"Скажи ему, что наконец-то назначен день страшного суда, и он тут же ответит, что не может заняться этим делом раньше трех во вторник" сострил как-то его секретарь.
У Робера Виссака не было хобби - никаких интересов помимо работы. Не было друзей и, похоже, не было даже аппетита. Его квартира на одной из безликих улиц возле авеню Мэн отличалась, как и её хозяин, анонимностью и отсутствием человеческого тепла. Обставлена вещами, купленными как бы наспех, без всякого энтузиазма в ближайшем мебельном. За многие годы Виссак обзавелся лишь необходимым минимумом предметов. В гостиной - полка с несколькими справочными изданиями, стол, на котором громоздились журналы правого направления, что соответствовало политическим взглядам хозяина. Все аккуратно прибрано: ритуал уборки совершался каждое утро в шесть и предшествовал чашке черного кофе, душу, небольшой гимнастике и смене белья, все это под радио, сообщающее новости. В восемь он уже сидел за своим столом в казармах Мартье.
А сейчас он расположился в низком кресле напротив директора ДГСЕ. Курили, пили бренди.
- Указание министра мою задачу не облегчило, - заметил Виссак.
- Тем не менее он рассудил мудро. Нельзя же было являться в Лондон с парой дюжин досье на наших ведущих политиков, объявив, что подозреваем их всех как потенциальных агентов. Как бы это выглядело? Британцы с циничной улыбочкой непременно скажут: хороши эти французы, а? Их собственные секретные службы подозревают своих же представителей власти. А имена какие знаменитые, ничего себе - среди них аж три министра.
- Так оно и есть, - подтвердил Виссак.
- Вот именно.
Здесь, в безликом жилище Виссака отношения между ними выглядели по-другому. Болтливость директора не уменьшилась, Виссак был так же молчалив. Однако едва заметная дерзкая нотка вкрадывалась в его скупые реплики, обозначая глубоко запрятанную уверенность в том, что из них двоих он лучше все знает. Директор же, в свою очередь, хоть и не отказался от манеры перебивать собеседника и предварять свои фразы обидными замечаниями типа "ну, это не так", тем не менее явно не настаивал на своих аргументах и не навязывал собственного мнения.
- В чьем-нибудь досье нашлись факты, совпадающие с показаниями перебежчика?
Не отвечая, Виссак достал из кармана два сложенных листка и протянул директору.
Антуан Лашом: краткая биография
Родился: 10 марта 1933 г. в Париже
Отец: Морис Марк Лашом, торговец
Мать: Алиса Мери
Образование: лицей Лаканаль, университет в Меце, диплом по современной истории. Затем школа администрации, почетный диплом.
Женат с 1961 г. на Берте де Марже, девице.
Детей нет.
Послужной список:
С 1956 г. - дипломатический корпус,
1956 - 59 - МИД,
1959 - 62 Лондон, второй секретарь посольства,
1962 - 63 Брюссель, второй секретарь,
1963 - 66 Брюссель, первый секретарь,
1967 - 73 Лондон, советник посольства,
1973 - 74 Будапешт, начальник архива.
Покинув дипкорпус, занялся политикой. В ноябре 1974 г. вступил в Центральный альянс, в 1975 г. избран в парламент в качестве депутата от округа Изер. В 1976 г. заместитель председателя центрального альянса. Вошел в правительство как заместитель министра обороны.
Биография Лашома прослеживала все этапы его политической деятельности вплоть до прошлого года, когда он получил пост министра внутренних дел, и завершалась краткой характеристикой:
"Суммируя данные, собранные за 27 лет, можно сделать следующие выводы: Антуан Лашом - личность несколько нестабильная, его основная слабость женщины, многочисленные связи даже привели к временному распаду семьи (супруги с 1974 по 1976 г. жили раздельно). Субъект обладает блестящим умом, в основном придерживается консервативных взглядов, однако симпатизирует и левым радикалам. Именно из-за этого время от времени участвует в разного рода политических движениях, ратующих за сближение2 с СССР. Он четырежды побывал в Советском Союзе, по два раза в Польше, Румынии и Венгрии - исключительно с официальными визитами. С тех пор, как в СССР пришел к власти Михаил Горбачев, субъект стал одним из наиболее ярых защитников тезиса, что Западу следует поддерживать и поощрять его, снижая напряженность путем взаимного разоружения. Он сделал ряд публичных заявлений о том, что сокращение вооружения необходимо для того, чтобы сторонники Горбачева в политбюро смогли победить, поскольку без них невозможны никакие экономические реформы в России. Эта точка зрения раздражает тех, кто считает, будто подъем экономики России противоречит нашим национальным интересам. Отсюда возникает вопрос: насколько Лашом подвергается влиянию и давлению со стороны?
Далее следовал перечень публикаций и, наконец, резюме:
"Субъект предположительно может стать премьер-министром. По мнению службы безопасности, нет оснований полагать, что результаты наблюдений, закрепившие за ним "чистоту 1-ой степени", могут быть в дальнейшем опровергнуты. При этом его служба в качестве дипломата в Восточной Европе и систематические визиты в этот регион несколько настораживают и время от времени подлежат пристальной проверке, так же, как и высказываемые им взгляды на внешнюю политику".
Документ вместо подписи имел порядковый номер. Дочитав до конца, директор поднял глаза на Виссака:
- Будапешт вызывает сомнение?
- Можно запросить более подробные сведения.
- Они на это не пойдут.
- Кто "они"? - уточнил Виссак.
- Президент, премьер-министр... Лашом учинит публичный скандал, призовет на помощь приятелей-журналистов, те раскроют "заговор" - его, мол, хотят дискредитировать, чтобы убрать из правительства. Ему же хочется в премьер-министры, а такой агрессивный блеф как раз в его стиле. Начнет кричать, будто нити заговора ведут в Вашингтон: таким образом американцы якобы норовят очистить французское правительство от российских приспешников.
Изображая геополитику в столь мрачном свете, директор просто наслаждался и твердо верил при этом, что американцы действуют именно так и весьма эффективно.
- Нет, дорогой Виссак, вопрос тут простой. Верим ли мы - вы и я - в то, что Котов говорит правду? Если верим - то что нам следует предпринять?
- Может быть, вам следует самому пойти к министру обороны? Как бы мера предосторожности.
- Пожалуй.
Уклончивость всегда помогала директору, если требовалось поддержать собственный авторитет.
Глава 4
- Ну и что же нам делать, черт возьми?
Директор ДГСЕ знал, что отвечать не следует. Министр обороны имел обыкновение задать вопрос, выдержать паузу и затем предложить собственный ответ. Как-то на одной из встреч некий чиновник имел глупость ответить министру - благо ответ был совершенно очевиден. "Кто интересуется вашим мнением?" - рявкнул министр. "Я думал..." - робко возразил недотепа. "А вы не думайте, - Это вас может утомить". Министр тут же сам ответил на свой вопрос, и все присутствовавшие дружно, как один, закивали.
Эта привычка министра обороны и другие ей подобные, сильно усложняли жизнь приближенных, но, в общем, он всех устраивал, поскольку был хотя и нетерпим, но, когда надо, снисходителен. Те, кто полагал, будто разбирается в такого рода делах, прочили его в президенты республики, а менее доброжелательные, по слухам, утверждали, будто он и сам уже мнит себя таковым, дожидаясь только подходящего момента, чтобы завоевать благосклонность электората.
Сейчас же этот человек вопрошал, что же, черт возьми, им делать. Помолчал, не собеседнику, а самому себе предоставляя время обдумать ответ. И сказал, наконец:
- С политической точки зрения невозможно предпринять что-либо против этого предателя, не имея на руках доказательств, которые принял бы суд.
Враги министра утверждали, что он мыслит и говорит языком первых страниц газет и что все его выступления адресованы определенного типа избирателю, который поймет, скажем, что стоит за словом "предатель".
- Мало надежды, что нам удастся добыть такие доказательства, - рискнул возразить директор, - Вот если бы Антуан Лашом согласился подвергнуться допросу - так на его месте поступил бы любой порядочный человек, - наши люди могли бы выудить у него все, как на исповеди. Другого пути я не вижу.
- Виноват Лашом или нет, от допроса он откажется. Что касается исповеди - вы говорите чушь, вы просто этого человека не знаете.
- Пожалуй, вы правы, господин министр.
Министр впал в долгую задумчивость, после чего произнес:
- Необходимо добыть доказательства такого рода, чтобы он шума не поднимал. Может, я и ошибаюсь, в таком случае поправьте меня - но я полагаю, что долг наших спецслужб в подобных случаях - предоставлять нужные данные.
- Мы над этим и работаем, - сказал директор ДГСЕ, - Дело непростое. Лондонский перебежчик не сообщает сведений, которые привели бы именно к Лашому и только к нему, исключая всех остальных. Его имя назвали мы сами, а не русские.
- Для страны важнее устранить риск, связанный с наличием предателя в кабинете министров, чем всякие там деликатности, безупречные доказательства и прочее. Надеюсь, в вашем ведомстве это понимают.
- Да, господин министр.
- Если бы Наполеон под Аустерлицем дожидался, пока последний из его драгун вылечится от простуды, он бы проиграл эту битву, а заодно и всю Европу.
Подобные исторические параллели, столь любимые министром обороны, были отлично известны его коллегам. Большинство изречений относилось к Наполеону, которым министр безгранично восхищался. Теперь он добавил:
- Достаньте все, что сумеете. Если в деле появится что-то новое, сообщите мне. Не хочу вдаваться в детали, ваши методы меня не касаются. Ясно?
- Вполне, господин министр. Но есть одна проблема.
- Какая?
- Как только перебежчик будет переправлен во Францию, он поступит в распоряжение контрразведки.
- Сообщите Жоржу Вавру мой взгляд на это дело.
- Обязательно. Однако следует иметь в виду, что в ДСТ3 и сам Вавр подчиняются как раз Антуану Лашому.
- Не такой я дурак, чтобы об этом забыть.
Министр помолчал и снова задал один из своих риторических вопросов:
- Ну и как нам поступить, чтобы обойти этот неприятный факт?
Директор поймал на себе испытующий взгляд министра, но отвечать не стал.
- Продублируем исследования, проводимые ДСТ, верно? - Верно, господин министр.
- И действовать будем с величайшей осторожностью. Полная секретность, не так ли?
- Да, разумеется, господин министр.
- Отлично. Дайте знать через секретаря, когда снова захотите со мной встретиться.
После ухода директора министр подумал немного, потом снял телефонную трубку и позвонил премьер-министру. В делах такого рода, если все обернется к худшему, ни к чему давать кому-нибудь повод думать, будто он что-то знал, но скрывал. Пусть потом премьер не делает вид, словно слыхом не слыхал о предательстве Лашома, пусть не изображает оскорбленную невинность, отмежевываясь от скандала. Пусть-ка поучаствует в нем с самого начала. Просто на случай дурного развития событий. Потому что в политике заранее ничего нельзя сказать. Министр припомнил мудрое изречение собственной жены:
- Никогда не забывай, - сказала она, - что этот коротышка родом из Оверни.
Другими словами, нельзя скидывать со счетов присущую крестьянам с гор цепкость и хитрость.
И еще. Политическая жизнь Франции, всегда взбаламученная и неопределенная, сейчас вступила в ещё более бурную фазу. Рейтинги предрекали партии премьер-министра поражение на предстоящих выборах и отмечали заметный взлет партии, возглавляемой Антуаном Лашомом. Если коалиция выживет, то, возможно, именно Лашом станет её лидером и, соответственно, премьер-министром. Правда, пресса уже предсказывала, что при таком раскладе усложнятся отношения Франции с Соединенными Штатами. "Какова будет реакция Вашингтона, если новое правительство возглавит Лашом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
У Робера Виссака не было хобби - никаких интересов помимо работы. Не было друзей и, похоже, не было даже аппетита. Его квартира на одной из безликих улиц возле авеню Мэн отличалась, как и её хозяин, анонимностью и отсутствием человеческого тепла. Обставлена вещами, купленными как бы наспех, без всякого энтузиазма в ближайшем мебельном. За многие годы Виссак обзавелся лишь необходимым минимумом предметов. В гостиной - полка с несколькими справочными изданиями, стол, на котором громоздились журналы правого направления, что соответствовало политическим взглядам хозяина. Все аккуратно прибрано: ритуал уборки совершался каждое утро в шесть и предшествовал чашке черного кофе, душу, небольшой гимнастике и смене белья, все это под радио, сообщающее новости. В восемь он уже сидел за своим столом в казармах Мартье.
А сейчас он расположился в низком кресле напротив директора ДГСЕ. Курили, пили бренди.
- Указание министра мою задачу не облегчило, - заметил Виссак.
- Тем не менее он рассудил мудро. Нельзя же было являться в Лондон с парой дюжин досье на наших ведущих политиков, объявив, что подозреваем их всех как потенциальных агентов. Как бы это выглядело? Британцы с циничной улыбочкой непременно скажут: хороши эти французы, а? Их собственные секретные службы подозревают своих же представителей власти. А имена какие знаменитые, ничего себе - среди них аж три министра.
- Так оно и есть, - подтвердил Виссак.
- Вот именно.
Здесь, в безликом жилище Виссака отношения между ними выглядели по-другому. Болтливость директора не уменьшилась, Виссак был так же молчалив. Однако едва заметная дерзкая нотка вкрадывалась в его скупые реплики, обозначая глубоко запрятанную уверенность в том, что из них двоих он лучше все знает. Директор же, в свою очередь, хоть и не отказался от манеры перебивать собеседника и предварять свои фразы обидными замечаниями типа "ну, это не так", тем не менее явно не настаивал на своих аргументах и не навязывал собственного мнения.
- В чьем-нибудь досье нашлись факты, совпадающие с показаниями перебежчика?
Не отвечая, Виссак достал из кармана два сложенных листка и протянул директору.
Антуан Лашом: краткая биография
Родился: 10 марта 1933 г. в Париже
Отец: Морис Марк Лашом, торговец
Мать: Алиса Мери
Образование: лицей Лаканаль, университет в Меце, диплом по современной истории. Затем школа администрации, почетный диплом.
Женат с 1961 г. на Берте де Марже, девице.
Детей нет.
Послужной список:
С 1956 г. - дипломатический корпус,
1956 - 59 - МИД,
1959 - 62 Лондон, второй секретарь посольства,
1962 - 63 Брюссель, второй секретарь,
1963 - 66 Брюссель, первый секретарь,
1967 - 73 Лондон, советник посольства,
1973 - 74 Будапешт, начальник архива.
Покинув дипкорпус, занялся политикой. В ноябре 1974 г. вступил в Центральный альянс, в 1975 г. избран в парламент в качестве депутата от округа Изер. В 1976 г. заместитель председателя центрального альянса. Вошел в правительство как заместитель министра обороны.
Биография Лашома прослеживала все этапы его политической деятельности вплоть до прошлого года, когда он получил пост министра внутренних дел, и завершалась краткой характеристикой:
"Суммируя данные, собранные за 27 лет, можно сделать следующие выводы: Антуан Лашом - личность несколько нестабильная, его основная слабость женщины, многочисленные связи даже привели к временному распаду семьи (супруги с 1974 по 1976 г. жили раздельно). Субъект обладает блестящим умом, в основном придерживается консервативных взглядов, однако симпатизирует и левым радикалам. Именно из-за этого время от времени участвует в разного рода политических движениях, ратующих за сближение2 с СССР. Он четырежды побывал в Советском Союзе, по два раза в Польше, Румынии и Венгрии - исключительно с официальными визитами. С тех пор, как в СССР пришел к власти Михаил Горбачев, субъект стал одним из наиболее ярых защитников тезиса, что Западу следует поддерживать и поощрять его, снижая напряженность путем взаимного разоружения. Он сделал ряд публичных заявлений о том, что сокращение вооружения необходимо для того, чтобы сторонники Горбачева в политбюро смогли победить, поскольку без них невозможны никакие экономические реформы в России. Эта точка зрения раздражает тех, кто считает, будто подъем экономики России противоречит нашим национальным интересам. Отсюда возникает вопрос: насколько Лашом подвергается влиянию и давлению со стороны?
Далее следовал перечень публикаций и, наконец, резюме:
"Субъект предположительно может стать премьер-министром. По мнению службы безопасности, нет оснований полагать, что результаты наблюдений, закрепившие за ним "чистоту 1-ой степени", могут быть в дальнейшем опровергнуты. При этом его служба в качестве дипломата в Восточной Европе и систематические визиты в этот регион несколько настораживают и время от времени подлежат пристальной проверке, так же, как и высказываемые им взгляды на внешнюю политику".
Документ вместо подписи имел порядковый номер. Дочитав до конца, директор поднял глаза на Виссака:
- Будапешт вызывает сомнение?
- Можно запросить более подробные сведения.
- Они на это не пойдут.
- Кто "они"? - уточнил Виссак.
- Президент, премьер-министр... Лашом учинит публичный скандал, призовет на помощь приятелей-журналистов, те раскроют "заговор" - его, мол, хотят дискредитировать, чтобы убрать из правительства. Ему же хочется в премьер-министры, а такой агрессивный блеф как раз в его стиле. Начнет кричать, будто нити заговора ведут в Вашингтон: таким образом американцы якобы норовят очистить французское правительство от российских приспешников.
Изображая геополитику в столь мрачном свете, директор просто наслаждался и твердо верил при этом, что американцы действуют именно так и весьма эффективно.
- Нет, дорогой Виссак, вопрос тут простой. Верим ли мы - вы и я - в то, что Котов говорит правду? Если верим - то что нам следует предпринять?
- Может быть, вам следует самому пойти к министру обороны? Как бы мера предосторожности.
- Пожалуй.
Уклончивость всегда помогала директору, если требовалось поддержать собственный авторитет.
Глава 4
- Ну и что же нам делать, черт возьми?
Директор ДГСЕ знал, что отвечать не следует. Министр обороны имел обыкновение задать вопрос, выдержать паузу и затем предложить собственный ответ. Как-то на одной из встреч некий чиновник имел глупость ответить министру - благо ответ был совершенно очевиден. "Кто интересуется вашим мнением?" - рявкнул министр. "Я думал..." - робко возразил недотепа. "А вы не думайте, - Это вас может утомить". Министр тут же сам ответил на свой вопрос, и все присутствовавшие дружно, как один, закивали.
Эта привычка министра обороны и другие ей подобные, сильно усложняли жизнь приближенных, но, в общем, он всех устраивал, поскольку был хотя и нетерпим, но, когда надо, снисходителен. Те, кто полагал, будто разбирается в такого рода делах, прочили его в президенты республики, а менее доброжелательные, по слухам, утверждали, будто он и сам уже мнит себя таковым, дожидаясь только подходящего момента, чтобы завоевать благосклонность электората.
Сейчас же этот человек вопрошал, что же, черт возьми, им делать. Помолчал, не собеседнику, а самому себе предоставляя время обдумать ответ. И сказал, наконец:
- С политической точки зрения невозможно предпринять что-либо против этого предателя, не имея на руках доказательств, которые принял бы суд.
Враги министра утверждали, что он мыслит и говорит языком первых страниц газет и что все его выступления адресованы определенного типа избирателю, который поймет, скажем, что стоит за словом "предатель".
- Мало надежды, что нам удастся добыть такие доказательства, - рискнул возразить директор, - Вот если бы Антуан Лашом согласился подвергнуться допросу - так на его месте поступил бы любой порядочный человек, - наши люди могли бы выудить у него все, как на исповеди. Другого пути я не вижу.
- Виноват Лашом или нет, от допроса он откажется. Что касается исповеди - вы говорите чушь, вы просто этого человека не знаете.
- Пожалуй, вы правы, господин министр.
Министр впал в долгую задумчивость, после чего произнес:
- Необходимо добыть доказательства такого рода, чтобы он шума не поднимал. Может, я и ошибаюсь, в таком случае поправьте меня - но я полагаю, что долг наших спецслужб в подобных случаях - предоставлять нужные данные.
- Мы над этим и работаем, - сказал директор ДГСЕ, - Дело непростое. Лондонский перебежчик не сообщает сведений, которые привели бы именно к Лашому и только к нему, исключая всех остальных. Его имя назвали мы сами, а не русские.
- Для страны важнее устранить риск, связанный с наличием предателя в кабинете министров, чем всякие там деликатности, безупречные доказательства и прочее. Надеюсь, в вашем ведомстве это понимают.
- Да, господин министр.
- Если бы Наполеон под Аустерлицем дожидался, пока последний из его драгун вылечится от простуды, он бы проиграл эту битву, а заодно и всю Европу.
Подобные исторические параллели, столь любимые министром обороны, были отлично известны его коллегам. Большинство изречений относилось к Наполеону, которым министр безгранично восхищался. Теперь он добавил:
- Достаньте все, что сумеете. Если в деле появится что-то новое, сообщите мне. Не хочу вдаваться в детали, ваши методы меня не касаются. Ясно?
- Вполне, господин министр. Но есть одна проблема.
- Какая?
- Как только перебежчик будет переправлен во Францию, он поступит в распоряжение контрразведки.
- Сообщите Жоржу Вавру мой взгляд на это дело.
- Обязательно. Однако следует иметь в виду, что в ДСТ3 и сам Вавр подчиняются как раз Антуану Лашому.
- Не такой я дурак, чтобы об этом забыть.
Министр помолчал и снова задал один из своих риторических вопросов:
- Ну и как нам поступить, чтобы обойти этот неприятный факт?
Директор поймал на себе испытующий взгляд министра, но отвечать не стал.
- Продублируем исследования, проводимые ДСТ, верно? - Верно, господин министр.
- И действовать будем с величайшей осторожностью. Полная секретность, не так ли?
- Да, разумеется, господин министр.
- Отлично. Дайте знать через секретаря, когда снова захотите со мной встретиться.
После ухода директора министр подумал немного, потом снял телефонную трубку и позвонил премьер-министру. В делах такого рода, если все обернется к худшему, ни к чему давать кому-нибудь повод думать, будто он что-то знал, но скрывал. Пусть потом премьер не делает вид, словно слыхом не слыхал о предательстве Лашома, пусть не изображает оскорбленную невинность, отмежевываясь от скандала. Пусть-ка поучаствует в нем с самого начала. Просто на случай дурного развития событий. Потому что в политике заранее ничего нельзя сказать. Министр припомнил мудрое изречение собственной жены:
- Никогда не забывай, - сказала она, - что этот коротышка родом из Оверни.
Другими словами, нельзя скидывать со счетов присущую крестьянам с гор цепкость и хитрость.
И еще. Политическая жизнь Франции, всегда взбаламученная и неопределенная, сейчас вступила в ещё более бурную фазу. Рейтинги предрекали партии премьер-министра поражение на предстоящих выборах и отмечали заметный взлет партии, возглавляемой Антуаном Лашомом. Если коалиция выживет, то, возможно, именно Лашом станет её лидером и, соответственно, премьер-министром. Правда, пресса уже предсказывала, что при таком раскладе усложнятся отношения Франции с Соединенными Штатами. "Какова будет реакция Вашингтона, если новое правительство возглавит Лашом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29