Его голова пухла от всё новых и новых вопросов. Но основных было всего два. Куда делся Мартин Хайнштайн? И что произошло с его женой? Конечно, можно было спокойно дожидаться, когда на эти вопросы ответит полиция, но деятельная натура Грошека никак не могла смириться с мыслью о том, что ему уготована роль простого наблюдателя. Тем более, ведь никто не мог дать гарантии, что следующей жертвой не окажется пан Ольшанский или его дочь, а они его нанимали именно для того, чтобы обезопасить свое пребывание в пансионате.
Анджей попытался припомнить всё, что ему было известно о Хайнштайнах.
Сотрудник фармацевтической компании с женой, бывшей теннисисткой, выбрались в глубинку на отдых. Любители конных прогулок. Мартин – человек, располагающий к общению, с чувством юмора, спокойный и уравновешенный. Его жена – скромная молодая женщина без особых притязаний на мужское внимание. Стандартная внешность, стандартная тяга к мужской одежде. Иными словами тот тип современных женщин, которых испортили эмансипация и чтение дешевых женских романов. Так почему же беда подстерегла безобидную иностранку? И где в этот момент был её муж? Они ведь вместе отправились к Виштынецкому озеру на российскую сторону. Но, как выяснилось, границу в Житкеймах они так и не пересекли.
Хайнштайны держались всегда вместе, продолжил размышлять Грошек. Представить их отдельно друг от друга так же невозможно, как Ватикан без папы римского. Значит, в момент трагического инцидента они тоже были вместе. А что из этого следовало? Либо Мартин Хайнштайн сам расправился со своей супругой, что выглядело совершенно нелепо, либо… Либо на них кто-то напал, и мужа постигла та же участь, что и его жену!
Неожиданно он обратил внимание на факт, которому изначально не придал большого значения. До Виштынецкого озера австрийские туристы должны были добраться еще вчера! Ведь они выехали с утра и, несмотря на таможенные проволочки, уже к обеду должны были оказаться в Виштитисе. Но они не пересекли даже погранпереход в Житкеймах, до которого было всего километров десять! А Монику обнаружили в Станичках через сутки. Где же они были все это время? Может быть, в самый последний момент Хайнштайны раздумали ехать к Виштынецкому озеру? Может быть, весь день они провели где-нибудь в Филиппове или Олецко? А то и махнули в Сувалки! Этим утром, возвращаясь обратно в пансионат, они могли поймать попутку и случайно стать жертвами какого-нибудь полоумного маньяка, который сначала избавился от Мартина, а потом на окраине поселка выбросил из машины его жену, сочтя её мертвой…
И все же от поспешных выводов Грошек решил воздержаться. Несомненно, любая версия в отсутствии свидетелей и неопровержимых улик выглядела правдоподобно. Но пока он не видел конца ниточки, потянув за который ему бы удалось распутать весь этот клубок хитросплетений.
Анджей встал с дивана и спустился на первый этаж.
Гелены Лучинской в холле не оказалось, зато он нашел её в гостиной. Чтобы хоть как-то восполнить недостаток информации, ему пришлось прибегнуть к уловке.
– Простите, Гелена, – обратился к ней детектив. – Я хочу отправить приятелю электронное письмо. Могу я воспользоваться вашим компьютером?
– Конечно, пан Грошек, – сказала женщина и провела его в кабинет, где на секунду застыла в дверях. – Вам помочь?
– Нет, спасибо, – ответил Анджей, одарив её улыбкой.
Он сел за письменный стол и быстро вывел на экран монитора все исходящие сообщения. Среди них ему посчастливилось найти то, что он искал – письмо Мартина Хайнштайна, которое, по словам Баси Ольшанской, австриец отправил в венский офис своей фирмы. Вот только письмо оказалось составлено на немецком, так что понять, о чем идет речь в лаконичном послании Грошеку не удалось. Отпечатав текст на принтере, он тут же бросился на поиски Рушальского.
Биатлонист сидел на террасе, читая книгу.
– Простите, Роман, – сказал Грошек, вынужденно лебезя перед полиглотом. – Не могли бы вы мне перевести несколько строчек с немецкого? – И он протянул Рушальскому лист бумаги.
Роман прервал чтение и, ознакомившись с письмом, перевел взгляд на детектива.
– Разве вас не учили в детстве, что рыться в чужих вещах нехорошо? – недовольно проговорил он, но все же смилостивился и продолжил: – В этом письме Мартин Хайнштайн просит продлить ему отпуск еще на неделю…
– И все? – разочарованно спросил Грошек.
– Всё… Вас это не устраивает?
– Меня не устраивает то, что Хайнштайн пропал, – сказал Грошек, отвечая на издевку по-существу. – Вам его исчезновение не кажется странным?
– Оставьте это дело полиции! – посоветовал Рушальский детективу. – Неужели вы думаете, что без вас не разберутся?
– Как знать! – самоуверенно бросил Анджей.
– Меня вы приняли за контрабандиста, – усмехнулся Роман. – Кто же, интересно, по-вашему Мартин? Наркокурьер?..
И он вновь взялся за книгу, не дожидаясь ответа.
Грошек тут же вернулся в гостиную, чтобы задать еще пару вопросов Гелене Лучинской. Однако там её не оказалось. Он настиг её на втором этаже.
– Семья из Белостока! – поделилась новостью хозяйка пансионата, выходя из номера, откуда доносился веселый детский смех. – Приехали всего на два дня…
– Скажите, Гелена, – перехватил инициативу в разговоре Грошек, тут же направляя его в нужное ему русло. – Вы не заметили за последнее время ничего необычного?
– Что именно?
– Может, Мартин Хайнштайн и его жена встречались с кем-нибудь… Кстати, у них не было знакомых в Станичках?
– Нет, не было. По крайней мере, я ничего об этом не знаю… А насчет необычного…
– Да, да, – навострил уши Грошек.
– Понимаете… Я сегодня после завтрака прибиралась у них в номере и случайно нашла…
– Что?
– Патрон от охотничьей двустволки! Он закатился под диван…
– А разве Мартин – охотник? У него было с собой ружье?
– Нет, конечно. Ружье бы я сразу заметила.
– И что вы сделали с патроном?
– Выбросила.
– Почему?
– Он ведь был совершенно пустой.
– То есть, это была стреляная гильза?
– Ну, наверное… Я ведь не очень хорошо разбираюсь в этих вещах.
– Гильза не сохранилась? Как бы мне взглянуть на неё?
– Я уже вывалила мусор в контейнер. Да и зачем она вам, пан Грошек? Выставить у себя в музее в качестве экспоната? Попросите Стася, он вам даст хоть десять таких же…
– А у вашего мужа есть ружье и патроны?
– Да. Он хранит их в сейфе. У него и разрешение есть!
Детектив поблагодарил Гелену за ценную информацию и устремился к мусорному контейнеру.
На короткий миг перед его глазами вдруг возникла фигура Стася Лучинского в номере австрийца. Стась сжимал в руках двустволку, около него лежало окровавленное тело Мартина Хайнштайна. «Этой ночью была гроза! – молнией пронеслось в голове Грошека. – Звука выстрела никто мог и не услышать…»
Порывшись с минуту в мусорном контейнере, детектив выудил на свет божий то, что искал. И тут же разочарованно выдохнул – капсюль у боеприпаса оказался цел. Это означало, что Лучинский никак не мог убить Хайнштайна, воспользовавшись этим патроном. «Тогда почему в номере постояльца оказалась пустая гильза, – озадачился Грошек. – Может быть, Мартин подобрал её, гуляя с женой в лесу?»
По просьбе Анджея Лучинский открыл сейф и пересчитал патроны в коробках.
– Кажется, не хватает трех или четырех штук! – наконец определился он. – Видите ли, точного учета я не веду… А вы уверены, что их пропажа – дело рук Хайнштайна? Как он смог до них добраться?
– У меня есть одно предположение, – сказал Анджей. – Бася Ольшанская помнит, что она с Геленой была в гостиной, когда Мартин попросил у вашей жены ключ от кабинета, чтобы отправить электронное письмо в венский офис. А получив связку ключей, он мог без труда вытащить из сейфа несколько патронов. Он ведь был в кабинете один…
Теперь, по крайней мере, в распоряжении Грошека было чем торговаться с органами дознания.
Через час он уже был в Олецко.
– Женщина в сознание так и не пришла, – сообщил ему Шильд. – Сложная черепно-мозговая травма… Ну, а вы с чем пожаловали?
Узнав, что в обмен на ценные сведения детектив желает ознакомиться с протоколом осмотра личных вещей потерпевшей, следователь состроил недовольную мину.
– Вам-то это зачем?
– Я действую в интересах своих доверителей, – заявил Анджей. – Возможно, им тоже угрожает опасность!
Внимательно выслушав его, и, хмуря высокий открытый лоб с небольшими залысинами, Шильд заметил:
– Исчезли патроны?… Хорошо, завтра я попробую получить санкцию на обыск в номере Хайнштайна. Только зачем ему патроны? Ведь ружье из сейфа не пропало! И на теле его жены нет огнестрельных ран…
Тем временем Грошек завладел протоколом. Его глаза впились в строчки, словно буравчиками высверливая пункт за пунктом.
Австрийский паспорт на имя Моники Хайнштайн… Деньги… Золотой перстень с камнем красного цвета, предположительно рубином… Золотая цепочка… Небольшая планшетка с пудрой, губной помадой и пилочкой для ногтей… Ключ от английского замка… Полиэтиленовый пакетик с куском мела… Верхняя одежда – темная бежевая куртка из плотного материала со следами грязи и крови, джинсы фирмы «Рейнджерс Стар», кроссовки…
«В принципе, ничего необычного,» – мысленно заключил Грошек, передавая протокол обратно следователю. – «За исключением мела, конечно.»
Именно кусочек мела привлек внимание частного детектива, а не золотые украшения или одежда с пятнами крови. Ведь загадочная надпись в подвале особняка была процарапана обломком штукатурки. В то же время Моника Хайнштайн имела при себе мел. Одно никак не вязалось с другим – если бы надпись делала Моника, то, наверное, воспользовалась бы мелом! Но не воспользовалась. Почему? «Да просто надпись – это не её рук дело!» – с разочарованием должен был признать частный детектив.
Вернувшись в пансионат, Грошек незамедлительно переговорил с профессором. Его интересовало, не доводилось ли седовласому ученому ранее поддерживать отношения с фрау Хайнштайн?
– Нет, и еще раз нет! – категорически отрезал пан Ольшанский. – Она мне абсолютно незнакома… Да и что у меня с ней могло быть общего? Она ведь ровесница моей дочери. К тому же замужняя дама и гражданка другого государства…
– Всё это так профессор, – согласился Анджей. – Но кто-то ведь оставил загадочную надпись на стене подвала! Кто, если не она?
Он уже собрался покинуть умолкнувшего собеседника, когда тихая фраза Ольшанского догнала его в дверях:
– Вы меня уже в который раз спрашиваете, с кем из постояльцев я мог встречаться ранее… До вчерашнего дня я с уверенностью бы сказал, что ни с кем. Но вчера… Вы видели, как на меня взглянула пани Фелиция, когда она покидала пансионат?
– Ну, теплоты в этом взгляде действительно было немного… – кивнул Грошек.
– Вот, вот. Так женщины обычно смотрят на отвергнутых любовников. С жалостью и отвращением!
– Так она вам знакома?
– В том то и дело, что нет! И в то же время, у меня сложилось впечатление, что я её знаю. Правда, вспомнить, когда и при каких обстоятельствах произошло наше знакомство я не в состоянии. Прямо наваждение какое-то!
– Дежа вю?
– Что?
– Это психиатрический термин… Ложное узнавание!
– А-а… Может быть… – рассеянно сказал профессор. – Я уже боюсь, неужели память стала отказывать мне?..
Грошек же был иного мнения. После обеда он отправился в Станички, сел на рейсовый автобус и уже меньше, чем через час позвонил в дверь одноэтажного кирпичного дома, расположенного на окраине Сувалок. Адрес Фелиции Криштофович ему дала Гелена Лучинская.
Дверь открылась быстро, как будто его уже ждали. На пороге возникла женщина лет пятидесяти в простенькой вязаной кофте и стареньких шлепанцах. В ней было трудно узнать ту чопорную и шикарную даму, что всего день назад выехала из пансионата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Анджей попытался припомнить всё, что ему было известно о Хайнштайнах.
Сотрудник фармацевтической компании с женой, бывшей теннисисткой, выбрались в глубинку на отдых. Любители конных прогулок. Мартин – человек, располагающий к общению, с чувством юмора, спокойный и уравновешенный. Его жена – скромная молодая женщина без особых притязаний на мужское внимание. Стандартная внешность, стандартная тяга к мужской одежде. Иными словами тот тип современных женщин, которых испортили эмансипация и чтение дешевых женских романов. Так почему же беда подстерегла безобидную иностранку? И где в этот момент был её муж? Они ведь вместе отправились к Виштынецкому озеру на российскую сторону. Но, как выяснилось, границу в Житкеймах они так и не пересекли.
Хайнштайны держались всегда вместе, продолжил размышлять Грошек. Представить их отдельно друг от друга так же невозможно, как Ватикан без папы римского. Значит, в момент трагического инцидента они тоже были вместе. А что из этого следовало? Либо Мартин Хайнштайн сам расправился со своей супругой, что выглядело совершенно нелепо, либо… Либо на них кто-то напал, и мужа постигла та же участь, что и его жену!
Неожиданно он обратил внимание на факт, которому изначально не придал большого значения. До Виштынецкого озера австрийские туристы должны были добраться еще вчера! Ведь они выехали с утра и, несмотря на таможенные проволочки, уже к обеду должны были оказаться в Виштитисе. Но они не пересекли даже погранпереход в Житкеймах, до которого было всего километров десять! А Монику обнаружили в Станичках через сутки. Где же они были все это время? Может быть, в самый последний момент Хайнштайны раздумали ехать к Виштынецкому озеру? Может быть, весь день они провели где-нибудь в Филиппове или Олецко? А то и махнули в Сувалки! Этим утром, возвращаясь обратно в пансионат, они могли поймать попутку и случайно стать жертвами какого-нибудь полоумного маньяка, который сначала избавился от Мартина, а потом на окраине поселка выбросил из машины его жену, сочтя её мертвой…
И все же от поспешных выводов Грошек решил воздержаться. Несомненно, любая версия в отсутствии свидетелей и неопровержимых улик выглядела правдоподобно. Но пока он не видел конца ниточки, потянув за который ему бы удалось распутать весь этот клубок хитросплетений.
Анджей встал с дивана и спустился на первый этаж.
Гелены Лучинской в холле не оказалось, зато он нашел её в гостиной. Чтобы хоть как-то восполнить недостаток информации, ему пришлось прибегнуть к уловке.
– Простите, Гелена, – обратился к ней детектив. – Я хочу отправить приятелю электронное письмо. Могу я воспользоваться вашим компьютером?
– Конечно, пан Грошек, – сказала женщина и провела его в кабинет, где на секунду застыла в дверях. – Вам помочь?
– Нет, спасибо, – ответил Анджей, одарив её улыбкой.
Он сел за письменный стол и быстро вывел на экран монитора все исходящие сообщения. Среди них ему посчастливилось найти то, что он искал – письмо Мартина Хайнштайна, которое, по словам Баси Ольшанской, австриец отправил в венский офис своей фирмы. Вот только письмо оказалось составлено на немецком, так что понять, о чем идет речь в лаконичном послании Грошеку не удалось. Отпечатав текст на принтере, он тут же бросился на поиски Рушальского.
Биатлонист сидел на террасе, читая книгу.
– Простите, Роман, – сказал Грошек, вынужденно лебезя перед полиглотом. – Не могли бы вы мне перевести несколько строчек с немецкого? – И он протянул Рушальскому лист бумаги.
Роман прервал чтение и, ознакомившись с письмом, перевел взгляд на детектива.
– Разве вас не учили в детстве, что рыться в чужих вещах нехорошо? – недовольно проговорил он, но все же смилостивился и продолжил: – В этом письме Мартин Хайнштайн просит продлить ему отпуск еще на неделю…
– И все? – разочарованно спросил Грошек.
– Всё… Вас это не устраивает?
– Меня не устраивает то, что Хайнштайн пропал, – сказал Грошек, отвечая на издевку по-существу. – Вам его исчезновение не кажется странным?
– Оставьте это дело полиции! – посоветовал Рушальский детективу. – Неужели вы думаете, что без вас не разберутся?
– Как знать! – самоуверенно бросил Анджей.
– Меня вы приняли за контрабандиста, – усмехнулся Роман. – Кто же, интересно, по-вашему Мартин? Наркокурьер?..
И он вновь взялся за книгу, не дожидаясь ответа.
Грошек тут же вернулся в гостиную, чтобы задать еще пару вопросов Гелене Лучинской. Однако там её не оказалось. Он настиг её на втором этаже.
– Семья из Белостока! – поделилась новостью хозяйка пансионата, выходя из номера, откуда доносился веселый детский смех. – Приехали всего на два дня…
– Скажите, Гелена, – перехватил инициативу в разговоре Грошек, тут же направляя его в нужное ему русло. – Вы не заметили за последнее время ничего необычного?
– Что именно?
– Может, Мартин Хайнштайн и его жена встречались с кем-нибудь… Кстати, у них не было знакомых в Станичках?
– Нет, не было. По крайней мере, я ничего об этом не знаю… А насчет необычного…
– Да, да, – навострил уши Грошек.
– Понимаете… Я сегодня после завтрака прибиралась у них в номере и случайно нашла…
– Что?
– Патрон от охотничьей двустволки! Он закатился под диван…
– А разве Мартин – охотник? У него было с собой ружье?
– Нет, конечно. Ружье бы я сразу заметила.
– И что вы сделали с патроном?
– Выбросила.
– Почему?
– Он ведь был совершенно пустой.
– То есть, это была стреляная гильза?
– Ну, наверное… Я ведь не очень хорошо разбираюсь в этих вещах.
– Гильза не сохранилась? Как бы мне взглянуть на неё?
– Я уже вывалила мусор в контейнер. Да и зачем она вам, пан Грошек? Выставить у себя в музее в качестве экспоната? Попросите Стася, он вам даст хоть десять таких же…
– А у вашего мужа есть ружье и патроны?
– Да. Он хранит их в сейфе. У него и разрешение есть!
Детектив поблагодарил Гелену за ценную информацию и устремился к мусорному контейнеру.
На короткий миг перед его глазами вдруг возникла фигура Стася Лучинского в номере австрийца. Стась сжимал в руках двустволку, около него лежало окровавленное тело Мартина Хайнштайна. «Этой ночью была гроза! – молнией пронеслось в голове Грошека. – Звука выстрела никто мог и не услышать…»
Порывшись с минуту в мусорном контейнере, детектив выудил на свет божий то, что искал. И тут же разочарованно выдохнул – капсюль у боеприпаса оказался цел. Это означало, что Лучинский никак не мог убить Хайнштайна, воспользовавшись этим патроном. «Тогда почему в номере постояльца оказалась пустая гильза, – озадачился Грошек. – Может быть, Мартин подобрал её, гуляя с женой в лесу?»
По просьбе Анджея Лучинский открыл сейф и пересчитал патроны в коробках.
– Кажется, не хватает трех или четырех штук! – наконец определился он. – Видите ли, точного учета я не веду… А вы уверены, что их пропажа – дело рук Хайнштайна? Как он смог до них добраться?
– У меня есть одно предположение, – сказал Анджей. – Бася Ольшанская помнит, что она с Геленой была в гостиной, когда Мартин попросил у вашей жены ключ от кабинета, чтобы отправить электронное письмо в венский офис. А получив связку ключей, он мог без труда вытащить из сейфа несколько патронов. Он ведь был в кабинете один…
Теперь, по крайней мере, в распоряжении Грошека было чем торговаться с органами дознания.
Через час он уже был в Олецко.
– Женщина в сознание так и не пришла, – сообщил ему Шильд. – Сложная черепно-мозговая травма… Ну, а вы с чем пожаловали?
Узнав, что в обмен на ценные сведения детектив желает ознакомиться с протоколом осмотра личных вещей потерпевшей, следователь состроил недовольную мину.
– Вам-то это зачем?
– Я действую в интересах своих доверителей, – заявил Анджей. – Возможно, им тоже угрожает опасность!
Внимательно выслушав его, и, хмуря высокий открытый лоб с небольшими залысинами, Шильд заметил:
– Исчезли патроны?… Хорошо, завтра я попробую получить санкцию на обыск в номере Хайнштайна. Только зачем ему патроны? Ведь ружье из сейфа не пропало! И на теле его жены нет огнестрельных ран…
Тем временем Грошек завладел протоколом. Его глаза впились в строчки, словно буравчиками высверливая пункт за пунктом.
Австрийский паспорт на имя Моники Хайнштайн… Деньги… Золотой перстень с камнем красного цвета, предположительно рубином… Золотая цепочка… Небольшая планшетка с пудрой, губной помадой и пилочкой для ногтей… Ключ от английского замка… Полиэтиленовый пакетик с куском мела… Верхняя одежда – темная бежевая куртка из плотного материала со следами грязи и крови, джинсы фирмы «Рейнджерс Стар», кроссовки…
«В принципе, ничего необычного,» – мысленно заключил Грошек, передавая протокол обратно следователю. – «За исключением мела, конечно.»
Именно кусочек мела привлек внимание частного детектива, а не золотые украшения или одежда с пятнами крови. Ведь загадочная надпись в подвале особняка была процарапана обломком штукатурки. В то же время Моника Хайнштайн имела при себе мел. Одно никак не вязалось с другим – если бы надпись делала Моника, то, наверное, воспользовалась бы мелом! Но не воспользовалась. Почему? «Да просто надпись – это не её рук дело!» – с разочарованием должен был признать частный детектив.
Вернувшись в пансионат, Грошек незамедлительно переговорил с профессором. Его интересовало, не доводилось ли седовласому ученому ранее поддерживать отношения с фрау Хайнштайн?
– Нет, и еще раз нет! – категорически отрезал пан Ольшанский. – Она мне абсолютно незнакома… Да и что у меня с ней могло быть общего? Она ведь ровесница моей дочери. К тому же замужняя дама и гражданка другого государства…
– Всё это так профессор, – согласился Анджей. – Но кто-то ведь оставил загадочную надпись на стене подвала! Кто, если не она?
Он уже собрался покинуть умолкнувшего собеседника, когда тихая фраза Ольшанского догнала его в дверях:
– Вы меня уже в который раз спрашиваете, с кем из постояльцев я мог встречаться ранее… До вчерашнего дня я с уверенностью бы сказал, что ни с кем. Но вчера… Вы видели, как на меня взглянула пани Фелиция, когда она покидала пансионат?
– Ну, теплоты в этом взгляде действительно было немного… – кивнул Грошек.
– Вот, вот. Так женщины обычно смотрят на отвергнутых любовников. С жалостью и отвращением!
– Так она вам знакома?
– В том то и дело, что нет! И в то же время, у меня сложилось впечатление, что я её знаю. Правда, вспомнить, когда и при каких обстоятельствах произошло наше знакомство я не в состоянии. Прямо наваждение какое-то!
– Дежа вю?
– Что?
– Это психиатрический термин… Ложное узнавание!
– А-а… Может быть… – рассеянно сказал профессор. – Я уже боюсь, неужели память стала отказывать мне?..
Грошек же был иного мнения. После обеда он отправился в Станички, сел на рейсовый автобус и уже меньше, чем через час позвонил в дверь одноэтажного кирпичного дома, расположенного на окраине Сувалок. Адрес Фелиции Криштофович ему дала Гелена Лучинская.
Дверь открылась быстро, как будто его уже ждали. На пороге возникла женщина лет пятидесяти в простенькой вязаной кофте и стареньких шлепанцах. В ней было трудно узнать ту чопорную и шикарную даму, что всего день назад выехала из пансионата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27