Кстати, позвольте вам напомнить, что в кармане убитого был найден обрывок карты. И он, представьте, не имеет ничего общего с тем, что вы нашли в окрестностях Болье. По крайней мере, он ничего не имеет общего с картой из квартиры Гарна.
Жюв улыбнулся:
– Ваша честь, я был бы весьма удивлен, если бы куски совпадали. Все очень просто. Во-первых, Гарн не мог оставить у Доллона тот, настоящий кусок – это была улика против него. Но он не мог также просто украсть клочок – это выдавало его с головой. Поэтому он поступил достаточно умно – подменил карту фальшивкой, именно той, что и нашла полиция.
– Возможно, возможно, – нетерпеливо прервал председатель. – Но вы ведь не будете отрицать, что в это время Гарн был в тюрьме?!
Инспектор опустил голову:
– Это единственное, чего я пока не могу объяснить. Сидя в своей камере, он не мог этого сделать. Следовательно, он вышел из нее. Как – я не знаю. Но узнаю, видит Бог!
Зал молчал. Жюв тоже. Поразмыслив, председатель спросил:
– Вам больше нечего добавить?
– Нет, ваша честь, – ответил инспектор. – Кроме того, что Фантомас способен на все, и нет такой ситуации, в которой он не был бы опасен.
Судья обернулся к обвиняемому:
– Ваша очередь, Гарн. Любое ваше слово будет принято во внимание судом.
Подсудимый встал:
– Мне нечего сказать, ваша честь, кроме того, что этот полицейский наговорил здесь кучу несусветной ерунды. Вот и все.
Судья посмотрел на Жюва:
– Итак, вы настаиваете на дополнительном расследовании?
– Да, мсье.
Председатель покивал головой и обратился к прокурору:
– Вы не хотите сделать никакого заявления?
– Нет, мсье. Показания свидетеля слишком неожиданны и нуждаются в проверке.
– Понятно.
Председатель снова пошептался о чем-то с коллегами и провозгласил:
– Заслушав заявление свидетеля инспектора Жюва, суд пришел к выводу, что оно основано на одних предположениях. В связи с этим мы отказываем ему в иске о проведении дополнительного расследования.
Выдержав торжественную паузу, судья обратился к прокурору:
– Итак, мсье, вам предоставляется слово для обвинительной речи.
Прокурор понес обычную занудную чепуху о том, каким мрачным чудовищем является обвиняемый, у которого рука не дрогнула убить свою жертву, оставив безутешную вдову проводить дни в трауре и т.д. Однако он ни словом не намекнул о фактах, приведенных Жювом.
Точно так же адвокат, мэтр Барберу, в своем выступлении напирал в основном на безупречную репутацию Гарна и его военные заслуги, ни словом не упоминая о заявлении инспектора.
Стало ясно, что теория Жюва оказалась настолько неожиданной и невероятной, что просто-напросто не укладывалась ни у кого в голове.
Таким образом, речи обвинителя и защитника закончились, и председатель, обратившись к подсудимому, задал традиционный вопрос:
– Вам есть, что сказать?
Гарн поклонился:
– Нет, ваша честь.
Стража отвела подсудимого в изолированную комнату, и судья приготовился объявить решение суда. Жюв, получив отказ в возобновлении дела, казалось, ничуть не расстроился. С меланхоличным видом он сидел в углу и рассматривал потолок. Затем легко встал, пересек зал и, подойдя к журналистской ложе, взглянул на молодого репортера, бледного, как смерть:
– Ну что ж, у нас есть минут пятнадцать. Пойдем, Фандор, побродим.
Выйдя в коридор, Жюв полуобнял молодого человека и дружелюбно спросил:
– Ну, как тебе все это?
Фандор поглядел исподлобья:
– Вы обвиняете моего отца? Гарн – это он? Мне кажется, что я сплю!
Инспектор раздраженно взмахнул рукой:
– Слушай, ты, несмышленыш! Я вовсе не обвиняю твоего отца – твоего настоящего отца. Я обвиняю того, кто выдавал себя за него! Понял?
Юноша молчал.
– Подумай сам, – продолжал инспектор. – Если я рассуждаю правильно, то тридцатипятилетний Гарн никак не может быть твоим отцом. Он просто выдавал себя за него, надеясь, что ты ничего не поймешь.
– Но где же тогда мой настоящий отец? – спросил Фандор.
– Вот этого я тебе сказать не могу, – угрюмо ответил полицейский. – Но рано или поздно скажу. Расследование продолжается, мой мальчик! Это дело не закончено, оно только начинается!
Юноша горько усмехнулся.
– Как же! Только что я услышал, как суд отказал вам в дополнительном расследовании…
– Черт побери, я этого ждал! – воскликнул Жюв. – Поверь мне, я способен привести еще достаточно доказательств. И, кроме того, мне пришлось умолчать о самом интересном факте.
– О каком?
Инспектор иронично рассмеялся:
– Хороший вопрос для репортера уголовной хроники. Не обижайся, мой мальчик, но ты еще теленок. Конечно, о том, что ты жив!
– Хорошо, я теленок, – обиженно ответил Фандор. – Ну и почему же вы это скрыли?
– Да потому, что я недостаточно богат, дружок, чтобы так запросто лишиться места! Подумай сам – все считают, что Шарль Ромбер умер. А я знаю, что он жив, причем выдает себя то за Поля, а то и вовсе за женщину, за мадемуазель Жанну! Да узнай об этом прокурор Республики, меня бы тут же вышвырнули! А тебе, мой дорогой, руки за спину, и в тюрьму.
Перед оглашением приговора в зале стояла гнетущая тишина. Председатель встал и произнес" с трудом совладав со своим голосом:
– Перед Богом и людьми суд независимых присяжных на все вопросы обвинения ответил «да». Смягчающие обстоятельства не были приняты во внимание.
Судья вытер лоб и сел.
Зал молчал. Слова председателя, казалось, еще звучали под сводами погребальным звоном. Присяжные сидели с напряженными лицами. Все понимали, что приговор, практически, уже вынесен. Судьи вернулись на свои места и будто окаменели с торжественным видом. Председатель обратился к секретарю:
– Приведите обвиняемого!
Секретарь метнулся к двери, и вскоре в зале появился Гарн в сопровождении двух охранников. Он был бледен, но спокоен. Председатель некоторое время молча рассматривал его, потом спросил:
– Хотите ли вы что-нибудь сказать суду?
– Нет, ваша честь.
Председатель встал и раскатистым голосом принялся зачитывать обвинительное заключение. Зал слушал, не дыша. Наконец прозвучали последние слова:
– …Приговорить обвиняемого Гарна к смертной казни.
Председатель снова отер лоб и в полной тишине приказал охранникам:
– Уведите осужденного!
Глава 30
В АРТИСТИЧЕСКОЙ ЛОЖЕ
Шарло, старый костюмер, всеми силами защищал проход в костюмерную мсье Вальграна.
– Помилуйте, баронесса, вход строжайшим образом запрещен! Представьте себе, что бы было, если бы я после премьеры пустил всех поклонников!
Однако вскоре он не устоял и решил сделать исключение из правил – ведь все гости были высокопоставленными особами и, к тому же, друзьями его хозяина. Впустив их, Шарло извинился:
– Простите меня, госпожа баронесса. Безусловно, в этом месте правила вас не касаются. Так же, как этих дам и господ.
Слуга осклабился:
– Я вполне понимаю ваш энтузиазм, господа. Воистину, сегодня у мсье Вальграна была потрясающая, восхитительная роль!
– Да, господин Вальгран неотразим! – воскликнула баронесса де Вибрей, проникнув наконец в актерскую уборную и озираясь вокруг с видом генерала, выигравшего сражение. – Мы просто не могли уйти из театра, не пожав руку великому мастеру!
Высокий молодой человек, поправив монокль, убежденно заявил:
– Да, мэтр сегодня творил чудеса!
– Совершенно с вами согласен, господин граф, – подтвердил Шарло.
Граф де Бараль благосклонно улыбнулся и кивнул на дверцу в углу комнаты:
– Доложите о нас.
Слуга удивленно вскинул брови:
– Но, помилуйте, мсье! Его здесь нет!
Пришедшие удивленно переглянулись. Шарло поспешил объяснить:
– Понимаете, сразу после спектакля господин министр пригласил моего хозяина к себе, чтобы лично поздравить с премьерой. Господин Вальгран удостаивается этой чести уже второй раз!
Графиня Марселина де Бараль состроила недовольную гримаску:
– Значит, он сейчас беседует с министром?
– Да, госпожа графиня, – ответил костюмер, которому доставляло немалое удовольствие говорить о благосклонности сильных мира сего к его хозяину. – Они сейчас наедине.
Графиню де Бараль встреча актера с министром, напротив, нисколько не впечатлила. Забыв о слуге, она рассматривала фотографии, висящие на стене. Подойдя поближе, графиня вслух читала подписи:
«Восхитительному Вальграну, любезному другу», «Неподражаемому…»
Она обернулась и позвала:
– Идите сюда, баронесса! Вы только взгляните – эта надпись сделана самой Сарой Бернар! Невероятно!
Де Вибрей подошла.
– А это что? – спросила она.
Прочитав подпись под очередной фотографией, обе женщины расхохотались. С кокетливыми виньетками и завитушками там было написано:
«Обнимаю тебя и целую, любовь моя!»
Подошедшая к ним жена полковника Хорлбодта указала еще на одно фото:
– Взгляните!
Надпись гласила:
«Везде – в Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, Мельбурне, я буду прославлять гений моего друга – великого артиста Вальграна!»
Жена полковника задумалась:
– Буэнос-Айрес, Мельбурн, Нью-Йорк… Кого же это так носит по свету? Наверное, кто-нибудь из «Комеди Франсез» – они ведь все время гастролируют…
Тут ее позвал муж:
– Симона! Послушайте-ка, что мне рассказывает наш друг де Бараль!
Молодая дама подошла к мужчинам.
– Да, мадам, – улыбнулся де Бараль. – Вы совсем недавно вернулись из Конго, и не в курсе парижских новостей. А между тем, у нас тут происходят любопытные вещи! Уверяю вас!
– Вот как?
– Именно так! Вы, должно быть, слышали о процессе над неким Гарном, убийцей лорда Белтхема. Так вот, на сегодняшней премьере Вальгран загримировался точь-в-точь под этого человека!
– Какого Гарна? – удивленно переспросила госпожа Хорлбодт, которой это имя ничего не говорило.
– Как?! – поразился граф. – Но ведь это дело стало сенсацией нынешнего сезона!
Женщина задумалась:
– Ах, да… Кажется, я что-то такое читала в газетах. Но ведь убийца, кажется, сбежал?
– Я вам сейчас объясню, дорогая, – вмешался граф де Бараль. – Сначала его Бог знает сколько не могли поймать. Наша славная полиция уже, как водится, опустила руки, и вдруг ей посчастливилось поймать этого Гарна. И, как вы думаете, где?
Незаметно подошедшая баронесса де Вибрей улыбнулась со всезнающим видом.
– У леди Белтхем, милочка. Прямо у ворот ее особняка, представьте!
– Не может быть! – пораженно воскликнула Симона Хорлбодт. – Представляю, какого бедняжка натерпелась страху, не приведи Господь!
– Леди Белтхем – удивительная женщина! – сказала графиня де Бараль. – Я никогда не видела такого сочетания сильной воли и христианского милосердия. Она обожала своего мужа, ко осталась верна себе – на суде заявила, что прощает убийцу. Впрочем, это его не спасло, приговор был – смертная казнь…
Госпожа Хорлбодт, внимание которой никогда не задерживалось подолгу на одном предмете, поглядела в сторону и рассеянно произнесла:
– Это ужасно…
Взгляд ее упал на поднос с письмами. С грацией избалованной кошки молодая женщина бесцеремонно принялась разглядывать конверты.
– Вы только поглядите! – весело сказала она. – Судя по почерку, все эти письма написаны женщинами. Должно быть, этот Вальгран разбил немало сердец!
В это время полковник Хорлбодт тихо беседовал с графом де Бараль.
– То, что вы рассказали, чрезвычайно интересно, – проговорил он. – Нельзя ли поподробней?
– Извольте, – улыбнулся граф. – Этот Гарн был схвачен, когда выходил из особняка леди Белтхем, где его поймали слуги – негодяй имел наглость забраться к ней в сад. Где-то месяца полтора назад состоялся суд. Это было зрелище, доложу я вам! Присутствовал почти весь Париж. И я, конечно, тоже. Гарн выглядел просто животным, по крайней мере, явно хотел, чтобы его приняли за такового. Сказал, что прикончил лорда Белтхема из-за денег – мол, были у них какие-то финансовые проблемы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Жюв улыбнулся:
– Ваша честь, я был бы весьма удивлен, если бы куски совпадали. Все очень просто. Во-первых, Гарн не мог оставить у Доллона тот, настоящий кусок – это была улика против него. Но он не мог также просто украсть клочок – это выдавало его с головой. Поэтому он поступил достаточно умно – подменил карту фальшивкой, именно той, что и нашла полиция.
– Возможно, возможно, – нетерпеливо прервал председатель. – Но вы ведь не будете отрицать, что в это время Гарн был в тюрьме?!
Инспектор опустил голову:
– Это единственное, чего я пока не могу объяснить. Сидя в своей камере, он не мог этого сделать. Следовательно, он вышел из нее. Как – я не знаю. Но узнаю, видит Бог!
Зал молчал. Жюв тоже. Поразмыслив, председатель спросил:
– Вам больше нечего добавить?
– Нет, ваша честь, – ответил инспектор. – Кроме того, что Фантомас способен на все, и нет такой ситуации, в которой он не был бы опасен.
Судья обернулся к обвиняемому:
– Ваша очередь, Гарн. Любое ваше слово будет принято во внимание судом.
Подсудимый встал:
– Мне нечего сказать, ваша честь, кроме того, что этот полицейский наговорил здесь кучу несусветной ерунды. Вот и все.
Судья посмотрел на Жюва:
– Итак, вы настаиваете на дополнительном расследовании?
– Да, мсье.
Председатель покивал головой и обратился к прокурору:
– Вы не хотите сделать никакого заявления?
– Нет, мсье. Показания свидетеля слишком неожиданны и нуждаются в проверке.
– Понятно.
Председатель снова пошептался о чем-то с коллегами и провозгласил:
– Заслушав заявление свидетеля инспектора Жюва, суд пришел к выводу, что оно основано на одних предположениях. В связи с этим мы отказываем ему в иске о проведении дополнительного расследования.
Выдержав торжественную паузу, судья обратился к прокурору:
– Итак, мсье, вам предоставляется слово для обвинительной речи.
Прокурор понес обычную занудную чепуху о том, каким мрачным чудовищем является обвиняемый, у которого рука не дрогнула убить свою жертву, оставив безутешную вдову проводить дни в трауре и т.д. Однако он ни словом не намекнул о фактах, приведенных Жювом.
Точно так же адвокат, мэтр Барберу, в своем выступлении напирал в основном на безупречную репутацию Гарна и его военные заслуги, ни словом не упоминая о заявлении инспектора.
Стало ясно, что теория Жюва оказалась настолько неожиданной и невероятной, что просто-напросто не укладывалась ни у кого в голове.
Таким образом, речи обвинителя и защитника закончились, и председатель, обратившись к подсудимому, задал традиционный вопрос:
– Вам есть, что сказать?
Гарн поклонился:
– Нет, ваша честь.
Стража отвела подсудимого в изолированную комнату, и судья приготовился объявить решение суда. Жюв, получив отказ в возобновлении дела, казалось, ничуть не расстроился. С меланхоличным видом он сидел в углу и рассматривал потолок. Затем легко встал, пересек зал и, подойдя к журналистской ложе, взглянул на молодого репортера, бледного, как смерть:
– Ну что ж, у нас есть минут пятнадцать. Пойдем, Фандор, побродим.
Выйдя в коридор, Жюв полуобнял молодого человека и дружелюбно спросил:
– Ну, как тебе все это?
Фандор поглядел исподлобья:
– Вы обвиняете моего отца? Гарн – это он? Мне кажется, что я сплю!
Инспектор раздраженно взмахнул рукой:
– Слушай, ты, несмышленыш! Я вовсе не обвиняю твоего отца – твоего настоящего отца. Я обвиняю того, кто выдавал себя за него! Понял?
Юноша молчал.
– Подумай сам, – продолжал инспектор. – Если я рассуждаю правильно, то тридцатипятилетний Гарн никак не может быть твоим отцом. Он просто выдавал себя за него, надеясь, что ты ничего не поймешь.
– Но где же тогда мой настоящий отец? – спросил Фандор.
– Вот этого я тебе сказать не могу, – угрюмо ответил полицейский. – Но рано или поздно скажу. Расследование продолжается, мой мальчик! Это дело не закончено, оно только начинается!
Юноша горько усмехнулся.
– Как же! Только что я услышал, как суд отказал вам в дополнительном расследовании…
– Черт побери, я этого ждал! – воскликнул Жюв. – Поверь мне, я способен привести еще достаточно доказательств. И, кроме того, мне пришлось умолчать о самом интересном факте.
– О каком?
Инспектор иронично рассмеялся:
– Хороший вопрос для репортера уголовной хроники. Не обижайся, мой мальчик, но ты еще теленок. Конечно, о том, что ты жив!
– Хорошо, я теленок, – обиженно ответил Фандор. – Ну и почему же вы это скрыли?
– Да потому, что я недостаточно богат, дружок, чтобы так запросто лишиться места! Подумай сам – все считают, что Шарль Ромбер умер. А я знаю, что он жив, причем выдает себя то за Поля, а то и вовсе за женщину, за мадемуазель Жанну! Да узнай об этом прокурор Республики, меня бы тут же вышвырнули! А тебе, мой дорогой, руки за спину, и в тюрьму.
Перед оглашением приговора в зале стояла гнетущая тишина. Председатель встал и произнес" с трудом совладав со своим голосом:
– Перед Богом и людьми суд независимых присяжных на все вопросы обвинения ответил «да». Смягчающие обстоятельства не были приняты во внимание.
Судья вытер лоб и сел.
Зал молчал. Слова председателя, казалось, еще звучали под сводами погребальным звоном. Присяжные сидели с напряженными лицами. Все понимали, что приговор, практически, уже вынесен. Судьи вернулись на свои места и будто окаменели с торжественным видом. Председатель обратился к секретарю:
– Приведите обвиняемого!
Секретарь метнулся к двери, и вскоре в зале появился Гарн в сопровождении двух охранников. Он был бледен, но спокоен. Председатель некоторое время молча рассматривал его, потом спросил:
– Хотите ли вы что-нибудь сказать суду?
– Нет, ваша честь.
Председатель встал и раскатистым голосом принялся зачитывать обвинительное заключение. Зал слушал, не дыша. Наконец прозвучали последние слова:
– …Приговорить обвиняемого Гарна к смертной казни.
Председатель снова отер лоб и в полной тишине приказал охранникам:
– Уведите осужденного!
Глава 30
В АРТИСТИЧЕСКОЙ ЛОЖЕ
Шарло, старый костюмер, всеми силами защищал проход в костюмерную мсье Вальграна.
– Помилуйте, баронесса, вход строжайшим образом запрещен! Представьте себе, что бы было, если бы я после премьеры пустил всех поклонников!
Однако вскоре он не устоял и решил сделать исключение из правил – ведь все гости были высокопоставленными особами и, к тому же, друзьями его хозяина. Впустив их, Шарло извинился:
– Простите меня, госпожа баронесса. Безусловно, в этом месте правила вас не касаются. Так же, как этих дам и господ.
Слуга осклабился:
– Я вполне понимаю ваш энтузиазм, господа. Воистину, сегодня у мсье Вальграна была потрясающая, восхитительная роль!
– Да, господин Вальгран неотразим! – воскликнула баронесса де Вибрей, проникнув наконец в актерскую уборную и озираясь вокруг с видом генерала, выигравшего сражение. – Мы просто не могли уйти из театра, не пожав руку великому мастеру!
Высокий молодой человек, поправив монокль, убежденно заявил:
– Да, мэтр сегодня творил чудеса!
– Совершенно с вами согласен, господин граф, – подтвердил Шарло.
Граф де Бараль благосклонно улыбнулся и кивнул на дверцу в углу комнаты:
– Доложите о нас.
Слуга удивленно вскинул брови:
– Но, помилуйте, мсье! Его здесь нет!
Пришедшие удивленно переглянулись. Шарло поспешил объяснить:
– Понимаете, сразу после спектакля господин министр пригласил моего хозяина к себе, чтобы лично поздравить с премьерой. Господин Вальгран удостаивается этой чести уже второй раз!
Графиня Марселина де Бараль состроила недовольную гримаску:
– Значит, он сейчас беседует с министром?
– Да, госпожа графиня, – ответил костюмер, которому доставляло немалое удовольствие говорить о благосклонности сильных мира сего к его хозяину. – Они сейчас наедине.
Графиню де Бараль встреча актера с министром, напротив, нисколько не впечатлила. Забыв о слуге, она рассматривала фотографии, висящие на стене. Подойдя поближе, графиня вслух читала подписи:
«Восхитительному Вальграну, любезному другу», «Неподражаемому…»
Она обернулась и позвала:
– Идите сюда, баронесса! Вы только взгляните – эта надпись сделана самой Сарой Бернар! Невероятно!
Де Вибрей подошла.
– А это что? – спросила она.
Прочитав подпись под очередной фотографией, обе женщины расхохотались. С кокетливыми виньетками и завитушками там было написано:
«Обнимаю тебя и целую, любовь моя!»
Подошедшая к ним жена полковника Хорлбодта указала еще на одно фото:
– Взгляните!
Надпись гласила:
«Везде – в Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, Мельбурне, я буду прославлять гений моего друга – великого артиста Вальграна!»
Жена полковника задумалась:
– Буэнос-Айрес, Мельбурн, Нью-Йорк… Кого же это так носит по свету? Наверное, кто-нибудь из «Комеди Франсез» – они ведь все время гастролируют…
Тут ее позвал муж:
– Симона! Послушайте-ка, что мне рассказывает наш друг де Бараль!
Молодая дама подошла к мужчинам.
– Да, мадам, – улыбнулся де Бараль. – Вы совсем недавно вернулись из Конго, и не в курсе парижских новостей. А между тем, у нас тут происходят любопытные вещи! Уверяю вас!
– Вот как?
– Именно так! Вы, должно быть, слышали о процессе над неким Гарном, убийцей лорда Белтхема. Так вот, на сегодняшней премьере Вальгран загримировался точь-в-точь под этого человека!
– Какого Гарна? – удивленно переспросила госпожа Хорлбодт, которой это имя ничего не говорило.
– Как?! – поразился граф. – Но ведь это дело стало сенсацией нынешнего сезона!
Женщина задумалась:
– Ах, да… Кажется, я что-то такое читала в газетах. Но ведь убийца, кажется, сбежал?
– Я вам сейчас объясню, дорогая, – вмешался граф де Бараль. – Сначала его Бог знает сколько не могли поймать. Наша славная полиция уже, как водится, опустила руки, и вдруг ей посчастливилось поймать этого Гарна. И, как вы думаете, где?
Незаметно подошедшая баронесса де Вибрей улыбнулась со всезнающим видом.
– У леди Белтхем, милочка. Прямо у ворот ее особняка, представьте!
– Не может быть! – пораженно воскликнула Симона Хорлбодт. – Представляю, какого бедняжка натерпелась страху, не приведи Господь!
– Леди Белтхем – удивительная женщина! – сказала графиня де Бараль. – Я никогда не видела такого сочетания сильной воли и христианского милосердия. Она обожала своего мужа, ко осталась верна себе – на суде заявила, что прощает убийцу. Впрочем, это его не спасло, приговор был – смертная казнь…
Госпожа Хорлбодт, внимание которой никогда не задерживалось подолгу на одном предмете, поглядела в сторону и рассеянно произнесла:
– Это ужасно…
Взгляд ее упал на поднос с письмами. С грацией избалованной кошки молодая женщина бесцеремонно принялась разглядывать конверты.
– Вы только поглядите! – весело сказала она. – Судя по почерку, все эти письма написаны женщинами. Должно быть, этот Вальгран разбил немало сердец!
В это время полковник Хорлбодт тихо беседовал с графом де Бараль.
– То, что вы рассказали, чрезвычайно интересно, – проговорил он. – Нельзя ли поподробней?
– Извольте, – улыбнулся граф. – Этот Гарн был схвачен, когда выходил из особняка леди Белтхем, где его поймали слуги – негодяй имел наглость забраться к ней в сад. Где-то месяца полтора назад состоялся суд. Это было зрелище, доложу я вам! Присутствовал почти весь Париж. И я, конечно, тоже. Гарн выглядел просто животным, по крайней мере, явно хотел, чтобы его приняли за такового. Сказал, что прикончил лорда Белтхема из-за денег – мол, были у них какие-то финансовые проблемы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45