– Я обещал и сдержу слово! – с достоинством произнес я.
– Отлично. В таком случае снимите с себя прежде всего эту накидку, она слишком бросается в глаза. Так… Теперь снимайте куртку и жилет. Какая у вас рубашка? Серая фланелевая и довольно темная? Ничего, сойдет!.. Посмотрим дальше! Это уже хуже! Зеленый цвет слишком заметен. Надо что-нибудь темно-серое, это самое удобное…
Подтяжки тоже никуда не годятся. По одним этим черным полосам нас заметят за сто шагов.
По мере того, как он говорил, я снимал одну вещь за другой и оказался наконец в указанном выше костюме.
– Благодарю вас за драгоценные указания, – недовольно ответил я. – Если бы вы заранее предупредили меня, какую роль вы мне отводите, я постарался бы одеться так, чтобы избежать вашей критики.
– Надо всегда принимать во внимание местность, на которой приходится действовать, – произнес он нравоучительным тоном. – Выбор костюма одна из главных забот сыщика. Однако довольно болтать. Будьте добры, возьмите эту палку. – Он протянул мне большую жердь, поднятую им около сарая, и когда я взял ее в руки, привязал к ней поперек, наподобие креста, более короткую палку. Затем, порывшись в мешке, вынул кусок темной материи, задрапировал ею обе палки и на конец одной из них надел старую фетровую шляпу.
– Отлично! – сказал он, отходя на несколько шагов и издали смотря на сооруженное им чучело. – Теперь идите сюда.
Он привел меня к углу дома, откуда было видно все пространство, начиная от владений Саргасса вплоть до первых деревенских построек.
– Видите эту небольшую ограду, идущую вдоль кладбища? – спросил он.
– Конечно, – ответил я.
– Вы пойдете вдоль нее… Слушайте хорошенько, что я вам скажу, это очень важно… Вы пойдете вдоль ограды, согнувшись таким образом, чтобы вас с той стороны не было видно, понимаете? совсем не было видно.
– Понимаю.
– Важно, чтобы вы исполнили мои слова точка в точку. Не доходя шагов десяти до поворота на кладбище, вы остановитесь и осторожно, не подымая головы, посмотрите за ограду, она разваливается и вы легко найдете щель, в которую и заглянете.
– И что я там увижу? – спросил я.
– Не знаю. Вернее всего, ничего. В таком случае вы поднимите это чучело над оградой и держите его в таком положении до тех пор, пока все будет благополучно. Это будет для меня знак, что никто не приближается.
– Хорошо! – согласился я. – Я, кажется, начинаю понимать. А вы где будете в это время?
– Я? – улыбнулся Дольчепиано. – Я останусь здесь. У меня тут есть небольшое дело.
– Я догадываюсь какое, – сказал я. – Одним словом, я должен служить вам сигнальщиком и вся моя миссия сводится к тому, чтобы предупредить вас о возвращении Саргасса.
– Допустим, что так, – согласился итальянец.
– Желаю успеха! – насмешливо произнес я. – Если вы найдете то, что ищете, я буду готов изобразить из себя вьючное животное, чтобы доставить его в Пюже.
– Не говорите зря! – в том же тоне ответил Дольчепиано. – Желаю и вам успеха. И помните, если что случится, спасайтесь сами, не беспокойтесь обо мне.
– Хорошо. Там будет видно!
И я пошел по тропинке, смеясь про себя над наивностью итальянца.
Так вот каков был его план. И для такого ничтожного дела понадобилось столько предосторожности и таинственности?
Пусть себе копает землю хоть до утра, все равно ничего не найдет. Мне достаточно было одного взгляда, чтобы сразу понять, что никакого товара спрятано тут быть не может. Напрасно я считал Дольчепиано сильнее меня, просто-напросто он очень самонадеян и во что бы то ни стало хочет посадить меня в лужу.
– Или он думает, что ночью видно лучше, чем днем? – усмехнулся я.
Между тем я добрался до указанного им места и из желания поднять его потом на смех еще больше в точности исполнил его забавные наставления. Заглянув в одну из щелей ограды, я убедился, что на кладбище никого не было, и, следуя данным мне автомобилистом предписаниям, поднял кверху задрапированную материей и украшенную шляпой жердь.
В ту же минуту яркий свет прорезал окружавшую меня тьму, раздался звук выстрела, и чучело, точно срезанное ножом, упало прямо на меня.
Едва придя в себя от изумления, я заглянул в щель. Какая-то высокая фигура, с ружьем в руках, двигалась как раз на меня.
Не теряя присутствия духа, я опустил руку в карман, ища револьвер.
Он остался в куртке!
Делать было нечего. Оставалось одно: бежать. Неминуемая опасность придала мне крылья, и я бросился бежать со всех ног, защищенный оградой от взоров своего преследователя. Тот между тем перелез через ограду и нашел сраженное его пулей чучело. Ему все стало ясно. Он выпрямился, заметил меня и пустился вслед за мной, угрожающе размахивая ружьем.
Я добежал до того места, где оставил итальянца и свою одежду. И Дольчепиано, и мое платье исчезли.
Из груди моей вырвался крик отчаяния и ярости. Человек с ружьем должен был догнать меня с минуты на минуту, а я был безоружен.
– Дольчепиано! – закричал я не своим голосом. – Дольчепиано! Помогите!
Мне показалось, что я услышал чей-то смех, но откуда он донесся, я не мог разобрать. Меня вдруг охватила ужасная мысль. Я понял все. Дольчепиано заманил меня в ловушку и, слишком осторожный для того, чтобы выполнить эту задачу лично, предоставил разделаться со мной Саргассу. К сожалению, я понял это слишком поздно. Тем не менее я решил защищаться. В двух шагах от меня была гора, и если мне удастся взбежать наверх, я спасен – любой из утесов послужит мне убежищем.
Собравшись с силами, я бросился бежать по тропинке, причудливо извивавшейся между камнями. Но не успел я пробежать и двадцати метров, как до меня снова донесся топот ног и шум скатывавшихся камней. Саргасс гнался за мной, задыхаясь, осыпая меня проклятиями, и его голос, как раскаты грома, нарушал мирную тишину ночи.
Я не чувствовал под собой ног, дыхание мое становилось порывистым, сердце готово было разорваться; я с минуты на минуту ждал, что меня уложит на месте пуля. Но Саргасс, видимо, боялся промахнуться и ждал более удобного случая.
Он продолжал гнаться за мной, и я с ужасом задавал себе вопрос: кто из нас первый выбьется из сил: я или он? Силы мои начали ослабевать, я уже два раза чуть не упал. К счастью, расстояние между нами не уменьшалось и впереди себя я уже видел темные силуэты утесов, где я мог спрятаться. К ним вела небольшая тропинка. Я напряг последние силы и взбежал наверх.
Я был спасен!
Вдруг крик ужаса вырвался у меня из груди. Я стоял на верхушке горы, налево и направо зияли пропасти, прямо передо мной, покрытая зеленью и ползучими растениями, возвышалась отвесная скала. Вернуться назад? Спуститься вниз? Но Саргасс был уже в нескольких метрах от меня и навел на меня ружье.
Не соображая, что я делаю, я судорожно ухватился руками за выступ скалы и, прилагая неимоверные усилия, умудрился подняться почти вертикально на несколько футов. Над моей головой свешивалось несколько ползучих растений, я ухватился за них и так и остался висеть в воздухе. С трудом обернувшись назад, я увидел Саргасса, остановившегося на середине тропинки, спокойно наводящего на меня ружье. Меня охватила лихорадочная дрожь; я инстинктивно закрыл глаза и открыл их только после того, как услышал звук выстрела.
На меня посыпался целый дождь камней, и я почувствовал как поддерживавшие меня растения начали сдавать. Я в последний раз бросил взгляд вниз, мысленно измеряя высоту моего падения, и увидел, как какая-то темная тень, внезапно отделившись от скалы, бросилась на Саргасса и вместе с ним рухнула на землю.
В ту же минуту растения, за которые я держался, с корнем оторвались от скалы, и я упал на землю в нескольких шагах от боровшихся противников.
В глазах у меня потемнело, и я лишился сознания.
Глава X
Изумительное происшествие
Когда я снова открыл глаза, я не мог сразу сообразить, где я нахожусь и что со мной произошло. Тело мое ныло, и я ощущал довольно сильную боль в голове и в кисти левой руки, как только попробовал сделать ею движение.
Я изумленно окинул взглядом вокруг. Было совсем светло, яркие солнечные лучи освещали нависшие надо мной скалы; я лежал в ущелье, голова моя покоилась на мягкой, как подушка, охапке травы, и, дотронувшись до лба, я с удивлением почувствовал, что он перевязан. Это сразу напомнило мне мое падение и всю предшествующую ему сцену. Я быстро вскочил на ноги и сейчас же снова опустился на колени. Оба эти движения убедили меня в том, что, несмотря на испытываемую мною боль, я остался цел и невредим.
Ни от Саргасса, ни от нападавшего на него неизвестного не осталось никакого следа. Впрочем, высоко стоявшее на небе солнце указывало на то, что между моментом моего падения и моим пробуждение протекло довольно много времени. Вероятно, мой обморок мало-помалу перешел в сон, что было вполне естественным после перенесенных мной волнений и утомления. Но кто же меня, однако, поднял и перенес сюда? Что произошло после того, как я лишился чувств? У меня запечатлелась в памяти фигура Саргасса, отбивавшегося от нападавшего на него незнакомца. Очевидно, он был побежден, так как иначе он не оставил бы меня в живых. Но что с ним сталось? И почему победивший его незнакомец, кто бы он ни был, оставил меня здесь совершенно одного. Тем не менее он все-таки позаботился обо мне. Повязка на голове, подложенная трава, выбор места, где я лежал, защищенный от ветра, все это указывало на то, что он не оставил меня без внимания, и в то же время не давало ни малейшей возможности предполагать, кто был этот таинственный спаситель и куда он скрылся.
Может быть, впрочем, он был где-нибудь здесь, в нескольких шагах отсюда и еще вернется ко мне.
Я выкарабкался из своего убежища и очутился, к своему большому удивлению, на проезжей дороге. На некотором расстоянии от меня живописно раскинулись небольшие пестрые домики, вдали сверкала на солнце река, с перекинутым через нее мостом, тут же, около, чернели рельсы железной дороги. Я невольно протер себе глаза. Что это сон? Обман зрения? Нет, я не ошибся! Это было действительно Пюже-Тенье. Я, точно в сказке, каким-то невероятным чудом, перенесся из Сен-Пьера сюда, перелетев, неизвестно каким образом, расстояние в несколько километров.
Между тем я отлично помнил, что, спасаясь от преследования Саргасса, я бежал совсем в другую сторону и успел сделать не более двухсот метров от дома бывшего извозчика.
Оставалось одно предположение: Дольчепиано! Только он и мог совершить подобное чудо. Неужели же это он спас меня из когтей Саргасса? Но если он разыграл роль спасителя, зачем же было оставлять меня здесь, а не довезти на том же автомобиле до гостиницы?
Кроме того, зачем же он тогда сам толкнул меня в западню? Наконец, что означало это исчезновение с моими вещами и револьвером? Я терялся в догадках. Ни одно из моих предположений не выдерживало критики.
Тем не менее я все-таки пришел к убеждению, что Дольчепиано был тут ни при чем. Но тогда как же объяснить поведение неизвестного? Оно было еще более непонятно и полно противоречий. Новое открытие заставило меня еще больше призадуматься. Я был прикрыт во время сна старым дорожным плащом, происхождение которого было мне совершенно неизвестно. Вероятно, опасаясь, чтобы я не простудился, находясь, благодаря Дольчепиано, в более чем легком костюме, мой спаситель взял этот плащ у того же Саргасса и прикрыл меня им. Сбросив его с себя, я сразу почувствовал холод в ногах и увидел, что на мне не было гетр. Шляпа также исчезла. Как объяснить этот грабеж?
Очевидно, я имел дело одновременно и с врагом и с доброжелателем. Но как отличить, где начинался один и кончался другой. Доброжелатель должен был завершить свою задачу и открыто назвать свое имя, в то же время враг едва ли устоял бы перед искушением отделаться от меня окончательно или, по крайней мере, предоставить меня собственной участи на месте падения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29