2
Лишь поздно вечером попал Корнилов в маленький уютный номер лужской гостиницы. Белянчиков пошел ночевать к своему старому приятелю Белозерову. Подполковника они не звали - знали, что шеф строго придерживается правила: у подчиненных никогда не ночевать и не столоваться.
Корнилов расстелил постель, но не лег. Сидел у стола, курил. Рассеянно глядел в окно, где в красновато-желтом свете уличных фонарей крутилась шальная снежная заверть. Дело, ради которого они примчались сюда из Ленинграда, закончено. Но этот убитый на лесной тропинке... Нет, Корнилов не мог себе позволить уехать, не организовав розыск убийцы.
На вопрос Белянчикова, не думает ли он, что убийство - работа Полевого, Корнилов только руками развел. С одной стороны, Санпан вчера, приблизительно в то же время, когда был убит лыжник, ходил встречать какого-то кореша. Но якобы не встретил. А может быть, встретил? И всадил этому корешу пулю? Ради чего? Ведь даже деньги не взял. Старые счеты? Поехал бы этот кореш в такую глушь на свидание с Санпаном, если бы между ними черная кошка пробежала?
Белянчиков, настаивая на версии "Санпан", говорит, что, застрелив человека, Полевой не ограбил его только потому, что испугался. За лыжником кто-то шел: Санпан мог услышать и убежать. Логично? Логично-то логично. Но мог ли Полевой предполагать, что в кармане у лыжника лежат сто тридцать рублей?
Белянчиков твердил:
- Санпан спился. Стопроцентный алкаш. Такой может и за рубль человека прикончить. Лишь бы на бутылку собрать. А может, все-таки ухлопал знакомого? Счеты свел?
- Над этими версиями надо работать, - соглашался Корнилов. - Но только как над одними из многих. Не очень-то верится мне, что Полевой убил. И второй человек... Куда он делся?
Проверка на станции показала, что с поезда, который прибыл на Мшинскую в пятнадцать часов, сошло человек двенадцать. Но только двое двинулись по тропе к лесу. Один на лыжах, другой пешком. Кто был этот второй? Местный? Приезжий?
Кузнец Левашов из деревни Пехенец, у которого вечером провели обыск, заявил, что никакого пистолета у Иванова не покупал. И слыхом не слыхал о том, что у него есть оружие. Значит, пистолет у Полевого? Значит, он был вооружен, а только обманывал Сестеркину?
"Дело довести до конца должен я, - решил наконец Корнилов. - Утром позвоню начальству, доложу обстановку. Попрошу разрешения остаться еще на день. Вместе со следователем организую розыск". Он встал, закурил. Ему вдруг отчетливо представилось тупое, бессмысленное лицо Полевого. "Водка, она и из бандитов веревочки вьет". И тут же он подумал об убитом. Вот еще одна трагедия!.. Нет человека. Кто он? Какие земные дела его остались невыполненными? За долгие годы работы в уголовном розыске Корнилов так и не привык воспринимать чужую смерть спокойно. Он научился лишь сдерживаться, не показывать окружающим, что каждый раз переживает ее как личную трагедию. И он никогда не позволял себе даже думать о погибшем как о неудачнике. От сочувственно произнесенного слова "бедолага" Корнилова коробило. Он относился к смерти серьезно.
...Днем, когда они с участковым пришли из Владычкина к лесу, туда, где был убит лыжник, следователь прокуратуры уже закончил осмотр места происшествия, тело было отправлено в районную больницу. Лишь на опушке у большого костра сидели на поваленной ели двое мужчин, что-то жевали. Увидев Корнилова с участковым, они поднялись, подошли.
- Товарищ подполковник? - спросил хрипловатым голосом один из них, крепыш в овчинном полушубке.
- Он самый!
- Старший оперуполномоченный Клюев, - отрапортовал крепыш. И кивнул на второго: - Оперуполномоченный Чернышов.
Корнилов пожал им руки.
- А следователь с экспертом уехали, - сказал, словно бы извиняясь, Клюев. - Просили передать, что стреляли из винтовки или карабина. Пулю извлекли. Сняли слепки следов. Каликов говорит: женские. - Он запнулся. Каликов - это следователь, товарищ подполковник.
- Понял, - мрачно сказал Корнилов. - Не густо.
Участковый показал место, где лежал убитый. Вокруг было очень натоптано.
- Что они тут, хороводы водили, что ли? - рассердился Корнилов. Большие ученые они у вас.
Он пошел по тропе. Поискать, нет ли окурка, не зацепилась ли где за кусты нитка от одежды... В лесу было мрачновато - уже начинало темнеть. Корнилов прошел с полкилометра, ничего не заметил и повернул назад, и, по мере того как приближался к опушке, им овладело неприятное состояние: казалось, вот сейчас он шагнет из-под темных крон на свет - и раздастся выстрел.
"Почему убийца не стрелял в лесу? - мелькнула у него мысль. - Ведь что, кажется, проще и удобней - стрелять в лесу?"
- Василь Васильевич, - окликнул он участкового, шептавшегося с Клюевым. - Ты окрестности-то осматривал?
- Осматривал, товарищ подполковник. - Вид у участкового был понурый, и Корнилов подумал о том, что лейтенант, наверное, переживает и за то, что убийство произошло на его участке, и за то, что раньше не знал ничего о Санпане, проживавшем у него под носом. "Похоже, что он и за следователя переживает".
- Пойдем пройдемся еще разок там, где ты ходил, лейтенант. - Игорь Васильевич обнял его дружески за плечи. - Посмотрим, пока совсем не стемнело, что тут и как.
Они двинулись по старому следу, глубоко проваливаясь, цепляясь за маленькие елочки. Круг получился довольно большой, но, как ни всматривался Корнилов, снег лежал девственный, нетронутый. Только в одном месте напетлял заяц.
- Да, не видать тут никаких следов, - сказал он, когда они снова вышли на тропу и отряхивались.
Участковый приободрился:
- Товарищ подполковник, я вам точно говорю: в лесу и в поле следов нет, а у тропы, когда я утром пришел, были. Не только женские. Мужские следы. Словно кто-то обошел вокруг убитого пару раз. Их метелью запорошило, но я разглядел.
- Хорошо, лейтенант. Это мы берем на заметку. А теперь веди нас к машине...
Сейчас, припоминая все свои действия при осмотре места преступления, Корнилов никак не мог отделаться от такого чувства, будто упустил там, в лесу, что-то очень важное. В городе было проще: комната, квартира, улица замкнутое пространство, которое надо было исследовать, изучить. А здесь лес, поле, открытое всем ветрам... "Специалист-то я, выходит, однобокий, усмехнулся он. - Ярко выраженного городского типа... Как же эта болезнь называется - боязнь открытого пространства?.."
Он сел за маленький столик, записал в блокноте: "1. Убитый??? 2. Попутчик. Опросить всех жителей Владычкина, лесника, егеря. 3. Полевой. Оружие?"
Что еще? Он вспомнил начинающий голубеть вечерний снег, маленькие густые елочки, утонувшие в нем, следы зайца и дописал: "4. Охотники".
А ночью ему снились горы. Он стоял на кромке ледника, вглядываясь в голубеющие вершины, и пел.
3
На следующий день Корнилов проснулся рано. Еще не было и семи. Он чувствовал себя хорошо отдохнувшим, бодрым. "Вот что значит лес", подумал он. Позвонил в горотдел, попросил дежурного вызвать к восьми Белозерова.
В маленьком гостиничном буфете съел стакан сметаны, выпил бледного, чуть теплого чаю с кусочком засохшего сыра - больше разжиться было нечем. Пошел в горотдел пешком. На улице еще не начало светать. На автобусных остановках стояли длинные очереди. Во многих домах топили печи, ветер прибивал дым к земле. Мороз жалил зло и колюче.
Белозеров с Белянчиковым были уже на месте. Сидели нахохлившись видно, еще не совсем проснулись. Начальник лужского угро крутил ручку старенького радиоприемника.
- Капитан, а вы по утрам не бегаете трусцой? - спросил Корнилов, поздоровавшись.
Белозеров отрицательно покачал головой.
- А зря. Поэтому вы такой вялый. Рекомендую. Очень способствует.
- Чему способствует? - не понял Белянчиков.
- Жизнерадостности.
- Да мы долго за шахматами сидели, - стал объяснять Белозеров, но Корнилов перебил его, спросив будничным, деловым тоном:
- Где Полевой?
- Здесь, в КПЗ.
- Скажите, пусть приведут.
...Привели Санпана. Щетина на щеках, всклокоченные волосы на голове, запекшиеся губы делали его похожим на тяжелобольного. Корнилову показалось даже, что глаза у него еще больше налились кровью. Однако сегодня в них можно было уловить искорку мысли.
- Садись, Полевой, - сказал он Санпапу. Всегда и во всем скрупулезно соблюдавший порядок, Игорь Васильевич не мог пересилить себя и обратиться к Санпану на "вы". - Узнаешь?
Санпан сел и, повернув лицо к Корнилову, чуть-чуть оскалился. Словно хотел сказать: "Чего уж тут не узнать..."
- Капитан, ведите протокол, - попросил Корнилов Белозерова.
- Кого в последние дни в гости ждал?
Санпан минуты три молчал, сжав руки коленками и медленно потирая ладонь о ладонь. На его лице с низеньким, похожим на гармошку лбом заходили все мышцы, словно он что-то с трудом пытался разжевать. Наконец выдавил:
- Витьку Косого ждал. Срок у него закончился. Долю должен был привезти.
Корнилов аж присвистнул:
- Витьку Косого! Виктора Безбабичева, значит. Подвел тебя Косой, подвел! Как только в Ленинграде появился - за старое взялся. У нас он. Уже у нас. - А про себя подумал: "Косого-то спрашивал я про Санпана. Сказал весточек не имею. Крепкий орешек. Придется и с ним повозиться. И доля еще какая-то". - Ладно, о Косом потом. Где твой пистолет?
Санпан снова долго молчал, набычившись, шевеля губами.
- Кузнецу из Пехенца отдал. За самогон. Левашову. - И, словно бы оправдываясь, добавил с тоской: - В загуле был, гражданин Корнилов. А хрустов нема. За литр отдал, сявка!
- Когда это было?
- Не помню уж. Месяца два назад.
- Безбабичева ходил встречать?
- Еще чего, - проворчал Полевой. - Я ж не знал, в какой день он явится.
- А твоя жена утверждает, что вчера в три часа ты ушел встречать дружка...
Полевой осклабился:
- Да я так... Чтоб крик не подымала. В Пехенец ходил. Выпить с мужиками.
- С кем?
- С кем пил-то? - Санпан нахмурился. Лицо у него опять напряглось. Да я... Зашел к Левашову, а его не было. Жена у него дурная. Орать стала. В магазине взял бутылку "Солнцедара". А потом не помню.
- Кто отпускал тебе вино?
- Тоська рыжая. Да она там одна и торгует, гражданин начальник.
- Дружки навещали?
- Нет. Боялся, вас наведут...
Корнилов усмехнулся:
- Не договариваешь ты, Полевой!
Санпан пожал плечами.
- Про Безбабичева как узнал? Что у него срок закончился и деньги привезет? Святой дух подсказал?
Санпан вдруг поднял голову и пристально, не мигая, посмотрел на Корнилова. Куда только девалось его тупое безразличие и подавленность! Взгляд стал осмысленным, дикая злоба сверкнула в глазах.
- Не шути, начальник, - сказал он с вызовом.
- Ладно, Полевой, на сегодня достаточно. Мы еще наговоримся.
Санпана увели.
- Капитан, - попросил Корнилов Белозерова, - пишите мотивированное постановление на обыск у Левашова и у Сестеркиной. Потом у прокурора утвердим. - Он посмотрел на часы. Было девять. - Сейчас позвоню Михаилу Ивановичу. Попрошу разрешения на день задержаться.
Белозеров повеселел. На помощь подполковника он очень рассчитывал.
"Что же мы имеем на сегодняшний день? - думал Корнилов, прохаживаясь по кабинету Белозерова в ожидании, пока тот принесет данные судебно-медицинской экспертизы. - Санпан за решеткой... Может, он и совсем спился, да и такой не менее опасен. И вот за несколько часов до его ареста на опушке леса находят убитого человека. Ни имени, ни фамилии. Просто "убитый". Говорят, не местный. Но кто же это отправляется в дорогу, не взяв с собой хотя бы удостоверения или пропуска? Без документов идет в соседнюю деревню местный житель. Зачем они ему? А убитый не местный.
...Коньяк... Может быть, в магазине еще не продавали водку, и пришлось его купить. Коньяк-то продают чуть ли не круглосуточно. План делают! - Игорю Васильевичу надоело ходить, все время задевая за мебель, кабинетик у начальника угро города Луги был совсем крошечный, - и он сел на стул у окна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23