Мы, шведы, их терпеть не можем...
Один из само собой напрашивающихся вариантов, к которому я готовил "Лорелею-3", получив задание использовать себя в качестве приманки, предусматривал именно такую ситуацию: меня, возможно, связанного, поместят именно в эту каюту. (Я не обошел вниманием и другие помещения: рубку, главную и носовую каюты). Стенки кормовой каюты покрывали тщательно подогнанные одна к другой полуторадюймовые полоски отполированного тика, закрепленные на внешнем корпусе маленькими блестящими болтами из нержавеющей стали, каждый из которых снабжался маленькой шайбой из того же материала. Ощупывая стенку за спиной, я уже нашел вторую от матраса полосу. Затем нащупал нужную головку болта и нажал на нее соответствующим образом, задействуя потайную защелку, оборудованную с помощью настоящего специалиста по интерьеру судов, присланного Маком.
Теперь же я пытался найти второй такой же болт, расположенный несколько дальше. Наконец мне это удалось, и срабатывание второй защелки позволило извлечь целую двухфутовую полосу тика, которая крепилась на корпусе далеко не так прочно, как могло показаться на первый взгляд. Продолжая действовать наощупь, я обнаружил лезвие ножа, закрепленное на корпусе в проеме. Наибольшая трудность в освобождении от пут, стягивающих запястья, при наличии ножа заключается в том, чтобы нож этот кто-нибудь подержал. Будучи далеко не уверенным в том, что окажусь в каюте не один, я установил лезвие таким образом, чтобы его можно было выдвинуть и крепко зафиксировать на месте. Что и проделал теперь. После чего освободить руки не составило ни малейшего труда, хоть я и ухитрился заполучить на запястье еще одну царапину в дополнение к тем, что оставила Тереза.
Управившись, я первым делом вернул лезвие на место: оно было достаточно длинным и острым, чтобы гарантировать болезненную рану, если покачнувшаяся яхта бросит меня на него. Затем нащупал и извлек маленький складной нож, оставленный в том же укрытии. Точнее, это был только остов ножа: две плоские стальные пластины в качестве рукояти и острое как бритва трех с половиной дюймовое лезвие, шириной около четверти дюйма. С его помощью я избавился от веревки на щиколотках и освободил Терезу. Еще одно, расположенное неподалеку, укрытие снабдило меня револьвером тридцать восьмого калибра, хотя особой нужды в последнем в настоящее время не было. Во всяком случае, я на это надеялся.
- Не стану спрашивать, каким образом тебе это удалось, - проговорила Тереза, - однако теперь понадобится очередное чудо, которое позволит нам выбраться отсюда. И побыстрее. По-моему, пол уже залит водой.
Так оно и было. Я ступил в воду и попробовал дверь, но Казелиус поработал на совесть, так что рывки за ручку могли закончиться не более, чем сломанной ручкой, если мне удастся дернуть достаточно сильно. И если уже говорить о чудесах, то была у меня припасена парочка инструментов, позволяющих проделать спасительное отверстие, однако при их подборе я руководствовался скорее компактностью, нежели производительностью. Посему пришлось извлечь закрепленный у подножия кровати большой пожаротушитель и несколько неохотно - какому же моряку понравится ломать собственное судно - нанести им пробный удар. Упрямая дверь отбросила меня назад. Ощущая, как вода устрашающе быстро поднимается вокруг щиколоток, я изо всех сил взмахнул импровизированным тараном. Обшивка двери треснула. Мгновение спустя я выбил большую ее часть - достаточно, чтобы пролезть сквозь образовавшееся отверстие.
Вверху, в рубке, стала заметной усиливающаяся медлительность яхты. Я поспешил к штурвалу и нажал расположенную перед ним кнопку трюмной помпы. Свечение маленького красного индикатора засвидетельствовало, что помпа работает, однако, дабы удостовериться, что Казелиус не испортил ее каким-либо хитроумным способом, я открыл скользящую дверь левого борта, и, выглянув наружу, увидел изливающуюся струю воды.
- В чем дело? Помпа не работает?
Я даже не заметил, что Тереза остановилась у меня за спиной. Обернувшись, увидел, что на пострадавшую ногу она натянула белый носок, но туфлю одевать не стала.
- Все в порядке, - отозвался я. - Ты как себя чувствуешь?
- К чему эти вопросы? - раздраженно проговорила она. - Я чувствую себя отвратительно, нога ужасно болит, что тебе еще сказать? Но на дне чувствовала бы себя еще хуже. Говори, что мне делать.
Я заколебался. Не хотелось посылать ее пробираться через полузатопленную каюту, но, как она справедливо заметила, еще меньше хотелось оказаться на дне.
- Ладно, если у тебя есть силы, можешь взять с полки фонарь, пройти на нос, отыскать кингстоны, которые открыл Казелиус и позакрывать их. Знаешь, где они находятся?
- Да, как прилежный член команды, я ознакомилась с их расположением в первый же день нашего с тобой плавания. Большой красный клапан под раковиной камбуза и еще несколько под проходом на носу. Но он скорее всего вывел из строя и моторное отделение.
- Туда пойду я. Поосторожнее с фонарем, не направляй его в иллюминаторы. Если они все еще наблюдают за нами, нам вовсе ни к чему подавать признаки жизни.
- Слушаюсь, капитан.
Я прихватил запасной фонарь, отвертку и плоскогубцы - с помощью двух этих инструментов и, возможно, еще молотка можно исправить до девяноста пяти процентов всех неисправностей, случающихся на борту. Что касается оставшихся пяти процентов, то тут не обойтись без большого набора инструментов и заправского механика либо электрика, который бы с ними управлялся. Я предусмотрительно включил одну из моечных помп, чтобы впоследствии не вылезать лишний раз из ямы. Разумеется, пока помпа просто черпала воду за бортом и выливала ее на палубу, после чего та стекала обратно в море. Странный сладковатый запах заставил меня взглянуть на приборную панель. Показатель температуры зашкаливало. Я инстинктивно потянул руку к выключателю двигателя, но тут же отдернул ее: помпы потребляли изрядное количество электричества, а потому дизель должен был продолжать работать для подзарядки аккумуляторов.
Когда, предварительно отбросив в сторону ковер, я управился с тяжелыми люками, в нос ударил еще более сильный запах этиленгликоля. Для охлаждения двигателя использовалась пресная вода - точнее говоря, пятидесятипроцентная смесь пресной воды и антифриза - тепло же выводилось в океан через охлаждаемый морской водой теплообменник. Не составляло особого труда догадаться, что Казелиус сорвал шланг, подводящий морскую воду к теплообменнику, пуская воду внутрь яхты и одновременно обрекая двигатель на перегрев, который, если яхта к тому времени не затонет, приведет к его самоуничтожению.
Вода неуклонно поднималась вдоль покрытой свинцом стенки коробки двигателя. К счастью необходимые контрольные клапаны располагались снаружи коробки. Так что мне не пришлось ее разбирать. Я опустился в воду, отыскал и повернул рычаг клапана, который переключал моечную помпу на забор воды с днища.
Таким образом, были задействованы все имеющиеся на борту помпы, не считая ручной, производительность которой не слишком велика. Теперь предстояло управиться с заливающейся водой. Я принялся шарить под водой и в конце концов отыскал большой шибер, перекрывающий подачу воды. Как я и предполагал, шланг был отсоединен и вода заливалась внутрь. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мне удалось повернуть упрямую рукоять. Я вымок до последней нитки, прежде чем надежно закрепил шланг на место и вновь открыл шибер.
- Задание выполнено, капитан. - В проеме вверху появилось лицо Терезы. Она выглядела такой же мокрой, как и я; пиратская майка пропиталась водой, а подернутые сединой черные волосы облепили голову, как будто она только что вышла из плавательного бассейна. Перекрикивая шум двигателя, она добавила: - Он отсоединил два шланга. Я не стала с ними возиться и просто закрыла кингстоны, как ты сказал. Как твои успехи?
Я сообщил, что все находится под контролем, что не совсем соответствовало действительному положению дел: определенная часть охлаждающей жидкости несомненно успела испариться и ее предстояло заменить, но для этого требовалось отключить двигатель и дождаться, пока он остынет, что в настоящий момент представлялось не лучшим решением. Я выбрался наверх. После того, как люки были установлены на место, обнаружилось, что моя напарница исчезла. Из каюты на корме пробивался луч света. Заглянув сквозь пролом в двери, я увидел ее сидящей на койке и пытающейся натянуть туфлю поверх промокшего и перепачканного носка.
- Бога ради, Терри, что ты пытаешься доказать? - окликнул я ее. - Хватит изображать из себя железную женщину; с яхтой мы более или менее управились, теперь можно промыть и перевязать ногу...
- Интересно, чем мокрый бинт лучше мокрого носка? А при нынешнем положении дел, сухой ногу мне все равно не сохранить. И вообще, капитан, хватит беспокоиться обо мне. Подумайте лучше, куда мы держим курс. Сдается мне, что в настоящее время мы направляемся то ли в Европу, то ли в Африку.
- Ладно, но сначала ты ляжешь на эту койку...
- Проклятие, я же просила тебя оставить меня в покое. Со мной все в порядке. По утрам я обычно разогреваю ноги в огне, потому как терпеть не могу холодных пальцев.
- Успокойся, я вовсе не собирался ухаживать за тобой. Просто хотел, чтобы ты посветила своим фонарем на нижнюю поверхность полки. Когда Казелиус проверял мои узлы, свет его фонаря отразился от простыни, и мне показалось, что я заметил что-то выцарапанное на дереве. Чего не замечал все время, которое провел на этой койке. Взгляни-ка, пожалуйста.
- Слушаюсь, капитан. - Лежа на спине, она подвинулась под полку с кормовой стороны и направила луч света вверх. Чуть погодя до меня донесся ее голос: - Тут и в самом деле что-то есть. Какие-то едва заметные цифры.
- Можешь их прочесть?
Она несколько помедлила с ответом.
- Похоже, их написали шариковой ручкой, но чернил нет, поскольку эти штуки не работают вверх ногами. Тебе о чем-нибудь говорит цифра 365046?
- Пока нет. Это все?
- Нет, есть еще одна... Постой-ка, я пропустила запятую. 3650,46. И 7617,82.
- Дай-ка я запишу...
- Мэтт!
- В чем дело?
Голос ее кипел от возмущения собственной недогадливостью.
- Ну и дураки же мы! Ведь это координаты! Не существует никакого таинственного пропавшего журнала. Трумэн Фанчер записал виденные им показания лорана здесь. Ты готов?
- Давай.
- Тридцать шесть градусов, пятьдесят и сорок шесть сотых минуты, разумеется, северной широты, хоть он и не стал этого записывать. И семьдесят шесть градусов, семнадцать и восемьдесят две сотых минуты восточной долготы... - Голос ее оборвался, после чего она вновь повторила: - Тридцать шесть? Мэтт, но этого не может быть!
- Чего не может быть?
- Не могу ничего сказать сразу относительно долготы, но тридцать шесть градусов и пятьдесят минут широты обозначают место более чем в двух сотнях миль к северу от нас. Я не следила за показаниями лорана, пока мы шли по каналам и рекам, ведь это же не открытое море. Но мы находились к югу от Бьюпорта в Северной Каролине, то есть сейчас мы - где-то в районе тридцати двух или тридцати трех градусов северной широты. Сколько у нас составляет один градус широты, шестьдесят миль?
- Откуда мне знать подобные вещи? Не забывай, что перед тобой тупая сухопутная крыса. Ладно, ты займись вычислениями, а я пока посмотрю, что делается наверху.
А наверху нас окружала непроглядная ночь, без звезд и луны, с юго-запада дул довольно сильный ветер. Ни в одном направлении не проглядывало ни лучика света; весь Атлантический океан принадлежал исключительно нам, что, собственно говоря, не вызывало никаких возражений, и все-таки я почувствовал себя несколько одиноко на крошечной яхте посреди огромного темного океана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43