Не успел я спросить его, как там Лиз, как у него немедленно кончились деньги.
20.30. Дома
Снова звонил Шон и снова спрашивал про лотерею. Он явно не на шутку распсиховался, но всячески старается не показать виду — на тот случай, если я действительно решил просто поизмываться над ним. Ума не приложу, чего он так волнуется из-за какой-то вшивой десятки.
20.40. Дома
Еще раз звонил Шон и теперь уже всерьез наехал на меня. Он заявил, что не выиграл в лотерею только по моей вине, а следовательно, именно я должен возместить ему «упущенную выгоду» — эти самые десять фунтов — из собственного кармана. Что-то мне подсказывает, что вероятность такого разрешения сложившейся коллизии, выражаясь сугубо математическим языком, стремится к нулю. А если короче — только через мой труп.
Я просто вижу, что с ним сейчас творится. Красный от злости, он рвет и мечет, матеря меня на все лады. При этом он все-таки хватается за соломинку, втайне надеясь, что я его разыгрываю, и, когда он вернется, я таки вручу ему новенькую, красивую и хрустящую десятифунтовую банкноту. Редкостный мудак.
Воскресенье, 9 апреля
13.00. Дома
Сходил посмотреть, как ребята играют. Заодно тяпнул пива.
Самое обидное, что они уже вторую неделю выигрывают. Мне не жалко, конечно, но уж слишком красноречиво это подтверждает общее мнение о том, что я и был в команде тем балластом, который тянул всех на дно.
Понедельник, 10 апреля
09.20. На работе
Не успели мы появиться в конторе, как передо мной нарисовался Шон и, не сказав ни слова о том, как прошли выходные на корабле, потребовал отдать ему десять фунтов. Послал его на хрен.
10.25. На работе
Майк и Кев, похоже, сговорились с Шоном. По их словам, я веду себя некрасиво, отказываясь платить долги. Какие такие, вашу мать, долги? Один пьяный идиот называет другому некие шесть цифр и предполагает, что тот не только запомнит их, но и побежит на следующий день в ближайший киоск заполнять билет, выложив при этом за него фунт из собственного кармана. Интересное кино! А если бы комбинация не выиграла, вернул бы мне Шон потраченный фунт? Так что хрен вам. Хотите — подавайте в суд, посмотрим, как там над вами поприкалываются.
15.15. На работе
Как не уплатившему долг чести, мне было предложено воздержаться от посещения паба, где имеют честь отдыхать мои якобы кредиторы. Оно, пожалуй, и к лучшему. По крайней мере, не пришлось выслушивать хныканье этих попрошаек.
15.55. На работе
Только что поболтал с Лиз и получил подробнейший отчет о воскресной поездке. Никто не был замечен ни в чем предосудительном (в том, что касается межполового общения). При этом было выпито много (халявного) спиртного, а следовательно, время все провели довольно неплохо. В общем, примерно до девяти часов субботнего вечера все шло замечательно, после чего кое-кто (не будем называть имен) испортил всем отдых бесконечными стонами, завываниями и отборной матерщиной в мой адрес.
16.30. На работе
В нашей компании я все еще персона нон грата, что меня только радует. По крайней мере, можно спокойно поработать.
Вторник, 11 апреля
09.20. На работе
Поездка из дома на работу обернулась для меня сегодня настоящим кошмаром, и опять, уже не в первый раз. по милости Британских железных дорог, или как там они теперь называются. Вчера вечером я решил отсмотреть некоторые матчи последнего тура по спутниковому каналу и, по всей видимости, при этом несколько перебрал с пивом. В итоге сегодня утром уже на подъезде к Хэрроу желание опорожнить мочевой пузырь стало просто нестерпимым. Мне не оставалось ничего другого, как воспользоваться туалетом в электричке.
Ненавижу туалеты в поездах. Во-первых, одному богу известно, когда их в последний раз убирали и мыли, а во-вторых, даже он (бог, то есть) не знает, кто или, точнее говоря, что побывало тут перед тобой и чем оно тут занималось. Годы поездок по всей стране на футбольные матчи убедили меня в том. что эти закутки слишком часто используются далеко не в тех благих целях, для которых их проектировали и создавали. У меня даже выработался своего рода условный рефлекс: проходя мимо двери туалета, я непроизвольно вспоминаю Кева и Майка, да не просто этих двух ублюдков, а их «замечательное приключение» с теткой из Гримсби в 1994 году.
Одного этого достаточно, чтобы, оказавшись по крайней необходимости в подобном месте, я тщательно старался не прикасаться ни к чему, кроме себя самого. Каково здесь приходится женщинам, мче даже подумать страшно. При одной мысли о том, что на эту хреновину еще и сесть придется, меня прошибает холодный пот. Если честно, я в поезде даже руки не мою: мне это кажется абсолютно бесполезным. В такой ситуации хочется как минимум принять настоящий, полноценный душ, чтобы избавиться от ощущения брезгливости.
Увы, сегодня утром у меня не оставалось выбора. Не без труда протолкавшись сквозь набившееся в мой вагон всякое отребье и мусор человечества (я имею в виду своих попутчиков) к злосчастной дверце, я протиснулся в нее и обнаружил, что оказался здесь не только не первым посетителем за сегодняшнее утро, но, пожалуй, даже и не пятидесятым. Небольшой островок преисподней, перенесенный в наш пусть и не лучший, но все же терпимый мир: пожалуй, так можно точнее всего описать эту омерзительную кабинку.
Учитывая мое везение, я ничуть не удивился, когда, открыв дверь и рассчитывая поскорее вырваться из зловония, поднимавшегося ясно видимой пеленой над унитазом и тянувшего ко мне едкие щупальца от иола, я столкнулся с дожидавшейся своей очереди на визит в ад женщиной, причем не абы какой женщиной, а очень симпатичной молодой девчонкой. Не успев просчитать ситуацию, я не нашел ничего лучшего, как предупредить ее о том, что ждет ее впереди. Сделал я это абсолютно без задней мысли. В ответ она смерила меня презрительно-жалостливым взглядом, каким женщины обычно награждают мужчин, полагая, что те только что попытались неуклюжей и похабной шуткой смягчить реакцию на какой-нибудь совершенный ими неблаговидный поступок. Решительно шагнув вперед и чуть не оттолкнув меня при этом, она скрылась за дверью туалета, хорошенько хлопнув ею напоследок.
Спустя минуту-другую она вылетела будто отпаренная, но при этом бледная как полотно. Увидев меня, она встрепенулась и чуть не на весь вагон объявила, что большей мерзости ей за всю жизнь видеть не доводилось. По ее тону и жестикуляции нетрудно было догадаться, что данное замечание относится не к состоянию вагонного туалета, а ко мне лично. Затем последовала пламенная речь о сексизме, сексуальных злоупотреблениях и прочей хрени. Сначала эта тирада крутилась вокруг моей персоны, а затем перешла на мужчин вообще. Само собой, такие слова не могли не вызвать прилива ответного сочувствия у женской половины вагона. В общем, могу признаться в том, что еще никогда в жизни вид приближающегося перрона станции Истон не был мне столь приятен.
12.45. На работе
Майк только что подходил и будто бы невзначай поинтересовался, не собираюсь ли я вернуть Шону то, что я ему должен. Похоже, время шуток и недомолвок прошло, и вопрос перешел на стадию «дело принципа». Я как раз искал, на ком бы сорваться после утренних злоключений, и теперь чувствую себя гораздо лучше, послав Майка к Шону с подробным описанием маршрута, по которому посоветовал отправиться им обоим.
15.20. На работе
Решил не общаться с предателями, которых по недомыслию называл своими «приятелями», и остался в обеденный перерыв в офисе. Почти целый час мы проболтали со Сью, успев обсудить за это время очень многое и, в частности, вопрос романов на стороне и интрижек на работе. Сью, по-моему, очень далее не против поговорить на эту тему, и к ее мнению стоит прислушаться, учитывая, что с мужем она рассталась именно по этой причине. Забавно: даже сейчас, по прошествии двух лет, заметно, что Сью до конца не смогла преодолеть тягу к нему. Любит ли она его по-прежнему, скучает ли по нему, или дело просто в том, что она до сих пор одинока, — в этом я еще не разобрался. По правде говоря, просидев час в полуметре от нее, я могу сказать, что у ее бывшего, видно, просто башню заклинило. Какого хрена, имея такую жену, тащить в койку еще кого-то? Впрочем, тут, наверное, к месту будет процитировать что-нибудь из народной мудрости вроде: «В каждой избушке свои погремушки» или «Чужая жена — потемки». Надеюсь, что в этой интерпретации я не слишком переврал смысл пословицы.
19.50. Дома
Слава богу, вроде бы никого из тех, кто ехал со мной в вагоне утром, я на обратном пути не встретил. Утренний скандал, таким образом, может быть, обойдется без продолжения. Главное, чтобы среди утренних попутчиков не оказалось знакомых.
Ситуация с ребятами начинает действовать мне на нервы. От Кева я давно уже ничего хорошего не жду, а вот Майк… Честно говоря, я несколько удивился тому, что он так лихо присоединился к общему наезду на меня. И ладно бы это было по делу — так ведь нет, все на пустом месте. Ну и хрен-то с ними. Хотят повыеживаться — ладно, я на этих кретинов даже обижаться не буду.
Среда, 12 апреля
09.10. На работе
Сегодня утром встал на весы и обнаружил, что после приезда из Нью-Йорка сбросил больше трех килограмм. Отлично! Кроме того, если не считать нескольких косых взглядов, подаренных мне вчерашними попутчиками, сегодня никто в электричке не стал напоминать мне о вчерашнем конфузе. По-моему, день начался очень даже неплохо. В былые времена я бы поспешил воспринять это как дурное предзнаменование, своего рода провокацию судьбы. Впрочем, с некоторых пор я записался в оптимисты и считаю, что удачное утро должно знаменовать собой не что иное, как начало удачного дня.
11.30. На работе
Еще одна хорошая новость. Джулия только что объявила: ей позарез необходимо погреться на солнышке, что означает следующее: в ближайшую пятницу она отваливает куда-то на курорт на неделю, что уже неплохо. А если представить себе, что я вроде бы числюсь вторым человеком в отделе, то очевидно, что исполнять ее обязанности во время ее отсутствия предстоит мне.
Само собой, начальство предполагает, что я останусь за нее и при этом буду выполнять и свою собственную работу: так уж у нас заведено — пашешь за двоих, и ни гроша прибавки к зарплате. На самом же деле я собираюсь раскидать ее работу по остальным, а сам засяду в кабинете Джулии и буду там внаглую пинать балду.
14.55. На работе
Ребята со мной по-прежнему не разговаривают, поэтому в обеденный перерыв я пошел в отдел к Лиз, где и просидел все время, болтая с ней и с остальными девчонками. Заметил в себе положительную тенденцию: чем больше времени я провожу в женском обществе, тем легче мне это дается. Кроме того, быть на короткой ноге с женской частью коллектива значит получать вовремя ту информацию, которой мы, мужики, обычно разживаемся в последнюю очередь, частенько тогда, когда она уже теряет свою актуальность. Вот и сегодня я, не прилагая никаких усилий, выяснил, что Джулия наконец завела себе мужика. Оно и славненько, могу за нее только порадоваться, тем более что это пошло ей и всем нам на пользу: в последнее время она перестала быть такой мегерой, как раньше.
22.50. Дома
Поход в «Сэйнсбери» оказался очень успешным. Перебирая, словно невзначай, пакеты с вырезкой, я как бы незаметно оказался втянут в разговор о достоинствах парного мяса с весьма недурной брюнеткой лет тридцати с небольшим, которую, как выяснилось, зовут Джилл. Заглянув на пару минут в кафетерий, мы быстро обнаружили, что у нас с ней много общего: я имею в виду нелюбовь ко всему французскому, особенно к кулинарии. Оказалось, что это вполне достаточный повод, чтобы договориться посидеть где-нибудь завтра вечерком.
Вот уж не думал, что нелюбовь к французской кухне поможет мне когда-нибудь познакомиться с женщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
20.30. Дома
Снова звонил Шон и снова спрашивал про лотерею. Он явно не на шутку распсиховался, но всячески старается не показать виду — на тот случай, если я действительно решил просто поизмываться над ним. Ума не приложу, чего он так волнуется из-за какой-то вшивой десятки.
20.40. Дома
Еще раз звонил Шон и теперь уже всерьез наехал на меня. Он заявил, что не выиграл в лотерею только по моей вине, а следовательно, именно я должен возместить ему «упущенную выгоду» — эти самые десять фунтов — из собственного кармана. Что-то мне подсказывает, что вероятность такого разрешения сложившейся коллизии, выражаясь сугубо математическим языком, стремится к нулю. А если короче — только через мой труп.
Я просто вижу, что с ним сейчас творится. Красный от злости, он рвет и мечет, матеря меня на все лады. При этом он все-таки хватается за соломинку, втайне надеясь, что я его разыгрываю, и, когда он вернется, я таки вручу ему новенькую, красивую и хрустящую десятифунтовую банкноту. Редкостный мудак.
Воскресенье, 9 апреля
13.00. Дома
Сходил посмотреть, как ребята играют. Заодно тяпнул пива.
Самое обидное, что они уже вторую неделю выигрывают. Мне не жалко, конечно, но уж слишком красноречиво это подтверждает общее мнение о том, что я и был в команде тем балластом, который тянул всех на дно.
Понедельник, 10 апреля
09.20. На работе
Не успели мы появиться в конторе, как передо мной нарисовался Шон и, не сказав ни слова о том, как прошли выходные на корабле, потребовал отдать ему десять фунтов. Послал его на хрен.
10.25. На работе
Майк и Кев, похоже, сговорились с Шоном. По их словам, я веду себя некрасиво, отказываясь платить долги. Какие такие, вашу мать, долги? Один пьяный идиот называет другому некие шесть цифр и предполагает, что тот не только запомнит их, но и побежит на следующий день в ближайший киоск заполнять билет, выложив при этом за него фунт из собственного кармана. Интересное кино! А если бы комбинация не выиграла, вернул бы мне Шон потраченный фунт? Так что хрен вам. Хотите — подавайте в суд, посмотрим, как там над вами поприкалываются.
15.15. На работе
Как не уплатившему долг чести, мне было предложено воздержаться от посещения паба, где имеют честь отдыхать мои якобы кредиторы. Оно, пожалуй, и к лучшему. По крайней мере, не пришлось выслушивать хныканье этих попрошаек.
15.55. На работе
Только что поболтал с Лиз и получил подробнейший отчет о воскресной поездке. Никто не был замечен ни в чем предосудительном (в том, что касается межполового общения). При этом было выпито много (халявного) спиртного, а следовательно, время все провели довольно неплохо. В общем, примерно до девяти часов субботнего вечера все шло замечательно, после чего кое-кто (не будем называть имен) испортил всем отдых бесконечными стонами, завываниями и отборной матерщиной в мой адрес.
16.30. На работе
В нашей компании я все еще персона нон грата, что меня только радует. По крайней мере, можно спокойно поработать.
Вторник, 11 апреля
09.20. На работе
Поездка из дома на работу обернулась для меня сегодня настоящим кошмаром, и опять, уже не в первый раз. по милости Британских железных дорог, или как там они теперь называются. Вчера вечером я решил отсмотреть некоторые матчи последнего тура по спутниковому каналу и, по всей видимости, при этом несколько перебрал с пивом. В итоге сегодня утром уже на подъезде к Хэрроу желание опорожнить мочевой пузырь стало просто нестерпимым. Мне не оставалось ничего другого, как воспользоваться туалетом в электричке.
Ненавижу туалеты в поездах. Во-первых, одному богу известно, когда их в последний раз убирали и мыли, а во-вторых, даже он (бог, то есть) не знает, кто или, точнее говоря, что побывало тут перед тобой и чем оно тут занималось. Годы поездок по всей стране на футбольные матчи убедили меня в том. что эти закутки слишком часто используются далеко не в тех благих целях, для которых их проектировали и создавали. У меня даже выработался своего рода условный рефлекс: проходя мимо двери туалета, я непроизвольно вспоминаю Кева и Майка, да не просто этих двух ублюдков, а их «замечательное приключение» с теткой из Гримсби в 1994 году.
Одного этого достаточно, чтобы, оказавшись по крайней необходимости в подобном месте, я тщательно старался не прикасаться ни к чему, кроме себя самого. Каково здесь приходится женщинам, мче даже подумать страшно. При одной мысли о том, что на эту хреновину еще и сесть придется, меня прошибает холодный пот. Если честно, я в поезде даже руки не мою: мне это кажется абсолютно бесполезным. В такой ситуации хочется как минимум принять настоящий, полноценный душ, чтобы избавиться от ощущения брезгливости.
Увы, сегодня утром у меня не оставалось выбора. Не без труда протолкавшись сквозь набившееся в мой вагон всякое отребье и мусор человечества (я имею в виду своих попутчиков) к злосчастной дверце, я протиснулся в нее и обнаружил, что оказался здесь не только не первым посетителем за сегодняшнее утро, но, пожалуй, даже и не пятидесятым. Небольшой островок преисподней, перенесенный в наш пусть и не лучший, но все же терпимый мир: пожалуй, так можно точнее всего описать эту омерзительную кабинку.
Учитывая мое везение, я ничуть не удивился, когда, открыв дверь и рассчитывая поскорее вырваться из зловония, поднимавшегося ясно видимой пеленой над унитазом и тянувшего ко мне едкие щупальца от иола, я столкнулся с дожидавшейся своей очереди на визит в ад женщиной, причем не абы какой женщиной, а очень симпатичной молодой девчонкой. Не успев просчитать ситуацию, я не нашел ничего лучшего, как предупредить ее о том, что ждет ее впереди. Сделал я это абсолютно без задней мысли. В ответ она смерила меня презрительно-жалостливым взглядом, каким женщины обычно награждают мужчин, полагая, что те только что попытались неуклюжей и похабной шуткой смягчить реакцию на какой-нибудь совершенный ими неблаговидный поступок. Решительно шагнув вперед и чуть не оттолкнув меня при этом, она скрылась за дверью туалета, хорошенько хлопнув ею напоследок.
Спустя минуту-другую она вылетела будто отпаренная, но при этом бледная как полотно. Увидев меня, она встрепенулась и чуть не на весь вагон объявила, что большей мерзости ей за всю жизнь видеть не доводилось. По ее тону и жестикуляции нетрудно было догадаться, что данное замечание относится не к состоянию вагонного туалета, а ко мне лично. Затем последовала пламенная речь о сексизме, сексуальных злоупотреблениях и прочей хрени. Сначала эта тирада крутилась вокруг моей персоны, а затем перешла на мужчин вообще. Само собой, такие слова не могли не вызвать прилива ответного сочувствия у женской половины вагона. В общем, могу признаться в том, что еще никогда в жизни вид приближающегося перрона станции Истон не был мне столь приятен.
12.45. На работе
Майк только что подходил и будто бы невзначай поинтересовался, не собираюсь ли я вернуть Шону то, что я ему должен. Похоже, время шуток и недомолвок прошло, и вопрос перешел на стадию «дело принципа». Я как раз искал, на ком бы сорваться после утренних злоключений, и теперь чувствую себя гораздо лучше, послав Майка к Шону с подробным описанием маршрута, по которому посоветовал отправиться им обоим.
15.20. На работе
Решил не общаться с предателями, которых по недомыслию называл своими «приятелями», и остался в обеденный перерыв в офисе. Почти целый час мы проболтали со Сью, успев обсудить за это время очень многое и, в частности, вопрос романов на стороне и интрижек на работе. Сью, по-моему, очень далее не против поговорить на эту тему, и к ее мнению стоит прислушаться, учитывая, что с мужем она рассталась именно по этой причине. Забавно: даже сейчас, по прошествии двух лет, заметно, что Сью до конца не смогла преодолеть тягу к нему. Любит ли она его по-прежнему, скучает ли по нему, или дело просто в том, что она до сих пор одинока, — в этом я еще не разобрался. По правде говоря, просидев час в полуметре от нее, я могу сказать, что у ее бывшего, видно, просто башню заклинило. Какого хрена, имея такую жену, тащить в койку еще кого-то? Впрочем, тут, наверное, к месту будет процитировать что-нибудь из народной мудрости вроде: «В каждой избушке свои погремушки» или «Чужая жена — потемки». Надеюсь, что в этой интерпретации я не слишком переврал смысл пословицы.
19.50. Дома
Слава богу, вроде бы никого из тех, кто ехал со мной в вагоне утром, я на обратном пути не встретил. Утренний скандал, таким образом, может быть, обойдется без продолжения. Главное, чтобы среди утренних попутчиков не оказалось знакомых.
Ситуация с ребятами начинает действовать мне на нервы. От Кева я давно уже ничего хорошего не жду, а вот Майк… Честно говоря, я несколько удивился тому, что он так лихо присоединился к общему наезду на меня. И ладно бы это было по делу — так ведь нет, все на пустом месте. Ну и хрен-то с ними. Хотят повыеживаться — ладно, я на этих кретинов даже обижаться не буду.
Среда, 12 апреля
09.10. На работе
Сегодня утром встал на весы и обнаружил, что после приезда из Нью-Йорка сбросил больше трех килограмм. Отлично! Кроме того, если не считать нескольких косых взглядов, подаренных мне вчерашними попутчиками, сегодня никто в электричке не стал напоминать мне о вчерашнем конфузе. По-моему, день начался очень даже неплохо. В былые времена я бы поспешил воспринять это как дурное предзнаменование, своего рода провокацию судьбы. Впрочем, с некоторых пор я записался в оптимисты и считаю, что удачное утро должно знаменовать собой не что иное, как начало удачного дня.
11.30. На работе
Еще одна хорошая новость. Джулия только что объявила: ей позарез необходимо погреться на солнышке, что означает следующее: в ближайшую пятницу она отваливает куда-то на курорт на неделю, что уже неплохо. А если представить себе, что я вроде бы числюсь вторым человеком в отделе, то очевидно, что исполнять ее обязанности во время ее отсутствия предстоит мне.
Само собой, начальство предполагает, что я останусь за нее и при этом буду выполнять и свою собственную работу: так уж у нас заведено — пашешь за двоих, и ни гроша прибавки к зарплате. На самом же деле я собираюсь раскидать ее работу по остальным, а сам засяду в кабинете Джулии и буду там внаглую пинать балду.
14.55. На работе
Ребята со мной по-прежнему не разговаривают, поэтому в обеденный перерыв я пошел в отдел к Лиз, где и просидел все время, болтая с ней и с остальными девчонками. Заметил в себе положительную тенденцию: чем больше времени я провожу в женском обществе, тем легче мне это дается. Кроме того, быть на короткой ноге с женской частью коллектива значит получать вовремя ту информацию, которой мы, мужики, обычно разживаемся в последнюю очередь, частенько тогда, когда она уже теряет свою актуальность. Вот и сегодня я, не прилагая никаких усилий, выяснил, что Джулия наконец завела себе мужика. Оно и славненько, могу за нее только порадоваться, тем более что это пошло ей и всем нам на пользу: в последнее время она перестала быть такой мегерой, как раньше.
22.50. Дома
Поход в «Сэйнсбери» оказался очень успешным. Перебирая, словно невзначай, пакеты с вырезкой, я как бы незаметно оказался втянут в разговор о достоинствах парного мяса с весьма недурной брюнеткой лет тридцати с небольшим, которую, как выяснилось, зовут Джилл. Заглянув на пару минут в кафетерий, мы быстро обнаружили, что у нас с ней много общего: я имею в виду нелюбовь ко всему французскому, особенно к кулинарии. Оказалось, что это вполне достаточный повод, чтобы договориться посидеть где-нибудь завтра вечерком.
Вот уж не думал, что нелюбовь к французской кухне поможет мне когда-нибудь познакомиться с женщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64