- "Дворники" лобового стекла?
- Прямо перед тобой.
Упомянутых приспособлений было три, по одному на каждую часть разделенного лобового стекла, а поскольку действуют они независимо друг от друга и совершенно несинхронно, то быстро могут довести до помешательства. Сейчас им предстояло изрядно потрудиться: ветер подул еще сильнее, и "Лорелея-3" наклонилась гораздо ниже, чем мне когда-либо доводилось видеть. Паруса помогали двигателю, и яхта шла сейчас намного быстрее, чем я отваживался ее разгонять самостоятельно. Судно казалось устойчивым и мощным, а скорость вызывала приятное возбуждение, однако, мне стало немного не по себе, когда мы промчались мимо Гардинерс-Айленда, подгоняемые еще более усилившимся ветром. Сам бы я вряд ли решился устроить такую гонку, тем более с древними парусами и такелажем. Однако моя великолепная спутница, по всей видимости, не испытывала подобных сомнений: судя по ее виду, она наслаждалась каждым мгновением этого путешествия.
- Смотри, девять с половиной узлов! - Зигги указала на шкалу. - Скоро должны миновать волнорез Монтаука... А, вот и он. Пойдем, нужно подготовиться ко входу в гавань. Ты смотаешь грот, а я опущу стаксель.
Чуть погодя я провел яхту, подгоняемую одним двигателем, между волнорезами в Лейк-Монтаук и довольно сносно подвел к причалу в одной из гаваней - после двухмесячной практики это оказалось совсем не трудно. Главное было не забывать, что оснащенная большим трехлопастным винтом, вращающимся, на европейский манер, против часовой стрелки, "Лорелея-3" упрямо стремится свернуть вправо, не обращая внимания на руль. Я предложил было Зигги проделать эту работу, но она отказалась, говоря, что капитан-то я, а стало быть должен проявить себя как таковой в глазах окружающих. Она же - всего лишь тупоголовая рабочая сила.
После того, как мы управились со всеми делами, я пригласил Зигги поужинать в одном из ресторанов городка Монтаук, но девушка ответствовала, что негоже оставлять купленные мной раньше куриные окорочка в холодильнике слишком долго, и к тому же ей не терпится познакомиться с камбузом. Мне было предложено вооружиться журналом, или чем-нибудь в этом роде, и отдыхать в рубке. Правда, несколько минут спустя Зигги появилась вновь.
- Я обнаружила в камбузе бутылку вермута. Как ты смотришь на водку-мартини?
- Именно для этого и предназначен вермут. Если составишь компанию, разумеется.
В результате мы расположились на мягком красном сидении в уютной рубке, с сыром и крекерами на маленьком тиковом столике. Подняли наполненные мартини бокалы - точнее говоря, не слишком изысканные пластмассовые стаканчики, доставшиеся нам вместе с яхтой - и выпили за удачный день, за многообещающее начало путешествия - на юг. Пришлось опустить занавеси на окнах. Жаль было пропускать закат, но я не в силах расслабиться в освещенном помещении, когда в сгустившейся снаружи темноте вполне могли притаиться люди, настроенные не слишком дружелюбно. К тому же в занавешенной рубке возникала довольно приятная атмосфера уединения. Я пригубил свой мартини и решил, что Зигги слегка переборщила с вермутом, однако, покорный слуга не слишком привередлив в подобных вещах, и уж, конечно, ни за что не стал бы об этом упоминать.
- Чем же я не вышел, Зигги?
Девушка удивленно нахмурилась.
- Что ты имеешь в виду? Я пока не жаловалась.
- Не ты. Я говорю о тех мерзавцах. По их милости я чувствую себя, как барышня, оставшаяся без кавалера.
- Без кавалера?
- Обойденная вниманием. Никто не пытается меня убить. У меня что, изо рта дурно пахнет? - Она изумленно раскрыла глаза. Я улыбнулся и продолжал: - Суди сама. Парень по фамилии Фанчер вышел на этой яхте из Флориды и на полпути сюда скоропостижно скончался. Девица по фамилии Гвилд всего лишь провела пару дней на борту и поплатилась расшибленной головой. Некий Джесперсон едва успел обосноваться на этой посудине, как поневоле узнал, что дышать водой далеко не столь приятно, сколь воздухом. Я достаточно ясно излагаю?
Зигги поморщилась.
- Не слишком деликатно, но достаточно ясно.
- Прекрасно. Но вот появляется некий Хелм, который проводит на борту заколдованной яхты целых два месяца, изо всех сил изображает из себя легкую добычу, да еще и никудышного моряка - правда, последнего и изображать-то не надо - и никто, повторяю, никто - не проявляет к нему ни малейшего интереса. Вполне достаточно, чтобы у человека начал развиваться комплекс неполноценности. Так что же у этих троих было такого, чего нет у меня, из-за чего никто не пытается меня убить?
- Возможно, стоило бы спросить наоборот, - после минутного размышления сказала Зигги. - Возможно, это у них не было того, что есть у тебя.
- Например? - полюбопытствовал я.
- Оружия?
Глава 4
Зигги поместила окорочка в духовку и вернулась в рубку. За все время пребывания на борту яхты я ни разу не воспользовался упомянутым приспособлением, поскольку мои кулинарные способности ограничиваются умением использовать кастрюлю. Зигги присела рядом со мной, взяла свой стаканчик мартини.
- Мне сказали, что за тобой закрепилась репутация чрезвычайно опасного человека, в частности, меткого стрелка, - сказала она.
Я такая же открытая мишень, как и любой другой, отозвался я.
- Мишень, умеющая обороняться? В такую мишень не так то просто попасть. - Зигги улыбнулась. - Меня предупреждали, что ты, по сравнению с маменькиными сынками, играющими в обеспечение безопасности побережья, находишься, так сказать, в другом разряде.
- А, вот во что вы играете!
Она быстро встряхнула головой:
- Не следовало об этом упоминать - это страшная тайна. Пожалуйста, забудь мои слова.
- Безопасность побережья? Никогда об этом не слышал. - Я улыбнулся. - Полагаю, таким пугалом представили меня те самые ребята, которые уговорили тебя отправиться на яхту, уже погубившую трех человек. Тебя пытались убедить, что несмотря на тела, падающие на палубу подобно осенним листьям, с непобедимым Хелмом ты в полной безопасности?
Зигги рассмеялась.
- Да, нечто в этом роде.
- И ты полагаешь, что противник тоже подобрался ко мне с подветренной стороны, уловил исходящий от меня адский запах серы и пришел к выводу, что со столь опасным субъектом лучше не связываться?
- Думаешь, такое невозможно?
Я пожал плечами.
- Приятно было бы полагать, что мое имя заставляет трепетать от ужаса людей, совершивших два, а то и три убийства. Но увы, с трудом верится. Ведь Гвилд с Джесперсоном тоже не были невооруженными, неопытными простачками, правда?
Зигги передернула плечами.
- Оружие и некоторая подготовка у них, по-моему, наличествовали, но вот опыта было маловато. Во всяком случае, поменьше, чем у тебя.
- Заставляешь покорного слугу чувствовать себя по меньшей мере ветераном индейских войн. Будешь хорошо себя вести, малышка, - дедушка покажет коллекцию скальпов. - Я нахмурился. - Существует и другая вероятность. Насколько мне известно, Трумэн Фанчер был настоящим морским волком. А как зарекомендовали себя в этом отношении твои друзья?
- Они плавали на яхтах в свободное время, в том числе и на гоночных. Именно поэтому их и выбрали. Разумеется, и на меня выбор пал по той же причине.
- Похоже, в вашем заведении мореходные таланты встречаются на каждом шагу. Нечасто секретная служба - или служба безопасности? - имеет в своем распоряжении такое количество опытных яхтсменов.
- Но ведь это вполне естественно, поскольку наша деятельность связана с побережьем... - Зигги замолчала и рассмеялась. - Ты опять заставил меня проболтаться.
- Но узнал при этом немного нового. Однако, вернемся к причине, по которой меня не желают убивать. Ты считаешь, виной всему грозная моя слава. А может, дело в том, что я неумеха?
- Неумеха? В каком смысле?
- В смысле обращения с яхтой. Три опытных моряка, если считать и Фанчера, умерли на борту этого судна. А сухопутная крыса из великой американской пустыни беззаботно живет вот уже третий месяц. Возможно, нечто преступное заключено в самой яхте, нечто, чего я не вижу, поскольку не слишком разбираюсь в подобных судах, впрочем, как и во всех остальных... Предположим, Трумэн Фанчер обнаружил нечто новое, неожиданное и внушающее тревогу на яхте, которую много лет назад с таким трудом доставил из самой Европы. Вот кто-то и позаботился о его сердце. Предположим, Генриетта Гвилд, оказавшись на борту, заслышала фальшивую ноту в скрипе такелажа и тем самым подписала себе смертный приговор. И, наконец, Мартин Джесперсон обратил внимание на нечто из ряда вон выходящее и напросился на неприятности... А Мэттью Хелм спокойно и счастливо неделю за неделей живет на борту своего плавучего дома, не замечая его особенностей, которые настоящий моряк просто не может проглядеть. Вот ребята, которые приглядывают за яхтой, и не трогают несчастного межеумка. Кстати, ты не замечала никаких странностей на борту нашей славной яхты?
Зигги покачала головой.
- Судя по тому, что я видела до сих пор, яхта ничем не отличается от любой другой. Конечно, тяжеловата и парусов недостаточно, но это присуще данному типу судов. Они не рассчитаны на передвижение под парусами при слабом ветре, для этого имеется двигатель в восемьдесят лошадиных сил. Как правило, на яхте подобного размера двигатель устанавливается вдвое слабее. Зигги посмотрела на меня. - А ты обнаружил что-нибудь особенное? Что-то позволяющее предположить, почему кому-то не терпится избавиться от этой яхты? Возможно, какие-нибудь заметки в судовом журнале?
- Когда я получил яхту, журнала Фанчера на борту не было, что неудивительно, учитывая количество людей, перебывавших здесь после его смерти. Пребывала посудина в весьма жалком состоянии: каюта пропиталась влагой, все перевернуто вверх дном - видимо, Береговой Охране пришлось в спешке рыться там, стоя по колено в воде, пока они не обнаружили, откуда вода берется. Я проследил, чтобы яхту привели в приличное состояние.
- Похоже, ты отлично управился с этим делом, - Зигги окинула взглядом уютную рубку. - Ладно, кажется, внизу осталось еще немного мартини, да и за цыплятами стоит присмотреть...
Поваром она оказалась лучшим, нежели барменом. После ужина мы отправились на берег - Зигги намеревалась позвонить из ближайшего автомата. Она хотела было пойти сама, но я заявил, что об этом и речи быть не может, поскольку я отвечаю за ее безопасность, а, стало быть, не могу позволить разгуливать ночью в одиночку. Она согласилась с моими доводами, но прежде чем набрать свой номер, дождалась, пока я отойду за пределы слышимости. Когда, по окончании разговора, мы возвращались к причалу, Зигги тихо рассмеялась.
- Я сказала им, что ты ужасный притворщик. Прекрасно справился бы с яхтой и сам, но изобразил полную беспомощность, чтобы заполучить на вторую половину своей большой койки женщину.
Говоря это, спутница не смотрела на меня, да и я на нее тоже не смотрел.
- Какая жалость, - отозвался покорный слуга. - А я-то надеялся, никто об этом не догадается.
- Я вымою посуду, - сказала она. - Поможешь вытирать?
Во время работы на камбузе между нами возникла своего рода уютная, домашняя атмосфера, напомнившая мне о детских вечерних посиделках с матерью, хотя при этом я прекрасно сознавал, что женщина, которая управляется с посудой, - отнюдь не моя мать. Закончив, мы выпили в рубке кофе и выслушали по радио прогноз погоды.
Зигги сказала, что предсказанные ветры, от десяти до двадцати узлов, в направлении с юго-запада, несколько затруднят наше дальнейшее продвижение в Кейп-Мей, штат Нью-Джерси, поскольку на протяжении почти двух сотен миль придется идти в открытом море навстречу ветру. Однако сегодня она убедилась в надежности яхты, работа двигателя не вызывает никаких опасений, поэтому нам остается следовать полученным указаниям и постараться продвинуться как можно дальше на юг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43