С усилием глотнул и потер глаза. Пятнадцать кусков! Теперь этих денег хватит надолго. А Хамфри Ван Твайн получит свой шанс — один из тысячи — на нормальное человеческое существование.
Но как нелегко это далось. Он поставил на карту все, что имел, получив взамен такой пустяк. И к тому же главное еще впереди. Осталось сделать последний решительный шаг. Шаг над пропастью... или вниз.
Дверь приоткрылась. Мисс Бейкер решительно вошла в кабинет:
— Я могу вам чем-нибудь помочь, доктор?
— Не знаю, — поднял невидящий взгляд доктор Мэрфи. — Нет, вряд ли. Я просто сижу и думаю. Пытаюсь кое-что обмозговать.
— Ешли это... Надеюшь, это не швяжано ш тем, что я говорила про Жожефину? Она очень хороший человек, я прошто неправильно ее поняла...
— Нет, — ответил док. — Жозефина здесь ни при чем.
— Тогда миштер Шлоун? Он вам шкажал? Я поштавила штакан вишки в его комнату пошле обеда.
Доктор Мэрфи бросил на нее быстрый взгляд. Потом пожал плечами:
— Ну и что? Не имеет значения. Теперь все вы в порядке. И вы. И Слоун. И генерал. И Берни. И Холкомы... — Док устало рассмеялся. — Сам не знаю, как это вышло, черт возьми. Я, во всяком случае, вел себя как последний дурак. Но все устроилось, и все вы в порядке, кроме...
— Да, доктор?
Док покачал головой.
Разумеется, им не нужна огласка, а ведь все выйдет наружу, начни они закручивать гайки. Они будут выглядеть как мерзкая шайка прохвостов, коими они и являются на самом деле. Разразится скандал, по сравнению с которым все прежние выходки Хамфри покажутся невинными детскими шалостями. Вероятнее всего, они воздержатся от ответных действий. Все проглотят и, возможно, — если Хамфри выпутается, — еще скажут ему спасибо.
Но... но от подобной публики можно ждать чего угодно. То, что не в их интересах поднимать шум, вовсе не означает, что они его не поднимут. У них вся семейка с придурью. Если они по-настоящему разозлятся, то заставят его пожалеть, что он вообще на свет родился. Могут отнять лицензию, гонять с места на место, сломать всю жизнь и не дать подняться. И какой ему толк, что они тоже будут вариться в этом котле?
Но вряд ли они решатся. Эта хитрая и себялюбивая порода ничего не будет делать себе во вред, даже ради возмездия. Однако сказать наверняка нельзя — он просто не знает. А когда узнает, будет уже поздно.
Внезапно его охватил страх.
— Доктор... — И тут она увидела чек и каким-то образом все поняла. Ясное дело, она всегда считала его дураком, и чек лишь дополнил картину. — Ты шошел ш ума, — тихо сказала она. — Ты жнаешь, что ты шумашедший?
Она подошла к картотеке. Посмотрела на карточку и вернулась к столу.
— Клиника «Пейн-Гволтни», Форест-Хиллз, Нью-Йорк... Срочная телеграмма, доктор?
— Срочная телеграмма, — повторил доктор Мэрфи и стал диктовать текст. — «Возвращаем Хамфри Ван Твайна под ваше наблюдение. Одновременно направляем фотокопию доверенности, выданной агентом Ван Твайнов. Настоятельно просим не ограничивать себя в расходах». Сколько там слов, Лукреция?
— Девятнадцать, ешли шчитать Ван Твайна жа одно шлово. Шократить?
— Добавьте еще пару, — попросил доктор Мэрфи. — «Желаем удачи».
Глава 18
Закончился еще один день в клинике. Бывший военный Джадсон поднялся по длинной лестнице, ведущей с берега; в большой кухне «Эль Хелсо» было тихо и темно, Жозефина и Руфус спали в своих апартаментах сном праведников.
В двойном номере братьев Холком генерал извинился, что вынужден покинуть столь приятную компанию: впервые за много лет его клонило в сон. Джон заметил, что, как это ни странно, им с братом тоже хочется спать. Берни с Джеральдом признались, что и они испытывают это почти забытое ощущение. И все со счастливыми улыбками стали желать друг другу спокойной ночи.
Сьюзен Кенфилд нежно произнесла в своей комнате: «Ай, гугусеньки-гугу, мой дорогой, любимый, обожаемый, мерзкий маленький ублюдок» — и, отдав младенца несколько шокированной няне, мирно закрыла глаза.
В комнате номер 4 Хамфри Ван Твайн помочился в свои тугие простыни, и на какой-то момент на его белом точеном лице вспыхнула искра интеллекта. Когда-то давно, на заре жизни, когда на земле царили хаос, темнота, пустота и ужас, из всего этого вдруг возникло некое влажное тепло. А что было дальше? Чем все это закончилось?
На задней террасе мисс Бейкер, глядя вниз на мерцающую полосу лунного света, уходящую далеко в океан, заявила, что она с самого начала знала, что все окончится хорошо, на что доктор Мэрфи заметил, что и он так думал, но действительность, черт возьми, превзошла все ожидания.
— У нас новый пациент, доктор. Мне кажется, вам надо его осмотреть.
— Что, очень плох?
— Белая горячка. Весь избитый и измочаленный. Мне пришлось заплатить за его такси.
— Черт! Ну ладно. Я сейчас подойду.
Он побежал за Джадсоном.
— Надо бы поставить капельницу. Кстати, как его зовут? Где он работает?
— Я не разобрал имени, доктор. Но он что-то бормотал о том, что он писатель.
— Ну что ж, почистим ему кровь и поскорей вернем в рабочее состояние. Всем им, в сущности, не хватает одного. Опоры в жизни... Держите его!
Они навалились на него вдвоем — дурно пахнущее существо с дикими глазами попыталось броситься в коридор. Он стал отчаянно вырываться, но быстро сник и залился слезами.
— К-коты, — рыдал он. — С-сукины дети, большие — тридцать четыре ф-фута и... восемнадцать хвостов... и... и...
— И что еще? — спросил доктор Мэрфи.
— Устрицы вместо глаз.
Доктор Мэрфи мрачно усмехнулся.
— Да, сэр, — подытожил он, — мы его прочистим, промоем и определим к делу. У меня как раз есть подходящая работенка для этого субъекта.
— Работенка? Вряд ли...
— К-коты, — плакал писатель, — и у каждого п-паразита лирическое с-сопрано...
Доктор Мэрфи с нежностью произнес:
— Законченный псих. Чистейшей воды придурок. Вот он и напишет о нас книгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Но как нелегко это далось. Он поставил на карту все, что имел, получив взамен такой пустяк. И к тому же главное еще впереди. Осталось сделать последний решительный шаг. Шаг над пропастью... или вниз.
Дверь приоткрылась. Мисс Бейкер решительно вошла в кабинет:
— Я могу вам чем-нибудь помочь, доктор?
— Не знаю, — поднял невидящий взгляд доктор Мэрфи. — Нет, вряд ли. Я просто сижу и думаю. Пытаюсь кое-что обмозговать.
— Ешли это... Надеюшь, это не швяжано ш тем, что я говорила про Жожефину? Она очень хороший человек, я прошто неправильно ее поняла...
— Нет, — ответил док. — Жозефина здесь ни при чем.
— Тогда миштер Шлоун? Он вам шкажал? Я поштавила штакан вишки в его комнату пошле обеда.
Доктор Мэрфи бросил на нее быстрый взгляд. Потом пожал плечами:
— Ну и что? Не имеет значения. Теперь все вы в порядке. И вы. И Слоун. И генерал. И Берни. И Холкомы... — Док устало рассмеялся. — Сам не знаю, как это вышло, черт возьми. Я, во всяком случае, вел себя как последний дурак. Но все устроилось, и все вы в порядке, кроме...
— Да, доктор?
Док покачал головой.
Разумеется, им не нужна огласка, а ведь все выйдет наружу, начни они закручивать гайки. Они будут выглядеть как мерзкая шайка прохвостов, коими они и являются на самом деле. Разразится скандал, по сравнению с которым все прежние выходки Хамфри покажутся невинными детскими шалостями. Вероятнее всего, они воздержатся от ответных действий. Все проглотят и, возможно, — если Хамфри выпутается, — еще скажут ему спасибо.
Но... но от подобной публики можно ждать чего угодно. То, что не в их интересах поднимать шум, вовсе не означает, что они его не поднимут. У них вся семейка с придурью. Если они по-настоящему разозлятся, то заставят его пожалеть, что он вообще на свет родился. Могут отнять лицензию, гонять с места на место, сломать всю жизнь и не дать подняться. И какой ему толк, что они тоже будут вариться в этом котле?
Но вряд ли они решатся. Эта хитрая и себялюбивая порода ничего не будет делать себе во вред, даже ради возмездия. Однако сказать наверняка нельзя — он просто не знает. А когда узнает, будет уже поздно.
Внезапно его охватил страх.
— Доктор... — И тут она увидела чек и каким-то образом все поняла. Ясное дело, она всегда считала его дураком, и чек лишь дополнил картину. — Ты шошел ш ума, — тихо сказала она. — Ты жнаешь, что ты шумашедший?
Она подошла к картотеке. Посмотрела на карточку и вернулась к столу.
— Клиника «Пейн-Гволтни», Форест-Хиллз, Нью-Йорк... Срочная телеграмма, доктор?
— Срочная телеграмма, — повторил доктор Мэрфи и стал диктовать текст. — «Возвращаем Хамфри Ван Твайна под ваше наблюдение. Одновременно направляем фотокопию доверенности, выданной агентом Ван Твайнов. Настоятельно просим не ограничивать себя в расходах». Сколько там слов, Лукреция?
— Девятнадцать, ешли шчитать Ван Твайна жа одно шлово. Шократить?
— Добавьте еще пару, — попросил доктор Мэрфи. — «Желаем удачи».
Глава 18
Закончился еще один день в клинике. Бывший военный Джадсон поднялся по длинной лестнице, ведущей с берега; в большой кухне «Эль Хелсо» было тихо и темно, Жозефина и Руфус спали в своих апартаментах сном праведников.
В двойном номере братьев Холком генерал извинился, что вынужден покинуть столь приятную компанию: впервые за много лет его клонило в сон. Джон заметил, что, как это ни странно, им с братом тоже хочется спать. Берни с Джеральдом признались, что и они испытывают это почти забытое ощущение. И все со счастливыми улыбками стали желать друг другу спокойной ночи.
Сьюзен Кенфилд нежно произнесла в своей комнате: «Ай, гугусеньки-гугу, мой дорогой, любимый, обожаемый, мерзкий маленький ублюдок» — и, отдав младенца несколько шокированной няне, мирно закрыла глаза.
В комнате номер 4 Хамфри Ван Твайн помочился в свои тугие простыни, и на какой-то момент на его белом точеном лице вспыхнула искра интеллекта. Когда-то давно, на заре жизни, когда на земле царили хаос, темнота, пустота и ужас, из всего этого вдруг возникло некое влажное тепло. А что было дальше? Чем все это закончилось?
На задней террасе мисс Бейкер, глядя вниз на мерцающую полосу лунного света, уходящую далеко в океан, заявила, что она с самого начала знала, что все окончится хорошо, на что доктор Мэрфи заметил, что и он так думал, но действительность, черт возьми, превзошла все ожидания.
— У нас новый пациент, доктор. Мне кажется, вам надо его осмотреть.
— Что, очень плох?
— Белая горячка. Весь избитый и измочаленный. Мне пришлось заплатить за его такси.
— Черт! Ну ладно. Я сейчас подойду.
Он побежал за Джадсоном.
— Надо бы поставить капельницу. Кстати, как его зовут? Где он работает?
— Я не разобрал имени, доктор. Но он что-то бормотал о том, что он писатель.
— Ну что ж, почистим ему кровь и поскорей вернем в рабочее состояние. Всем им, в сущности, не хватает одного. Опоры в жизни... Держите его!
Они навалились на него вдвоем — дурно пахнущее существо с дикими глазами попыталось броситься в коридор. Он стал отчаянно вырываться, но быстро сник и залился слезами.
— К-коты, — рыдал он. — С-сукины дети, большие — тридцать четыре ф-фута и... восемнадцать хвостов... и... и...
— И что еще? — спросил доктор Мэрфи.
— Устрицы вместо глаз.
Доктор Мэрфи мрачно усмехнулся.
— Да, сэр, — подытожил он, — мы его прочистим, промоем и определим к делу. У меня как раз есть подходящая работенка для этого субъекта.
— Работенка? Вряд ли...
— К-коты, — плакал писатель, — и у каждого п-паразита лирическое с-сопрано...
Доктор Мэрфи с нежностью произнес:
— Законченный псих. Чистейшей воды придурок. Вот он и напишет о нас книгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19