Павел понимал, что, раз Жанна бросила его, это не означает, что она разлюбила. Скорее, наоборот, она предостерегала его от опасности. Видимо, люди из азербайджанской группировки обнаружили её, и она уводила их подальше от Павла.
Конечно, он ничего не знал наверняка, а мог только предполагать, но результат был одинаков. Он потерял Жанну навсегда. Её убили — из-за него. Из —за её любви к нему. А он даже не смог отыскать и наказать её убийцу. Те жалкие попытки, которые он предпринимал на кладбище, Шахида только рассмешили. В результате Павел оказался его заложником.
Он просто жалок и смешон, сам по себе. Он полное ничтожество. В своей жизни он сделал только один настоящий поступок, да и то не сделал, а лишь собирался сделать: он хотел жениться на Жанне, зная, что родители не одобрят его брак. Но и этого он не совершил. Он — никчёмный несчастный человечек, который пьёт с утра. И ничуть этого не скрывает. Его презирает собственная жена. Разве Павел не видит, как она строит глазки Антону? Вполне возможно, они с Антоном даже спят вместе, ведь и так Мила проводин с ним больше времени, чем с Павликом. Но Павла это совершенно не волновало. Он равнодушен к жене, и искренне не понимает, зачем женился на Миле Илиади. Его юношеская влюблённость в неё давно прошло, много лет назад. Так почему же он решил, что обязан на ней жениться?
Только из-за того, что она утешала его и ложилась с ним в постель, когда он так страдал из-за Жанны?
— Потому что я — рыцарь, — проговорил Павел и, невесело засмеявшись, икнул.
У него всегда были свои представления о жизни, и он считал их правильными и наиболее верными. Ему не приходило в голову, что каждый человек не обязательно должен жить по тем же законам, каких придерживается и Павел. И вот теперь он понимает, что это действительно глупо — ждать от Милы того же, что ему давала Жанна.
Павел отбросил бутылку, и сжал голову обеими руками. Жанна не давала ему покоя, она жгла его сердце до сих пор, словно клеймо было выбито на нём — её имя. Жанна, Жанна, Жанна…
Павел застонал. Он до сих пор не мог её забыть, не мог успокоиться, а воспоминания были совсем свежими, и их он тоже бережно хранил, каждый божий день пролистывал их хрупкие страницы, аккуратно, чтобы не помять, и, тем более, не запачкать…
Он вдруг ясно понял, что не за что ему винить отца, который временно отстранил его от дел, не за что винить Милу, которая не нашла в нём то, что искала, не за что сердиться на мать, которая озабочена теперь только Антоном, так же, как ветеринар — коалами.
У всех них своя жизнь. И плохая она или хорошая, решать только им. А вот жизнь Павла закончилась, даже не тогда, когда он узнал страшное известие о смерти любимой женщины, а ещё раньше, когда она ушла, оставив его одного.
С тех пор он не живёт, он существует. Из петли его вытащили, а второй раз повторить свой подвиг он не сможет, не хватит силы духа. Он ведь никогда не был сильным, если смотреть правде в глаза.
Павел хмыкнул и снова потянулся за бутылкой. Почему его должно волновать, как он выглядит в глазах других людей? Его жизнь кончена, он — полное ничтожество, круглый ноль, и после того, как он это понял, ему уже нечего стесняться. Он сделал ещё пару больших глотков, и внезапно решил поехать на конюшню, ту самую, которую когда-то подарил Жанне.
Жанна чувствовала щемящую грусть, глядя на нежный профиль Павла. Подумать только, она не видела его почти год! На секунду ей захотелось выйти из своего укрытия и предстать перед ним. Интересно, что бы он сделал? Помнит ли он её ещё?
Впрочем, этого вопроса не возникало. Если он приехал на конюшню, которую сам же ей и подарил, и на данный момент объезжает арабскую чистокровную кобылу, которая была её любимицей, значит, помнит.
Жанна уже знала, что Павел считает её погибшей. Но как он мог поверить в то, что она, которая владеет навыками самого экстремального вождения, могла так бездарно взорваться в машине? Глупость какая-то!
Павел грустно улыбнулся чему-то невидимому, скорее всего, своим воспоминаниям, и ямочки заиграли на его щеках. Жанна страстно захотела прикоснуться к этим ямочкам, вспомнить, каковы они на ощупь, потрогать их губами…
Она смотрела, не отрываясь, на отца своей дочери и думала, как же ломаются судьбы в руках других людей.
Павел вовсе не выглядел счастливым. О чём он думает? Его лицо слегка обрюзгло, всегда ухоженные волосы были плохо расчёсаны, а подбородок — небрит. Может, у него что-то случилось? Ссора с женой?
Жанна вспомнила браслет, который подарила Миле. Розовый жемчуг могут носить либо пожилые дамы, либо вдовы, которым не грозят семейные сцены.
Она почувствовала угрызения совести, что совершила подобный поступок. Мила, конечно, поступила с ней куда хуже, однако Жанне не стоило уподобляться этой стерве.
Она смотрела и смотрела на свою первую любовь, и почему-то чувствовала только волнение. Только воспоминания кружились роем в её голове, и больше — ничего. Пустота. Хотя ведь должно же быть хоть что-то! Ревность. Презрение. Ненависть. Брезгливость.
Но, прислушавшись к себе, Жанна уловила только равнодушие. Нежность, которую она ощущала, относилась, скорее, не к Павлу, а к воспоминаниям об их встречах, о тех безумствах, которые они творили ради их любви.
Она уже не любила Павла, лишь только нежная грусть осталась по отношению к нему. Он — отец Полины, и будет оставаться таковым до конца своих дней. Но она, Жанна, уже не любит его.
Возможно, у них было бы всё хорошо, если бы ничего не случилось. Но всё произошедшее случилось не по её вине, и она вынуждена констатировать факт, что воспринимает Павла отстранённо. Он уже не её возлюбленный. Он — бывший возлюбленный, а это разные вещи. И всё-таки она не хотела причинять ему неприятности или боль.
Жанна усилием воли заставила себя отвернуться от него, и закурила. Врач запретил ей курить, ведь она кормящая мать, и Жанна старалась не злоупотреблять этой вредной привычкой. Но иногда просто не могла отказаться от сигареты.
Она вспомнила разговор с Шахидом. Он уверял, что во всех бедах Семьи виновата одна она. И добавил, что ей следует вернуться к Павлу, заставить его развестись и выйти за него замуж. Уж тогда-то она сможет сделать для Семьи многое — на деньги Резника.
Но Жанна категорически отказалась. Она не могла себе представить, как это она будет доказывать в суде, что Мила обманула её, убеждать Павла развестись с ней. Хотя, возможно, убеждать никого бы не пришлось, но Жанна не хотела склок, скандалов, и возвращения к прошлому. Она уже не любила Павла, зачем же ей возвращаться к нему?
Тогда дядя велел ей обратиться к Резнику, если понадобится, провести экспертизу на отцовство, и потребовать алименты от Павла. Алименты, можно сказать, одноразовые, но зато какие! Шахид никак не мог отступиться от своих мечтаний и забрать каспийскую скважину Резника. Она стала его идеей — фикс, и Шахид фанатично размышлял о ней с утра до ночи.
Семья попрекала его в том, что он всё поставил на карту ради этой скважины, поэтому он просто обязан был получить её, чтобы восстановить утраченное реноме.
Впрочем, Полине эти так называемые «алименты» всё равно бы не достались, поэтому Жанна отговорила дядю обращаться к Резникам. Она боялась, что Павел отсудит у неё дочь, заберёт её. Со связями Резника ослабевшей Семье уже не тягаться. А Полина была единственной, кто у неё остался, поэтому Жанна уверила Шахида, что сможет получить эту скважину иными путями. Конечно, глупо было бы полагать, что олигарх просто подарит её Жанне, но, во всяком случае, не случайно говорится же — кто владеет информацией, владеет миром.
Жанне нужна была секретная информация о концерне либо о самом Анатолии Максимовиче, которую можно было бы использовать в качестве компромата на него. И тогда с помощью банального шантажа Шахид получил бы то, что хотел, и Жанна освободилась бы от дяди. Расплатилась бы с ним. Но для этого требовался доступ в дом Резников, доступ к его компьютеру, телефону.
Конечно, не факт, что у Жанны всё получится, это совсем не так просто. Но, по крайней мере, это шанс на свободную жизнь.
Мила уже давно должна была пригласить Жанну, но приглашение зависло в воздухе. И Жанна осталась не у дел. А Шахид уже нервничает, постоянно напоминает ей, что время не терпит. Жанне кровь из носу надо попасть в дом, чтобы познакомиться с Резником, а Мила, захваченная страстью, молчит, и о приглашении не заикается.
Зато теперь появилась ещё одна возможность — Настя. Девушка сказала, что у Анатолия Максимовича скоро будет юбилей. Ему исполняется пятьдесят лет, и по этому поводу соберётся куча народу. Настя обещала провести Жанну на праздник. Но — вот незадача — ведь Резник может праздновать день рождения в ресторане, а не дома! И что тогда? Он не запомнит её среди сотни гостей. К тому же в ресторане она вряд ли сможет подойти к нему и пообщаться. Другое дело, если их встреча состоится в доме. В нём наверняка много закоулков и уголков, куда он может удалиться, устав от шума и гостей. И тогда Жанна застанет его там. А в ресторане она может застать его в одиночестве лишь в мужском туалете! Очень романтично, должно быть, встретиться у писсуара!
Жанна старалась не думать об этом. Если так случится, она найдёт другой путь побывать у него дома, и стать частой гостьей в нём.
Правда, теперь ей придётся ещё и с Настей расплачиваться. Мила почему-то молчала и явно не собиралась приглашать её в гости. Жанну это настораживало, но потом она просто отмахнулась от этого и приняла нежелание Милы вводить подругу в свой дом как данность. Но Жанне надо было попасть в этот дом, пусть даже через Настю, несмотря на то, что ей придётся расплачиваться с ней за это.
Но, хотя ей и придётся обмануть Тофика, но просьба Насти не сложная. Жанна просто доставит Тофика в то место, куда скажет Настя, и уедет. В этом и заключалась просьба Насти.
Её мысли снова вернулись к Павлу, и она обернулась. Думает ли он о ней сейчас? Вспоминает их встречу? Жанна часто задавала себе следующий вопрос: а как бы повернулась её жизнь, если бы она была русской, а не азербайджанкой? И её отец работал бы на каком-нибудь предприятии, или на фирме. Это что-то изменило бы? Она прервала саму себя. Да, безусловно, это изменило бы всю её жизнь. Если бы она была русской, то и внешность имела бы другую. Но тогда, возможно, Павел и вовсе не обратил бы на неё внимания. Ведь ему нравилось её характерное восточное лицо, он не раз об этом говорил. И, потом, кто знает, как повернулась бы её жизнь, если бы Жанна родилась в Москве, в семье русских? Всё было бы по-другому. Возможно, она не имела бы возможности поехать в Лондон, и вовсе не встретила Павлика. Ведь он — сын олигарха, а кто была бы она? Простая, самая обыкновенная девчонка! Да и вообще, к чему об этом думать? История не знает сослагательного наклонения! Вся её жизнь могла повернуться по-другому, и она никогда бы не познала такой сильной любви, которую когда-то чувствовала к этому парню. Она не узнает, да и никто не узнает, насколько изменилась бы жизнь, если бы люди могли изменять какие-либо факты в своей биографии. Да и надо ли это делать, стоит ли задумываться над этим? Разве она о чём-нибудь жалеет? Да, жалеет, и очень сильно, но, по иронии судьбы, как раз о том, на что она не вольна была повлиять: о своей амнезии. Об обмане Мальчика, который лгал ей все те долгие месяцы. Но, кроме этого момента, она ни о чём больше не жалеет. И даже о встрече с Павлом, из-за которой погиб её отец. Она тоже имела право быть счастливой, и хотела этого счастья с любимым человеком.
Так что же изменилось бы в её судьбе, будь она русской? Да всё! И стоит ли говорить об этом? Жанна никогда не жалела, что она представительница азербайджанской культуры. Она искренне любит и эту замечательную страну, и считает свой народ великим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37