Бак Оуэнс и Тэмми Уайнетт. Голоса
сливались в почти не различимый фон. Вдруг из динамиков вырвалось
одно-единственное слово, да так громко и отчетливо, словно говоривший
сидел в самом приемнике.
- ИСКУПЛЕНИЕ! - взывал чей-то голос.
Берт удивленно хмыкнул. Вики подскочила.
- ТОЛЬКО КРОВЬ АГНЦА СПАСЕТ НАС! - гремел голос.
Берт поспешно заглушил звук. Станция, видимо, совсем рядом, настолько
близко, что... да вот же она: из зарослей торчала радиобашня красная
насекомообразная тренога.
- Искупление - вот путь к спасению, братья и сестры, - голос стал
более доверительным. В отдалении хором прозвучало "аминь". - Некоторые
полагают, что можно ходить путями земными и не запятнать себя мирскими
грехами. Но разве этому учит нас слово Божье?
В ответ дружное:
- Нет!
- ГОСПОДЬ ВСЕМОГУЩ! - снова возвысил голос проповедник, а дальше
слова падали ритмично, мощно, как на концерте рок-н-ролла: - Поймут ли
они, что на этих путях - смерть? Поймут ли они, что за все приходится
платить? Кто ответит? Не слышу? Господь сказал, что в Его доме много
комнат, но нет в нем комнаты для прелюбодея. И для алчущего. И для
осквернителя кукурузы. И для мужелова. И для...
Вики вырубила радио.
- Меня тошнит от этой галиматьи.
- О чем это он? - спросил Берт. - Какая кукуруза?
- Я не обратила внимания, - отозвалась она, возясь с уже вторым
узлом.
- Он сказал что-то про кукурузу. Я не ослышался.
- Есть! - Вики откинула крышку чемодана, лежавшего у нее на коленях.
Они проехали знак: ГАТЛИН. 5 МИЛЬ. ОСТОРОЖНО - ДЕТИ. Знак был изрешечен
пулями от пистолета 22-го калибра.
- Носки, - начала перечислять Вики. - Две пары брюк... рубашка...
ремень... галстук с заколкой... - она показала ему миниатюрный портрет с
облупившейся золотой эмалью. - Кто это?
Берт кинул беглый взгляд.
- Кажется, Хопалонг Кэссиди.
- А-а. - Она положила заколку и снова заплакала.
Берт подождал немного, а затем спросил:
- Тебя ничего не удивило в этой радиопроповеди?
- А что меня должно было удивить? Я в детстве наслушалась этих
проповедей на всю оставшуюся жизнь. Я тебе рассказывала.
- Голос у него очень уж молодой, да? У проповедника.
Она презрительно фыркнула.
- Подросток, ну и что? Это-то и есть самое отвратительное. Из них
начинают лепить, что хотят, пока они податливы как глина. Знают, чем их
взять. Видел бы ты эти походные алтари, к которым меня таскали родители...
думаешь, почему я "спаслась"? Я многих даже запомнила. Малышка Гортензия с
ангельским голоском. Восемь лет. Выходила вперед и начинала: "Рука
Предвечного поддержит...", а ее папаша пускал тарелку по кругу,
приговаривая: "Не скупитесь, не дайте пропасть невинному дитяти". А еще
был Норман Стонтон. Этот пугал огнем и серой - такой маленький лорд
Фаунтлерой в костюмчике с короткими штанишками. Да-да, - покивала она,
встретив его недоверчивый взгляд, - и если бы только эти двое... Сколько
таких колесило по нашим дорогам! Хорошая была примета, - словно выплюнула
она в сердцах. - Руби Стемпнелл, десятилетняя врачевательница словом
Божьим. Сестричка Грэйс - у этих над макушками сияли нимбы из фольги. - О
Господи!
- Что такое? - он скосил глаза направо. Вики подняла со дна какой-то
предмет и напряженно его разглядывала. Берт прижался к обочине, чтобы
получше рассмотреть. Вики молча передала ему предмет.
Это было распятие, сделанное из скрученных листьев кукурузы, зеленых,
но уже высохших. Рукоятью служил короткий стержень молодого початка,
соединенного с листьями при помощи волоконцев коричневой метелки.
Большинство зерен было аккуратно удалено, вероятно, перочинным ножом. Из
оставленных получился грубоватый желтый барельеф распятой человеческой
фигуры. На зернышках, изображавших глаза, - надрезы... нечто вроде
зрачков. Над фигурой четыре буквы: И.Н.Ц.И.
- Потрясающая работа, - сказал он.
- Какая мерзость, - сказала она глухо. - Выброси его в окно.
- Этой штукой может заинтересоваться полиция.
- С какой стати?
- Пока не знаю, но...
- Выброси, я тебя прошу. Только этого нам здесь не хватало.
- Пускай полежит сзади. Отдадим первому же полицейскому, я тебе
обещаю. Идет?
- Давай, давай! - взорвалась она. - Ты же все равно поступишь
по-своему!
Он поежился и зашвырнул распятие на заднее сиденье, где оно упало
поверх груды вещей. Глаза-зернышки уставились на подсветку. Машина снова
рванулась вперед, из-под колес полетела мелкая галька.
- Сдадим тело и содержимое чемодана в местную полицию, и мы чисты, -
примирительно сказал он.
Вики не отвечала, делая вид, что разглядывает свои руки.
Они проехали милю, и необозримые поля кукурузы отступили от дороги,
освободив место домам и хозяйственным постройкам. В одном из дворов
неухоженные цыплята ковырялись в земле как одержимые. Над сараями проплыли
поблекшие вывески кока-колы и жевательного табака. Мелькнул рекламный щит
с надписью: НАШЕ СПАСЕНИЕ В ИИСУСЕ. Проехали кафе с бензоколонкой и
стоянкой для машин. Берт решил, что они остановятся на главной площади,
если таковая имеется, а нет - вернутся в это кафе. Он не сразу отметил про
себя, что на стоянке совсем не было машин, если не считать грязного
старенького пикапа со спущенными шинами.
Ни с того ни с сего Вики пронзительно захихикала, и у Берта мелькнула
мысль: уж не истерика ли это?
- Что смешного?
- Указатели. - Она снова зашлась. - Ты что, не видел? В атласе этот
отрезок дороги называется Библейский Свиток. Они не шутят. Вот, опять!.. -
она успела подавить новый приступ нервного смеха, прикрыв рот ладонями.
Указатели висели на длинных беленых шестах, врытых вдоль обочины
через каждые двадцать пять метров; очередной указатель добавлял по слову к
предыдущему. Берт прочел:
ОБЛАКО... ДНЕМ... СТОЛБ... ОГНЯ... НОЧЬЮ.
- Одного не хватает, - прыснула Вики, не в силах больше сдерживаться.
- Чего же? - нахмурился Берт.
- Уточнения: реклама интимного лосьона после бритья, - она зажимала
рот кулаком, но смешки просачивались между пальцев.
- Вики, ты как, в порядке?
- Да, я буду в полном порядке, когда мы окажемся за тысячу миль
отсюда, в солнечной грешной Калифорнии, отделенные от Небраски Скалистыми
горами.
Промелькнула новая цепочка знаков, которую они оба прочли молча.
ВОЗЬМИ... ЭТО... И... ЕШЬ... СКАЗАЛ... ГОСПОДЬ.
Странно, подумал Берт, что я сразу связал это с кукурузой. Сама
формула, кажется, произносится священником во время причастия? Он так
давно не был в церкви, что засомневался. Он бы не удивился, узнав, что в
здешних местах кукурузные лепешки предлагались в качестве облаток. Он уже
собирался сказать об этом Вики, но передумал.
Небольшой подъем, и сверху их взорам открылся Гатлин - три сонных
квартала из какого-нибудь старого фильма о Великой Депрессии.
- Здесь должен быть констебль, - сказал Берт, втайне недоумевая,
отчего при виде этого захолустного, разморенного солнцем городишка у него
перехватило горло от недобрых предчувствий.
Дорожный знак предупреждал их, что следует сбавить скорость до
тридцати. Ржавая табличка возвещала: ВО ВСЕЙ НЕБРАСКЕ ВЫ НЕ НАЙДЕТЕ ТАКОГО
ГОРОДКА, КАК ГАТЛИН... И НЕ ТОЛЬКО В НЕБРАСКЕ! НАСЕЛЕНИЕ 5431.
По обеим сторонам дороги потянулись пыльные вязы, многие высохшие.
Миновали дровяной склад и заправочную станцию с семьдесят шестым бензином:
ОБЫЧН. за 35.9, ОЧИЩ. за 38.9. И еще: ВОДИТЕЛИ ГРУЗОВИКОВ, ДИЗЕЛЬНОЕ
ТОПЛИВО С ДРУГОЙ СТОРОНЫ.
Они пересекли Аллею вязов, затем Березовую аллею и очутились на
городской площади. Дома здесь были деревянные, крылечки с навесами -
чопорные, без затей. Лужайки неухоженные. Откуда-то вылезла дворняга и,
посмотрев в их сторону, разлеглась посреди улицы.
- Остановись, - потребовала Вики. - Остановись, слышишь!
Берт послушно прижался к тротуару.
- Повернем назад. Мальчика можно отвезти на Грэнд Айленд. Не так уж
далеко. Поехали!
- Вики, что случилось?
- Ты меня спрашиваешь, что случилось? - голос ее зазвенел. - В этом
городке нет ни души, только ты да я. Неужели ты еще не почувствовал?
- Да, что-то такое он почувствовал, но, с другой стороны...
- Это так кажется, - возразил он. - Хотя, прямо скажем, жизнь здесь
не бьет ключом. Может, все на распродаже кондитерских изделий или сидят по
своим норкам, играют в бинго...
- Нет, нет здесь никаких людей! - в голосе появился надрыв. - Ты
заправочную видел?
- Возле дровяного склада? И что? - Он думал о своем, слушая цикад в
кроне вяза. В ноздри били запахи кукурузы, шиповника и, само собой,
навоза. Ему бы радоваться - какой-никакой, а городок, - но что-то его
смущало, притом что все как будто укладывалось в привычные рамки.
Наверняка где-нибудь поблизости найдется магазинчик, где торгуют содовой,
и скромный кинотеатр под названием "Рубин", и школа имени Джона
Фицджеральда Кеннеди.
- Берт, там были указаны цены: 35.9 долларов - обычный бензин, 38.9
долларов - очищенный. Ты вспомни, когда последний раз платил по таким
ценам?
- Года четыре назад, если не больше, - признался он. - Но...
- Мы в центре города - и хоть бы одна машина! Хоть бы одна!
- Отсюда до Грэнд Айленда семьдесят миль. С какой стати я буду делать
такой крюк...
- Сделаешь.
- Послушай, сейчас найдем здание суда и...
- Нет!
Ну все, пошло-поехало. Вот вам короткий ответ, почему наш брак
разваливается: "Нет. Ни за что. Костьми лягу, но будет по-моему".
- Вики...
- Не хочу я здесь находиться ни одной минуты.
- Вики, послушай...
- Разворачивайся и поехали.
- Вики, ты можешь помолчать?
- На обратном пути. А сейчас разворачивайся и поехали.
- У нас в багажнике лежит труп! - зарычал он. Она даже подскочила, и
это доставило ему удовольствие. Он продолжал уже более спокойным тоном: -
Мальчику перерезали горло и вытолкнули его на дорогу, а я его переехал.
Надо заявить в суд... куда угодно. Тебе не терпится вернуться на шоссе?
Иди пешком, я тебя потом подберу. Только не гони меня за семьдесят миль с
таким видом, будто у нас в багажнике валяется мешок с мусором. Надо
заявить раньше, чем убийца успеет перевалить через эти холмы.
- Скотина, - она опять заплакала. - Зачем я только с тобой поехала?
- Не знаю, - сказал он. - Я знаю одно: еще можно все поправить.
Машина тронулась с места. Пес на минуту поднял голову и снова положил
ее на лапы.
До площади оставался один квартал. Перед сквером, в центре которого
возвышалась эстрада, главная улица разделилась на два рукава. Затем они
вновь соединились, и Берт сразу увидел здания, принадлежавшие городским
властям. Он прочел: МУНИЦИПАЛЬНЫЙ ЦЕНТР.
- Вот то, что нам нужно, - сказал он вслух. Вики хранила молчание.
Он остановил машину возле гриль-бара.
- Ты куда? - встревоженно спросила она, стоило ему открыть дверцу.
- Узнаю, где все. Видишь, табличка: "Открыто".
- Я здесь одна не останусь.
- А кто тебе мешает идти со мной?
Она выбралась из машины. Он разглядел ее лицо землистого цвета и
вдруг почувствовал к ней жалость. Жалость, которая не нужна ни ему, ни ей.
- Ты не слышишь, да? - спросила Вики, когда они поравнялись.
- Чего я не слышу? - не понял он.
- Пустоты... Ни машин. Ни людей. Ни тракторов. Пустота.
И тут же где-то неподалеку прокатился заливистый детский смех.
- Я слышу, что там дети, - сказал он. - А ты нет?
Она нахмурилась.
Он открыл дверь в бар и сразу почувствовал себя в сухой парилке. Пол
покрыт слоем пыли. Глянец на хромированных поверхностях разных агрегатов
потускнел.
1 2 3 4 5 6