Ты сошьешь себе из него платье.
Кассия раскрыла рот от изумления и, недоуменно моргая, смотрела на мужа.
— Жаль, что ты отдала кому-то ожерелье, потому что могла бы надеть его к этому платью.
Грэлэм увидел, как свет радости погас в глазах жены, будто он ударил ее.
«Клянусь мощами святого Петра, — подумал рыцарь с яростью, — почему я должен чувствовать себя виноватым? Ведь это она сыграла со мной скверную шутку, солгала и упорствует в своей лжи».
— Нэн! — позвал он. — Еще вина!
Кассия сидела притихнув. В своем радостном возбуждении она на мгновение забыла, что он не любил ее и не доверял ей. Но, конечно, он не мог забыть. Он никогда ни о чем не забывает.
Несколькими часами позже Кассия лежала, свернувшись в маленький комочек, и раскаты грубого мужского хохота вторгались в ее сны.
Какой-то мужской голос сказал тихонько:
— Настало время узнать, может ли зачать моя маленькая подружка.
Со вздохом она повернулась и оказалась лежащей на спине. Внезапно Кассия услышала мужское дыхание совсем рядом. Она заморгала и попыталась выпрямиться и сесть в постели.
— Лежи тихо. — Руки Грэлэма скользнули по ее телу, и он принялся развязывать пояс се ночной рубашки.
«Он пьян», — подумала Кассия с отчаянием.
— Прошу тебя, Грэлэм, — зашептала она, прикрывая руками обнаженную грудь.
— Лежи спокойно, — повторил он еще раз. Потом, забыв об узле пояса, рванул ее ночную рубашку и оказался лежащим на ней. Его руки охватили голову жены, и он поцеловал ее. В тот же миг его язык оказался у нее глубоко во рту. Кассия ощутила прикосновение его возбужденной и набухшей мужской плоти на своих бедрах. Она знала, что не справится с ним, и продолжала лежать очень тихо и неподвижно.
Грэлэм поднял голову, чтобы видеть ее лицо в неверном и тусклом свете. Глаза ее были плотно зажмурены.
— Черт тебя возьми. — Он ощутил дрожь ее тела под собой и с горечью улыбнулся. — Я заставлю тебя отвечать мне.
С трудом овладев собой, Грэлэм соскользнул с нее и лег рядом.
Ее глаза широко раскрылись, и Кассия жалобно вздохнула, испугавшись его хмурого лица и гневной складки губ.
— Ты хочешь, чтобы я заставил тебя, чтобы я применил силу? Тогда ты станешь ненавидеть меня еще больше. — Грэлэм мрачно усмехнулся.
— Я не питаю к тебе ненависти.
Он легонько провел рукой по ее шее.
— Сними ночную рубашку.
«Он командует мной, — подумала Кассия. — Он поступит со мной, как захочет, невзирая на мои желания и не считаясь с ними». Она ощутила в себе потребность воспротивиться, не подчиниться.
— Ты говоришь мне, что я дитя, что во мне нет женских чувств. Зачем же утруждать себя? Почему бы тебе не вернуться к своей любовнице? Тебе нравится унижать и мучить меня, причинять мне боль. Если так, давай покончим с этим сейчас же!
Грэлэм чувствовал, как винные пары туманят его сознание, и все же был достаточно трезв, чтобы понять ее сбивчивую речь. Он довольно ясно соображал, что, пожалуй, слишком пьян, чтобы заставить Кассию отвечать ему страстью на страсть, потому что теперь она не станет его слушать, потому что ее душа и разум закрылись, отгородились от него. Наконец он отодвинулся от жены и поднялся.
— Очень хорошо. — Грэлэм протянул руку к своей ночной рубашке. Как ни странно, он не чувствовал гнева на нее за то, что она позволила себе его уязвить. — Если я вернусь ночью, можешь меня не опасаться.
Он повернулся и вышел из спальни.
Глава 22
Кассия повернулась спиной к сараю, служившему кухней, снова и снова перебирая в уме слова, которые случайно подслушала. Сэр Уолтер говорил Гаю перед отъездом его и Бланш из Вулфтона:
— Какая жалость, что у меня нет отца, который мог бы умереть и оставить мне свое имущество.
На что Гай рассеянно ответил:
— Да, это и в самом деле невезение.
— Но есть и другие способы поправить дела, — продолжил сэр Уолтер через минуту, — надеюсь, скоро я перестану быть бедным и безземельным. Я получу то, что всегда должно было принадлежать мне.
Кассия вздрогнула, вспомнив, как холодно и равнодушно он сказал это, хотя объективно его слова могли означать только, что сэр Уолтер честолюбив и питает кое-какие надежды на будущее. Она хотела было сказать Грэлэму о своих подозрениях, но понимала, что он просто посмотрит на нее как на глупую женщину и тотчас же забудет ее слова.
На мгновение Кассия задумалась, наблюдая за оружейником Дрейком и его работой. Ей недоставало Гая. Она хмурилась, вспоминая слова, которые он сказал ей, расставаясь:
— А теперь, миледи, — он слегка прикоснулся губами к ее щеке, — для вас открыт путь к счастью и спокойной жизни в Вулфтоне. — Гай, улыбаясь, покачал головой. — Бланш — это штучка, можете не сомневаться, Кассия, но меня она, полюбит, будьте уверены!
Кассия так и не поняла, что он имел в виду. Хотя в манерах Бланш появились прежде несвойственные ей томность и нежность, она продолжала смотреть на Кассию так, будто та была прозрачной как стекло. Бланш даже не простилась с ней, когда они с Гаем покидали Вулфтон.
На мгновение Кассия замерла, услышав властный голос мужа с их замкового стрельбища. В ту ночь он не вернулся в их постель. Но с тех пор прошла уже неделя. Каждую ночь он спал рядом, не делая попыток прикоснуться к ней. Кассия полагала, что после бурных утех с Нэн он нуждался в покое и сне в собственной постели. Ей хотелось махнуть на все рукой и пожать плечами, но у нее это никак не выходило.
Молодая женщина направилась в комнату, где управляющий Блаунт производил свои расчеты, и принялась писать очередное письмо отцу. Не желая его огорчать, Кассия никогда не упоминала в письмах о том, что несчастна и что муж не доверяет ей. На мгновение она замерла над кусочком пергамента, вспоминая особенно запомнившееся ей место из последнего письма отца: «Жоффрей затаился. Он как змея, готовящаяся нанести удар из укромного угла».
В остальной части письма отец описывал повседневную жизнь в Бельтере. Кассия в ответ рассказала ему о предстоящей коронации и на этом остановилась.
— Вы полагаете, что выше всех нас, моя прекрасная госпожа?
Кассия повернулась, услышав язвительную насмешку в голосе Нэн, и нахмурилась. Служанка стояла в дверях, уперев руки в бока, откинув длинные и густые волосы со лба на спину.
Обычно вызывающая наглость Нэн не трогала Кассию, несмотря на то что нахальная девка делила постель с ее мужем. Этот выпад был и неожиданным, и из ряда вон выходящим.
— Чего тебе, Нэн? — спросила Кассия резко, поднимаясь с места.
— Эта старая ведьма Итта сказала мне, что вы хотите, чтобы я почистила и вымыла столы после пира.
— Да, я хочу именно этого.
— Ну, мы еще посмотрим, кто этим займется! — пробормотала Нэн и выскочила из комнаты.
Кассия только покачала головой. Еще больше испортилось ее настроение, когда несколькими часами позже она кончила шить свое шелковое платье и направилась в большой зал. Столы на козлах не были вычищены. Более того, Нэн восседала на месте Кассии, размахивая руками, и отдавала нелепые распоряжения нарочито громким, визгливым голосом, явно пытаясь передразнивать свою госпожу. Кассия почувствовала, как ее охватывает ярость, и шагнула в зал.
Остальные служанки увидели ее раньше Нэн и тотчас же потупили головы, делая вид, что ревностно выполняют свою работу.
— Убирайся с моего места, — ледяным тоном приказала Кассия, — немедленно!
Нэн вздрогнула и сползла со стула, услышав в голосе хозяйки властные нотки. Но тотчас же взяла себя в руки, выпрямилась и нагло посмотрела Кассии в лицо.
Однако Кассия и не подумала отступать.
— Займись тем, что тебе велено делать, а иначе я отошлю тебя в прачечную или заставлю работать в поле.
— Ну уж нет, миледи, — Нэн с презрением смерила ее взглядом с головы до ног, — у вас нет власти сделать то, что обещаете. Милорд никогда этого не допустит. — Она провела рукой по своим вымытым до блеска длинным волосам. — Да, у вас нет на это власти. Чистить столы — тяжелая работа. Милорд не захочет, чтобы я тратила силы на это и потом была слишком усталой, когда он пожелает меня посетить.
Кассия услышала за спиной тихое хихиканье. На мгновение она прикрыла глаза. Она была хозяйкой замка. Нельзя позволять разговаривать с ней в таком тоне этой маленькой потаскушке, а иначе ее авторитет пострадает и никто не станет ее слушаться. Госпожа Вулфтона выпрямилась во весь рост.
— Закрой свой наглый рот, Нэн, и делай работу, которую тебе приказано выполнить. Делай это сейчас же.
— Нет, миледи. Это слишком тяжелая работа. Милорд не захочет, чтобы я ее выполняла. Это может повредить его ребенку.
Она сложила руки на животе, вызывающе глядя на Кассию.
Ребенок! Ребенок Грэлэма! Кассия почувствовала, как ее охватывает паника. Ее глаза обшарили тело Нэн, и она разглядела, что талия служанки слегка округлилась. Если бы в руках у нее сейчас оказался нож, она вонзила бы его сперва в Нэн, а потом в Грэлэма.
Все это время Грэлэм стоял в тени огромной дубовой двери. Слова Нэн его до крайности удавили, но сейчас внимание лорда Грэлэма привлекала не она. Кассия, на его взгляд, выглядела нездоровой и растерянной. Рыцарь знал, что не может позволить Нэн перечить ее госпоже, знал это так же хорошо, как и Кассия. Когда он выступил в зал из тени, все глаза обратились к нему.
Кассия увидела мужа и гадала, как много он услышал из их перепалки. Она стояла, будто оцепенев, ожидая, что он довершит ее унижение.
— Милорд! — крикнула Нэн и шагнула к нему.
Грэлэм поднял руку и спросил:
— Что здесь происходит, миледи?
«Он отлично знает, что случилось, — подумала Кассия, — и провоцирует меня. Он хочет заставить меня сказать перед всеми, что я думаю, а потом отменит мое распоряжение».
Она усилием воли заставила себя встретить взгляд суровых темных глаз мужа. И сказала ясным, холодным голосом:
— Я дала Нэн работу, милорд. Она не хочет ее выполнять, потому что носит ребенка.
— Понимаю. — Грэлэм повернулся к Нэн. — И что это за работа, которую ты считаешь слишком утомительной для себя?
— Миледи велела мне отчистить и вымыть столы в зале, милорд. Люди герцога — настоящие свиньи и оставили их в ужасном виде.
Грэлэм бросил взгляд на жену. Он увидел, как ее руки, опущенные вдоль тела, сжались в кулаки, и слегка улыбнулся.
— Принимайся за работу, Нэн, как велела твоя госпожа. Миледи, а вы будьте любезны следовать за мной.
«Принимайся за работу». Кассия недоверчиво смотрела на мужа.
Нэн склонила голову, собираясь что-то возразить, но передумала. Возможно, он просто не хочет смущать свою тощую жену перед слугами. Вероятно, ей следовало сказать ему о ребенке, прежде чем она набросилась на Кассию.
— Очень хорошо, милорд, — произнесла Нэн смиренно, — я буду делать эту работу.
— Идемте, Кассия, — повторил Грэлэм и вышел из зала.
Кассия знала, что у нее нет выбора. Выпрямив плечи и подняв подбородок, она последовала за мужем.
Он подождал, пока она вошла в спальню, потом тихо закрыл дверь. И долго ничего не произносил, только смотрел на жену. Ее подбородок, как он заметил, снова был вызывающе вздернут — значит, она была готова к бою.
— Конечно, это твой ребенок, — сказала Кассия и услышала дрожь гнева в собственном голосе.
— Подозреваю, что Нэн не соврала, — ответил Грэлэм спокойно.
— Ты ждешь от меня благодарности за то, что не унизил меня перед слугами?
— Ты могла бы поблагодарить меня, но сомневаюсь, что ты это сделаешь.
Его полное хладнокровие разгневало ее свыше всякой меры.
— Я — госпожа Вулфтона! — выкрикнула Кассия.
— Вот как? — притворно удивился он. — Впрочем, в некотором роде — да. Что же касается остального, миледи, тут ты, к моему прискорбию, вовсе не отвечаешь роли госпожи.
— Как и вы, милорд!
К ее удивлению, он кивнул, соглашаясь.
— Это правда. А теперь послушай меня внимательно. Я положу конец наглости Нэн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Кассия раскрыла рот от изумления и, недоуменно моргая, смотрела на мужа.
— Жаль, что ты отдала кому-то ожерелье, потому что могла бы надеть его к этому платью.
Грэлэм увидел, как свет радости погас в глазах жены, будто он ударил ее.
«Клянусь мощами святого Петра, — подумал рыцарь с яростью, — почему я должен чувствовать себя виноватым? Ведь это она сыграла со мной скверную шутку, солгала и упорствует в своей лжи».
— Нэн! — позвал он. — Еще вина!
Кассия сидела притихнув. В своем радостном возбуждении она на мгновение забыла, что он не любил ее и не доверял ей. Но, конечно, он не мог забыть. Он никогда ни о чем не забывает.
Несколькими часами позже Кассия лежала, свернувшись в маленький комочек, и раскаты грубого мужского хохота вторгались в ее сны.
Какой-то мужской голос сказал тихонько:
— Настало время узнать, может ли зачать моя маленькая подружка.
Со вздохом она повернулась и оказалась лежащей на спине. Внезапно Кассия услышала мужское дыхание совсем рядом. Она заморгала и попыталась выпрямиться и сесть в постели.
— Лежи тихо. — Руки Грэлэма скользнули по ее телу, и он принялся развязывать пояс се ночной рубашки.
«Он пьян», — подумала Кассия с отчаянием.
— Прошу тебя, Грэлэм, — зашептала она, прикрывая руками обнаженную грудь.
— Лежи спокойно, — повторил он еще раз. Потом, забыв об узле пояса, рванул ее ночную рубашку и оказался лежащим на ней. Его руки охватили голову жены, и он поцеловал ее. В тот же миг его язык оказался у нее глубоко во рту. Кассия ощутила прикосновение его возбужденной и набухшей мужской плоти на своих бедрах. Она знала, что не справится с ним, и продолжала лежать очень тихо и неподвижно.
Грэлэм поднял голову, чтобы видеть ее лицо в неверном и тусклом свете. Глаза ее были плотно зажмурены.
— Черт тебя возьми. — Он ощутил дрожь ее тела под собой и с горечью улыбнулся. — Я заставлю тебя отвечать мне.
С трудом овладев собой, Грэлэм соскользнул с нее и лег рядом.
Ее глаза широко раскрылись, и Кассия жалобно вздохнула, испугавшись его хмурого лица и гневной складки губ.
— Ты хочешь, чтобы я заставил тебя, чтобы я применил силу? Тогда ты станешь ненавидеть меня еще больше. — Грэлэм мрачно усмехнулся.
— Я не питаю к тебе ненависти.
Он легонько провел рукой по ее шее.
— Сними ночную рубашку.
«Он командует мной, — подумала Кассия. — Он поступит со мной, как захочет, невзирая на мои желания и не считаясь с ними». Она ощутила в себе потребность воспротивиться, не подчиниться.
— Ты говоришь мне, что я дитя, что во мне нет женских чувств. Зачем же утруждать себя? Почему бы тебе не вернуться к своей любовнице? Тебе нравится унижать и мучить меня, причинять мне боль. Если так, давай покончим с этим сейчас же!
Грэлэм чувствовал, как винные пары туманят его сознание, и все же был достаточно трезв, чтобы понять ее сбивчивую речь. Он довольно ясно соображал, что, пожалуй, слишком пьян, чтобы заставить Кассию отвечать ему страстью на страсть, потому что теперь она не станет его слушать, потому что ее душа и разум закрылись, отгородились от него. Наконец он отодвинулся от жены и поднялся.
— Очень хорошо. — Грэлэм протянул руку к своей ночной рубашке. Как ни странно, он не чувствовал гнева на нее за то, что она позволила себе его уязвить. — Если я вернусь ночью, можешь меня не опасаться.
Он повернулся и вышел из спальни.
Глава 22
Кассия повернулась спиной к сараю, служившему кухней, снова и снова перебирая в уме слова, которые случайно подслушала. Сэр Уолтер говорил Гаю перед отъездом его и Бланш из Вулфтона:
— Какая жалость, что у меня нет отца, который мог бы умереть и оставить мне свое имущество.
На что Гай рассеянно ответил:
— Да, это и в самом деле невезение.
— Но есть и другие способы поправить дела, — продолжил сэр Уолтер через минуту, — надеюсь, скоро я перестану быть бедным и безземельным. Я получу то, что всегда должно было принадлежать мне.
Кассия вздрогнула, вспомнив, как холодно и равнодушно он сказал это, хотя объективно его слова могли означать только, что сэр Уолтер честолюбив и питает кое-какие надежды на будущее. Она хотела было сказать Грэлэму о своих подозрениях, но понимала, что он просто посмотрит на нее как на глупую женщину и тотчас же забудет ее слова.
На мгновение Кассия задумалась, наблюдая за оружейником Дрейком и его работой. Ей недоставало Гая. Она хмурилась, вспоминая слова, которые он сказал ей, расставаясь:
— А теперь, миледи, — он слегка прикоснулся губами к ее щеке, — для вас открыт путь к счастью и спокойной жизни в Вулфтоне. — Гай, улыбаясь, покачал головой. — Бланш — это штучка, можете не сомневаться, Кассия, но меня она, полюбит, будьте уверены!
Кассия так и не поняла, что он имел в виду. Хотя в манерах Бланш появились прежде несвойственные ей томность и нежность, она продолжала смотреть на Кассию так, будто та была прозрачной как стекло. Бланш даже не простилась с ней, когда они с Гаем покидали Вулфтон.
На мгновение Кассия замерла, услышав властный голос мужа с их замкового стрельбища. В ту ночь он не вернулся в их постель. Но с тех пор прошла уже неделя. Каждую ночь он спал рядом, не делая попыток прикоснуться к ней. Кассия полагала, что после бурных утех с Нэн он нуждался в покое и сне в собственной постели. Ей хотелось махнуть на все рукой и пожать плечами, но у нее это никак не выходило.
Молодая женщина направилась в комнату, где управляющий Блаунт производил свои расчеты, и принялась писать очередное письмо отцу. Не желая его огорчать, Кассия никогда не упоминала в письмах о том, что несчастна и что муж не доверяет ей. На мгновение она замерла над кусочком пергамента, вспоминая особенно запомнившееся ей место из последнего письма отца: «Жоффрей затаился. Он как змея, готовящаяся нанести удар из укромного угла».
В остальной части письма отец описывал повседневную жизнь в Бельтере. Кассия в ответ рассказала ему о предстоящей коронации и на этом остановилась.
— Вы полагаете, что выше всех нас, моя прекрасная госпожа?
Кассия повернулась, услышав язвительную насмешку в голосе Нэн, и нахмурилась. Служанка стояла в дверях, уперев руки в бока, откинув длинные и густые волосы со лба на спину.
Обычно вызывающая наглость Нэн не трогала Кассию, несмотря на то что нахальная девка делила постель с ее мужем. Этот выпад был и неожиданным, и из ряда вон выходящим.
— Чего тебе, Нэн? — спросила Кассия резко, поднимаясь с места.
— Эта старая ведьма Итта сказала мне, что вы хотите, чтобы я почистила и вымыла столы после пира.
— Да, я хочу именно этого.
— Ну, мы еще посмотрим, кто этим займется! — пробормотала Нэн и выскочила из комнаты.
Кассия только покачала головой. Еще больше испортилось ее настроение, когда несколькими часами позже она кончила шить свое шелковое платье и направилась в большой зал. Столы на козлах не были вычищены. Более того, Нэн восседала на месте Кассии, размахивая руками, и отдавала нелепые распоряжения нарочито громким, визгливым голосом, явно пытаясь передразнивать свою госпожу. Кассия почувствовала, как ее охватывает ярость, и шагнула в зал.
Остальные служанки увидели ее раньше Нэн и тотчас же потупили головы, делая вид, что ревностно выполняют свою работу.
— Убирайся с моего места, — ледяным тоном приказала Кассия, — немедленно!
Нэн вздрогнула и сползла со стула, услышав в голосе хозяйки властные нотки. Но тотчас же взяла себя в руки, выпрямилась и нагло посмотрела Кассии в лицо.
Однако Кассия и не подумала отступать.
— Займись тем, что тебе велено делать, а иначе я отошлю тебя в прачечную или заставлю работать в поле.
— Ну уж нет, миледи, — Нэн с презрением смерила ее взглядом с головы до ног, — у вас нет власти сделать то, что обещаете. Милорд никогда этого не допустит. — Она провела рукой по своим вымытым до блеска длинным волосам. — Да, у вас нет на это власти. Чистить столы — тяжелая работа. Милорд не захочет, чтобы я тратила силы на это и потом была слишком усталой, когда он пожелает меня посетить.
Кассия услышала за спиной тихое хихиканье. На мгновение она прикрыла глаза. Она была хозяйкой замка. Нельзя позволять разговаривать с ней в таком тоне этой маленькой потаскушке, а иначе ее авторитет пострадает и никто не станет ее слушаться. Госпожа Вулфтона выпрямилась во весь рост.
— Закрой свой наглый рот, Нэн, и делай работу, которую тебе приказано выполнить. Делай это сейчас же.
— Нет, миледи. Это слишком тяжелая работа. Милорд не захочет, чтобы я ее выполняла. Это может повредить его ребенку.
Она сложила руки на животе, вызывающе глядя на Кассию.
Ребенок! Ребенок Грэлэма! Кассия почувствовала, как ее охватывает паника. Ее глаза обшарили тело Нэн, и она разглядела, что талия служанки слегка округлилась. Если бы в руках у нее сейчас оказался нож, она вонзила бы его сперва в Нэн, а потом в Грэлэма.
Все это время Грэлэм стоял в тени огромной дубовой двери. Слова Нэн его до крайности удавили, но сейчас внимание лорда Грэлэма привлекала не она. Кассия, на его взгляд, выглядела нездоровой и растерянной. Рыцарь знал, что не может позволить Нэн перечить ее госпоже, знал это так же хорошо, как и Кассия. Когда он выступил в зал из тени, все глаза обратились к нему.
Кассия увидела мужа и гадала, как много он услышал из их перепалки. Она стояла, будто оцепенев, ожидая, что он довершит ее унижение.
— Милорд! — крикнула Нэн и шагнула к нему.
Грэлэм поднял руку и спросил:
— Что здесь происходит, миледи?
«Он отлично знает, что случилось, — подумала Кассия, — и провоцирует меня. Он хочет заставить меня сказать перед всеми, что я думаю, а потом отменит мое распоряжение».
Она усилием воли заставила себя встретить взгляд суровых темных глаз мужа. И сказала ясным, холодным голосом:
— Я дала Нэн работу, милорд. Она не хочет ее выполнять, потому что носит ребенка.
— Понимаю. — Грэлэм повернулся к Нэн. — И что это за работа, которую ты считаешь слишком утомительной для себя?
— Миледи велела мне отчистить и вымыть столы в зале, милорд. Люди герцога — настоящие свиньи и оставили их в ужасном виде.
Грэлэм бросил взгляд на жену. Он увидел, как ее руки, опущенные вдоль тела, сжались в кулаки, и слегка улыбнулся.
— Принимайся за работу, Нэн, как велела твоя госпожа. Миледи, а вы будьте любезны следовать за мной.
«Принимайся за работу». Кассия недоверчиво смотрела на мужа.
Нэн склонила голову, собираясь что-то возразить, но передумала. Возможно, он просто не хочет смущать свою тощую жену перед слугами. Вероятно, ей следовало сказать ему о ребенке, прежде чем она набросилась на Кассию.
— Очень хорошо, милорд, — произнесла Нэн смиренно, — я буду делать эту работу.
— Идемте, Кассия, — повторил Грэлэм и вышел из зала.
Кассия знала, что у нее нет выбора. Выпрямив плечи и подняв подбородок, она последовала за мужем.
Он подождал, пока она вошла в спальню, потом тихо закрыл дверь. И долго ничего не произносил, только смотрел на жену. Ее подбородок, как он заметил, снова был вызывающе вздернут — значит, она была готова к бою.
— Конечно, это твой ребенок, — сказала Кассия и услышала дрожь гнева в собственном голосе.
— Подозреваю, что Нэн не соврала, — ответил Грэлэм спокойно.
— Ты ждешь от меня благодарности за то, что не унизил меня перед слугами?
— Ты могла бы поблагодарить меня, но сомневаюсь, что ты это сделаешь.
Его полное хладнокровие разгневало ее свыше всякой меры.
— Я — госпожа Вулфтона! — выкрикнула Кассия.
— Вот как? — притворно удивился он. — Впрочем, в некотором роде — да. Что же касается остального, миледи, тут ты, к моему прискорбию, вовсе не отвечаешь роли госпожи.
— Как и вы, милорд!
К ее удивлению, он кивнул, соглашаясь.
— Это правда. А теперь послушай меня внимательно. Я положу конец наглости Нэн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65