Чтобы раскрываемость была не ниже, чем
в прошлом году. Существовал также закон "Об укрывательстве преступлений" -
этот закон предусматривал суровое наказание всякому оперу, осмелившемуся
сокрыть преступление (не зарегистрировать уголовное дело). Одним словом -
клещи! С одной стороны, дай статистику хорошую, с другой - не смей
преступления укрывать! Слабые не выдерживали, но сильные закалялись.
Проработавшие благополучно не один год превращались в таких бойцов,
которых не удивишь никаким приказом. Надо поймать снежного человека? Будет
- со всеми официальными показаниями, опознаниями, признаниями, очными
ставками и прочим. Чтобы опер не терял спортивно-боевую форму, начальство
выдумывало ему все новые и новые поручения и задания. Например, опер
должен был раскрыть определенное количество преступлений при помощи
обратившихся в честную веру преступников, то есть попросту говоря -
агентов. Поскольку честных преступников хронически не хватало, оперативник
находил норой простой выход: он сочинял их. Так в делах появлялись,
скажем, некие Федя или Кеша, которые благополучно кочевали из одной
отчетности в другую, выполняя благородную задачу в деле улучшения
показателей. Кто-то слишком лихо закрывал дела, не успев вникнуть в их
суть. А кто-то слишком рьяно за них брался, выколачивая сведения из
упрямых урок недозволенными методами. Сажая на скамью подсудимых других,
опер знал, что "никто не вечен под луной" и что все, грешные, под Богом
ходят.
Злополучный кошелек, который Жеглов положил в карман вора, увы, -
атрибут розыскного искусства и по сей день. Кого винить в этом? Наивно
заблуждаются те, кто считает, будто между сыщиками и преступниками -
стена. Нет, всего лишь черта, условленная законом. Она может стать стеной
для одних, ее может не заметить в пылу работы другой; третий переступает
ее намеренно, хотя и не без сомнений. Интересный факт: в застойные годы в
тюрьму чаще садились офицеры. Теперь львиную долю осужденных составляют
сержанты и рядовые. Факт безотрадный, ибо свидетельствует он скорее о
падших нравах сержантского состава, чем о высоком моральном духе
офицерства. Переступить роковую черту можно действительно незаметно. Во
времена застоя, например, районное начальство почти обязывало сотрудников
ОБХСС заботиться о том, чтобы дефициты из подведомственных им магазинов
уходили не только "налево", но и "направо", то есть к заслуженным
работникам милиции.
Криминал? Вроде бы еще нет. Директор магазина рад услужить родной
власти, купля-продажа производится по закону: по номиналу и с чеками.
Отовариваются достойные люди, которые в знак благодарности просто
исключают данный магазин из сферы своих профессиональных интересов. Но тот
же злополучный опер мог незаметно переступить черту: склонить своего
агента к активной деятельности, не понимая, что агент сам уже давно
использует своего патрона в корыстных целях.
До поры до времени вое эти противоречия, проблемы, неразбериху в той
или иной мере сглаживала и облагораживала Большая Идея. Когда Хрущев
клялся на съезде, что через двадцать лет он пожмет руку последнему
преступнику, - это впечатляло. Это заставляло позабыть на время и о
нищенской зарплате, и о глупости инструкций. Правоохранительная машина
работала исправно. Нравственные приоритеты были достаточно ясно
обозначены. Преступник, попавшийся, скажем, на валютных операциях, мог
нахамить сыщику, предложить ему взятку, но он никогда бы не позволил себе
заявить вслух, на допросе, что сыщик выполняет глупую, никому не нужную,
да к тому же и малооплачиваемую работу...
Нынче же взятки воспринимаются как откупное: берите, но только не
мешайте делать деньги. Из перепродажи, из фальсифицированного спиртового
продукта, из меди, оружия, наркотиков... Закон? Ему не подчиняются даже
президенты. Власть? Это еще нужно посмотреть, какая из них победит.
Собственность? Была ваша, - завтра станет нашей, а послезавтра хоть потоп.
Бывшие деревенские парни, прошедшие армию и сменившие армейские погоны на
милицейские, теряются в этом мутном водовороте в считанные месяцы: сегодня
ты гоняешься за мафией, а завтра она вполне официально нанимает тебя в
качестве охранника - тут у кого угодно "крыша поедет". Да что там говорить
про рядовых, если и среди офицеров бродят настроения, которые можно
выразить фразой: "За что воюем?"
Один опер, подводя итоги своему печальному прогнозу относительно
будущности Российского государства, выразился так:
- Вопрос упирается в собственность. Пока не определятся собственники,
мы, строго говоря, не нужны ни мафии, ни властям. Идет грабеж и дележ
ничейного. Лишь тогда понадобится закон, когда, насосавшись, собственники
скажут: хватит! А теперь мы будем играть по правилам!
РОКИРОВКИ В РАЗНЫЕ СТОРОНЫ
Мальчик был самым обыкновенным ребенком, может быть, лишь чуть более
тихим и задумчивым, чем обычно бывают тинэйджеры. По вечерам любил сидеть
в своей комнатке у окна и смотреть на улицу, слушая плейер. Однажды
мальчик обратил внимание на то, что к магазину, который был как раз
напротив окон его комнатки, часто подъезжают одни и те же машины - по
вечерам, после закрытая... Из машин что-то выгружали и быстро заносили в
магазин. Мальчик пригляделся повнимательнев и понял, что это "что-то" было
не чем иным, как оружием. Он записал номер машины, понаблюдал за магазином
еще пару дней, фиксируя номера подъезжавших автомобилей.
Он был умным, начитанным ребенком и понимал, что тайно перевозить
оружие могут, скорее всего, бандиты... А потом мальчик пошел в свое
отделение милиции и рассказал все, что видел, офицеру - одному из
руководителей отделения.
Мальчик сделал все правильно. Он не мог знать, что этот офицер давно
уже был на долях с теми самыми бандитами, которые выгружали оружие...
Через пару дней мальчик пропал. Поиски были результативными - в
пригородном лесочке через некоторое время изуродованный труп ребенка был
все-таки найден... (Любопытный нюанс - в ходе расследования убийства
мальчика около шести человек брали на себя совершение преступления и даже
показывали в ходе следственных экспериментов, как именно убивали. Во всех
этих случаях розыскники сумели доказать самооговор.)
Настоящего убийцу - непосредственного исполнителя - нашли, хотя поиск
был чрезвычайно трудным. Однако медицинская экспертиза признала убийцу
больным человеком, в силу этого он не подлежал уголовной ответственности,
а показания, данные им, не имели юридической силы... Поэтому и офицер,
сгубивший мальчика, продолжал работать в милиции. Он уволился из органов
совсем недавно. Те офицеры-розыскники, кто знал, на чьей совести маленький
труп, ничего сделать не смогли. Знать - это еще совсем не значит
доказать...
Эту грустную историю мы услышали от оперативников в одном из
кабинетов известного всем дома на Литейном, где мы попытались поговорить о
таком явлении, как внутренняя милицейская коррупция и преступность. Увы,
страшная история убийства ребенка не слишком удивила нас. В ответ мы
предложили собеседникам историю, которую узнали, расследуя дело одного
крупного питерского бизнесмена, обратившегося к нам за помощью...
Он представился жертвой рэкета и коррумпированных правоохранительных
органов одновременно. Попросил провести объективное расследование. Мы
согласились. Мы смогли провести расследование до конца и, как нам кажется,
теперь знаем правду. Но результаты этого расследования реализации не
подлежали - установив фактуру, мы не смогли собрать доказательства.
Многочисленные свидетели согласились говорить только в приватном порядке -
для удовлетворения нашего любопытства, сразу же предупредив нас, что в
"случае чего" - они откажутся от своих слов. Мы не возьмем на себя
ответственность осуждать этих людей. Слишком уж крутые завязки были в этом
деле - и мэрия, и милиция, и КГБ, и прокуратура... Да и сама жертва где-то
в середине расследования предстала в совершенно ином свете - пострадав от
одних бандитов, этот бизнесмен нанимал других, чтобы отплатить
обидчикам... Коротко же суть дела такова.
Это было сугубо частное расследование, которое я с коллегами проводил
в свободное время.
Некая крупная петербургская фирма заключает контракт с серьезной
московской фирмой. Из Петербурга в Москву переводятся большие деньги.
Москвичи срывают контракт и не отдают деньги. Питерский бизнесмен едет в
столицу и безуспешно обивает пороги всех правоохранительных организаций,
каких только можно. Ему везде советуют обратиться в арбитраж, где все
вместе - жертвы и кидалы - умрут в бумажной могиле. Вернувшись в
Петербург, бизнесмен с отчаяния бросается за помощью к "чеченам". "Чечены"
оказываются более приветливыми. Они выделяют двух способных решить вопросы
представителей, с которыми бизнесмен вновь едет в Москву. Если кто-то
решил, что "чечены" в Москве стали стрелять и похищать обидчиков, то этот
кто-то жестоко ошибается. Горцы повели горемыку в одно чрезвычайно
солидное милицейское заведение, где проблема решилась со сказочной
быстротой. Большой милицейский чин (отдельного кабинета и приемной с
секретаршей удостаиваются лишь высшие милицейские чины) предложил
бизнесмену написать заявление на обидчиков, и через пару (!) дней деньги
со счетов московской фирмы пошли в Петербург. За вычетом нескольких
миллионов, которые милицейский чин порекомендовал потерпевшему перевести в
хорошую фирму, находящуюся в хорошем городе Грозном.
Видимо, потеря этих миллионов разбудила жабу, дремавшую до поры на
груди у нашего бизнесмена. Жаба стала его душить.
Он захотел получить от коварных москвичей и штрафные санкции.
Бизнесмен вспомнил об одном своем старом знакомом - старшем офицере
бывшего Комитета государственной безопасности из Петербургского
управления. Этот офицер вник в проблему и порекомендовал бизнесмену группу
коротко остриженных юристов, которые хоть и не имели юридического
образования, но были в состоянии решить любую проблему за деньги - за долю
малую. Себе офицер скромно назначил гонорар в пять миллионов рублей (дело
происходило в 1992 г.) за общее руководство. (Кстати говоря, когда в ходе
беседы с нами юристы узнали, сколько хотел получить комитетчик,
возмутились они страшно. "Вот скотина! Послал нас под чеченские пули, даже
не предупредив, ни прикрытия не дал, ни подстраховки... И за все труды
свои страшные - всего пять лимонов", - так говорил старший юрист,
непосредственно контактировавший с офицером. Возмущение свое тогдашнее он
сейчас подтвердить уже не сможет, ибо вскоре после того как мы прекратили
работу по этому делу, он покинул наш суетный мир.)
А получилось вот что. В Москве питерские юристы столкнулись с
"чеченами", которые уже рассматривали фирму должников как исключительно
свою суверенную кормушку. На разборки обе банды приехали в Петербург, где
выяснились дополнительные спорные моменты - тесен мир. Оказывается, эти
самые "чечены" доили еще одну фирму - созданную, кстати, под эгидой мэрии
Петербурга (брали натурой, гуманитарной помощью, прямо со склада). А
команда "юристов" вписалась и в эту разборку. Волны разборок между двумя
бандами нещадно колотили бизнесмена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
в прошлом году. Существовал также закон "Об укрывательстве преступлений" -
этот закон предусматривал суровое наказание всякому оперу, осмелившемуся
сокрыть преступление (не зарегистрировать уголовное дело). Одним словом -
клещи! С одной стороны, дай статистику хорошую, с другой - не смей
преступления укрывать! Слабые не выдерживали, но сильные закалялись.
Проработавшие благополучно не один год превращались в таких бойцов,
которых не удивишь никаким приказом. Надо поймать снежного человека? Будет
- со всеми официальными показаниями, опознаниями, признаниями, очными
ставками и прочим. Чтобы опер не терял спортивно-боевую форму, начальство
выдумывало ему все новые и новые поручения и задания. Например, опер
должен был раскрыть определенное количество преступлений при помощи
обратившихся в честную веру преступников, то есть попросту говоря -
агентов. Поскольку честных преступников хронически не хватало, оперативник
находил норой простой выход: он сочинял их. Так в делах появлялись,
скажем, некие Федя или Кеша, которые благополучно кочевали из одной
отчетности в другую, выполняя благородную задачу в деле улучшения
показателей. Кто-то слишком лихо закрывал дела, не успев вникнуть в их
суть. А кто-то слишком рьяно за них брался, выколачивая сведения из
упрямых урок недозволенными методами. Сажая на скамью подсудимых других,
опер знал, что "никто не вечен под луной" и что все, грешные, под Богом
ходят.
Злополучный кошелек, который Жеглов положил в карман вора, увы, -
атрибут розыскного искусства и по сей день. Кого винить в этом? Наивно
заблуждаются те, кто считает, будто между сыщиками и преступниками -
стена. Нет, всего лишь черта, условленная законом. Она может стать стеной
для одних, ее может не заметить в пылу работы другой; третий переступает
ее намеренно, хотя и не без сомнений. Интересный факт: в застойные годы в
тюрьму чаще садились офицеры. Теперь львиную долю осужденных составляют
сержанты и рядовые. Факт безотрадный, ибо свидетельствует он скорее о
падших нравах сержантского состава, чем о высоком моральном духе
офицерства. Переступить роковую черту можно действительно незаметно. Во
времена застоя, например, районное начальство почти обязывало сотрудников
ОБХСС заботиться о том, чтобы дефициты из подведомственных им магазинов
уходили не только "налево", но и "направо", то есть к заслуженным
работникам милиции.
Криминал? Вроде бы еще нет. Директор магазина рад услужить родной
власти, купля-продажа производится по закону: по номиналу и с чеками.
Отовариваются достойные люди, которые в знак благодарности просто
исключают данный магазин из сферы своих профессиональных интересов. Но тот
же злополучный опер мог незаметно переступить черту: склонить своего
агента к активной деятельности, не понимая, что агент сам уже давно
использует своего патрона в корыстных целях.
До поры до времени вое эти противоречия, проблемы, неразбериху в той
или иной мере сглаживала и облагораживала Большая Идея. Когда Хрущев
клялся на съезде, что через двадцать лет он пожмет руку последнему
преступнику, - это впечатляло. Это заставляло позабыть на время и о
нищенской зарплате, и о глупости инструкций. Правоохранительная машина
работала исправно. Нравственные приоритеты были достаточно ясно
обозначены. Преступник, попавшийся, скажем, на валютных операциях, мог
нахамить сыщику, предложить ему взятку, но он никогда бы не позволил себе
заявить вслух, на допросе, что сыщик выполняет глупую, никому не нужную,
да к тому же и малооплачиваемую работу...
Нынче же взятки воспринимаются как откупное: берите, но только не
мешайте делать деньги. Из перепродажи, из фальсифицированного спиртового
продукта, из меди, оружия, наркотиков... Закон? Ему не подчиняются даже
президенты. Власть? Это еще нужно посмотреть, какая из них победит.
Собственность? Была ваша, - завтра станет нашей, а послезавтра хоть потоп.
Бывшие деревенские парни, прошедшие армию и сменившие армейские погоны на
милицейские, теряются в этом мутном водовороте в считанные месяцы: сегодня
ты гоняешься за мафией, а завтра она вполне официально нанимает тебя в
качестве охранника - тут у кого угодно "крыша поедет". Да что там говорить
про рядовых, если и среди офицеров бродят настроения, которые можно
выразить фразой: "За что воюем?"
Один опер, подводя итоги своему печальному прогнозу относительно
будущности Российского государства, выразился так:
- Вопрос упирается в собственность. Пока не определятся собственники,
мы, строго говоря, не нужны ни мафии, ни властям. Идет грабеж и дележ
ничейного. Лишь тогда понадобится закон, когда, насосавшись, собственники
скажут: хватит! А теперь мы будем играть по правилам!
РОКИРОВКИ В РАЗНЫЕ СТОРОНЫ
Мальчик был самым обыкновенным ребенком, может быть, лишь чуть более
тихим и задумчивым, чем обычно бывают тинэйджеры. По вечерам любил сидеть
в своей комнатке у окна и смотреть на улицу, слушая плейер. Однажды
мальчик обратил внимание на то, что к магазину, который был как раз
напротив окон его комнатки, часто подъезжают одни и те же машины - по
вечерам, после закрытая... Из машин что-то выгружали и быстро заносили в
магазин. Мальчик пригляделся повнимательнев и понял, что это "что-то" было
не чем иным, как оружием. Он записал номер машины, понаблюдал за магазином
еще пару дней, фиксируя номера подъезжавших автомобилей.
Он был умным, начитанным ребенком и понимал, что тайно перевозить
оружие могут, скорее всего, бандиты... А потом мальчик пошел в свое
отделение милиции и рассказал все, что видел, офицеру - одному из
руководителей отделения.
Мальчик сделал все правильно. Он не мог знать, что этот офицер давно
уже был на долях с теми самыми бандитами, которые выгружали оружие...
Через пару дней мальчик пропал. Поиски были результативными - в
пригородном лесочке через некоторое время изуродованный труп ребенка был
все-таки найден... (Любопытный нюанс - в ходе расследования убийства
мальчика около шести человек брали на себя совершение преступления и даже
показывали в ходе следственных экспериментов, как именно убивали. Во всех
этих случаях розыскники сумели доказать самооговор.)
Настоящего убийцу - непосредственного исполнителя - нашли, хотя поиск
был чрезвычайно трудным. Однако медицинская экспертиза признала убийцу
больным человеком, в силу этого он не подлежал уголовной ответственности,
а показания, данные им, не имели юридической силы... Поэтому и офицер,
сгубивший мальчика, продолжал работать в милиции. Он уволился из органов
совсем недавно. Те офицеры-розыскники, кто знал, на чьей совести маленький
труп, ничего сделать не смогли. Знать - это еще совсем не значит
доказать...
Эту грустную историю мы услышали от оперативников в одном из
кабинетов известного всем дома на Литейном, где мы попытались поговорить о
таком явлении, как внутренняя милицейская коррупция и преступность. Увы,
страшная история убийства ребенка не слишком удивила нас. В ответ мы
предложили собеседникам историю, которую узнали, расследуя дело одного
крупного питерского бизнесмена, обратившегося к нам за помощью...
Он представился жертвой рэкета и коррумпированных правоохранительных
органов одновременно. Попросил провести объективное расследование. Мы
согласились. Мы смогли провести расследование до конца и, как нам кажется,
теперь знаем правду. Но результаты этого расследования реализации не
подлежали - установив фактуру, мы не смогли собрать доказательства.
Многочисленные свидетели согласились говорить только в приватном порядке -
для удовлетворения нашего любопытства, сразу же предупредив нас, что в
"случае чего" - они откажутся от своих слов. Мы не возьмем на себя
ответственность осуждать этих людей. Слишком уж крутые завязки были в этом
деле - и мэрия, и милиция, и КГБ, и прокуратура... Да и сама жертва где-то
в середине расследования предстала в совершенно ином свете - пострадав от
одних бандитов, этот бизнесмен нанимал других, чтобы отплатить
обидчикам... Коротко же суть дела такова.
Это было сугубо частное расследование, которое я с коллегами проводил
в свободное время.
Некая крупная петербургская фирма заключает контракт с серьезной
московской фирмой. Из Петербурга в Москву переводятся большие деньги.
Москвичи срывают контракт и не отдают деньги. Питерский бизнесмен едет в
столицу и безуспешно обивает пороги всех правоохранительных организаций,
каких только можно. Ему везде советуют обратиться в арбитраж, где все
вместе - жертвы и кидалы - умрут в бумажной могиле. Вернувшись в
Петербург, бизнесмен с отчаяния бросается за помощью к "чеченам". "Чечены"
оказываются более приветливыми. Они выделяют двух способных решить вопросы
представителей, с которыми бизнесмен вновь едет в Москву. Если кто-то
решил, что "чечены" в Москве стали стрелять и похищать обидчиков, то этот
кто-то жестоко ошибается. Горцы повели горемыку в одно чрезвычайно
солидное милицейское заведение, где проблема решилась со сказочной
быстротой. Большой милицейский чин (отдельного кабинета и приемной с
секретаршей удостаиваются лишь высшие милицейские чины) предложил
бизнесмену написать заявление на обидчиков, и через пару (!) дней деньги
со счетов московской фирмы пошли в Петербург. За вычетом нескольких
миллионов, которые милицейский чин порекомендовал потерпевшему перевести в
хорошую фирму, находящуюся в хорошем городе Грозном.
Видимо, потеря этих миллионов разбудила жабу, дремавшую до поры на
груди у нашего бизнесмена. Жаба стала его душить.
Он захотел получить от коварных москвичей и штрафные санкции.
Бизнесмен вспомнил об одном своем старом знакомом - старшем офицере
бывшего Комитета государственной безопасности из Петербургского
управления. Этот офицер вник в проблему и порекомендовал бизнесмену группу
коротко остриженных юристов, которые хоть и не имели юридического
образования, но были в состоянии решить любую проблему за деньги - за долю
малую. Себе офицер скромно назначил гонорар в пять миллионов рублей (дело
происходило в 1992 г.) за общее руководство. (Кстати говоря, когда в ходе
беседы с нами юристы узнали, сколько хотел получить комитетчик,
возмутились они страшно. "Вот скотина! Послал нас под чеченские пули, даже
не предупредив, ни прикрытия не дал, ни подстраховки... И за все труды
свои страшные - всего пять лимонов", - так говорил старший юрист,
непосредственно контактировавший с офицером. Возмущение свое тогдашнее он
сейчас подтвердить уже не сможет, ибо вскоре после того как мы прекратили
работу по этому делу, он покинул наш суетный мир.)
А получилось вот что. В Москве питерские юристы столкнулись с
"чеченами", которые уже рассматривали фирму должников как исключительно
свою суверенную кормушку. На разборки обе банды приехали в Петербург, где
выяснились дополнительные спорные моменты - тесен мир. Оказывается, эти
самые "чечены" доили еще одну фирму - созданную, кстати, под эгидой мэрии
Петербурга (брали натурой, гуманитарной помощью, прямо со склада). А
команда "юристов" вписалась и в эту разборку. Волны разборок между двумя
бандами нещадно колотили бизнесмена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58