Нину Расмуссен?
– Как я могла ее забыть! Даже здесь, под землей, сплетни распространяются быстро, как в доме престарелых женщин. —
Натали улыбнулась. – Мне известно все о вашем маленьком романе в горах, дорогой. Так что там с Ниной Расмуссен?
– Она гораздо сильнее всех, по крайней мере тех, с которыми мне пришлось столкнуться. Если у меня вдруг найдется лазейка для побега, уверен, что именно она встанет на пути. Я оставляю ее тебе. Однажды ты ее уже вывела из строя графином с цветами, здесь, правда, его нет, но полно камней. Если придется убрать ее, когда начнем действовать, не жалей, бей что есть силы, но учти – у нее. пистолет.
Натали молча изучала мое лицо, потом, поколебавшись, сказала:
– Но я думала...
– Что ты думала?
– Из того, что они мне говорили, я поняла, что она тебе нравится.
– Какое отношение это имеет ко всему происходящему! У меня уже есть одна жена. Ты хочешь, чтобы я завел гарем? В жизни настает момент, когда приходится разлюбить все человечество и сосредоточить усилия на одной цели. Сейчас я пытаюсь вытащить нас с тобой отсюда, принцесса. Нина Расмуссен, может быть, прелестная девица, но если встанет на пути – можешь снова бить ее по голове.
Натали еще некоторое время изучающе смотрела на меня, но сказать ничего не успела, потому что в этот момент раздался характерный звук – в замок вставляли ключ. Она приблизилась и с силой поцеловала меня в губы.
– Ладно, милый, – тихо сказала Натали, – положись на меня, я ее выведу из строя.
Люди, вошедшие в нашу камеру, были мне незнакомы. Но к нам отнеслись снисходительно, отвели сначала в туалетную комнату, позволили умыться, потом провели в маленькую столовую, где накормили завтраком, безвкусным, как в любом научном заведении. Вода была лимитирована, поэтому полагалась только одна чашка кофе. Когда мы закончили завтракать, в столовую вошла Нина. Ей не мешало бы причесаться и сменить пыльную одежду, почему-то ее взъерошенный вид не был для меня так притягателен, как раньше. Нет ничего лучше страстного скрепления семейных уз, после чего вы начинаете разглядывать других женщин с холодной объективностью. У эндокринологов, вероятно, есть объяснение сему феномену. Тем не менее с мальчишеской прической, пистолетом на боку и румяными щеками она являла контраст с бледными, безжизненными масками людей подземелья.
– Я отведу их к Директору, – объявила она, и наши охранники удалились прочь. Нина посмотрела на меня с улыбкой и, вытащив пистолет из-за пояса, вынула из него обойму, положила в карман, потом, оттянув затвор, показала, что патронник пуст. – На случай, если вы захотите выхватить у меня пистолет и попытаться бежать, ведь вы получили назад свою жену, доктор Грегори. Но даже такому большому и сильному мужчине навряд ли удастся отсюда вырваться с голыми руками. Идемте. Вас ждут.
Мы прошли по коридору и остановились у двери, в которую Нина заглядывала накануне вечером. Она постучала и, получив ответ, открыла дверь. Отступила в сторону, пропуская нас. В маленькой комнате собралось около дюжины людей. Я узнал Луиса Джастина и женщину по имени Минна Голдман, микробиолога. У некоторых из них лица казались смутно знакомыми. Сидевший за письменным столом человек напоминал белобородого пророка в комбинезоне. Невольно вспомнился знаменитый Джон Браун из Канзаса, хотя волосы и борода старого аболициониста на известной картине не были седыми.
– Вот и они, доктор Фишер, – сказала Нина. Я внимательно взглянул на начальственную фигуру. Фишер снял очки, протер их и надел снова жестом, который не соответствовал его суровому облику, но показался мне очень знакомым. Я неоднократно видел этот жест за несколько месяцев своего пребывания в Вашингтоне. Старый Фишер всегда протирал стекла очков, перед тем как решать новую проблему.
– Давно не виделись, Пол. Я должен был предполагать, что такой упрямец не может взять и свалиться за борт.
Он некоторое время смотрел на меня. Глаза его приобрели голубую непроницаемость с тех пор, как я видел его в последний раз. Они, казалось, смотрели в никуда, но видели все. Вам оставалось лишь удивляться, как он может видеть вас, если вы ничего не можете разглядеть в его глазах.
– Садитесь, – коротко пригласил он, и мы расположились на складных стульях, поставленных перед его столом.
Натали аккуратно сложила голубой кожаный жакет на коленях. Я заметил, что Нина не вошла вместе с нами в комнату.
Дверь была закрыта. Фишер окинул взглядом присутствующих – сидевших и стоявших.
Потом отрывисто заговорил:
– Когда я стал во главе организации несколько лет назад, раздавались протесты против политики руководства. Некоторые члены нашей организации считали, что мы ведем слишком агрессивный курс. По их мнению, лучше пассивно ждать земной аннигиляции, не пошевелив и пальцем против тех, кто, узурпируя власть Всевышнего, использует ее для разрушения всего человечества. Я привел такого человека сюда, чтобы предмет был окончательно ясен. Некоторые из нас с ним работали, я пытался его увещевать, но бесполезно. Я не говорю, что он воплощение Зла и должен умереть, высший суд не в человеческих руках, я хочу лишь сказать, что, если он останется жить, жизнь миллионов людей будет в опасности. И я не вижу другого выхода, кроме его устранения. Женщина была когда-то одной из нас и выбрала добровольно свой путь. Она предала наше дело, поэтому не заслуживает снисхождения.
Он замолчал. В комнате пронесся недовольный шумок. Я услышал голос Луиса Джастина:
– Вы хотите сказать, что мы должны их убрать? Но это же убийство!
Потом женский голос:
– Я не для того бросила свой дом, чтобы стать убийцей! Фишер с улыбкой успокаивающе простер к ним руки:
– Очень хорошо. Если таково мнение нашей группы, остается одно – снабдить их продовольствием и показать выход отсюда. Если, конечно, вы не считаете, что мы должны вызвать по радио самолет и отправить их в цивилизацию с шиком. Тогда они смогут побыстрее рассказать все полиции.
Наступила тишина, потом снова раздался сердитый голос Джастина:
– Мне кажется, доктор Фишер, что вы могли бы спросить нашего мнения, прежде чем приводить их сюда и таким образом вручать нашу судьбу в их руки.
– Это одна точка зрения. Я думал не о том, что он потом будет рассказывать о нашем убежище, а о том, что если мы дадим ему возможность продолжать свои исследования, то окажемся заложниками его работы. Вы все читали последний отчет доктора Бейтса о чудовищном эксперименте правительства в Неваде, к осуществлению которого приложили усилия и некоторые из вас. Эти испытания в Неваде, леди и джентльмены, предшествуют получению такого оружия, которое сделает наше укрытие бесполезным, как испытания на Бикини сделали бесполезными наши первые укрепления. Возможно, новое оружие и не оправдает ожиданий безумцев, но пройдет совсем немного времени, и появится следующее – еще более грозное и разрушительное. Если этим людям, поставившим себя над всем человечеством, разрешить и дальше проникать в запретные тайны Создателя, наши попытки создать убежище, в котором можно переждать последнюю войну, потерпят крах. Выбор прост – или мы сдаемся, или нанесем удар, пока не поздно. – Все молчали. Немного погодя доктор Фишер продолжил: – Вы, наверно, хотите знать, каким образом мы можем избавиться от этих людей и одновременно отвести внимание от нашего убежища. Всем известно, что доктор Грегори отправился разыскивать рудник “Арарат-три”. Ну что ж, мы сделаем так, что он его найдет, – мы обнаружили подходящие старые разработки в пустынном месте на севере, кое-что уже сделано, чтобы заброшенный рудник выглядел как убежище. Существует подозрение по поводу измены доктора Грегори, его даже отстранили от работы. Мы оставим там неопровержимые улики, которые подскажут, что он нашел свою жену и даже вылетел с ней из страны на деньги, полученные от тестя на выкуп. Деньги находятся сейчас у доктора Грегори. Разумеется, такой вариант предусматривает исчезновение навсегда этой пары. В пустынных горах много заброшенных глубоких шахт... Не буду уточнять детали, чтобы не травмировать вашу нежную совесть. Все, что я хочу от вас, поскольку наша организация демократическая, – согласие на этот шаг. – Он помолчал и вдруг драматическим жестом простер руку: – Не надо так смотреть на меня. Это ваша проблема. Или вы разрешите им уйти отсюда с теми знаниями, что у них есть о нас, и похоронить все наши надежды и планы, или – убейте их! Другого выбора нет.
Я подождал, пока он опустит руку.
– Я могу сказать пару слов?
Он явно колебался, но ропот в комнате заставил его быстро произнести:
– Разумеется. Если у вас есть что сказать, уверен, нам будет интересно это услышать.
Я осторожно поднялся со стула: в этом подземелье нет уверенности, что какая-нибудь балка внезапно не обрушится и не пробьет вам голову.
Повернувшись лицом к собравшимся, я начал:
– Вот что я вам скажу. Как уже указал доктор Фишер, ваше убежище на пределе, оно скоро станет ненадежным. И не важно, отправлюсь я заканчивать свою работу или нет, это не имеет значения. Кто-то другой продолжит мои исследования с того, на чем я остановился. Возможно, мир не готов еще для подобных экспериментов, но они есть, и не считаться с этим нельзя. Лучше привыкнуть жить с мыслью, что угроза существует. – Я взглянул вниз на Натали, чье лицо было поднято ко мне, и заговорил для нее: – Исследованиями занимаюсь не я один. Над проблемой работают тысячи лабораторий у нас в стране, и не только у нас. Никому еще не удавалось повернуть время назад, даже остановить его. Вы хотите остановить? Вы хотите, чтобы полученные нами знания остались в незавершенном виде навсегда? Нравственную позицию людей, которые думают о том, как уничтожить большую часть человечества, но остаться в живых, я сейчас не рассматриваю. Но они могут попытаться сделать это в любой момент. Разве при такой возможности не лучше будет пойти дальше в исследованиях, довести их до конца, тем более что он уже близко. Вот тогда каждый гражданин каждой нации узнает – если ядерная кнопка будет нажата, не важно кем, мир перестанет существовать. Я считаю – чем скорее мы дойдем до конца, тем лучше для всех нас, и не я один так думаю. Я склонен полагать, что, когда человечеству станет известно об угрозе всеобщего уничтожения, оно придумает, как жить в мире, если захочет. Возможно, найдется человек, достаточно безумный, чтобы совершить убийство всего человечества, но в этом случае нас ничто не спасет.
Это была, наверно, самая длинная речь не на научную тему за всю мою жизнь. Но я так и не узнал, какое она произвела впечатление, потому что земля вокруг вдруг всколыхнулась, будто при землетрясении, и тут же погас свет. Он сразу зажегся вновь, но теперь был слабым и тусклым, значит, включился аварийный источник электроэнергии. В мигающем желтом свете я видел, что в комнате стоит облако пыли и ручейки засохшей грязи сыплются с потолка. Я почувствовал, как ко мне прижалась Натали, и обнял ее за плечи. Кто-то крикнул снаружи:
– Пожар! Пожар в воротах номер два! Северный тоннель в огне!
Комната опустела. Я слышал, как каркающим голосом Фишер отдавал приказы. Прижав к себе Натали, я двинулся к стене, протиснувшись между двумя балками. Кто-то ворвался в комнату и крикнул, что огонь распространяется, не хватает воды и ему нужны ключи от резервуара номер четыре. Джастин схватил его за руку:
– Что случилось?
– Не знаю. Какой-то взрыв. Мы не смогли добраться к входу, чтобы выяснить.
– Северный выход закрыт?
– Не могу сказать. Горит очень сильно, эти балки совсем пересохли.
Человек двинулся было в коридор, но попятился. В дверях стоял худой мужчина и держал в руках оружие, напоминающее очертаниями маленький пулемет. Я определил вид оружия на глаз, хотя не особенно разбираюсь в армейском вооружении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Как я могла ее забыть! Даже здесь, под землей, сплетни распространяются быстро, как в доме престарелых женщин. —
Натали улыбнулась. – Мне известно все о вашем маленьком романе в горах, дорогой. Так что там с Ниной Расмуссен?
– Она гораздо сильнее всех, по крайней мере тех, с которыми мне пришлось столкнуться. Если у меня вдруг найдется лазейка для побега, уверен, что именно она встанет на пути. Я оставляю ее тебе. Однажды ты ее уже вывела из строя графином с цветами, здесь, правда, его нет, но полно камней. Если придется убрать ее, когда начнем действовать, не жалей, бей что есть силы, но учти – у нее. пистолет.
Натали молча изучала мое лицо, потом, поколебавшись, сказала:
– Но я думала...
– Что ты думала?
– Из того, что они мне говорили, я поняла, что она тебе нравится.
– Какое отношение это имеет ко всему происходящему! У меня уже есть одна жена. Ты хочешь, чтобы я завел гарем? В жизни настает момент, когда приходится разлюбить все человечество и сосредоточить усилия на одной цели. Сейчас я пытаюсь вытащить нас с тобой отсюда, принцесса. Нина Расмуссен, может быть, прелестная девица, но если встанет на пути – можешь снова бить ее по голове.
Натали еще некоторое время изучающе смотрела на меня, но сказать ничего не успела, потому что в этот момент раздался характерный звук – в замок вставляли ключ. Она приблизилась и с силой поцеловала меня в губы.
– Ладно, милый, – тихо сказала Натали, – положись на меня, я ее выведу из строя.
Люди, вошедшие в нашу камеру, были мне незнакомы. Но к нам отнеслись снисходительно, отвели сначала в туалетную комнату, позволили умыться, потом провели в маленькую столовую, где накормили завтраком, безвкусным, как в любом научном заведении. Вода была лимитирована, поэтому полагалась только одна чашка кофе. Когда мы закончили завтракать, в столовую вошла Нина. Ей не мешало бы причесаться и сменить пыльную одежду, почему-то ее взъерошенный вид не был для меня так притягателен, как раньше. Нет ничего лучше страстного скрепления семейных уз, после чего вы начинаете разглядывать других женщин с холодной объективностью. У эндокринологов, вероятно, есть объяснение сему феномену. Тем не менее с мальчишеской прической, пистолетом на боку и румяными щеками она являла контраст с бледными, безжизненными масками людей подземелья.
– Я отведу их к Директору, – объявила она, и наши охранники удалились прочь. Нина посмотрела на меня с улыбкой и, вытащив пистолет из-за пояса, вынула из него обойму, положила в карман, потом, оттянув затвор, показала, что патронник пуст. – На случай, если вы захотите выхватить у меня пистолет и попытаться бежать, ведь вы получили назад свою жену, доктор Грегори. Но даже такому большому и сильному мужчине навряд ли удастся отсюда вырваться с голыми руками. Идемте. Вас ждут.
Мы прошли по коридору и остановились у двери, в которую Нина заглядывала накануне вечером. Она постучала и, получив ответ, открыла дверь. Отступила в сторону, пропуская нас. В маленькой комнате собралось около дюжины людей. Я узнал Луиса Джастина и женщину по имени Минна Голдман, микробиолога. У некоторых из них лица казались смутно знакомыми. Сидевший за письменным столом человек напоминал белобородого пророка в комбинезоне. Невольно вспомнился знаменитый Джон Браун из Канзаса, хотя волосы и борода старого аболициониста на известной картине не были седыми.
– Вот и они, доктор Фишер, – сказала Нина. Я внимательно взглянул на начальственную фигуру. Фишер снял очки, протер их и надел снова жестом, который не соответствовал его суровому облику, но показался мне очень знакомым. Я неоднократно видел этот жест за несколько месяцев своего пребывания в Вашингтоне. Старый Фишер всегда протирал стекла очков, перед тем как решать новую проблему.
– Давно не виделись, Пол. Я должен был предполагать, что такой упрямец не может взять и свалиться за борт.
Он некоторое время смотрел на меня. Глаза его приобрели голубую непроницаемость с тех пор, как я видел его в последний раз. Они, казалось, смотрели в никуда, но видели все. Вам оставалось лишь удивляться, как он может видеть вас, если вы ничего не можете разглядеть в его глазах.
– Садитесь, – коротко пригласил он, и мы расположились на складных стульях, поставленных перед его столом.
Натали аккуратно сложила голубой кожаный жакет на коленях. Я заметил, что Нина не вошла вместе с нами в комнату.
Дверь была закрыта. Фишер окинул взглядом присутствующих – сидевших и стоявших.
Потом отрывисто заговорил:
– Когда я стал во главе организации несколько лет назад, раздавались протесты против политики руководства. Некоторые члены нашей организации считали, что мы ведем слишком агрессивный курс. По их мнению, лучше пассивно ждать земной аннигиляции, не пошевелив и пальцем против тех, кто, узурпируя власть Всевышнего, использует ее для разрушения всего человечества. Я привел такого человека сюда, чтобы предмет был окончательно ясен. Некоторые из нас с ним работали, я пытался его увещевать, но бесполезно. Я не говорю, что он воплощение Зла и должен умереть, высший суд не в человеческих руках, я хочу лишь сказать, что, если он останется жить, жизнь миллионов людей будет в опасности. И я не вижу другого выхода, кроме его устранения. Женщина была когда-то одной из нас и выбрала добровольно свой путь. Она предала наше дело, поэтому не заслуживает снисхождения.
Он замолчал. В комнате пронесся недовольный шумок. Я услышал голос Луиса Джастина:
– Вы хотите сказать, что мы должны их убрать? Но это же убийство!
Потом женский голос:
– Я не для того бросила свой дом, чтобы стать убийцей! Фишер с улыбкой успокаивающе простер к ним руки:
– Очень хорошо. Если таково мнение нашей группы, остается одно – снабдить их продовольствием и показать выход отсюда. Если, конечно, вы не считаете, что мы должны вызвать по радио самолет и отправить их в цивилизацию с шиком. Тогда они смогут побыстрее рассказать все полиции.
Наступила тишина, потом снова раздался сердитый голос Джастина:
– Мне кажется, доктор Фишер, что вы могли бы спросить нашего мнения, прежде чем приводить их сюда и таким образом вручать нашу судьбу в их руки.
– Это одна точка зрения. Я думал не о том, что он потом будет рассказывать о нашем убежище, а о том, что если мы дадим ему возможность продолжать свои исследования, то окажемся заложниками его работы. Вы все читали последний отчет доктора Бейтса о чудовищном эксперименте правительства в Неваде, к осуществлению которого приложили усилия и некоторые из вас. Эти испытания в Неваде, леди и джентльмены, предшествуют получению такого оружия, которое сделает наше укрытие бесполезным, как испытания на Бикини сделали бесполезными наши первые укрепления. Возможно, новое оружие и не оправдает ожиданий безумцев, но пройдет совсем немного времени, и появится следующее – еще более грозное и разрушительное. Если этим людям, поставившим себя над всем человечеством, разрешить и дальше проникать в запретные тайны Создателя, наши попытки создать убежище, в котором можно переждать последнюю войну, потерпят крах. Выбор прост – или мы сдаемся, или нанесем удар, пока не поздно. – Все молчали. Немного погодя доктор Фишер продолжил: – Вы, наверно, хотите знать, каким образом мы можем избавиться от этих людей и одновременно отвести внимание от нашего убежища. Всем известно, что доктор Грегори отправился разыскивать рудник “Арарат-три”. Ну что ж, мы сделаем так, что он его найдет, – мы обнаружили подходящие старые разработки в пустынном месте на севере, кое-что уже сделано, чтобы заброшенный рудник выглядел как убежище. Существует подозрение по поводу измены доктора Грегори, его даже отстранили от работы. Мы оставим там неопровержимые улики, которые подскажут, что он нашел свою жену и даже вылетел с ней из страны на деньги, полученные от тестя на выкуп. Деньги находятся сейчас у доктора Грегори. Разумеется, такой вариант предусматривает исчезновение навсегда этой пары. В пустынных горах много заброшенных глубоких шахт... Не буду уточнять детали, чтобы не травмировать вашу нежную совесть. Все, что я хочу от вас, поскольку наша организация демократическая, – согласие на этот шаг. – Он помолчал и вдруг драматическим жестом простер руку: – Не надо так смотреть на меня. Это ваша проблема. Или вы разрешите им уйти отсюда с теми знаниями, что у них есть о нас, и похоронить все наши надежды и планы, или – убейте их! Другого выбора нет.
Я подождал, пока он опустит руку.
– Я могу сказать пару слов?
Он явно колебался, но ропот в комнате заставил его быстро произнести:
– Разумеется. Если у вас есть что сказать, уверен, нам будет интересно это услышать.
Я осторожно поднялся со стула: в этом подземелье нет уверенности, что какая-нибудь балка внезапно не обрушится и не пробьет вам голову.
Повернувшись лицом к собравшимся, я начал:
– Вот что я вам скажу. Как уже указал доктор Фишер, ваше убежище на пределе, оно скоро станет ненадежным. И не важно, отправлюсь я заканчивать свою работу или нет, это не имеет значения. Кто-то другой продолжит мои исследования с того, на чем я остановился. Возможно, мир не готов еще для подобных экспериментов, но они есть, и не считаться с этим нельзя. Лучше привыкнуть жить с мыслью, что угроза существует. – Я взглянул вниз на Натали, чье лицо было поднято ко мне, и заговорил для нее: – Исследованиями занимаюсь не я один. Над проблемой работают тысячи лабораторий у нас в стране, и не только у нас. Никому еще не удавалось повернуть время назад, даже остановить его. Вы хотите остановить? Вы хотите, чтобы полученные нами знания остались в незавершенном виде навсегда? Нравственную позицию людей, которые думают о том, как уничтожить большую часть человечества, но остаться в живых, я сейчас не рассматриваю. Но они могут попытаться сделать это в любой момент. Разве при такой возможности не лучше будет пойти дальше в исследованиях, довести их до конца, тем более что он уже близко. Вот тогда каждый гражданин каждой нации узнает – если ядерная кнопка будет нажата, не важно кем, мир перестанет существовать. Я считаю – чем скорее мы дойдем до конца, тем лучше для всех нас, и не я один так думаю. Я склонен полагать, что, когда человечеству станет известно об угрозе всеобщего уничтожения, оно придумает, как жить в мире, если захочет. Возможно, найдется человек, достаточно безумный, чтобы совершить убийство всего человечества, но в этом случае нас ничто не спасет.
Это была, наверно, самая длинная речь не на научную тему за всю мою жизнь. Но я так и не узнал, какое она произвела впечатление, потому что земля вокруг вдруг всколыхнулась, будто при землетрясении, и тут же погас свет. Он сразу зажегся вновь, но теперь был слабым и тусклым, значит, включился аварийный источник электроэнергии. В мигающем желтом свете я видел, что в комнате стоит облако пыли и ручейки засохшей грязи сыплются с потолка. Я почувствовал, как ко мне прижалась Натали, и обнял ее за плечи. Кто-то крикнул снаружи:
– Пожар! Пожар в воротах номер два! Северный тоннель в огне!
Комната опустела. Я слышал, как каркающим голосом Фишер отдавал приказы. Прижав к себе Натали, я двинулся к стене, протиснувшись между двумя балками. Кто-то ворвался в комнату и крикнул, что огонь распространяется, не хватает воды и ему нужны ключи от резервуара номер четыре. Джастин схватил его за руку:
– Что случилось?
– Не знаю. Какой-то взрыв. Мы не смогли добраться к входу, чтобы выяснить.
– Северный выход закрыт?
– Не могу сказать. Горит очень сильно, эти балки совсем пересохли.
Человек двинулся было в коридор, но попятился. В дверях стоял худой мужчина и держал в руках оружие, напоминающее очертаниями маленький пулемет. Я определил вид оружия на глаз, хотя не особенно разбираюсь в армейском вооружении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30