А тон, каким задал его собеседник, говорил о том, что он знает ответ. Слука встал.
— Секундочку, — сказал Мартин Бек. — Я бы хотел спросить вас кое о чем.
— Пожалуйста. Что вы хотите знать?
— Когда Альф Матссон ушел из гостиницы, он унес с собой ключ от номера. На следующий день этот ключ вернул полицейский в форме. Каким образом этот ключ попал в полицию?
Слука около пятнадцати секунд смотрел на него очень злым взглядом. Потом сказал:
— К сожалению, на этот вопрос я не могу дать вам ответ. До свидания.
Он быстро пересек вестибюль, остановился у гардероба, где получил свою зеленую шляпу с пером, и остался стоять со шляпой в руке, словно о чем-то размышлял. Потом повернулся и направился обратно к столику, за которым сидел Мартин Бек.
— Вот ваш паспорт. Прошу вас.
— Спасибо.
— Как видите, он находился не в бюро регистрации, как вы полагали. Вы сделали, как говорится, ложный вывод.
— Да, — сказал Мартин Бек.
Ему вовсе не казалось, что в этом есть что-то смешное. Слука стоял, возвышаясь над ним.
— Как вам кофе?
— Здесь его хорошо варят.
— Рад слышать.
Венгр сказал это таким тоном, словно в самом деле был рад. Мартин Бек поднял голову и посмотрел на него.
— Поймите, — добавил Слука, словно хотел объяснить, — у нас уже совершенно не происходят большие и драматические события; здесь все вовсе не так, как у вас, или в Лондоне, или в Нью-Йорке.
Это сочетание показалось ему несколько странным.
— Раньше таких дел у нас было по горло, — серьезно говорил Слука. — Теперь нам хочется жить спокойно и интересоваться другими вещами. Возможно, едой. Я, например, сегодня съел за завтраком четыре куска шпика и два яйца. А за обедом — уху и жареного карпа. И на десерт — яблочный штрудель.
Он немного помолчал, а потом задумчиво добавил:
— Дети, конечно, шпик не любят, они обычно едят, перед тем, как отправиться в школу, какао и булочку с маслом.
— Ага.
— Ну вот. А вечером я съем телячью отбивную с паприкой и рисом. Это тоже пойдет мне на пользу. Кстати, вы уже попробовали здесь уху?
— Нет.
Уху он ел уже в первый вечер, но подумал, что венгерской полиции нет до этого никакого дела.
— В таком случае вы должны отведать ее. Это что-то исключительное. Но еще лучше ее готовят у Матияша, это недалеко отсюда. Вам стоит заглянуть туда, почти все иностранцы туда ходят.
— В таком случае я зайду туда.
— Но я должен сказать вам, что знаю еще одно заведение, а у них уха еще лучше. Самая лучшая во всем Будапеште. Это такой маленький ресторанчик на улице Лайош наверху, на холме. Туристы туда забредают лишь изредка. Подобную уху можно отведать еще только в Сегеде.
— Ага.
Эта кулинарная лекция, очевидно, взбодрила Слуку. Казалось, он начинает испытывать какую-то тревогу. Каждую минуту он поглядывал на часы. Вероятно, размышлял о телячьей отбивной.
— Вы уже немного познакомились с Будапештом?
— Только немного. Красивый город.
— Ну? А в купальне «Палатинус» вы уже побывали?
— Нет.
— Вам обязательно нужно побывать там. Я подумал: что, если отправиться туда завтра. Вы не хотите составить мне компанию?
— Почему бы и нет?
Мартин Бек остался сидеть и размышлял об их разговоре. Разговор был неприятный и тревожный. Внезапная перемена в поведении Слуки в конце разговора уже не могла исправить впечатление. Мартин Бек чем дальше, тем сильнее чувствовал, что здесь что-то не так. И вместе с тем еще сильнее, чем когда-либо, понимал, насколько он бессилен.
Около половины двенадцатого салон и ресторан стали пустеть и Мартин Бек ушел наверх, к себе в номер. Раздевшись, он подошел к открытому окну и несколько минут дышал влажным ночным воздухом. По реке неслышно скользил колесный пароходик, ярко освещенный гирляндами красных, зеленых и желтых лампочек. На корме танцевали, и музыка нерегулярными волнами разносилась над водой.
В кафетерии на тротуаре перед гостиницей еще сидело много людей. Среди них был и высокий мужчина лет тридцати с темными вьющимися волосами. Перед ним стоял бокал пива, и он, очевидно, дома переоделся: на нем теперь был не синий костюм, а светло-серый.
Мартин Бек закрыл окно и лег. Он лежал в темноте и думал, что полиция действительно не проявляет особого интереса к Альфу Матссону, но зато гораздо больше интересуется Мартином Беком.
Прошло довольно много времени, прежде чем ему удалось уснуть.
X
Мартин Бек сидел у каменной балюстрады в тени перед гостиницей и довольно поздно завтракал. В Будапеште он уже находился третьи сутки. Казалось, день обещает быть таким же теплым и погожим, как и первые два.
Завтрак приближался к концу, кроме него и парочки, молча сидящей за столиком чуть дальше, в ресторане никого не осталось. На улице и набережной было много народу, в основном мамы с детьми и низкими обтекаемыми колясками аэродинамических форм, похожими на маленькие танки.
Высокого черноволосого мужчину с палкой он нигде не видел, что, однако, вовсе не означало, что за ним уже перестали следить. У полиции хватает людей, и они могли следить за ним по очереди.
Официант начал убирать со стола.
— Завтрак не хорошо?
Он озабоченно смотрел на нетронутую тарелку с салями.
Мартин Бек заверил его, что завтрак превосходный. Когда официант исчез, он вытащил из кармана открытку, которую купил в гостиничном киоске. На ней был изображен колесный пароходик, плывущий против течения по Дунаю, а на заднем плане — один из будапештских мостов. Продавщица в киоске наклеила ему на открытку марку, и теперь Мартин Бек ломал себе голову над тем, кому послать эту открытку. В конце концов он написал на ней адрес: Гуннар Ольберг, управление полиции, Мутала, Швеция; на другой стороне открытки написал приветствие и снова засунул открытку в карман.
С Ольбергом он познакомился два года назад, когда в Гёта-канале обнаружили труп женщины. Им понадобилось полгода, чтобы закончить это дело; за время расследования они подружились и с той поры иногда переписывались и поддерживали какие-то контакты.
Расследование и розыск убийцы тогда длились долго, и для Мартина Бека это стало его личным делом. И не только полицейский в нем запрещал ему думать о чем-либо другом, кроме этого дела.
Теперь он сидел в Будапеште и у него было задание, к которому он при всем своем желании не мог заставить себя проявить хотя бы малейший интерес.
Он сам себе казался совершенно бесполезным. До встречи со Слукой еще оставалось несколько часов, и единственный конструктивный поступок, пришедший ему и голову, состоял в том, что он мог бросить в почтовый ящик открытку Ольбергу. Его тревожило то, что Слука спросил, установил ли он, что Матссон заказывал билет на обратный рейс, раньше чем он сам сообразил это. Он вытащил из кармана план города и нашел центральное бюро авиапутешествий на какой-то площади в центре. Он встал, вышел из ресторана и вестибюля и бросил открытку в красный ящик перед гостиницей. Потом направился в город.
Площадь была большая, с магазинами, бюро путешествий и оживленным движением. В уличном кафетерии уже было полно людей, пьющих кофе за миниатюрными столиками. Он увидел, что перед кафетерием под землю ведет какая-то лестница. Над лестницей висела надпись «Фельдалатти» и Мартин Бек решил, что это должно означать туалеты. Он вспотел, и ему было жарко, поэтому он решил зайти туда и ополоснуть руки перед тем, как пойти в бюро авиапутешествий. Он пересек проезжую часть и вслед за несколькими господами с портфелями спустился под землю.
Он оказался в самом маленьком метро, какое когда-либо видел в жизни. На перроне стоял маленький бело-зеленый деревянный киоск с большими стеклами. Низкую крышу поддерживали декоративные чугунные столбики. Поезд у перрона выглядел скорее как лилипутские тележки в детском парке, а не как реальное транспортное средство. Он вспомнил, что это самое старое метро в Европе.
В киоске он купил билет и уселся в маленький лакированный деревянный вагончик, в котором преспокойно мог ехать император Франц-Иосиф, открывавший во второй половине прошлого столетия это метро. Когда через минуту двери закрылись и поезд тронулся, вагон уже был полон.
В проходе посреди вагона стояли трое мужчин и одна женщина. Они были глухонемые и вели разговор, оживленно жестикулируя. Когда поезд остановился в третий раз, они вышли и продолжали азартно жестикулировать. До того, как проход снова заполнился, Мартину Беку на какое-то мгновение стал виден мужчина, сидящий в противоположном конце вагона, боком к нему.
Мужчина был темноволосый, загорелый, и Мартин Бек тут же узнал его. Вместо серого костюма на нем теперь была зеленая рубашка с открытым воротом. От палки, которую он вчера обстругивал, уже, очевидно, ничего не осталось.
Поезд внезапно выехал из туннеля и замедлил ход. Они въехали в зеленый парк с большим прудом, водная поверхность которого блестела на солнце. Поезд остановился и вагон опустел. Очевидно, это была конечная станция.
Мартин Бек вышел последним и огляделся в поисках темноволосого мужчины. Того нигде не было.
В парк вела широкая аллея, которая, как казалось, манила холодком. Однако Мартин Бек решил отказаться от дальнейших экскурсий. Он изучил расписание поездов на перроне и пришел к выводу, что отрезок между площадью, где он сел, и парком — единственная линия этого метро, и что через четверть часа поезд поедет обратно.
Была половина двенадцатого, когда он вошел в зал авиакомпании «Малев». Пять девушек за стойкой были полностью заняты клиентами; Мартин Бек сел у окна, выходящего на улицу, и принялся ждать.
На обратном пути из парка ему не удалось обнаружить темноволосого мужчину, но он подумал, что тот наверняка где-то поблизости. Неужели он станет следить за ним, когда Мартин Бек будет в обществе Слуки?
У стойки освободился один из стульев, и Мартин Бек уселся на него. У черноволосой девушки за стойкой прическа представляла собой произведение искусства: вся голова — в локонах. Вид у нее был деловой, и она курила сигарету с огненно-красным фильтром.
Мартин Бек сказал ей, о чем идет речь. Зарезервировал ли шведский журналист Альф Матссон место в самолете до Стокгольма или куда-либо в другое место в период до двадцать третьего июля?
Девушка предложила ему сигарету и принялась рыться в своих документах. Через минуту она сняла трубку телефона, побеседовала с кем-то, покачала головой, положила трубку и ушла поговорить с одной из своих коллег.
Когда все пять девушек за стойкой просмотрели все списки, было уже после двенадцати. Девушка с локонами сообщила ему, что никакой Альф Матссон билет из Будапешта не заказывал.
Вернувшись, Мартин Бек решил, что не будет обедать, и прошел наверх, к себе в номер. Он открыл окно и посмотрел на людей, обедающих внизу на тротуаре. Никакого долговязого мужчины в зеленой рубашке среди них не было.
За одним из столиков сидели шесть мужчин в возрасте около тридцати лет и пили пиво. Внезапно Мартину Беку пришла в голову одна мысль, он подошел к телефону и заказал разговор со Стокгольмом. Потом улегся на постель и принялся ждать.
Через четверть часа телефон зазвонил и Мартин Бек услышал голос Колльберга:
— Привет. Как дела?
— Отвратительно.
— Ты нашел эту девушку? Бёкк?
— Нашел, но это ничего не дало. Она вообще с ним не знакома и не знает, кто он такой. Рядом с ней стоял мускулистый блондин с видом собственника.
— Так, значит, этот Матссон всего лишь хвастал. Судя по тому, что говорили его так называемые друзья, он не делал почти ничего, кроме как хвастался.
— У тебя много работы?
— Да нет. Могу еще кое-что разузнать, если захочешь.
— Кое-что ты мог бы для меня сделать. Выясни, как зовут этих людей из ресторана «У кружки» и что они собой представляют.
— Хорошо. Еще что-нибудь?
Будь осторожен. Не забывай, что все они журналисты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28