Что, если это связано с трупом в коляске? Конечно же, весь бардак из-за него, из-за проклятого покойника с маникюром! Одет-то он был в милицейскую форму! Мертвый Милиционер — вот тебе и спецназ! Что теперь с ними сделают? Что скажет майор Зюзин? Не хватало еще чтобы убийство повесили на них!
— Господи, пронеси! Спаси, господи! — уткнувшись лицом в под, бормотал Федор. Из его глаз текли крупные пьяные слезы.
Макар Ц1вырко лишь горестно постанывал и мелко тряс тяжелой, как свинец, головой.
— Погодите-ка! — воскликнул Колюня Чупрун, наметанный взгляд которого различил в массе распростертых на. полу тел знакомые мундиры — Да это же инспектора гибдд! Уж не их ли был мотоцикл?
— Поднимите их на ноги! — скомандовал полковник Обрыдлов.
— Федор! Макар! — признал знакомцев Колюня, удивленно разглядывая дрожащих взъерошенных сержантов. — Это случайно не ваш мотоцикл стоит на улице?
Понурив повинные головы, «гиббоны» тоскливо молчали.
Повисшую в зале тишину нарушил мерный шаркающий звук. Колюня Чупрун обернулся и навел автомат на дверь.
Секунду спустя на пороге нарисовался низенький гномоподобный мужичок в стоптанных тапочках, старых армейских галифе и засаленной телогрейке. В длани сего странного субъекта призрачно мерцала чадящая керосиновая лампа.
Явление сторожа народу отдавало чем-то столь потусторонне-нереальным, что даже неустрашимые спецназовцы стояли молча, позабыв гаркнуть свою излюбленную команду: «на пол».
Взгляд гнома, равнодушно скользнув по залу, сурово зафиксировался на жалких фигурах «гиббонов».
— Долго еще вы собираетесь тут прохлаждаться? — неодобрительно осведомился он. — Дежурный фельдшер уже пятнадцать минут как в морге сидит, злой, как черт, все ждет, когда вы явитесь своего жмурика сдавать. Сказал — еще пять минут подождет — и поедет домой, а с трупом делайте что хотите, ему наплевать.
— Выходит, в коляске — это ваш покойник? — обратился к сержантам командир спецназа. — Вы что, в морг его везли?
Кивнув головой, Макар Швырко покаянно развел Руками.
— Твою мать! — в глухом отчаянии хлопнул себя полковник Обрыдлов.
— Воистину, твою мать, — присоединился к мнению шефа Колюня Чупрун.
* * *
Незаметный со стороны главной «авеню» Рузаевки — Дачного проспекта, бар «Космос-2» располагался на заднем дворе знаменитого магазинчика № 666, того самого апокалиптического магазинчика, что в смутные послеперестроечные времена успешно процветал под прочной бандитско-ментовской крышей.
Бандиты и менты, «гиббоны» и бывшие зэки, продавцы и обэхаэсэсники на удивление мирно уживались в этом по-русски бесшабашном и веселом заведении, наглядно иллюстрируя восточную теорию о взаимопроникновении и неразрывной связи добра и зла.
Лариса Сушко, бухгалтер магазинчика и подруга детства Психоза, закончив разговор по телефону, радостно вбежала в подсобку, где по случаю обеденного перерыва дружно выпивали дирекция, лоточники и продавцы.
— Вечером к нам заглянет Психоз! — радостно сообщила она. — И Денис тоже приедет.
— Вот это новость! — радостно потер руки Глеб Бычков, продавец по кличке Бык, по совместительству смотрящий синяевской мафии. В свое время именно он устроил журналиста на работу в магазин и взял его под свою опеку.
— Неспроста это, ой, неспроста, — торжественно изрекла директор магазина Регина Костина. Она была помешана на мистике, магии, предчувствиях и экстрасенсах. — Предчувствие у меня.
— Что еще за предчувствие? — осведомился Андреич, продавец, бывший «афганец», питающий нездоровую склонность к дедовщине.
— Что-то произойдет! — Костина с пророческим видом воздела к потолку указательный палец.
— А если поконкретней? — вскинул брови Глеб.
— Опять пришьют кого-нибудь, — гнусно хихикнул сторож Хрум, изрядно потрепанный жизнью алкаш-неофашист.
— Типун тебе на язык, — замахала руками суеверная Регина.
— Подумаешь, пришьют, — лихо подбоченилась замдиректора Зоя Козлодемьянская. — В России это дело обычное. Интересно только, кого.
— Правильно Зоя говорит, — поддержал начальницу лоточник Дубыч. — Поминки — отличный повод выпить.
— Вот с этим я полностью согласен, — удовлетворенно кивнул Андреич. — Как говорится: она была хорошо сложена, только рука торчала из чемодана.
— Так выпьем же, — неожиданно взревел уже изрядно набравшийся сторож Хрум, вздымая вверх стакан с водкой. — 3-за наших прекрасных дам. Ч-чтобы они были сложены еще лучше.
— Типун тебе на язык! — нервно перекрестилась Регина.
— За прекрасных дам, — подхватили тост мужчины, дружно сдвигая стаканы.
* * *
— Следствие Кона из закона Мерфи, — изрек полковник Обрыдлов, доставая из сейфа бутылку «Столичной» и два граненых стакана. — Беды, как правило, приходят парами: пара за парой, пара за парой, пара за парой…
Голос Ивана Евсеевича становился все тише и тише, в потускневших глазах отражалась вселенская грусть. Колюня Чупрун ни разу не видел своего начальника в столь подавленном состоянии.
— Да уж, — согласился опер и задумчиво добавил:
— Стояла тихая Варфоломеевская ночь…
— Варфоломеевская ночь мне еще предстоит, — вздохнул полковник. — Генерал Блудов завтра требует меня «на ковер». Представляю, что меня ждет. По телефону он так матерился, что в трубке мембрана не выдержала — накрылась.
— Мы-то еще ничего… А вот из Паши Зюзина теперь уж точно котлету сделают. Уж Блудов его не помилует — первым делом в Центральное управление ГИБДД настучит, попытается всю вину на «дорожников» свалить. Эх, Паша, Паша… Знал ведь, что проверять его будут, что генерал Дергунов спит и видит, как бы его поглубже закопать, и все равно не выдержал — сорвался с дежурства по девочкам. Хоть бы одного сержанта на посту оставил…
— Душевный человек Паша, — сочувственно вздохнул Обрыдлов. — Не мог он своему подчиненному такую подлянку устроить. Хотел, чтобы всем хорошо было — вот и сгорел по доброте своей.
Полковник разлил водку по стаканам.
— Ну что, помянем Пашино майорское звание? Эх, не сидеть ему больше на правах… А жаль. Отличный был товарищ.
— Большому кораблю — большая торпеда, — скорбно наклонил голову Колюня и, крякнув, залпом опорожнил стакан.
— Эх, хорошо пошла, подлюка.
Иван Евсеевич последовал примеру подчиненного. Заев водку кружочком финской салями, он прислушался к своим внутренним ощущениям.
«Лекарство», как всегда, подействовало быстро и радикально. Генерал Блудов казался уже не грозным начальственным громовержцем, а рядовым заурядным склочником в погонах, да и собственные промахи уже не выглядели столь катастрофическими. Ну, подумаешь, облажались пару раз — а с кем такого не бывает?
Разве не пытались они взять банду Утюга? Пытались! А в том, что вместо матерых бандитов попалась сопливая шпана, виновата дурацкая случайность.
А труп в мотоциклетной коляске? Должна же была милиция отреагировать на убийство сотрудника правоохранительных органов? Вот она и отреагировала! Кому могло прийти в голову, что покойник, наряженный в форму инспектора ГИБДД, — дело рук Паши Зюзина? Чертов Пашка! Сам, идиот, допрыгался, да еще и убойный отдел подставил.
Полковник Обрыдлов встряхнул головой, сердито крякнул и расправил поникшие плечи.
— Ладно, вернемся к нашим «гиббонам». Есть что-нибудь новое по трупу?
— Окончательное заключение патологоанатомов еще не готово. Какие-то сложности у них возникли. Говорят, случай нетипичный, но сомнений нет — это убийство. Скорее всего смерть наступила от остановки сердца, наступившей при ударе в грудную клетку.
— Личность удалось установить?
— Пока нет. К сожалению, вместо документов покойник носил в кармане ажурные женские трусики. Не удержавшись, опер ухмыльнулся.
— Трусики отдали на экспертизу?
— Разумеется, но данные, опять-таки, не готовы. Отдел экспертизы в своем амплуа.
— Да, не густо, — вздохнул Иван Евсеевич.
— Я думаю, он иностранец, — сказал Чупрун.
— Иностранец? Почему?
— Слишком ухоженный.
— «Новые русские» тоже одеваются не с помойки.
— Я не об этом. Помнишь, как говорил Жванецкий: «даже у лошадей наши морды». Так вот у этого — морда не наша. У него маникюр не только на руках — на ногах тоже.
— Педикюр, — машинально поправил полковник. — Маникюр на ногах не бывает. Может, он голубой?
— Вряд ли. Лака на ногтях нет, только полировка. Никакой косметики. Да и женские трусики в кармане…
— Чтобы носить женские трусики, не обязательно быть женщиной, — заметил Обрыдлов. — Они могли принадлежать его приятелю-трансвеститу. А может, он и сам трансвестит.
— И все-таки я полагаю, что он иностранец и не голубой. Интуиция сыщика.
— Надо будет опубликовать фотографию в газетах, вдруг кто-то нашего жмурика опознает. Нам сейчас кровь из носу — так надо раскрыть это дело.
— Понимаю, — кивнул опер.
— Его ведь подбросили Паше, на территории, находящейся под контролем синяевской группировки, — Зaдумчиво произнес полковник.
— Это вовсе не означает, что убийство — дело рук cиняевцев.
— Но они могут что-то знать.
— Вы намекаете…
— Намекаю, — подтвердил полковник. — Съезди-ка ты в Рузаевку, послушай, о чем народ толкует, поговори кое с кем…
— Я и сам уже подумывал об этом, — сказал Чупрун.
* * *
Денис решил заскочить в Рузаевку пораньше, где-то за час до встречи с Психозом, чтобы всласть потрепаться со старыми приятелями — продавцами и лоточниками. Он не сомневался, что со времени их последней встречи в бурной жизни магазинчика произошло множество новых событий.
Уже три месяца в ТОО «Лотос» длилась пельменная эпопея, по накалу разгоревшихся вокруг нее страстей вполне сравнимая со знаменитым греко-троянским противостоянием.
Началась она с того, что директор магазина Регина Костина решила расширить производство путем введения в эксплуатацию пельменного цеха. Мысль сама по себе здравая, которая при благоприятном стечении обстоятельств могла бы обеспечить апокалиптическому магазинчику процветание.
Регина совершила лишь одну стратегическую ошибку — ответственным за создание.пельменного цеха она назначила Тарасика, маленького, толстенького, как колобок, и невероятно болтливого хохла, в поисках лучшей жизни эмигрировавшего в холодную Москву с голодных просторов самостийной Украины. За Тарасом сразу же закрепилась кличка Поддавал-пил. Это словосочетание было излюбленной присказкой нового работника и до определенной степени определяло его жизненное кредо.
С легкой руки Тарасика тележку для продуктов сотрудники магазина стали называть «визок для харчив», детское питание — «дитяче харчування», а лимонад — «цитриновый напий».
Когда продавцам становилось скучно, они просили Тараса прочесть им на украинском языке лекцию о Соединенных Штатах Америки. Эту тему Поддавал-пил очень любил, поскольку в самом ближайшем будущем, заработав в магазинчике достаточную сумму, он собирался перебраться в вотчину Дяди Сэма, и, там посрамив Рокфеллера, Моргана и Форда, сделаться мультимиллионером.
— Герб Сполучених Штатив зображаэ орла з розпростертими крилами, який тримае у правий лапи символ любови — гилку оливи, — вдохновенно вещал Тарас.
— Ой, не могу, — держась за живот, корчилась от смеха Зоя Козлодемьянская.
— Побачьте, пани и панове! — кривлялся Андреич, величаво взмахивая руками. — Я — орэл з розпростертими крилами!
По-русски Поддавал-пил при желании мог объясняться вполне сносно, но хитрый хохол предпочитал использовать родной украинский язык, чтобы при случае притвориться, что он чего-то недопонял или что его не так поняли.
За неимением жилья ночевал Тарас прямо в магазине и, в зависимости от настроения Регины, работал то грузчиком, то лоточником, то рубщиком мяса.
От прочих сотрудников магазинчика Поддавал-пил отличался одной весьма примечательной особенностью — он брался за все, вне зависимости от того, разбирался он в этом или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26