Расчесывая волосы перед зеркалом, я лениво размышляла о его судьбе. Когда мы с мамой переезжали во Флориду, мы увезли с собой мало что из мебели и ничего не взяли из уютной комнаты Андреа — в этом я уверена. В свое время и у меня была милая комната — очаровательный уголок маленькой девочки, обои с картинками из Золушки. Как-то однажды я заявила маме, что эти обои слишком детские, но та возразила: «У Андреа в твоем возрасте в спальне были почти такие же. Ей нравилось».
Думаю, уже тогда я понимала, насколько мы с сестрой разные. Мне не нравились все эти девчачьи штучки, меня никогда не привлекали тряпки и шмотки. Андреа же, как и мама, была очень женственной.
«... Ты папина дочка, которую нужно хранить и оберегать. Ты — дух Рождества, моя звездочка на елке... И ты — папина дочка».
Сама того не желая, я услышала слова той самой песни, и перед глазами снова встала комната Андреа, и папа в слезах, держащий в руках музыкальную шкатулку.
Такие воспоминания я предпочитала пресекать сразу.
— Ну, все, детка, хватит расчесываться, ложись спать, — произнесла я вслух.
Я критично окинула взглядом свое отражение в зеркале. Я всегда закалывала волосы гребнем наверх, поэтому только сейчас, хорошенько приглядевшись, я заметила, как сильно обросла. Летом мои волосы выгорают почти добела, и, хотя сейчас эта белизна уже сходила, светлых прядей еще хватало.
Я часто вспоминала слова детектива Лонго, когда он допрашивал меня после того, как нашли тело Андреа. Он сказал, что у меня волосы такие же, как у его сына — цвета песка, искрящегося на солнце. Такое теплое и милое сравнение! И теперь, выгоревшие за лето, они снова под него подходили. Это не могло не радовать.
Я включила одиннадцатичасовой выпуск новостей, ненадолго, лишь для того, чтобы удостовериться, что мир за пределами Олдхэма все еще существует. Затем проверила замки на ставнях в гостиной и пошла спать.
Ветер дул изо всех сил, а я приоткрыла оба окна в спальне на добрые пять сантиметров. По комнате гулял такой сквозняк, что я, швырнув халат на спинку кровати и сбросив на ходу тапочки, быстро юркнула под одеяло.
У себя в Атланте я всегда легко засыпаю. Но там все по-другому. С улицы доносятся неясные звуки, а в соседней квартире какой-то любитель тяжелой музыки периодически врубает на полную катушку свои диски. Правда, дружеский стук по смежной стенке быстро приводит его в чувство, но все равно время от времени я засыпаю под вибрацию басов.
Сегодня я была бы даже не против этой вибрации — хоть какого-то знака присутствия поблизости другого человека, размышляла я, взбивая подушку. Я пребывала в каком-то тревожном напряжении — наверное, из-за этой слишком ранней встречи с Вестерфилдом.
Сестра Пита, Джейн, живет неподалеку от Атланты в маленьком городке под названием Пичтри. Иногда в субботу Пит звонит мне с предложением: «Давай съездим в гости к Джейн, Биллу и детям». У них есть немецкая овчарка — Роки — отличный сторожевой пес. Как только мы начинаем вылезать из машины, он уже лает — тут как тут, предупреждая семейство о нашем приезде.
Жаль, что ты не можешь оказаться у меня прямо сейчас, Роки, дружище.
Наконец я погрузилась в тяжелый сон, такой, от которого хочется сразу проснуться.
Мне снилось, что я должна куда-то дойти и найти кого-то, пока не поздно. Вокруг темно, а мой фонарик не работает. Затем я очутилась в лесу. В воздухе пахнет костром, и мне нужно отыскать тропу через лес. Она здесь есть, в этом я уверена. Я уже ходила по ней.
Становится жарко. Я начинаю кашлять...
Это же не сон! Я открыла глаза. В комнате царила кромешная тьма, висел густой запах дыма. Я задыхалась. Откинув одеяло, я села на кровати, чувствуя, как вокруг нарастает жар. Я же сгорю, если не выберусь отсюда! Где я? Первые пару секунд я ничего не понимала.
Прежде чем слезть с кровати, я заставила себя думать. Я в домике миссис Хилмер. Дверь из спальни — слева, четко по прямой от изголовья. За ней — маленький коридор. Дверь наружу — налево, в конце коридора.
Все это заняло у меня секунд десять. Затем я выскочила из кровати и закричала, коснувшись ступнями горячего пола. Сверху раздался треск. Огонь перекинулся на крышу. Еще пару секунд — и здание рухнет.
Спотыкаясь, я побрела вперед, пытаясь на ощупь отыскать дверь. Слава богу, я оставила ее открытой. Двигаясь вдоль стены коридора, я миновала темную дыру — проход в ванную. Здесь дыма было поменьше, зато стоило мне оказаться в гостиной, как со стороны кухни взметнулась целая стена пламени. В его отблесках я разглядела стол, свой компьютер, принтер и сотовый. Рядом на полу валялась спортивная сумка. Я не хотела их терять.
Буквально за секунду я отодвинула засов и открыла дверь на лестницу. Затем, кусая губы, чтобы хоть как-то заглушить боль от ожогов на ногах, кашляя и задыхаясь, я бросилась к столу, сгребла ноутбук, принтер и сотовый в одну руку, спортивную сумку в другую, и помчалась обратно к двери.
За моей спиной огонь уже перекинулся на мебель, и спуск вниз застилал черный тяжелый дым. К счастью, лестница была прямая, и я, кое-как ковыляя, умудрилась по ней спуститься.
Похоже, ручку входной двери заклинило. Я бросила на пол компьютер, телефон и сумку, налегла на нее и попыталась повернуть ручку двумя руками.
Я в ловушке, в ловушке, думала я, чувствуя, как начинают тлеть волосы. В отчаянии я дернула за ручку еще раз, и она повернулась. Я открыла дверь, наклонилась, нащупала ноутбук, телефон и сумку и выбралась наружу. Когда я наконец очутилась на улице, по дорожке уже бежал какой-то мужчина. Бросившись ко мне, он подхватил меня, чтобы я не упала, и закричал:
— Там больше никого нет?
Задыхаясь от жара и одновременно дрожа от холода, я отрицательно покачала головой.
— Жена вызвала пожарных, — сообщил он, уводя меня от пылающего здания.
По подъездной аллее к нам прошуршала машина. В каком-то полубреду я поняла, что это его жена, потому что он сказал ей:
— Линн, отвези ее домой. Ей нужно согреться и успокоиться. Я дождусь пожарных. — А потом добавил, уже мне. — Езжайте с моей женой. Мы живем чуть дальше по дороге.
Пять минут спустя, впервые более чем за двадцать лет, закутанная в одеяло и с чашкой чая, я снова сидела на кухне нашего старого дома. Через застекленные двери в столовую я видела любимый мамин подсвечник, все так же стоявший на своем законном месте.
Вот мы с Андреа накрываем на стол к воскресному обеду.
«Сегодня у нас почетный гость — лорд Малькольм Бигботтом».
Я закрыла глаза.
— Ничего страшного, давайте, выплачьтесь, — тепло подбодрила меня Линн, новая хозяйка нашего старого дома. — Вам выпало нелегкое испытание.
Но я не позволила себе разрыдаться. Я знала, что если заплачу, то уже не смогу остановиться.
25
Бригадир пожарников заглянул к Кельтонам и настоял, чтобы они вызвали «скорую помощь», и меня отвезли в больницу.
— Вы наглотались дыма, мисс Кавано, — пояснил он. — Вам стоит провериться. Хотя бы из предосторожности.
В окружной больнице Олдхэма меня продержали всю ночь. Впрочем, это не так уж и плохо — идти мне все равно было некуда. Наконец я легла в кровать — после того как с меня смыли всю сажу и копоть и перевязали мои обожженные ноги — и с радостью согласилась на таблетку снотворного. Меня поместили в палату возле сестринской, откуда доносились мягкие, тихие голоса и звуки шагов. Засыпая, я вспоминала, как несколько часов назад мечтала о компании. Не думала, что это желание исполнится таким странным образом.
Когда в семь утра меня разбудила сиделка, у меня болело буквально все. Измерив мне пульс и давление, она удалилась. Я вылезла из-под одеяла, свесила ноги с кровати, и, не зная, что из этого выйдет, попробовала подняться. На ступнях у меня красовались бинты, так что стоять было ужасно неудобно, но в остальном я чувствовала себя неплохо.
И тут я поняла, как мне повезло. Еще пара минут — и я бы наверняка задохнулась от дыма. К приезду Кельтонов меня было бы уже не спасти, даже знай они, что я там.
Был ли этот пожар случайностью? Думаю, нет. Хотя я сама в гараж никогда не заглядывала, со слов миссис Хилмер я знала, что там почти ничего не было, кроме сельскохозяйственных инструментов. А инструменты просто так не загораются.
Офицер Уайт предупреждал меня, что кто-нибудь из друзей Вестерфилда по тюрьме может решить оказать Робу небольшую услугу и убрать меня. Правда, кое-что Уайт напутал. Я ни капли не сомневалась, что за пожаром стоял сам Вестерфилд. Это он поручил такое задание кому-то из своих бывших шестерок в Синг-Синг. Не удивлюсь, если даже тому самому парню, с которым мы говорили на стоянке.
Я была уверена, что миссис Хилмер уже знает о пожаре от офицера Уайта — я дала ему номер ее внучки в Лонг-Айленде. Представляю, как она расстроилась, услышав, что ее гаража с комнатами для гостей больше нет. Раньше там располагался сарай, и здание представляло определенную историческую ценность.
Миссис Хилмер уже семьдесят три. И гостевой домик был для нее гарантией того, что, если ей понадобится постоянная помощь, у нее под боком всегда есть отдельное жилье. А после происшествия с внучкой моя хозяйка наверняка еще острее почувствовала, как легко оказаться беспомощной. Хватит ли ей страховки, чтобы заново все отстроить? И нужна ли ей такая головная боль? Уверена, сейчас миссис Хилмер размышляет, что добро всегда наказуемо. Нужно обязательно ей позвонить. Только не сейчас — я не знала, как извиняться за такое.
Затем я вспомнила о спортивной сумке, ноутбуке, принтере и телефоне. Все это точно оказалось со мной в палате, а затем сестра что-то говорила мне о том, что хочет их убрать. Где они?
В палате имелся шкафчик — такие обычно стоят в раздевалках. Я доковыляла до него, молясь, чтобы сумка и ноутбук лежали там, открыла дверцу и с радостью обнаружила все свои вещи, аккуратно сложенные внизу. С не меньшим восторгом я заметила на крючке больничный халат из флока. На мне сейчас красовалась выданная здесь же ужасная ночная рубашка, на кого-то размером с куклу Барби. И это при том, что я — метр семьдесят пять.
Первым делом я расстегнула спортивную сумку и заглянула внутрь. Мятая первая страница «Нью-Йорк Пост» с заголовком «ВИНОВЕН» лежала наверху, точно так же, как и в последний раз. Затем я сунула руку в сумку сбоку от газет и стала прощупывать дно. Наконец я нашла то, что искала, — кожаный футляр. Я с облегчением выдохнула.
Вчера утром я уже собиралась сесть в машину и поехать к Джоан, как вдруг меня посетила неприятная мысль. Что, если следующий нежданный «гость» решит порыться в домике в поисках чего-нибудь ценного? Я взбежала по лестнице, взяла футляр из ящика и спрятала его в спортивную сумку, уже лежавшую в багажнике.
Я вытащила футляр и открыла его. Все на месте: обручальное кольцо и кольцо невесты моей матери, бриллиантовые серьги и моя скромная коллекция. Успокоившись, я положила футляр обратно в сумку и застегнула молнию.
Затем я достала ноутбук и дотащила его до единственного стула у окна. Раз уж я сегодня в больнице, буду работать здесь. Задержав дыхание, я включила компьютер. Раздался характерный писк, зажегся экран, я убедилась, что все материалы в целости и сохранности, и только после этого выдохнула.
Наконец немного придя в себя, я проковыляла к шкафчику, взяла халат и отправилась в ванную. На полочке над умывальником я обнаружила маленький тюбик пасты, запакованную зубную щетку, расческу и решила попытаться привести себя в порядок.
Шок, пережитый мною во время пожара, начинал проходить. По мере того как мое сознание прояснялось, я все больше и больше понимала, насколько мне повезло. Я не только осталась в живых, но даже не получила серьезных ожогов. Впредь буду осторожнее. Не думаю, что это — последнее покушение на мою жизнь. Теперь я не сомневалась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36