Часто люди Хассана довольствовались тем, что клали нож под подушку кандидата, и этого было достаточно…
При этих словах я не мог сдержать дрожи. Холодные капли пота стекали у меня по позвоночнику. Нож под подушкой — вроде того, что лежал под подушкой Джейн. Но что бы это могло значить? С замирающим сердцем я снова приступил к чтению.
— Умирая, — продолжил Наср эд-Дин, — Хассан назначил преемника, которого все звали Горный старец. Сейчас у нас уже пятый преемник Хассана. Горный старец — человек образованный, мистик, страстный пропагандист глубокого изучения исмаелизма и суфизма. Но сегодня ему не удается устранить опасность, нависшую над нашей сектой. Нас вытеснили монголы, захватывающие один за другим наши замки. Аламут уже пал… Горный старец вынужден скрываться в Сирии. Вот поэтому я и уехал в Египет. Я пытался найти поддержку у Фатимидов, но неудачно… По причине, о которой ты уже знаешь…
— Как называется ваш орден?
— Нас называют ассасины — убийцы… У нас с вами одни корни.
— Как это, о каких корнях ты говоришь?
— Я знаю, — сказал Наср эд-Дин, — я знаю, о чем тебе рассказывали. Тебе говорили, что в 1120 году один дворянин по имени Юг де Пейн, рыцарь из Шампани, решил создать вспомогательное войско для защиты и сопровождения паломников на длинных дорогах, ведущих к святым местам, что, кроме военных действий, рыцари вели монашескую жизнь согласно Уставу, что их поддерживал король Бодуэн II, что обосновались они в Иерусалиме на месте храма Соломона и что формально они подчинялись патриарху Иерусалима и каноникам Гроба Господня.
— Все верно, — заметил я. — Наш орден создан именно для защиты паломников и святых мест.
— Это официальная версия, — возразил Наср эд-Дин. — На самом же деле орден Храма образовался вокруг Храма, для Храма и самим Храмом.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Крестовые походы никогда не предпринимались для освобождения святых мест, которые всегда и каждому были доступны. Друг мой, знай: именно тамплиеры затевали крестовые походы, стремясь обосноваться в Византии, прибрать к рукам Иерусалим и заново отстроить Храм. Но это еще не все. Сейчас я раскрою тебе другой секрет. Близ Мертвого моря в Кирбат-Кумране существует командорство тамплиеров, которое в 1142 году основали три тамплиера: Рэмбо де Симиан-Сеньон, Балтазар де Блакас и Понс де Бо. Это командорство было построено на месте бывшей римской крепости после реставрации бывшего монастыря — крепости ессеев. Первым Командором был рыцарь де Блакас. Перед командорством стояла задача — найти и собрать воедино сокровище Храма.
— Сокровище Храма? Но зачем?
— У Мертвого моря они обнаружили людей… ессеев, все еще живших там, которые укрылись в пещерах пустыни от мирских глаз. Они посвятили свою жизнь переписыванию свитков! Свитки открывали истину об истории Иисуса: ведь Иисус — тот самый Мессия, которого ждали ессеи. Но когда тамплиеры, изучившие эти манускрипты, стали открывать людям глаза, Церковь испугалась. Вот поэтому она и приговорила к смерти орден Храма.
— Я что-то не понимаю… — попытался возразить я.
— Вы и мы, — объяснил Наср эд-Дин, — заняты одним делом, которое началось очень давно, в семидесятом году, когда легионы Тита взяли Иерусалим и сожгли храм Соломона, сперва обобрав его. Группа недовольных, возглавляемая казначеем Храма, человеком из рода Аккоцев, позаботилась о том, чтобы спрятать сокровище Храма, прежде чем римляне разграбили и опустошили это святое место. Он велел пятерым из своих людей, умевшим писать, отметить все места, где находились сокровища. Для большей надежности все это выгравировали на Медном свитке, который он доверил иудеям, жившим в пещерах Мертвого моря, около Кумрана, бывшим жрецам, ушедшим из Храма, считая его нечистым…
— Ессеи… — пробормотал я.
— Да, и продолжение эта история получила через несколько тысяч лет, когда крестоносцы нашли пещеры с манускриптами и вытащили свитки на свет… Один из манускриптов привлек их внимание, потому что он был медным. В этом свитке, содержались все указания для отыскания сказочного сокровища, которое могло быть только сокровищем Храма. Рыцари решили создать орден и назвали себя тамплиерами. Но такое гигантское сокровище невозможно растратить сразу. Будучи превосходными финансистами, они довольствовались несколькими десятками золотых и серебряных слитков, которые пригодились для строительства соборов и замков…
— Да… — протянул я. — Значит, тамплиеры все-таки нашли сокровище Храма…
— Тамплиеры обыскали все тайники в Иудейской пустыне, один за другим. Медный свиток им все рассказал, и они разыскали все, и даже больше… Сказочное сокровище, Адемар, баснословное! Красоты неописуемой! Слитки золота и серебра, священная посуда, инкрустированная рубинами и другими драгоценными камнями, канделябры и ритуальные принадлежности из чистого золота!
Услышав это, я был потрясен. Итак, по словам Командора и по утверждению Наср эд-Дина, создание ордена Храма — не заслуга крестовых походов, и цель у него — не защита паломников в Святой Земле, а защита и восстановление Храма. Именно для этого братья купили штаб-квартиру или перестроили свои замки, использовали печать, подчеркивавшую их тайну, выбрали числа и флаги, заставляли целовать себя в символические места… Иначе говоря, братья знали тайные доктрины эзотерической науки иудеев!
— Вы, тамплиеры, — сказал Наср эд-Дин, — являетесь новыми ессеями, монахами-воинами, ждущими Конца Света, чтобы восстановить Храм…
— И для этого мы союзничаем с представителями других религий, чтобы втайне объединить силы и перестроить Храм…
— И в частности, вы связались с нами, ассасинами-убийцами… Командор Иерусалима, предвидя будущее поражение, заключил союз с Горным старцем и доверил ему сокровище, чтобы тот хранил его в своей крепости, в Аламуте. Но когда Аламут пал, Горный старец заставил перевезти сокровище в Сирию, но и там оно в опасности.
Как я тебе сказал, нам самим угрожают монголы. Хуже того: Горный старец тратит сокровище на покупку оружия… Адемар, если тебе предстоит спасти свой орден или память о нем, ты должен забрать это сокровище и спрятать его до тех пор, пока…
— Не настанет Конец Света, — пробормотал я.
— Я отвезу тебя к Горному старцу. Но должен тебя предостеречь: он страшен, пока уважаем, и он сеет страх на своем пути… У него один принцип: нет ничего истинного, все позволено. Он внушает страх, поэтому пользуется в своей секте абсолютной властью. Его люди, слепо повинующиеся ему, заставляют бояться всех, потому что сами не боятся ничего. Для них только он один обладает высшей властью. Вот почему никто не видит, как он ест, пьет, спит, даже плюет. Между восходом и заходом солнца он находится на вершине скалы, где стоит его замок, и проповедует ради собственной власти и славы. Он возглавляет легион убийц, людей безжалостных, готовых на все, даже отдать свои жизни.
На рассвете следующего дня мы тронулись в путь. Мы неслись вдоль берега на север, в Сирию. Три дня и три ночи мы продвигались, переваливая через оголенные холмы и горы пустыни, изредка останавливаясь, чтобы поесть. Иногда мы оказывались на стоянках торговых караванов, где купцы говорили на арабском, персидском, греческом, испанском или даже славянском языках. Чтобы попасть из Азии в Африку, они проходили через Палестину, являвшуюся перекрестком торговых дорог. Идя из Египта, они доходили до Индии или Китая, потом возвращались по той же дороге с мускусом, камфарой, тканями и другими восточными товарами, вели они с собой и рабов.
Наконец мы достигли плодородных зеленых областей, спокойных и безмятежных, напоминавших мне Португалию, и на вершине одной горы мы увидели гигантскую крепость с четырьмя башнями по углам: Рибат Горного старца.
На усталых лошадях мы стали подниматься в гору, внизу оставались зеленые долины Сирии, впереди вздымались плешивые горные склоны. Проехав по мосту, соединявшему края широкой пропасти, мы увидели укрепление Рибат, стоявшее на немыслимой высоте, основанием ему служили римские колонны.
Оставив наше оружие страже, мы проникли в крепость. Там на большом дворе перед входом в замок нас встретили двое рефиков, приближенных. На них была белая одежда с красной отделкой и пурпурными перевязями. Одежда походила на нашу, на одежду тамплиеров.
Рефики привели нас к дарам, приорам, в одеждах из белого льна, собравшимся в просторном восьмиугольном зале, стены которого были обиты ценными тканями, на полу лежали вышитые золотом подушки, в центре зала стоял большой золотой поднос с чайником и чашками. Дары приветствовали нас, пригласили сесть. Нам подали чай в чашечках. Я попробовал. У чая был странный вкус, и я поколебался, прежде чем сделать еще глоток.
— Не доверяешь, — усмехнулся Наср эд-Дин и, взяв мою чашку, отпил половину, оставшееся протянул мне: — Держи, теперь можешь пить!
Десять даров, усевшись в кружок вокруг нас, пили молча. Некоторые лежат на подушках и, казалось, подремывали, вдыхая подслащенный чайный пар и аромат благовоний, тлевших в четырех углах зала.
Через какое-то время я начал ощущать легкое оцепенение, к которому примешивалось состояние странного блаженства. Губы непроизвольно раздвигались в улыбке. Мне хотелось говорить, смеяться, петь. Но дары встали. Они проводили нас через темные коридоры в большую светлую комнату, где стояли стулья и столы, инкрустированные драгоценными камнями; там нас ожидали федуи — посвященные. Федуи приветственно поклонились нам и поздравили с удачным прибытием. Они открыли дверь комнаты, выходившую в сад.
Выйдя в сад, я обомлел. О чудо! В этот величественный поздний час моему взору предстала красота, великолепие, очарование. Солнце еще испускало слабые лучи, окрашивая все вокруг в красно-коричневые с золотистым оттенком тона, румяня взбитые сливки облаков. Легкий ветерок нес освежающую нежную прохладу. Роскошная густая зелень окружала нас в тщательно продуманном беспорядке. Среди высоких кустов мелодично журчал ручеек с кристально прозрачной водой. А вокруг ручейка росли розы, едва распустившиеся бутоны были так свежи, что захотелось попробовать их на вкус. С вершины горы, где находился сад, видна была земля, простиравшаяся до горизонта; у меня возникло чувство, будто я парю над ней вне времени и пространства.
Неожиданно земля исчезла, я был один перед текущей водой, тронутый ее непостоянством, а мои глаза, ослепленные красотой, улыбались, насытившись, удивленно счастливые, влюбленные, ибо я познал счастье, наслаждение, блаженство.
Тогда только я заметил зеленые и голубые деревья, которые не покачивались под ветерком; их контуры были настолько изящны, что они казались нарисованными; это были деревья совершенства. Вышитые на лоснящемся шелке деревья, зелень, вышитая на зеленом фоне, деревья, подернутые золотом и бронзой; закатная дымка накинула на них золотисто-бронзовое с зеленоватым оттенком покрывало, окутала огненно-осенней вуалью, навевая мечты о разгаре лета; деревья с мягким переходом оттенков от светло-зеленого к темно-вишневому… Этот пейзаж в преддверии сумерек, казалось, был нарисован для меня, мною — все эти вуали цвета спелой черешни и темнеющего облака, небо, затянутое вуалью цвета окиси меди, становящееся длинным и зеленоватым, зелень с бронзовым оттенком чая в чашке, мягкий переход смешанных тонов, деревья, вечерняя прохлада, веющая с неба… и все это шептало, кричало, радовалось в зеленом ларце сада.
— Смотри, — весело сказал я Наср эд-Дину, — смотри, дерево совершенства!
Тут-то и появились женщины, томные, они пели и танцевали под звуки мандолины. Они принесли блюда со сладостями, которые мы отведали, ибо были голодны. Никогда не приходилось мне вдыхать такие ароматы и никогда пища не казалась такой вкусной;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
При этих словах я не мог сдержать дрожи. Холодные капли пота стекали у меня по позвоночнику. Нож под подушкой — вроде того, что лежал под подушкой Джейн. Но что бы это могло значить? С замирающим сердцем я снова приступил к чтению.
— Умирая, — продолжил Наср эд-Дин, — Хассан назначил преемника, которого все звали Горный старец. Сейчас у нас уже пятый преемник Хассана. Горный старец — человек образованный, мистик, страстный пропагандист глубокого изучения исмаелизма и суфизма. Но сегодня ему не удается устранить опасность, нависшую над нашей сектой. Нас вытеснили монголы, захватывающие один за другим наши замки. Аламут уже пал… Горный старец вынужден скрываться в Сирии. Вот поэтому я и уехал в Египет. Я пытался найти поддержку у Фатимидов, но неудачно… По причине, о которой ты уже знаешь…
— Как называется ваш орден?
— Нас называют ассасины — убийцы… У нас с вами одни корни.
— Как это, о каких корнях ты говоришь?
— Я знаю, — сказал Наср эд-Дин, — я знаю, о чем тебе рассказывали. Тебе говорили, что в 1120 году один дворянин по имени Юг де Пейн, рыцарь из Шампани, решил создать вспомогательное войско для защиты и сопровождения паломников на длинных дорогах, ведущих к святым местам, что, кроме военных действий, рыцари вели монашескую жизнь согласно Уставу, что их поддерживал король Бодуэн II, что обосновались они в Иерусалиме на месте храма Соломона и что формально они подчинялись патриарху Иерусалима и каноникам Гроба Господня.
— Все верно, — заметил я. — Наш орден создан именно для защиты паломников и святых мест.
— Это официальная версия, — возразил Наср эд-Дин. — На самом же деле орден Храма образовался вокруг Храма, для Храма и самим Храмом.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Крестовые походы никогда не предпринимались для освобождения святых мест, которые всегда и каждому были доступны. Друг мой, знай: именно тамплиеры затевали крестовые походы, стремясь обосноваться в Византии, прибрать к рукам Иерусалим и заново отстроить Храм. Но это еще не все. Сейчас я раскрою тебе другой секрет. Близ Мертвого моря в Кирбат-Кумране существует командорство тамплиеров, которое в 1142 году основали три тамплиера: Рэмбо де Симиан-Сеньон, Балтазар де Блакас и Понс де Бо. Это командорство было построено на месте бывшей римской крепости после реставрации бывшего монастыря — крепости ессеев. Первым Командором был рыцарь де Блакас. Перед командорством стояла задача — найти и собрать воедино сокровище Храма.
— Сокровище Храма? Но зачем?
— У Мертвого моря они обнаружили людей… ессеев, все еще живших там, которые укрылись в пещерах пустыни от мирских глаз. Они посвятили свою жизнь переписыванию свитков! Свитки открывали истину об истории Иисуса: ведь Иисус — тот самый Мессия, которого ждали ессеи. Но когда тамплиеры, изучившие эти манускрипты, стали открывать людям глаза, Церковь испугалась. Вот поэтому она и приговорила к смерти орден Храма.
— Я что-то не понимаю… — попытался возразить я.
— Вы и мы, — объяснил Наср эд-Дин, — заняты одним делом, которое началось очень давно, в семидесятом году, когда легионы Тита взяли Иерусалим и сожгли храм Соломона, сперва обобрав его. Группа недовольных, возглавляемая казначеем Храма, человеком из рода Аккоцев, позаботилась о том, чтобы спрятать сокровище Храма, прежде чем римляне разграбили и опустошили это святое место. Он велел пятерым из своих людей, умевшим писать, отметить все места, где находились сокровища. Для большей надежности все это выгравировали на Медном свитке, который он доверил иудеям, жившим в пещерах Мертвого моря, около Кумрана, бывшим жрецам, ушедшим из Храма, считая его нечистым…
— Ессеи… — пробормотал я.
— Да, и продолжение эта история получила через несколько тысяч лет, когда крестоносцы нашли пещеры с манускриптами и вытащили свитки на свет… Один из манускриптов привлек их внимание, потому что он был медным. В этом свитке, содержались все указания для отыскания сказочного сокровища, которое могло быть только сокровищем Храма. Рыцари решили создать орден и назвали себя тамплиерами. Но такое гигантское сокровище невозможно растратить сразу. Будучи превосходными финансистами, они довольствовались несколькими десятками золотых и серебряных слитков, которые пригодились для строительства соборов и замков…
— Да… — протянул я. — Значит, тамплиеры все-таки нашли сокровище Храма…
— Тамплиеры обыскали все тайники в Иудейской пустыне, один за другим. Медный свиток им все рассказал, и они разыскали все, и даже больше… Сказочное сокровище, Адемар, баснословное! Красоты неописуемой! Слитки золота и серебра, священная посуда, инкрустированная рубинами и другими драгоценными камнями, канделябры и ритуальные принадлежности из чистого золота!
Услышав это, я был потрясен. Итак, по словам Командора и по утверждению Наср эд-Дина, создание ордена Храма — не заслуга крестовых походов, и цель у него — не защита паломников в Святой Земле, а защита и восстановление Храма. Именно для этого братья купили штаб-квартиру или перестроили свои замки, использовали печать, подчеркивавшую их тайну, выбрали числа и флаги, заставляли целовать себя в символические места… Иначе говоря, братья знали тайные доктрины эзотерической науки иудеев!
— Вы, тамплиеры, — сказал Наср эд-Дин, — являетесь новыми ессеями, монахами-воинами, ждущими Конца Света, чтобы восстановить Храм…
— И для этого мы союзничаем с представителями других религий, чтобы втайне объединить силы и перестроить Храм…
— И в частности, вы связались с нами, ассасинами-убийцами… Командор Иерусалима, предвидя будущее поражение, заключил союз с Горным старцем и доверил ему сокровище, чтобы тот хранил его в своей крепости, в Аламуте. Но когда Аламут пал, Горный старец заставил перевезти сокровище в Сирию, но и там оно в опасности.
Как я тебе сказал, нам самим угрожают монголы. Хуже того: Горный старец тратит сокровище на покупку оружия… Адемар, если тебе предстоит спасти свой орден или память о нем, ты должен забрать это сокровище и спрятать его до тех пор, пока…
— Не настанет Конец Света, — пробормотал я.
— Я отвезу тебя к Горному старцу. Но должен тебя предостеречь: он страшен, пока уважаем, и он сеет страх на своем пути… У него один принцип: нет ничего истинного, все позволено. Он внушает страх, поэтому пользуется в своей секте абсолютной властью. Его люди, слепо повинующиеся ему, заставляют бояться всех, потому что сами не боятся ничего. Для них только он один обладает высшей властью. Вот почему никто не видит, как он ест, пьет, спит, даже плюет. Между восходом и заходом солнца он находится на вершине скалы, где стоит его замок, и проповедует ради собственной власти и славы. Он возглавляет легион убийц, людей безжалостных, готовых на все, даже отдать свои жизни.
На рассвете следующего дня мы тронулись в путь. Мы неслись вдоль берега на север, в Сирию. Три дня и три ночи мы продвигались, переваливая через оголенные холмы и горы пустыни, изредка останавливаясь, чтобы поесть. Иногда мы оказывались на стоянках торговых караванов, где купцы говорили на арабском, персидском, греческом, испанском или даже славянском языках. Чтобы попасть из Азии в Африку, они проходили через Палестину, являвшуюся перекрестком торговых дорог. Идя из Египта, они доходили до Индии или Китая, потом возвращались по той же дороге с мускусом, камфарой, тканями и другими восточными товарами, вели они с собой и рабов.
Наконец мы достигли плодородных зеленых областей, спокойных и безмятежных, напоминавших мне Португалию, и на вершине одной горы мы увидели гигантскую крепость с четырьмя башнями по углам: Рибат Горного старца.
На усталых лошадях мы стали подниматься в гору, внизу оставались зеленые долины Сирии, впереди вздымались плешивые горные склоны. Проехав по мосту, соединявшему края широкой пропасти, мы увидели укрепление Рибат, стоявшее на немыслимой высоте, основанием ему служили римские колонны.
Оставив наше оружие страже, мы проникли в крепость. Там на большом дворе перед входом в замок нас встретили двое рефиков, приближенных. На них была белая одежда с красной отделкой и пурпурными перевязями. Одежда походила на нашу, на одежду тамплиеров.
Рефики привели нас к дарам, приорам, в одеждах из белого льна, собравшимся в просторном восьмиугольном зале, стены которого были обиты ценными тканями, на полу лежали вышитые золотом подушки, в центре зала стоял большой золотой поднос с чайником и чашками. Дары приветствовали нас, пригласили сесть. Нам подали чай в чашечках. Я попробовал. У чая был странный вкус, и я поколебался, прежде чем сделать еще глоток.
— Не доверяешь, — усмехнулся Наср эд-Дин и, взяв мою чашку, отпил половину, оставшееся протянул мне: — Держи, теперь можешь пить!
Десять даров, усевшись в кружок вокруг нас, пили молча. Некоторые лежат на подушках и, казалось, подремывали, вдыхая подслащенный чайный пар и аромат благовоний, тлевших в четырех углах зала.
Через какое-то время я начал ощущать легкое оцепенение, к которому примешивалось состояние странного блаженства. Губы непроизвольно раздвигались в улыбке. Мне хотелось говорить, смеяться, петь. Но дары встали. Они проводили нас через темные коридоры в большую светлую комнату, где стояли стулья и столы, инкрустированные драгоценными камнями; там нас ожидали федуи — посвященные. Федуи приветственно поклонились нам и поздравили с удачным прибытием. Они открыли дверь комнаты, выходившую в сад.
Выйдя в сад, я обомлел. О чудо! В этот величественный поздний час моему взору предстала красота, великолепие, очарование. Солнце еще испускало слабые лучи, окрашивая все вокруг в красно-коричневые с золотистым оттенком тона, румяня взбитые сливки облаков. Легкий ветерок нес освежающую нежную прохладу. Роскошная густая зелень окружала нас в тщательно продуманном беспорядке. Среди высоких кустов мелодично журчал ручеек с кристально прозрачной водой. А вокруг ручейка росли розы, едва распустившиеся бутоны были так свежи, что захотелось попробовать их на вкус. С вершины горы, где находился сад, видна была земля, простиравшаяся до горизонта; у меня возникло чувство, будто я парю над ней вне времени и пространства.
Неожиданно земля исчезла, я был один перед текущей водой, тронутый ее непостоянством, а мои глаза, ослепленные красотой, улыбались, насытившись, удивленно счастливые, влюбленные, ибо я познал счастье, наслаждение, блаженство.
Тогда только я заметил зеленые и голубые деревья, которые не покачивались под ветерком; их контуры были настолько изящны, что они казались нарисованными; это были деревья совершенства. Вышитые на лоснящемся шелке деревья, зелень, вышитая на зеленом фоне, деревья, подернутые золотом и бронзой; закатная дымка накинула на них золотисто-бронзовое с зеленоватым оттенком покрывало, окутала огненно-осенней вуалью, навевая мечты о разгаре лета; деревья с мягким переходом оттенков от светло-зеленого к темно-вишневому… Этот пейзаж в преддверии сумерек, казалось, был нарисован для меня, мною — все эти вуали цвета спелой черешни и темнеющего облака, небо, затянутое вуалью цвета окиси меди, становящееся длинным и зеленоватым, зелень с бронзовым оттенком чая в чашке, мягкий переход смешанных тонов, деревья, вечерняя прохлада, веющая с неба… и все это шептало, кричало, радовалось в зеленом ларце сада.
— Смотри, — весело сказал я Наср эд-Дину, — смотри, дерево совершенства!
Тут-то и появились женщины, томные, они пели и танцевали под звуки мандолины. Они принесли блюда со сладостями, которые мы отведали, ибо были голодны. Никогда не приходилось мне вдыхать такие ароматы и никогда пища не казалась такой вкусной;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38