— Ясно… Вам, наверное, нелегко приходилось…
Он покачал головой.
— Не больше, чем другим в нашей своеобразной профессии. Я нахожу это забавным.
Она достала ещё сигарету.
— И в те дни вы познакомились с Джоном Вэллоном? Не знаю, говорил ли он вам, но я просила его сделать это. Ему дело не понравилось, — она вдруг улыбнулась. — А я думала, оно его привлечет.
— Так и должно было быть. Джонни — великий маг общения, но вы знаете, он женат — очень счастливо женат. И «Ченолт» выросло в серьезный бизнес. Подозреваю, на нем висит слишком много дел — слишком много, конечно, и без миссис Вэллон. Вы знакомы?
Она покачала головой.
— Никогда не видела. Скажите, какая она?
Айлес небрежно бросил:
— Ну, таких называют милыми… Очень привлекательная, он улыбнулся. — Я даже осмелюсь сказать, она почти так же хороша, как вы, кроме, может быть… — он пожал плечами.
— Кроме чего? — поспешно спросила она.
Айлес сказал:
— Она — женщина, похожая на остальных. Она красива и привлекательна, но у ей не хватает того, что называют шармом, очарованием… или как вам понравится. Что есть у вас.
Тельма скромно потупилась:
— Рада, что вы считаете меня очаровательной.
— Ну что вы, — любезно улыбнулся Айлес.
Она затянулась и посмотрела на него сквозь дым.
— Я так думаю, вы с Джоном Вэллоном большие друзья?
Он заколебался.
— Я бы так не сказал. Хорошие партнеры, — возможно. Я работал на него раньше — и много работал. Это не значит, что он должен мне нравиться.
Она приподняла брови:
— Правда?
— Мужчины — смешные животные, миссис Лайон. Они могут вместе работать, но не обязаны нравиться друг другу.
Она смотрела мимо.
— Не говорите мне, что вы хотели жениться на миссис Вэллон! Не говорите, что в отсутствии дружбы виновно «шерше ля фам»!
Айлес многозначительно хмыкнул.
— Возможно, вы правы.
Пауза.
— Для женщин вы просто находка, мистер Айлес. Думаю, вас с вашим романтическим прошлым находят очень привлекательным мужчиной.
— Большое спасибо. Скажите, миссис Лайон, а каким вы нашли меня?
— Вы слишком прямолинейны, — она улыбнулась. — Давайте скажем, что я нашла вас забавным.
— Рад слышать. Надеюсь, мисс Стейнинг тоже найдет меня забавным.
Она поспешно спросила:
— А если возникнут проблемы с девочкой, как вы поступите?
Он пожал плечами.
— Откуда я знаю? Доберусь туда, подышу атмосферой, пойму, если смогу, что мешает мисс Стейнинг; пойму, мужчина это или мужчины, и раскопаю что-нибудь о них. Если они плохие парни, всегда что-нибудь найдется. Еще мне надо будет узнать кое-что о мисс Стейнинг по своим каналам. А потом я смогу сформулировать некий план кампании.
— Надеюсь, вы будете докладывать время от времени мистеру Вэллону?
Он допил виски.
— Не знаю, стоит ли. Джонни взвалил эту работу на меня, и вряд ли он хотел, чтобы я обо всем докладывал. В конце концов, не о чем докладывать — если только мисс Стейнинг не в полной безнадеге.
Она бросила на него быстрый взгляд.
— А если да?
— Мне придется применить отчаянные меры, ведь так? Но даже тогда не думаю, что их стоит обсуждать. Если я привезу девчонку, все будут удовлетворены, так, миссис Лайон?
— Думаю, да. И это ответ на вопрос.
— Что-нибудь еще? — спросил Айлес.
— Нет… По-моему, мы хорошо поняли друг друга. Забавно, что вы с Джонни Вэллон не сможете быть большими друзьями. У него есть способность раздражать, если вы меня понимаете.
Он кивнул.
— Знаю.
— Ну, вот так. Желаю удачи. Если зайдете утром, найдете конверт, как я сказала. Надеюсь, вы справитесь. У меня предчувствие.
Она проводила его до двери, положила руку на щеколду.
— Спокойной ночи. Если вам удастся, увидите, я не останусь в долгу.
Айлес лукаво прищурился.
— Значит ли это, что я стану для вас чуть более привлекательным?
Она вдруг улыбнулась.
— Почему нет? И даже сейчас все не так плохо, мистер Айлес.
Она взяла его за подбородок и поцеловала в губы.
Айлес вздохнул:
— Думаю, вы совершенно необыкновенная женщина.
Она улыбнулась.
— Многие так думали. Между прочим, я думаю, и вы довольно необычный мужчина.
— Это прекрасно. Будем и впредь необычными, ладно?

V
В половине второго Айлес добрался до квартиры Вэллона на Слоан-стрит. Дважды позвонив, он терпеливо ждал. Вэллон отворил ему в халате.
— Входи, Джулиан. Как дела?
Он повел вниз по коридору и открыл дверь направо, в уютную библиотеку. Айлес швырнул шляпу на стул.
— Все отлично!
— Выпить хочешь?
Айлес покачал головой:
— Два уже выпил, — он достал сигарету из шкатулки на каминной доске. — Дьявол, любопытно, что за игру она ведет, Джонни?
— Думаешь, она играет?
Айлес кивнул.
— Слушай, миссис Лайон сказала, в какой лечебнице эта миссис Никола Стейнинг — любящая мамочка, которая так за дочку беспокоится?
Вэллон покачал головой.
— Она должна знать, что ни один частный детектив не возьмется за работу вроде этой без инструкций от матери девушки. Единственный человек, который действительно может дать право ехать за девчонкой — мать, так? Может, потому она пришла к тебе. Думала, что ты не потребуешь свидания с матерью.
— Почему ты так считаешь, Джулиан?
— Не знаю, — пожал плечами Айлес. — Но подозреваю, что в свое время вы с ней были близки, верно?
— Странный вопрос, но я понял, что ты хочешь сказать.
— В любом случае она должна была тебе сказать, где живет мамаша, тогда ты бы мог съездить проверить. Она не сказала, потому что подумала, что ты не возьмешься за дело сам, а передашь его кому-нибудь из тех, кому доверяешь. И решила, что тот не станет ничего проверять, так как заказ исходил от тебя, а этого любому достаточно, верно?
— Что ты думаешь? — спросил Вэллон.
Айлес заходил взад-вперед длинными легкими шагами.
— Я скажу тебе, что думаю, Джонни. Наша миссис Тельма Лайон думает выйти сухой из воды. Отделаться от самой трудной части дела, в которое замешана. Она думает, что никто не соберется проверять миссис Стейнинг; я не проверю, потому что меня нанял ты, а ты, естественно, не собираешься проверять, потому что чувствуешь себя обязанным. Когда она спросила, что я думаю о тебе, я понял, что она не ждет отзыва о первоклассном парне, и сыграл. Сказал, что не слишком тебя люблю; что мы здорово работаем вместе, но как мужик с мужиком не сходимся. Она пришла к неверному выводу, хотя очень логичному: заключила, что между нами были некие трения по поводу женщины.
Вэллон кивнул.
— Ты совершенно прав, Джулиан. Ни единого прокола.
— Она сказала, — продолжил Айлес, — если я завершу работу, по возвращении она не останется в долгу. Короче, она флиртовала напропалую, и не скажу, чтобы мне не понравилось. Понимаешь, о чем я?
— Не совсем. Куда ты гнешь, Джулиан?
— Нет никакой миссис Стейнинг. Понимаешь? Есть какая-то связь между Тельмой Лайон и девчонкой Стейнинг, которая затрагивает миссис Лайон. Бьюсь об заклад, она сама оплачивает работу, и она замешана.
Вэллон протянул:
— Ну, это я могу проверить.
— Что это даст? — спросил Айлес. — Предположим, мы убедимся, что миссис Никола Стейнинг не существует, это не отменит заказ, так? Мне все же нужно ехать на Черную Багаму?
Вэллон кивнул.
— Когда?
— Как можно скорее, — ответил Айлес. — Я полечу. Зайду завтра утром в её отель, заберу деньги и отправлюсь.
— Желаю повеселиться, Джулиан!
Они ухмыльнулись. Айлес поднял шляпу.
— Ну, пока, Джонни. Привет Магдалене. Береги свою шею.
Вэллон рассмеялся.
— Береги свою, Джулиан. Но я не переживаю. Даже если не убережешь, приставишь обратно. Пока.
Айлес вышел из комнаты. Вэллон слышал, как за ним закрылась входная дверь. Он закурил; стоял у огня и тихонько затягивался, думая о прежних днях — и о Тельме Лайон.
Глава третья

I
Теперь самое время познакомить вас с мистером Эрнестом Гвельвадой, который в начале Второй мировой поступил на довольно необычную и суперкрутую службу к мистеру Квейлу. В то время он был, что называется, свободным бельгийцем, но в результате военной службы кроме украшений высшего класса — их он сразу же подарил женщине, которую желал более всего на свете, — приобрел британское подданство.
Его жизненный опыт с младенчества был весьма разнообразным, если не калейдоскопическим. Он родился за пару лет до Первой Мировой в Эльзасе, и бедняжка — мать прочила его в священники. Но события этому воспрепятствовали.
Мать Гвельвады заколол взбешенный немец — капрал, которому она выколола глаз, когда он пытался её изнасиловать. Отца, который вернулся в этот злосчастный момент, немцы пристрелили.
Так что неудивительно, что в Эрнесте Гвельваде развилась непримиримая, хоть и затаенная, ненависть ко всему немецкому и с ними связанному. Во время Второй мировой он, член организации мистера Квейла, сводил старые счеты с врагом с помощью четырехдюймового шведского кортика — а метал он его на двадцать ярдов прямо в яблочко.
Поэтому не удивляйтесь, что в мирное время он заскучал.
Гвельвада — коротышка, производит впечатление толстячка, хотя когда надо гибок и проворен. И в прекрасной физической форме. Его главное занятие — тихое созерцание женского пола и все из этого вытекающее. На его круглом, приятном лице добряка всегда играет улыбка, и удивительно, что многие рядом с ним чувствуют себя неуютно.
Единственное объяснение этой странности — Гвельвада большую часть времени думает о своем шведском кортике, гадая, когда тот ещё понадобится. Ненависть внутри хоть и угасла, но улыбка… От неё атмосфера наполнялась неприязнью и жестокостью.

II
Неподалеку от Ист Гринстед проходит длинная и довольно милая дорога на Балкомб. У развилки — старомодный постоялый двор, крошечный, но гостеприимный. На задворках — уютный бар. В этот вечер единственным посетителем был Эрнест Гвельвада. Он сидел у огня, курил и думал. Думал он нестандартно — как делал все, за что брался. Думал он на нескольких языках, пятью из которых владел почти в совершенстве. Его забавляло переключение мысли с португальского на французский, на итальянский с неожиданными соскоками на родной. Иногда он думал по-английски; говорил он на нем очень хорошо — но иногда, потеряв меру, употреблял самые грязные американские ругательства.
Барменша, которая давно наблюдала за ним — было что-то чертовски привлекательное в Эрнесте Гвельваде, — спросила:
— Не хотите выпить, сэр?
Гвельвада встал, подошел к бару, облокотился на стойку и улыбнулся барменше.
— Думаю, да.
Он кивнул на ряды полок вокруг бара.
— Что за бутылочка справа на полке? Пожалуй, мне нужна именно она.
Она оглянулась.
— Это очень старый ликер, сэр. Во время войны его забыл здесь один джентльмен. Думаю, он турецкий. Называется «Яблоко Эдема».
— Налейте немножко, пожалуйста.
Хозяйка дотянулась до бутылки, наполнила ликерную рюмку и протянула ему. Он положил на прилавок фунтовую бумажку.
— Вам нравится, сэр? По-моему, вы пили его раньше.
Он покачал головой.
— Ни разу.
Он отхлебнул.
— И он мне не нравится. Думаю, двойной виски с содовой лучше.
Она повела бровями и улыбнулась.
— Интересно, а зачем вы хотели попробовать?
— Я не хотел пробовать, — Гвельвада улыбнулся. — Хотел посмотреть, как вы тянетесь. У вас очень хорошая фигура, мадмуазель. Греки, без сомнения, дали бы высший балл. Что до меня, я думаю, женские фигуры лучше смотрятся, когда они тянутся за чем-то наверху.
Она ничего не сказала и принесла виски с содовой.
Он спросил:
— Вы поняли мою мысль?
Она холодно бросила:
— Да, думаю, поняла.
Эрнест продолжал:
— Поймите, я, как говорят, эстет. Люблю прекрасное. Пожалуй, я буду приходить очень часто, моя прелесть!
Она приподняла руки поправить волосы. Какой нахал, — подумала она, — но не может не нравиться. Странно, почему?
Зазвонил телефон. Она обошла стойку, ответила и отвела от уха трубку.
— Не вы ли мистер Гвельвада?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27