Сейчас он, под надзором конвойного, сидел на стуле посреди комнаты и внимательно слушал запись, как если бы слышал разговор впервые.
«Прошу вас. Вот фотокопии всей вашей подпольной бухгалтерии, страница за страницей, – голос Лубенса звучал необычайно мирно, – сколько доставлено левого товара, когда, откуда, на какую сумму, сколько денег взято из кассы… А здесь сфотографированы некоторые любопытные накладные, которые, без сомнения, в ваших официальных отчетах не фигурируют…»
Наступившую затем тишину нарушил низкий альт Зале. «Можете дальше не показывать. Сколько вы заплатили Канцане за иудин труд и сколько хотите заработать сами?»
«Почему Канцане? А может быть, Зиедкалнс?» – вступила Эдит.
«Зиедкалнс не в курсе дела».
Снова пауза.
«Без Зиедкалнс вы не могли провернуть эти операции», – усомнился Лубенс.
«Мне хватает одной продавщицы на отделение, – отрезала Зале. – Итак, сколько вы хотите за пленку? За негатив, не за копии, разумеется».
«Гм… Зиедкалнс не в курсе дела? – Лубенс был разочарован. – Жаль. Она отнеслась к делу с таким интересом…»
«Вы показали ей снимки?!»
«Некоторые».
«Этого достаточно. Что вам было нужно от нее?» – в голосе Зале чувствовалась осторожность.
«Был один вопрос личного характера. Теперь это не актуально».
«И ваши векселя потеряли силу. Меня не сегодня-завтра арестуют. Вы начали не с того конца».
«Все еще поправимо».
«Каким образом?»
«Надо убрать Зиедкалнс».
«Этого только не хватало! Лучше уж тюрьма».
«Да только ли тюрьма? Ваши масштабы, похоже, легко тянут на вышку», – с издевкой засмеялся Лубенс.
«На мокрое не пойду. Пускай расстреливают».
«Погодите, да почему именно вы? Любой шофер из тех, кто вам привозит левый товар, не откажется. Несчастный случай на дороге – пять, от силы шесть лет. Да и то, если еще поймают».
«Это все пьяницы, дураки и трусы. Стоит такому попасть – потянет всех остальных».
«Сколько заплатите за работу?»
«Я уже говорила».
«Ну что ж – тогда собирайте вещички и заодно напишите завещание».
Скрипнул стул. Пауза.
«А какие гарантии?» – хрипло выдавила Зале.
«Векселей не выдаю. Но сам заинтересован не влипнуть».
«Сколько вы хотите?» – спросила Зале нетерпеливо и взволнованно.
«Десять тысяч за пленку, десять за Зиедкалнс. Из них пять заплачу сам за свою ошибку. С вас – пятнадцать», – хладнокровно объявил Лубенс.
«Двен адцать!»
«Не будем торговаться. Сделка для вас выгодна. Окупится за год».
Запись кончилась. Розниекс выключил магнитофон. Глаза Эдит сверкали, словно она только что посмотрела фильм ужасов и не могла еще вернуться к действительности. Лубенс поежился.
– Кто это записал? – спросил он негромко, чтобы скрыть дрожь в голосе.
Розниекс вынул из стола пачку «Риги», открыл, предложил присутствующим, закурил сам. Стабиньш удивленно поднял брови.
– Записала Зале, – ответил следователь, неумело выпустив дым. – Это был ее последний шанс, как говорят, последняя индульгенция – гарантия на случай, если вы решите утопить ее, чтобы вывернуться самим.
– Такие дела, – добавил Стабиньш. – После этого разговора Зале пыталась заставить Зиедкалнс молчать, перетянуть ее на свою сторону, предотвратить убийство и сэкономить деньги. Тогда Зале предложила бы вам совсем другой вариант сделки: обменять пленку на ее ленту. Но Зиедкалнс не поддалась и тем подписала себе смертный приговор. Наутро вы получили аванс, а окончательный расчет состоялся уже после убийства, в железнодорожном ресторане. Но, понятно, не в присутствии Пуце и Канцане. Вы меня там не заметили? Жаль. И здесь Зале оказалась умнее. Она взяла с собой Пуце, чтобы на всякий случай заприметил вас, и Канцане, чтобы свести вас обоих вместе, напугать девушку и заставить ее молчать.
– Зале арестована? – хрипло спросил Лубенс, протянув руку за второй сигаретой.
– Естественно, – подтвердил Розниекс.
– А Канцане?
– И Канцане, – сказал Стабиньш. – Она ненавидела Зале, которая втянула ее в свои махинации, она хотела прервать отношения с ней, поэтому вам удалось заполучить ее на свою сторону. Что вы обратите полученное оружие против Зиедкалнс, она, конечно, не думала.
– А когда сообразила, то пришла к вам и заложила всех, – злобно усмехнулся Лубенс и сплюнул на пол. От интеллигентного инженера не осталось и следа.
– Не плюйте, Риекст, – предупредил Розниекс. – Так вас, кажется, звали в заключении? Или вернее – Яканс, Лейтманис, Ориньш или Овчинников. Расскажите лучше, как вы стали инженером Лубенсом!
Лубенс не выглядел удивленным. Только гримасы стали еще резче.
– Ничего не выйдет, начальнички, – перешел он на блатной жаргон. – Вторую мокруху мне не пришьете, хватит того, что есть. Лубенса я не кончал, – он не старался больше притворяться.
– Перестаньте, Риекст, подчеркивать свою принадлежность к блатному миру. У вас незаконченное высшее образование, так что не пройдет. Расскажите, что случилось с Лубенсом.
– Сам потонул. Провалился в полынью и потонул.
– А вы ничего не сделали, чтобы спасти его.
– Ха! – он презрительно глянул на следователя. – Чтобы потонуть с ним?
– И тогда у вас возникла возможность побега.
– Дураком надо было быть, чтобы не использовать такой шанс. Вижу – вы основательно изучили мою биографию.
– Это произошло незадолго до его отъезда? – продолжал спрашивать Розниекс.
– За несколько часов.
– Вы взяли его одежду.
– Ну да! – Риекстом овладело свойственное рецидивистам желание похвалиться. – Да, надел его одежду. Документы, деньги, билет – все было в кармане, чтобы ему только переодеться перед отбытием. А прилепить фото – плевое дело. Да к чему спрашивать, если вы и так знаете? – Риекст не мог простить себе, что он, кого прочие считали умным и удачливым, он, разработавший столь хитроумный и детализированный план преступления, так глупо попался. Это и выводило его из себя.
Розниекс не обращал внимания на смены настроения Риекста.
– И тогда вы явились к Эдит.
Риекст вдруг развеселился.
– Ах, вы думаете, эта красотка, эта змея, эта шлюха – вдова инженера Лубенса? – ему показалось, что наконец нашелся пункт, в котором следователь ошибся, и можно хоть немного отыграться. – Нет! – Риекст указал на нее пальцем. – Она этого Лубенса и в жизни не видала. Она из тех кошечек, которым нравится слизывать с жизни сливки. Но сын – мой. Это точно. Да, Ромуальд – мой.
– Хорошо, что он этого не слышит, – тихо сказал Розниекс. Ему было от души жаль Ромуальда.
Эдит, съежившись, сидела на стуле и была, казалось, уже далеко отсюда. Собственно, для нее все и кончилось. Дальнейшее ее не интересовало.
– И еще один маленький вопрос, ответа на который мы не знаем, – усмехнулся Розниекс. – Кто ухитрился подсунуть Виктору Зиедкалнсу сумочку покойной Ольги?
– Только и всего? – казалось, Риекст был разочарован. – Тоже искусство – всучить сумку такому алкашу! А ход был неплохой, а? Пришлось-таки повозиться с этим Зиедкалнсом.
– Ну пока хватит, – Розниекс вложил в объемистую папку последний лист. – Могу посоветовать лишь одно: быть правдивыми и в своих показаниях. Может быть, на суде это поможет вам – хоть немного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
«Прошу вас. Вот фотокопии всей вашей подпольной бухгалтерии, страница за страницей, – голос Лубенса звучал необычайно мирно, – сколько доставлено левого товара, когда, откуда, на какую сумму, сколько денег взято из кассы… А здесь сфотографированы некоторые любопытные накладные, которые, без сомнения, в ваших официальных отчетах не фигурируют…»
Наступившую затем тишину нарушил низкий альт Зале. «Можете дальше не показывать. Сколько вы заплатили Канцане за иудин труд и сколько хотите заработать сами?»
«Почему Канцане? А может быть, Зиедкалнс?» – вступила Эдит.
«Зиедкалнс не в курсе дела».
Снова пауза.
«Без Зиедкалнс вы не могли провернуть эти операции», – усомнился Лубенс.
«Мне хватает одной продавщицы на отделение, – отрезала Зале. – Итак, сколько вы хотите за пленку? За негатив, не за копии, разумеется».
«Гм… Зиедкалнс не в курсе дела? – Лубенс был разочарован. – Жаль. Она отнеслась к делу с таким интересом…»
«Вы показали ей снимки?!»
«Некоторые».
«Этого достаточно. Что вам было нужно от нее?» – в голосе Зале чувствовалась осторожность.
«Был один вопрос личного характера. Теперь это не актуально».
«И ваши векселя потеряли силу. Меня не сегодня-завтра арестуют. Вы начали не с того конца».
«Все еще поправимо».
«Каким образом?»
«Надо убрать Зиедкалнс».
«Этого только не хватало! Лучше уж тюрьма».
«Да только ли тюрьма? Ваши масштабы, похоже, легко тянут на вышку», – с издевкой засмеялся Лубенс.
«На мокрое не пойду. Пускай расстреливают».
«Погодите, да почему именно вы? Любой шофер из тех, кто вам привозит левый товар, не откажется. Несчастный случай на дороге – пять, от силы шесть лет. Да и то, если еще поймают».
«Это все пьяницы, дураки и трусы. Стоит такому попасть – потянет всех остальных».
«Сколько заплатите за работу?»
«Я уже говорила».
«Ну что ж – тогда собирайте вещички и заодно напишите завещание».
Скрипнул стул. Пауза.
«А какие гарантии?» – хрипло выдавила Зале.
«Векселей не выдаю. Но сам заинтересован не влипнуть».
«Сколько вы хотите?» – спросила Зале нетерпеливо и взволнованно.
«Десять тысяч за пленку, десять за Зиедкалнс. Из них пять заплачу сам за свою ошибку. С вас – пятнадцать», – хладнокровно объявил Лубенс.
«Двен адцать!»
«Не будем торговаться. Сделка для вас выгодна. Окупится за год».
Запись кончилась. Розниекс выключил магнитофон. Глаза Эдит сверкали, словно она только что посмотрела фильм ужасов и не могла еще вернуться к действительности. Лубенс поежился.
– Кто это записал? – спросил он негромко, чтобы скрыть дрожь в голосе.
Розниекс вынул из стола пачку «Риги», открыл, предложил присутствующим, закурил сам. Стабиньш удивленно поднял брови.
– Записала Зале, – ответил следователь, неумело выпустив дым. – Это был ее последний шанс, как говорят, последняя индульгенция – гарантия на случай, если вы решите утопить ее, чтобы вывернуться самим.
– Такие дела, – добавил Стабиньш. – После этого разговора Зале пыталась заставить Зиедкалнс молчать, перетянуть ее на свою сторону, предотвратить убийство и сэкономить деньги. Тогда Зале предложила бы вам совсем другой вариант сделки: обменять пленку на ее ленту. Но Зиедкалнс не поддалась и тем подписала себе смертный приговор. Наутро вы получили аванс, а окончательный расчет состоялся уже после убийства, в железнодорожном ресторане. Но, понятно, не в присутствии Пуце и Канцане. Вы меня там не заметили? Жаль. И здесь Зале оказалась умнее. Она взяла с собой Пуце, чтобы на всякий случай заприметил вас, и Канцане, чтобы свести вас обоих вместе, напугать девушку и заставить ее молчать.
– Зале арестована? – хрипло спросил Лубенс, протянув руку за второй сигаретой.
– Естественно, – подтвердил Розниекс.
– А Канцане?
– И Канцане, – сказал Стабиньш. – Она ненавидела Зале, которая втянула ее в свои махинации, она хотела прервать отношения с ней, поэтому вам удалось заполучить ее на свою сторону. Что вы обратите полученное оружие против Зиедкалнс, она, конечно, не думала.
– А когда сообразила, то пришла к вам и заложила всех, – злобно усмехнулся Лубенс и сплюнул на пол. От интеллигентного инженера не осталось и следа.
– Не плюйте, Риекст, – предупредил Розниекс. – Так вас, кажется, звали в заключении? Или вернее – Яканс, Лейтманис, Ориньш или Овчинников. Расскажите лучше, как вы стали инженером Лубенсом!
Лубенс не выглядел удивленным. Только гримасы стали еще резче.
– Ничего не выйдет, начальнички, – перешел он на блатной жаргон. – Вторую мокруху мне не пришьете, хватит того, что есть. Лубенса я не кончал, – он не старался больше притворяться.
– Перестаньте, Риекст, подчеркивать свою принадлежность к блатному миру. У вас незаконченное высшее образование, так что не пройдет. Расскажите, что случилось с Лубенсом.
– Сам потонул. Провалился в полынью и потонул.
– А вы ничего не сделали, чтобы спасти его.
– Ха! – он презрительно глянул на следователя. – Чтобы потонуть с ним?
– И тогда у вас возникла возможность побега.
– Дураком надо было быть, чтобы не использовать такой шанс. Вижу – вы основательно изучили мою биографию.
– Это произошло незадолго до его отъезда? – продолжал спрашивать Розниекс.
– За несколько часов.
– Вы взяли его одежду.
– Ну да! – Риекстом овладело свойственное рецидивистам желание похвалиться. – Да, надел его одежду. Документы, деньги, билет – все было в кармане, чтобы ему только переодеться перед отбытием. А прилепить фото – плевое дело. Да к чему спрашивать, если вы и так знаете? – Риекст не мог простить себе, что он, кого прочие считали умным и удачливым, он, разработавший столь хитроумный и детализированный план преступления, так глупо попался. Это и выводило его из себя.
Розниекс не обращал внимания на смены настроения Риекста.
– И тогда вы явились к Эдит.
Риекст вдруг развеселился.
– Ах, вы думаете, эта красотка, эта змея, эта шлюха – вдова инженера Лубенса? – ему показалось, что наконец нашелся пункт, в котором следователь ошибся, и можно хоть немного отыграться. – Нет! – Риекст указал на нее пальцем. – Она этого Лубенса и в жизни не видала. Она из тех кошечек, которым нравится слизывать с жизни сливки. Но сын – мой. Это точно. Да, Ромуальд – мой.
– Хорошо, что он этого не слышит, – тихо сказал Розниекс. Ему было от души жаль Ромуальда.
Эдит, съежившись, сидела на стуле и была, казалось, уже далеко отсюда. Собственно, для нее все и кончилось. Дальнейшее ее не интересовало.
– И еще один маленький вопрос, ответа на который мы не знаем, – усмехнулся Розниекс. – Кто ухитрился подсунуть Виктору Зиедкалнсу сумочку покойной Ольги?
– Только и всего? – казалось, Риекст был разочарован. – Тоже искусство – всучить сумку такому алкашу! А ход был неплохой, а? Пришлось-таки повозиться с этим Зиедкалнсом.
– Ну пока хватит, – Розниекс вложил в объемистую папку последний лист. – Могу посоветовать лишь одно: быть правдивыми и в своих показаниях. Может быть, на суде это поможет вам – хоть немного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29