– Добренький какой.
В конце концов он все-таки позвонил в гостиницу. Администратор решительно заявила, что свободных мест нет, но потом направила Лобанова к заместителю директора. Тот, обрисовав положение еще в более мрачных красках, направил его к директору. Директор – снова к администратору. Наконец номер нашелся. Лобанов вытер пот со лба и, отдуваясь, победоносно посмотрел на Сергея:
– Убедился? Ну, теперь давай… Или нет! Пошли обедать. Шестой час, слава богу.
В столовой уже никого не было. Заканчивая работу, официантки меняли скатерти, гремели посудой в буфете.
– Машенька! – позвал Лобанов. – Вас можно на минутку? Срочное дело.
Полная официантка укоризненно посмотрела в его сторону и вздохнула.
– Ну, что опять?
– Машенька, это мой друг, – заискивающе произнес Лобанов, щуря хитрые глаза. – Он из Москвы.
– Ну и что? Очень рада. Только…
– Машенька, он живет по московскому времени. А там сейчас как раз обед. Войдите в положение.
– А кто в мое положение войдет? С семи утра ведь. Ох уж этот уголовный розыск. Вы-то по какому времени живете? Другие, как люди, приходят, а ваши, Александр Матвеевич, я прямо не знаю… Ну, чего вам подать? Остались только борщ и биточки паровые.
– Все, Машенька, несите. Все, что осталось. Ну, и, может быть, для московского гостя сообразим закусочку? – Он неопределенно пошевелил пальцами. – А? И бутылочку пива?
– Ох, Александр Матвеевич, пользуетесь вы своим влиянием…
Она ушла, покачивая тяжелыми бедрами.
– Вот так, – удовлетворенно сказал Лобанов. – Обстановка создана. Теперь давай. Кто первый?
– Младший всегда первый, – наставительно сказал Сергей. – Докладывайте, майор.
И Лобанов, с которого разом вдруг соскочила вся его веселость, хмуро и деловито принялся рассказывать.
Женщину звали Нина Викторовна Горлина. Приехала она из Москвы. Лобанов уже направил туда сообщение о ее смерти. Завтра МУР вышлет все сведения о Горлиной. Пока что удалось узнать, что в гостиницу она приехала не одна, ее сопровождал какой-то мужчина. Приметы самые общие: немолодой, полный, в темном пальто и пыжиковой шапке. В комнате на столе обнаружены два стакана. На одном сохранились отпечатки пальцев Горлиной, на другом – вообще никаких. Дальше. В паспорте Горлиной обнаружена случайно застрявшая там квитанция на отправленную из Ворска телеграмму. Сотрудники уже побывали в почтовом отделении, обнаружили заполненный Горлиной бланк. Телеграмма была отправлена в Волгоград, до востребования, Марине Владимировне Ивановой, текста такой: «Приеду дождись». Странный текст. В связи с этим отправлено поручение в Волгоград разыскать и допросить Иванову. И еще одно интересное обстоятельство: телеграмма отправлена две недели тому назад. Следовательно, либо Горлина до вчерашнего дня жила где-то в городе, либо вчера приехала вторично. Лобанов попросил Москву уточнить и это обстоятельство. Вот пока и все, что известно.
– М-да. Все очень странно, – покачал головой Сергей. – Выходит, Горлина хотела ехать в Волгоград и просила Иванову ее дождаться. Сама же приехала в Борск. Кто-то просил ее приехать для последнего разговора. И она приехала. И вот… Письмо у тебя?
– У меня.
– Откуда послано, когда?
– Неизвестно. Конверта нет.
– Все это очень странно, – задумчиво повторил Сергей, вынимая сигареты. – Курить-то здесь можно?
– Пойдем ко мне. Вон Машенька уже поглядывает, Машенька!
Официантка торопливо подошла и, словно понимая, что разговор у них серьезный, извиняющимся тоном сказала, принимая деньги:
– По мне, сидите себе: Только заведующая ругается. Давно закрывать пора.
Друзья поднялись по широкой лестнице на второй этаж в кабинет Лобанова.
– Ну давай, – нетерпеливо сказал Саша. – Рассказывай, что у тебя нового? Что на рынке нашел?
– Нашел я там некоего Семенова. Но слушай все по порядку…
Когда Сергей кончил свой рассказ, оба некоторое время молча курили, пытаясь про себя сопоставить и хоть как-то увязать полученные за день сведения. Первым прервал молчание Лобанов.
– Просто, я тебе доложу, шарада! Ребус! Загадка! Уравнение с неизвестными! Как еще называют такие вещи? Эх, удалось бы установить знакомство Семенова с кем-нибудь из этих двух женщин!
– «Если бы»! Вот это и надо установить.
– Ну, с Семенова мы теперь глаз не спустим. Изучим все его связи.
– Это ясно. К сожалению, одна связь уже оборвалась, – вздохнул Сергей. – И он, конечно, заметет все следы, которые к ней ведут. Если уже не замел. А Иванова далеко…
– И именно поэтому…
– Да, ты прав. Надо ориентировать волгоградских товарищей. Там следы могут остаться.
– Давай составим телефонограмму Проворову. Сейчас же по спецсвязи передадим. Который час? – Лобанов взглянул на часы. – Восемнадцать пятнадцать. Там все еще на месте.
Зазвонил телефон. Лобанов нетерпеливо снял трубку.
– Да?
– Александр Матвеевич?
– Я.
– Урманский из газеты беспокоит. К вам заглянуть можно?
– Занят, товарищ Урманский. Часика через два если?
Лобанов вопросительно поглядел на Сергея. Тот, улыбаясь, сказал:
– Прямо в гостиницу пусть заезжает. Привет передай.
Потом они еще долго сидели над пухлыми папками, вспоминая детали, обсуждая каждый эпизод в совершенных преступлениях, рылись в бесчисленных протоколах допросов, отдельные места из них зачитывали вслух, громко и медленно, вдумываясь в каждое слово.
– Ты понимаешь, – говорил Сергей. – Плохо, когда мало данных, еще хуже, когда их совсем нет. Но самое плохое, по-моему, когда их слишком много. Тогда очень легко пойти по ложному пути. А уж стоит только пойти, сам знаешь, что бывает.
– Фокусы? – усмехнулся Лобанов.
– Фокусы с фактами, от искренней веры в избранный путь.
– Теоретически ты прав, может быть, но в данном случае… Ты смотри. Все нити тянутся к Семенову.
– Пока не все. Вот как будет со снотворным. Сестрица его меня очень интересует.
– Да. Но мошенничества мы ему доказать сможем? Сможем. Раз его опознал Колосков, опознают и другие. И потом паспорта. Один-то наверняка у него был.
– А какие приметы преступников дают люди, пострадавшие от мошенничества?
Они снова рылись в толстых папках, читали вслух протоколы и начинали спорить.
– Подходит Семенов.
– Не совсем.
– А я говорю – подходит! Ты что хочешь? Чтобы перепуганные, ошалевшие люди давали тебе абсолютно точные приметы? Вплоть до родинки на щеке?
– Кстати, у Семенова родинка за ухом.
– Вот, вот. Хочешь, чтобы к нему за ухо заглядывали? Ты слушай, что этот Волков сообщил…
И Лобанов в десятый раз медленно, с ударением читал протокол допроса.
– Да, вот еще что, – вспомнил Сергей. – Надо получить образец почерка Семенова, сравним с почерком, каким написано письмо…
– Какое?.. Ах, к Горлиной?
– Именно. Слушай! А текст телеграммы на почте изъяли?
– Еще бы!
– Давай-ка и его сравним с письмом. Сейчас. Пока хотя бы приблизительно.
– Ну, что ты! Письмо к Горлиной, а телеграмма от нее.
– Давай все-таки.
Лобанов пожал плечами, нехотя стал рыться в толстых папках. Наконец на стол легли рядом мятый листок с торопливыми словами: «Приезжай. Надо поговорить в последний раз» – и бланк телеграммы.
Сергей и Лобанов склонились над ними. Потом Лобанов поднял голову.
– Да-а, я тебе доложу. Просто голова идет кругом. Ведь одна рука писала!..
– Завтра же направим на графологическую экспертизу. Это уже черт знает что. – Сергей с сомнением посмотрел на друга. – Может, мы просто устали, а?
В напряженной тишине, возникшей на миг в кабинете, неприятно резко прозвучал вдруг телефонный звонок. Лобанов торопливо снял трубку.
– Александр Матвеевич, – узнал он голос Урманского, – я уже в гостинице, а вы… Девятый час ведь.
– Идем, – ответил Лобанов.
Спускаясь по лестнице, они договорились: больше о делах не говорить, хватит, действительно уже устали. – И может быть, последнее их открытие им просто приснилось? Но все это – завтра.
На улице было темно и холодно. Резкими порывами налетал ветер, бросая в лицо колючую ледяную крупу.
И все-таки в гостиницу решили идти пешком. Пусть продует. К тому же необходимо было на что-то переключиться, хотя бы на борьбу с ветром, на мелкие уличные впечатления, даже просто на ходьбу. Оба перекурили и сейчас жадно вдыхали морозный, свежий воздух.
Шли молча и быстро, обгоняя прохожих.
Уже недалеко от гостиницы Лобанов наклонился к Сергею и, перекрывая свист ветра, прокричал:
– Совсем забыл тебя спросить, как Лена?
– Ничего. Премьеру готовят.
– Значит, все в порядке?
Сергей кивнул головой. «Допытывается, – усмехнувшись, подумал он. – Наверное, помнит ту историю с шапкой, когда работали по делу „Черная моль“.
Они вошли в вестибюль гостиницы раскрасневшиеся, слегка запыхавшиеся и сразу увидели Урманского.
Молодой журналист нетерпеливо разгуливал между креслами в распахнутом пальто, в сдвинутой на затылок меховой шапке со спущенными ушами, в руке он держал тонкую кожаную папку на «молнии» с надписью «Аэрофлот».
Сразу заметив вошедших, Урманский с улыбкой направился к ним, небрежно размахивая папкой.
Когда все трое вошли в номер и Сергей прикрыл дверь, Урманский торжественно объявил:
– Поступило предложение, Сергей Павлович, скромно отметить ваш приезд. – Он вытащил из внутреннего кармана пальто бутылку вина. – Надеюсь, возражений нет?
– Догадливый народ эти журналисты, – засмеялся Сергей. – Какие могут быть возражения?
– Особенно наши журналисты, заметь, – вставил Лобанов и хитро взглянул на Урманского. – Но действуют они всегда… Как вы говорите? С подтекстом, да?
Урманский в ответ коротко хохотнул.
– А ну вас, Александр Матвеевич. Не признаете вы бескорыстное движение души.
– Ладно, – вмешался Сергей. – Как говорится, если вино откупорено, оно должно быть выпито. А насчет этого самого подтекста, – и подмигнул, – он у нас тоже есть.
Выражение лица у Лобанова вдруг стало озабоченным. Он внимательно огляделся по сторонам, приподняв скатерть, заглянул под стол, отдернул штору, за которой помещалась кровать с тумбочкой, и осмотрел там все.
– Чего это ты ищешь? – невинным тоном осведомился Сергей.
– Как говорил боцман Приходько с «Грозящего», раз пошло такое дело, режь последний огурец. Тебе на хранение был оставлен небольшой черный чемоданчик.
– А-а, так я его сдал администрации. Думал, предыдущий жилец забыл.
– Неужели сдал?! – картинно испугался Лобанов. – У тебя что же, обоняние атрофировалось?
– А я не сыскная собака. Зачем мне обоняние?
– Ну оперативное чутье. Все, старик. Выходишь в тираж. Хорошо еще, что у тебя есть такие друзья, как я.
Он демонстративно принюхался и, словно влекомый какими-то невидимыми магнитами, проделал сложный путь по комнате, потом приблизился к Сергею, грозно потребовал: «А ну, дыхни», сочувственно покачал головой и наконец стремительно исчез в прихожей.
Урманский, хохоча, повалился на диван.
Через секунду Лобанов появился в комнате, держа в руке чемоданчик. Он торжественно поставил его на стол и объявил:
– Я же тебе еще на аэродроме говорил, встреча
предусмотрена в двух вариантах: у меня дома и тут,
в зависимости от твоих капризов. Задержалась на
сутки по техническим причинам…
Тут невольное облачко пробежало по его круглому, веснушчатому лицу. Сергей нахмурился.
– А что за причины? – с любопытством спросил Урманский.
– Мы не в Америке, – резко ответил Сергей. – Публику развлекать тут нечем. – И, меняя тон, повторил: – Вино откупорено, его надо выпить.
Вскоре все трое уже сидели за столом.
– Ну, а как поживает наша общая знакомая? – спросил Сергей Урманского.
– А! – досадливо махнул рукой тот. – Представьте, я не могу ее найти!
– То есть как «найти»? – удивился Сергей.
– А так. Ни за что не разрешила проводить себя. Я еле выпросил телефон дяди. Сегодня звоню, отвечает какое-то учреждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
В конце концов он все-таки позвонил в гостиницу. Администратор решительно заявила, что свободных мест нет, но потом направила Лобанова к заместителю директора. Тот, обрисовав положение еще в более мрачных красках, направил его к директору. Директор – снова к администратору. Наконец номер нашелся. Лобанов вытер пот со лба и, отдуваясь, победоносно посмотрел на Сергея:
– Убедился? Ну, теперь давай… Или нет! Пошли обедать. Шестой час, слава богу.
В столовой уже никого не было. Заканчивая работу, официантки меняли скатерти, гремели посудой в буфете.
– Машенька! – позвал Лобанов. – Вас можно на минутку? Срочное дело.
Полная официантка укоризненно посмотрела в его сторону и вздохнула.
– Ну, что опять?
– Машенька, это мой друг, – заискивающе произнес Лобанов, щуря хитрые глаза. – Он из Москвы.
– Ну и что? Очень рада. Только…
– Машенька, он живет по московскому времени. А там сейчас как раз обед. Войдите в положение.
– А кто в мое положение войдет? С семи утра ведь. Ох уж этот уголовный розыск. Вы-то по какому времени живете? Другие, как люди, приходят, а ваши, Александр Матвеевич, я прямо не знаю… Ну, чего вам подать? Остались только борщ и биточки паровые.
– Все, Машенька, несите. Все, что осталось. Ну, и, может быть, для московского гостя сообразим закусочку? – Он неопределенно пошевелил пальцами. – А? И бутылочку пива?
– Ох, Александр Матвеевич, пользуетесь вы своим влиянием…
Она ушла, покачивая тяжелыми бедрами.
– Вот так, – удовлетворенно сказал Лобанов. – Обстановка создана. Теперь давай. Кто первый?
– Младший всегда первый, – наставительно сказал Сергей. – Докладывайте, майор.
И Лобанов, с которого разом вдруг соскочила вся его веселость, хмуро и деловито принялся рассказывать.
Женщину звали Нина Викторовна Горлина. Приехала она из Москвы. Лобанов уже направил туда сообщение о ее смерти. Завтра МУР вышлет все сведения о Горлиной. Пока что удалось узнать, что в гостиницу она приехала не одна, ее сопровождал какой-то мужчина. Приметы самые общие: немолодой, полный, в темном пальто и пыжиковой шапке. В комнате на столе обнаружены два стакана. На одном сохранились отпечатки пальцев Горлиной, на другом – вообще никаких. Дальше. В паспорте Горлиной обнаружена случайно застрявшая там квитанция на отправленную из Ворска телеграмму. Сотрудники уже побывали в почтовом отделении, обнаружили заполненный Горлиной бланк. Телеграмма была отправлена в Волгоград, до востребования, Марине Владимировне Ивановой, текста такой: «Приеду дождись». Странный текст. В связи с этим отправлено поручение в Волгоград разыскать и допросить Иванову. И еще одно интересное обстоятельство: телеграмма отправлена две недели тому назад. Следовательно, либо Горлина до вчерашнего дня жила где-то в городе, либо вчера приехала вторично. Лобанов попросил Москву уточнить и это обстоятельство. Вот пока и все, что известно.
– М-да. Все очень странно, – покачал головой Сергей. – Выходит, Горлина хотела ехать в Волгоград и просила Иванову ее дождаться. Сама же приехала в Борск. Кто-то просил ее приехать для последнего разговора. И она приехала. И вот… Письмо у тебя?
– У меня.
– Откуда послано, когда?
– Неизвестно. Конверта нет.
– Все это очень странно, – задумчиво повторил Сергей, вынимая сигареты. – Курить-то здесь можно?
– Пойдем ко мне. Вон Машенька уже поглядывает, Машенька!
Официантка торопливо подошла и, словно понимая, что разговор у них серьезный, извиняющимся тоном сказала, принимая деньги:
– По мне, сидите себе: Только заведующая ругается. Давно закрывать пора.
Друзья поднялись по широкой лестнице на второй этаж в кабинет Лобанова.
– Ну давай, – нетерпеливо сказал Саша. – Рассказывай, что у тебя нового? Что на рынке нашел?
– Нашел я там некоего Семенова. Но слушай все по порядку…
Когда Сергей кончил свой рассказ, оба некоторое время молча курили, пытаясь про себя сопоставить и хоть как-то увязать полученные за день сведения. Первым прервал молчание Лобанов.
– Просто, я тебе доложу, шарада! Ребус! Загадка! Уравнение с неизвестными! Как еще называют такие вещи? Эх, удалось бы установить знакомство Семенова с кем-нибудь из этих двух женщин!
– «Если бы»! Вот это и надо установить.
– Ну, с Семенова мы теперь глаз не спустим. Изучим все его связи.
– Это ясно. К сожалению, одна связь уже оборвалась, – вздохнул Сергей. – И он, конечно, заметет все следы, которые к ней ведут. Если уже не замел. А Иванова далеко…
– И именно поэтому…
– Да, ты прав. Надо ориентировать волгоградских товарищей. Там следы могут остаться.
– Давай составим телефонограмму Проворову. Сейчас же по спецсвязи передадим. Который час? – Лобанов взглянул на часы. – Восемнадцать пятнадцать. Там все еще на месте.
Зазвонил телефон. Лобанов нетерпеливо снял трубку.
– Да?
– Александр Матвеевич?
– Я.
– Урманский из газеты беспокоит. К вам заглянуть можно?
– Занят, товарищ Урманский. Часика через два если?
Лобанов вопросительно поглядел на Сергея. Тот, улыбаясь, сказал:
– Прямо в гостиницу пусть заезжает. Привет передай.
Потом они еще долго сидели над пухлыми папками, вспоминая детали, обсуждая каждый эпизод в совершенных преступлениях, рылись в бесчисленных протоколах допросов, отдельные места из них зачитывали вслух, громко и медленно, вдумываясь в каждое слово.
– Ты понимаешь, – говорил Сергей. – Плохо, когда мало данных, еще хуже, когда их совсем нет. Но самое плохое, по-моему, когда их слишком много. Тогда очень легко пойти по ложному пути. А уж стоит только пойти, сам знаешь, что бывает.
– Фокусы? – усмехнулся Лобанов.
– Фокусы с фактами, от искренней веры в избранный путь.
– Теоретически ты прав, может быть, но в данном случае… Ты смотри. Все нити тянутся к Семенову.
– Пока не все. Вот как будет со снотворным. Сестрица его меня очень интересует.
– Да. Но мошенничества мы ему доказать сможем? Сможем. Раз его опознал Колосков, опознают и другие. И потом паспорта. Один-то наверняка у него был.
– А какие приметы преступников дают люди, пострадавшие от мошенничества?
Они снова рылись в толстых папках, читали вслух протоколы и начинали спорить.
– Подходит Семенов.
– Не совсем.
– А я говорю – подходит! Ты что хочешь? Чтобы перепуганные, ошалевшие люди давали тебе абсолютно точные приметы? Вплоть до родинки на щеке?
– Кстати, у Семенова родинка за ухом.
– Вот, вот. Хочешь, чтобы к нему за ухо заглядывали? Ты слушай, что этот Волков сообщил…
И Лобанов в десятый раз медленно, с ударением читал протокол допроса.
– Да, вот еще что, – вспомнил Сергей. – Надо получить образец почерка Семенова, сравним с почерком, каким написано письмо…
– Какое?.. Ах, к Горлиной?
– Именно. Слушай! А текст телеграммы на почте изъяли?
– Еще бы!
– Давай-ка и его сравним с письмом. Сейчас. Пока хотя бы приблизительно.
– Ну, что ты! Письмо к Горлиной, а телеграмма от нее.
– Давай все-таки.
Лобанов пожал плечами, нехотя стал рыться в толстых папках. Наконец на стол легли рядом мятый листок с торопливыми словами: «Приезжай. Надо поговорить в последний раз» – и бланк телеграммы.
Сергей и Лобанов склонились над ними. Потом Лобанов поднял голову.
– Да-а, я тебе доложу. Просто голова идет кругом. Ведь одна рука писала!..
– Завтра же направим на графологическую экспертизу. Это уже черт знает что. – Сергей с сомнением посмотрел на друга. – Может, мы просто устали, а?
В напряженной тишине, возникшей на миг в кабинете, неприятно резко прозвучал вдруг телефонный звонок. Лобанов торопливо снял трубку.
– Александр Матвеевич, – узнал он голос Урманского, – я уже в гостинице, а вы… Девятый час ведь.
– Идем, – ответил Лобанов.
Спускаясь по лестнице, они договорились: больше о делах не говорить, хватит, действительно уже устали. – И может быть, последнее их открытие им просто приснилось? Но все это – завтра.
На улице было темно и холодно. Резкими порывами налетал ветер, бросая в лицо колючую ледяную крупу.
И все-таки в гостиницу решили идти пешком. Пусть продует. К тому же необходимо было на что-то переключиться, хотя бы на борьбу с ветром, на мелкие уличные впечатления, даже просто на ходьбу. Оба перекурили и сейчас жадно вдыхали морозный, свежий воздух.
Шли молча и быстро, обгоняя прохожих.
Уже недалеко от гостиницы Лобанов наклонился к Сергею и, перекрывая свист ветра, прокричал:
– Совсем забыл тебя спросить, как Лена?
– Ничего. Премьеру готовят.
– Значит, все в порядке?
Сергей кивнул головой. «Допытывается, – усмехнувшись, подумал он. – Наверное, помнит ту историю с шапкой, когда работали по делу „Черная моль“.
Они вошли в вестибюль гостиницы раскрасневшиеся, слегка запыхавшиеся и сразу увидели Урманского.
Молодой журналист нетерпеливо разгуливал между креслами в распахнутом пальто, в сдвинутой на затылок меховой шапке со спущенными ушами, в руке он держал тонкую кожаную папку на «молнии» с надписью «Аэрофлот».
Сразу заметив вошедших, Урманский с улыбкой направился к ним, небрежно размахивая папкой.
Когда все трое вошли в номер и Сергей прикрыл дверь, Урманский торжественно объявил:
– Поступило предложение, Сергей Павлович, скромно отметить ваш приезд. – Он вытащил из внутреннего кармана пальто бутылку вина. – Надеюсь, возражений нет?
– Догадливый народ эти журналисты, – засмеялся Сергей. – Какие могут быть возражения?
– Особенно наши журналисты, заметь, – вставил Лобанов и хитро взглянул на Урманского. – Но действуют они всегда… Как вы говорите? С подтекстом, да?
Урманский в ответ коротко хохотнул.
– А ну вас, Александр Матвеевич. Не признаете вы бескорыстное движение души.
– Ладно, – вмешался Сергей. – Как говорится, если вино откупорено, оно должно быть выпито. А насчет этого самого подтекста, – и подмигнул, – он у нас тоже есть.
Выражение лица у Лобанова вдруг стало озабоченным. Он внимательно огляделся по сторонам, приподняв скатерть, заглянул под стол, отдернул штору, за которой помещалась кровать с тумбочкой, и осмотрел там все.
– Чего это ты ищешь? – невинным тоном осведомился Сергей.
– Как говорил боцман Приходько с «Грозящего», раз пошло такое дело, режь последний огурец. Тебе на хранение был оставлен небольшой черный чемоданчик.
– А-а, так я его сдал администрации. Думал, предыдущий жилец забыл.
– Неужели сдал?! – картинно испугался Лобанов. – У тебя что же, обоняние атрофировалось?
– А я не сыскная собака. Зачем мне обоняние?
– Ну оперативное чутье. Все, старик. Выходишь в тираж. Хорошо еще, что у тебя есть такие друзья, как я.
Он демонстративно принюхался и, словно влекомый какими-то невидимыми магнитами, проделал сложный путь по комнате, потом приблизился к Сергею, грозно потребовал: «А ну, дыхни», сочувственно покачал головой и наконец стремительно исчез в прихожей.
Урманский, хохоча, повалился на диван.
Через секунду Лобанов появился в комнате, держа в руке чемоданчик. Он торжественно поставил его на стол и объявил:
– Я же тебе еще на аэродроме говорил, встреча
предусмотрена в двух вариантах: у меня дома и тут,
в зависимости от твоих капризов. Задержалась на
сутки по техническим причинам…
Тут невольное облачко пробежало по его круглому, веснушчатому лицу. Сергей нахмурился.
– А что за причины? – с любопытством спросил Урманский.
– Мы не в Америке, – резко ответил Сергей. – Публику развлекать тут нечем. – И, меняя тон, повторил: – Вино откупорено, его надо выпить.
Вскоре все трое уже сидели за столом.
– Ну, а как поживает наша общая знакомая? – спросил Сергей Урманского.
– А! – досадливо махнул рукой тот. – Представьте, я не могу ее найти!
– То есть как «найти»? – удивился Сергей.
– А так. Ни за что не разрешила проводить себя. Я еле выпросил телефон дяди. Сегодня звоню, отвечает какое-то учреждение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30