открывать ему глаза на то, чем я отличаюсь от других людей. Посмотрим, как у нас дальше сложатся отношения. Все-таки, наверное, не зря говорят люди — стерпится, слюбится»…
— Вообще-то… — неохотно проговорил вдруг Витя, — я чувствовал в ней силу. Только не хотел в этом признаваться ей, а тем более себе. В жизни ведь, как в бизнесе: только признайся, что ты слабее, и тебя немедленно сожрут. Так ведь?
Он посмотрел на меня и, видимо, что-то такое разглядел в моих глазах, потому что сразу рассмеялся и обнял меня за плечи.
— Что ты вдруг погрустнела? — прошептал он мне на ухо. — Глупости болтаю, да? Глупости, конечно. Ты меня не слушай, пожалуйста. Тут за день так навертишься, что в голову всякая ерунда лезет, сил никаких нет.
Он вдруг осекся, как будто в голову ему пришла очень важная мысль, отодвинулся и снова посмотрел мне в глаза — очень-очень проницательно.
— Слушай, — проговорил он, — так ты этот разговор о Степаниде завела из-за своих еженощных кошмаров, да?
— Если честно, то да, — призналась я.
— Вот так здорово! — захохотал Витя. — Так значит, ты думаешь, это Степка на тебя ужасные сны насылает, чтобы отвадить от меня? Типа — из ревности, да?
Он вдруг перестал смеяться и посерьезнел.
— Вообще-то она злопамятная была, Степка, — задумчиво проговорил он. — И какое-то… странное удовольствие находила в пакостях своих… Так что вполне может быть. Только…
Не договорив, Витя поднялся на ноги и потянулся.
— А чего зря лясы точить? — весело подмигнул он мне. — Вот сейчас поедем к Степке и сами все узнаем. Из первых рук, как говорится. Если правда все то, что ты думаешь, то я на нее, паскуду, таких ребят напущу, что она и думать про свои гадости забудет. Собирайся, поехали!
— Куда? — притворно ужаснулась я. — Ночь на дворе. То есть — уже поздно, чтобы ехать к кому бы то ни было в гости. Тем более с такой целью.
— А мы не в гости, — усмехнулся Витя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30