— Ну конечно, — повторил он. — Но ты же должна признать, что это звучит немного... э...
— Смешно? Именно это ты собирался сказать, Мак? Впрочем, возможно, ты и прав. Это действительно смешно. А сейчас, когда я вспоминаю, мне все это кажется даже еще более смешным.
Она встала и направилась к двери. Он тоже поднялся, полагая, что она собирается уходить. Однако вместо этого Эми заперла дверь и выключила свет.
И в бледном отблеске лунного света, пробивавшегося через окно, он увидел, как изящно изогнулось тело Эми, когда она стягивала через голову платье. Почти на ощупь она пересекла комнату, сбрасывая остальные детали одежды и оставляя их там, куда они упали.
Скрипнула кровать.
— Все в порядке, — сказала Эми.
У Багза в горле неожиданно пересохло. Он провел языком по губам и пробормотал:
— О... нет, Эми. Не имеет никакого значения, даже если...
— Даже... если, — повторила она. — Иди сюда.
Ну что ж. Если она захотела, чтобы все было именно так, то разве можно винить его за это? В конце концов, он был мужчиной, а мужчина обязан вести себя так, как ему полагается природой. И мужчина ждет, просто имеет право ждать того, что женщина окажется лучше его самого.
Поэтому...
Поэтому.
Багз очень слабо понимал женщин. Однако сейчас и этого знания ему хватило на то, чтобы понять, что Эми говорила правду. И вместе с неизбежным экстазом соития с ней он испытал бесконечное чувство стыда и выматывающий душу ужас — ужас только что понесенной потери. А ведь он и в самом деле потерял ее. И понял он это еще прежде, чем встал с постели и ощутил ненавистный ему триумф над ее телом.
— Эми, я хочу тебе кое-что сказать. Я...
— Я не хочу этого слышать, — произнесла она. — Просто уходи.
— Но... но я не это имел в виду. Я попал в беду; я чуть с ума не сошел ото всего этого. Я не хотел говорить тебе об этом, потому что...
— Потому что ты не доверял мне. Потому что в тебе нет ничего, что могло бы верить, любить или понимать. Только бездна ненависти, ворчания и подозрения. А с-сейчас, — чуть вздрагивая, она начала вставать. Поднимался и ее голос. — А сейчас убирайся отсюда! Убирайся и больше никогда не приходи! Никогда и близко не подходи ко мне, и не пытайся...
— Эми, если бы ты только...
— Ты слышал меня? УБИРАЙСЯ!
Она надвигалась на него — глаза горят, маленькие кулачки сжаты.
Багз подхватил свою одежду и бросился в сторону холла.
Глава 20
Одеваться пришлось уже в коридоре — прыгая с ноги на ногу, застегивая рубашку не на ту пуговицу, промахиваясь пряжкой на туфле, в общем делая ошибку за ошибкой, типичные при любом поспешном бегстве. Мысленно Багз представлял свою неуклюжую фигуру с раскрасневшимся лицом, запыхавшегося от суматошных движений в коридоре. Ему даже показалось, что он наблюдает за своим отражением в зеркалах комнаты смеха. Маленький, жалкий, он буквально сгорал от стыда и смущения.
В данный момент он ненавидел себя, но ненавидел также и ее за то, что она заставила его ненавидеть себя.
Через несколько минут, показавшихся ему часами, с одеванием все же было покончено и Багз покинул дом. Заглянув в первый попавшийся бар, он опрокинул в себя пять рюмок подряд, а уходя, прихватил с собой целую бутылку. Вернувшись в отель и пройдя в свою комнату, он снова стал пить.
Странно, но хмель совершенно не брал его. Наверное, во всем Рэгтауне в тот вечер не нашлось бы столько выпивки, чтобы заставить его опьянеть. Алкоголь лишь еще больше разжигал ярость, усиливал и сжимал ее, пока она не стала походить на громадную крысу, зажатую в крохотный уголок и мечущуюся в страстном, безумном порыве к спасению.
«Но только не сегодня, — подумал он. — На сегодня хватит. А вот завтра вечером...»
Он сделает это завтра вечером. Что-нибудь, но определенно сделает. Предпримет решительные и необратимые действия в том или ином направлении.
Послышался мягкий стук в дверь — так обычно стучатся парикмахеры, прибывшие обслужить клиента. Мрачно усмехнувшись, он встал, открыл, пропустил прошмыгнувшую мимо него Джойс, после чего снова закрыл и запер дверь. Пройдя вслед за женщиной в комнату, он медленно оглядел ее с головы до ног. Она также смотрела на него.
— Итак, Багз?
— Да? — Он приблизился к ней вплотную, вынудив отступить к самой кровати. — Да, Джойс?
— Ну... — Она нервно улыбнулась. — Да я ничего, просто проходила мимо и решила заглянуть, чтобы...
— Чтобы узнать, как у меня дела, — кивнул он. — Чтобы справиться о моем самочувствии. Ну что ж, я рад под завязку, как сказал бы твой приятель Лу Форд. Я вне себя от радости, что ты заглянула, и это факт, потому что...
— Багз, не надо было тебе пить...
— ...потому что я чувствую себя паршиво. Настолько паршиво, что хуже просто некуда. Разумеется, в своем нынешнем состоянии я еще не опустился до твоего уровня, но нахожусь где-то поблизости от него. Я еще не могу проползти с тобой под одной планкой, но...
— Ты просто грязный, сумасшедший подонок! — Она отвесила Багзу звонкую пощечину. — Я... я сейчас же ухожу отсюда!
— Ты хочешь сказать, что уйдешь без одежды? Да, ты уйдешь, но одежда твоя никуда не пойдет. Не пойдет, пока я не разрешу ей уйти. Ну, — он схватил ее за переднюю часть платья, — что там у нас на сегодня?
Джойс прикусила губу и попыталась изобразить вымученную улыбку. Потом застенчиво протянула руку и принялась вертеть одну из незастегнутых пуговиц на рубашке Багза.
— Ну что ты, Багз... Разве мой Багзик может так себя вести? Дорогуша, что это на тебя нашло?
— Вопрос не в том. Не что на меня нашло, а что должно...
Джойс непроизвольно хихикнула, в глазах заплясали огоньки странного возбуждения. Ей нравились подобные стычки, она успела почувствовать вкус к ним. Она уже почти забыла про то, что когда-то все обстояло совсем не так, а гораздо хуже, но как же приятно было это избавление от болезненного прошлого.
Сознание ее оставалось затуманенным — появились первые признаки просветления, но они пока еще оставались нечеткими и размытыми.
— Давай не будем, а, Багз? Нет, я серьезно. Я категорически отказываюсь, и ты не можешь заставить меня! Ты...
— Я не могу? — Пальцы Багза вцепились в ее плоть. — Джойс, это я-то не могу? Я не могу?..
— Б-Багз... — По телу Джойс пробежала сильная дрожь. — Багз! Т-ты... А-а-а-а...
* * *
Она лежала, раскинувшись на постели, и глубоко, с чувством вгоняя в себя воздух. Выхолощенная, истощенная, но и словно заново ожившая. Багз сидел на краю кровати и задумчиво курил в темноте. Курил и размышлял о том, что, как бы низко ни пал человек, всегда найдется еще более низкий уровень, который поджидает его. Вот и сейчас такой уровень определенно существовал, и он опустится на него, причем повод для этого окажется столь же незначительным, как и тот, который заставил его опуститься на нынешний уровень. И на тот, что был перед ним...
— Багз, дорогуша... — Джойс нащупала его ладонь, но он резко отдернул руку. — Может, потом... когда все утрясется и образуется... мы сможем куда-нибудь уехать отсюда? Да, уехать вместе.
— Ага, до ближайшего публичного дома. Вот куда я бы поехал вместе с тобой. Запустил тебя внутрь и заставил там работать.
— Да будет тебе, Багз. Впрочем, если это окажется необходимым, то почему бы нет? Ради тебя, дорогуша, я готова на все. Но...
— А откуда такая уверенность в том, что это не понадобится? Где ты еще деньги-то сможешь достать?
— У-у? — Она резко села в кровати. — Как это где, черт побери?.. О... — Джойс тут же осеклась, заметив сардоническую усмешку на лице Багза, и снова прикинулась кроткой овечкой. — Но ведь речь не только обо мне, Багз. Если бы все это касалось только лишь меня, я бы никогда не подумала о том, чтобы попытаться... уговорить тебя сделать что-то такое, чего тебе не хотелось бы делать. Но...
— Ну конечно. Ты и не пыталась этого делать.
— Но, милый, я просто не могла поступить иначе, и ты это знаешь. Здесь замешан еще один человек, и потому не так уж важно, что я хочу или чего не хочу.
Багз швырнул окурок в пепельницу, чуть развернулся и посмотрел в лицо Джойс.
— Ладно, — сказал он. — Пусть будет так. Но теперь ты должна будешь сказать мне кое-что. И чтобы без всяких там уверток или дурацких намеков, понятно? Никакого трепа типа как там мои «дела» или «самочувствие». Ты должна будешь открыто сказать мне, чего именно ты от меня хочешь. Я хочу, чтобы ты это сказала.
— Н-но, дорогуша, ты же и сам это прекрасно знаешь. Зачем мне...
— Повторяю, я хочу услышать это от тебя самой! Давай, выдави это из себя. Говори, и говори немедленно, а то я отваливаю, поэтому... Заткнись! Не смей угрожать мне, иначе сверну твою поганую шею! Ну, давай, решайся. Или говоришь, или покончим со всем этим.
— Но...
Голова Джойс нервно дернулась на подушке. Она сделала глубокий вдох, задержала воздух, после чего стала медленно выпускать его, как бы в знак полной капитуляции.
— Ну хорошо, Багз, — сказала Джойс. — Хорошо, дорогой. Ты не веришь мне, но я все еще...
— Хватит трепаться!
— Я хочу, чтобы ты убил его. Я хочу, чтобы ты убил моего мужа!
* * *
На том, новом уровне, где он оказался, царило некое подобие мира — чуточку тревожно, но все же достаточно спокойно и в чем-то даже приятно. И при этом ощущалась удивительная свобода от каких бы то ни было проблем, что резко контрастировало с тем темным водоворотом, который остался у него позади.
Багзу и ранее было знакомо это умиротворенное чувство, и, переживая его в данный момент, он задавался вопросом, почему за ним продолжает грозно маячить злобная фигура помощника шерифа Лу Форда? Скорее всего, потому, что Форд глубоко ошибался насчет него. Он наверняка основательно покопался в его прошлом и извлек кое-какие факты из полицейских протоколов. А потом перекрутил отдельные фрагменты жизни Багза, превратив их в формально точную, но по сути своей жестоко, злобно искаженную картину, которую он и обрисовал ему несколько дней назад.
Он сам создал себе проблемы, сказал ему тогда Форд. Сам намеренно ввергал себя то в одну передрягу, то в другую. А параллельно с этим усиленно вскармливал в сердце душещипательную теорию насчет того, как против него ополчился весь белый свет. И тешить себя подобными мыслями оказалось не только гораздо более веселым, но к тому же и намного более простым занятием, нежели предпринять нечто конструктивное.
Взять хотя бы ту женщину, на которой он когда-то женился. Да, разумеется, в женщинах Багз никогда толком не разбирался — но ведь это не оправдание. Любой десятилетний пацан, которому ума хватит разве лишь на то, чтобы укрыться от дождя, и тот смекнул бы, что баба та была самая обыкновенная шлюшка. И сам Багз тоже это прекрасно знал, пусть даже и не признавался себе в этом. А он просто взял да и высунул свою шею — наверное, потому, что было приятно получать по башке.
Или другой пример, с тем самым полицейским подонком, которого Багз подстрелил. Нет, в самом деле. Существовал некий парень, представлявший для окружавших явную опасность и затаивший злобу на самого Багза. Однако он даже пальцем не пошевелил, чтобы предотвратить катастрофу, которую просто обязан был предвидеть. Вместо этого просто сидел и ждал, когда ударит молния.
Что это? Гордость? Смелость? Отвага? Он не даст пинка вонючему скунсу? Или уляжется рядом с гремучей змеей? Чтобы сделать из себя дурака, не требуются ни смелость, ни гордость, ни отвага.
Форд много еще чего ему сказал тогда, хотя все это было выдержано в том же ключе. Получалось, что этому парню просто нравилось попадать в переплет, радость доставляло, когда дела шли не хорошо, а плохо.
Хотя это конечно же было чушью собачьей, с гневом думал Багз. И все это прекрасно понимали. Просто для Форда это было еще одним способом поиздеваться над ним, Багзом, тем более что самому ему не оставалось ничего иного, кроме как проглотить все это. А шерифу только того и нужно — рта не может раскрыть, чтобы при этом не подколоть кого-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32