В то время ему было около
тридцати, у него было круглое, чуть ребячливое лицо, уже заметное брюшко,
испытующий взгляд и короткие, по бандитской моде, волосы (став
начальником, он начал их отращивать до более цивильной длины). Он
производил впечатление дергающегося, несколько напряженного человека, хотя
говорил всегда спокойно и вдумчиво. На вопросы о своем прошлом и о карьере
в бандитском мире Антон отвечал уклончиво. Говорил, что его родители были
инженерами, а сам он работал на заводе и был обычным русским пареньком. Но
когда мы узнали его поближе, наше впечатление о нем стало более сложным.
Его речь была грамотнее, чем у обычного рабочего. Он любил
пофилософствовать на темы, связанные с развитием общества и власти,
экономики и бизнеса. С другой стороны, разговаривая с подчиненными и по
телефону, он бывал краток почти по-военному и производил впечатление
человека, привыкшего принимать решения.
Рядовые бандиты считали, что он очень капризен. Антон действительно
взрывался из-за мелочей и ругал своих людей даже в нашем присутствии. Он
чрезвычайно заботился о своем имидже, а тщеславие было весьма заметной
чертой его характера. Этим, наверное, и объяснялось то, что он согласился
встречаться с журналистами. Вместе с тем, в нем ясно ощущалась потребность
интеллектуального общения, которого ему явно не хватало в бандитской
среде. Антон был лишен образованной интеллектуальности, необходимой в
салонах русской интеллигенции, скорее он производил впечатление
остроумного и лукавого самородка.
В бандитском мире главная мера успеха - деньги. Способности Антона
находить новые методы заработка обеспечили ему в свое время успех в
группировке, которая стала ему родной.
- Сначала речь шла о том, чтобы находить фирмы, которым нужны крыши.
Чем крупнее фирма, тем больше оборот и выше твой престиж в банде. А потом
я додумался до некоторых идей, которые быстро себя оправдали. Каких? Это
коммерческая тайна.
К осени 1993 г. группировка Антона обеспечивала крышу приблизительно
шестидесяти фирмам. Этого хватало, чтобы содержать банду примерно в сто
человек. Команда занималась и собственной полулегальной деятельностью:
открывали свои киоски, торговали сельскохозяйственной продукцией, а также
курировали проституцию и подпольно производили водку. На самом деле это
была вовсе не водка, а разбавленный технический спирт, разлитый в водочные
бутылки. Производство было весьма примитивным: разлив производился вручную
на квартирах у людей, не входивших в группировку, а просто нуждающихся в
приработке. Таких квартир у Антона было несколько десятков. Сам он отвечал
за перевозку и продажу "водки", которая контрабандным путем вывозилась в
Эстонию.
Антон очень хотел превратить свою банду в фирму с международными
контактами и связями. В 1993 г. под его крышей были совместные предприятия
с Нидерландами, Австрией, Швецией и Финляндией. Однако с иностранными
бизнесменами Антон не встречался, потому что все переговоры с
организованной преступностью в совместном предприятии всегда поручали
русским партнерам.
Помимо водки в Эстонию, Антон также экспортировал проституток в
Финляндию и Германию. - Проституция - это отрасль, которая дает нам
какие-то деньги. Это не такие уж большие деньги, но мы содержим на них
часть своих людей. У нас есть заказчики на Западе, которые имеют львиную
долю заработка, а мы лишь отвечаем за то, чтобы девушки были доставлены по
назначению. Потом они возвращаются и благодарят нас.
У группировки Антона было три так называемых отстойника в центре
Петербурга. По сути дела, это были обычные публичные дома, в которых
девицы работали по ночам. Проститутки, работавшие на группировку Антона,
получали четвертую часть того, что платил клиент, приблизительно столько
же шло сутенеру. Остальное уходило в общак.
Вся деятельность группировки, естественно, предполагала насилие.
Антон этого не отрицал, но все время пытался объяснить его как неизбежное
зло:
- Я лично против физического насилия. Всегда найдутся другие методы.
Есть люди, которым нравится делать другим плохо. Мы же поступаем так
только в случае крайней необходимости.
Однако эти заявления противоречили его поведению. Во время съемок на
ферме Карабаса мы видели, как Антон спокойно наблюдал за одним из своих
подчиненных, когда тот избивал наемного работника-старика ногами. Старик
был алкоголиком, он украл и продал овцу, а деньги пропил. Возможно, тогда
мы увидели Антона-моралиста. Он неоднократно декларировал свое презрение к
алкоголикам и наркоманам. В группировке алкоголь и наркотики были
категорически запрещены. Пойманные на нарушении этого запрета молодые
бандиты могли быть выгнаны из группировки.
Более страшными преступлениями внутри банды считались кража у братков
или из общака и предательство.
- За такие проступки, - говорил Антон, - может быть очень строгое
наказание. - И даже смертная казнь? - Да, естественно, и смерть, - ответил
он, не моргнув.
В принципе Антон ничего не имел против стычек с другими
группировками, но не любил их, потому что они всегда стоили больших денег.
- Если нас вынуждают к боевым действиям, то мы прибегаем и к ним, но
такое бывает достаточно редко и только в крайних случаях. Это экономически
невыгодно, потому что мы перестаем зарабатывать деньги и все уходит на
войну.
Антон подразделял преступность в Петербурге на три категории: бытовые
уголовники, нормальные бандиты и беспредел. С бандитами из других
группировок в 90 процентах случаев удавалось разбираться мирным путем.
Однако, если какая-либо из сторон нарушала бандитские понятия, то могли
быть и человеческие жертвы.
- И тогда побеждает сильнейший, а у нас решает босс - по понятиям нам
жить или нет.
Антон скептически относился к общим бандитским сходнякам в
Петербурге. К столу в гостинице "Пулковская", где проходили встречи
лидеров группировок, он отправлялся лишь "в силу необходим мости".
- Мы - самостоятельная организация. Мы не считаем, что необходим
специальный бандитский суд. Жить нужно по здравому смыслу. Мы пытаемся
разрешить все конфликты мирно, но своих денег не отдадим никому.
Забавно, но Антон неоднократно сетовал на недействующую правовую
систему:
- Закон должен быть жестким и распространяться на всех без
исключения. Каждый человек решает сам, как относиться к закону. И в случае
его нарушения должен быть готов к наказанию. - А ты готов?
- Готов, но пусть меня сначала поймают. Антон уже сидел в тюрьме, он
провел четыре месяца в предварительном заключении. Потом уголовное дело
прекратили за недостаточностью улик.
Антон считал, что действующую правоохранительную систему обмануть
очень легко. То, что его боссы попали в тюрьму, он объяснял тем, что некий
бизнесмен "заплатил ментам за их посадку".
- Милиция вообще подкуплена на корню. Честных очень мало. - А бывшие
КГБ?
- Эти знают еще меньше, чем милиция. Мы их всерьез не воспринимаем,
хотя у них больше технических средств, чем у милиции.
Антон долго объяснял нам, что организованная преступность и
правоохранительные органы играют в своеобразную игру, где главный судья -
сила и деньги.
- В суде побеждает не справедливость, а тот, кому удается убедить
судей в своей правоте. А средства убеждения бывают разные.
Антон защищал право бандитов на существование в том обществе, которое
возникло в России после распада Советской империи.
- Ничего такого никогда не было бы, если бы раньше, при так
называемом социализме, мы все на самом деле были равны. Но лозунг -
"каждому по потребностям" - был невыполним. Единственное, чего хочу я, -
это надежности и благосостояния. Я не хочу, чтобы мои дети жили в
беспредельной стране. Я и сам не люблю нарушать закон. Но сегодня в России
надо выбирать: если ты пытаешься заработать какие-то деньги, то должен
уметь либо сам защитить себя, либо просить защиты у кого-то другого. Если
ты убежден, что защищен, - твое счастье, если нет, - тогда жизнь дана тебе
взаймы. И тогда каждый новый день для тебя может стать последним...
Карабас разорвал все контакты с нами так же неожиданно, как в свое
время пошел на них. Впрочем, по сведениям из других источников, я слышал,
что дела у него идут в гору и он продолжает процветать. Последний раз я
видел его случайно летом 1994 г. Мы столкнулись в одной петербургской
тюрьме, куда он, видимо, пришел на свидание с кем-то из своих коллег. Он
еще больше располнел и был похож в своем дорогом костюме скорее на
преуспевающего бизнесмена, чем на бандита. Мы встретились глазами, но
здороваться не стали, а лишь обменялись кивками, как люди, которые очень
смутно помнят друг друга...
ЖИВОЙ ТОВАР
Если проституция - самая древняя профессия на Земле, то получается,
что женское тело - самый древний товар?
Интересно, кому первому пришла в голову мысль, что женское естество
можно продавать - Продавцу или Покупателю в той самой первой сделке на
заре времен? Этого мы никогда не узнаем. Но как бы там ни было - а
как-нибудь да было, - проституция возникла вместе с первобытнообщинным
строем, окрепла в древних рабовладельческих государствах, выжила в
жестокое время тоталитарного феодализма, расцвела после первых буржуазных
революций и отправилась широким шагом гулять по всем странам, строям и
эпохам.
Любопытно, что почти всегда и везде проституток осуждает общественная
мораль и преследуют правоохранительные органы. Не менее любопытно, однако,
что той же общественной моралью гораздо меньше осуждаются те, кто
пользуется услугами проституток, - в широком, кстати говоря, спектре.
Скажем, те же правоохранительные органы всех времен и народов пользовались
проститутками как агентами - их было легче вербовать, контролировать,
использовать, и через них, конечно, проходило намного больше информации,
чем через добропорядочную домохозяйку.
В нашей стране особый интерес к этой профессии вспыхнул с первыми
шагами перестройки. В обрушившейся на обывателя информационной лавине
статей, книг, теле- и кинофильмов об отечественных шлюхах доминировал
образ валютной интуристовской проститутки - очень сексапильной девушки с
непростой судьбой в непростое время.
Вторая волна информационного бума вокруг проституток у нас на родине
относится к началу 90-х годов, когда появились первые конторы телефонных
девушек.
Чуть ли не каждая порядочная газета считала своим долгом выделить
какому-нибудь сотруднику определенную сумму денег, чтобы он "вызвонил"
себе проститутку и взял у нее интервью.
За всеми этими забавами несколько в тени остались уличные проститутки
- хотя именно они, а не валютно-гостиничные и телефонные, составляют
основной отряд корпуса шлюх (и не только в нашей стране, кстати). Вторым,
не совсем понятным, информационным пробелом стало практическое отсутствие
упоминаний о тех, на кого проститутки работают, - то есть в принципе
обыватель знал, что у более-менее организованных проституток есть
сутенеры... И все. На сутенерах цепочка обычно и обрывалась, что не давало
возможности читателю в полной мере оценить масштабы и обороты денежных
масс в "бл...ких империях", контролируемых организованными преступными
группировками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
тридцати, у него было круглое, чуть ребячливое лицо, уже заметное брюшко,
испытующий взгляд и короткие, по бандитской моде, волосы (став
начальником, он начал их отращивать до более цивильной длины). Он
производил впечатление дергающегося, несколько напряженного человека, хотя
говорил всегда спокойно и вдумчиво. На вопросы о своем прошлом и о карьере
в бандитском мире Антон отвечал уклончиво. Говорил, что его родители были
инженерами, а сам он работал на заводе и был обычным русским пареньком. Но
когда мы узнали его поближе, наше впечатление о нем стало более сложным.
Его речь была грамотнее, чем у обычного рабочего. Он любил
пофилософствовать на темы, связанные с развитием общества и власти,
экономики и бизнеса. С другой стороны, разговаривая с подчиненными и по
телефону, он бывал краток почти по-военному и производил впечатление
человека, привыкшего принимать решения.
Рядовые бандиты считали, что он очень капризен. Антон действительно
взрывался из-за мелочей и ругал своих людей даже в нашем присутствии. Он
чрезвычайно заботился о своем имидже, а тщеславие было весьма заметной
чертой его характера. Этим, наверное, и объяснялось то, что он согласился
встречаться с журналистами. Вместе с тем, в нем ясно ощущалась потребность
интеллектуального общения, которого ему явно не хватало в бандитской
среде. Антон был лишен образованной интеллектуальности, необходимой в
салонах русской интеллигенции, скорее он производил впечатление
остроумного и лукавого самородка.
В бандитском мире главная мера успеха - деньги. Способности Антона
находить новые методы заработка обеспечили ему в свое время успех в
группировке, которая стала ему родной.
- Сначала речь шла о том, чтобы находить фирмы, которым нужны крыши.
Чем крупнее фирма, тем больше оборот и выше твой престиж в банде. А потом
я додумался до некоторых идей, которые быстро себя оправдали. Каких? Это
коммерческая тайна.
К осени 1993 г. группировка Антона обеспечивала крышу приблизительно
шестидесяти фирмам. Этого хватало, чтобы содержать банду примерно в сто
человек. Команда занималась и собственной полулегальной деятельностью:
открывали свои киоски, торговали сельскохозяйственной продукцией, а также
курировали проституцию и подпольно производили водку. На самом деле это
была вовсе не водка, а разбавленный технический спирт, разлитый в водочные
бутылки. Производство было весьма примитивным: разлив производился вручную
на квартирах у людей, не входивших в группировку, а просто нуждающихся в
приработке. Таких квартир у Антона было несколько десятков. Сам он отвечал
за перевозку и продажу "водки", которая контрабандным путем вывозилась в
Эстонию.
Антон очень хотел превратить свою банду в фирму с международными
контактами и связями. В 1993 г. под его крышей были совместные предприятия
с Нидерландами, Австрией, Швецией и Финляндией. Однако с иностранными
бизнесменами Антон не встречался, потому что все переговоры с
организованной преступностью в совместном предприятии всегда поручали
русским партнерам.
Помимо водки в Эстонию, Антон также экспортировал проституток в
Финляндию и Германию. - Проституция - это отрасль, которая дает нам
какие-то деньги. Это не такие уж большие деньги, но мы содержим на них
часть своих людей. У нас есть заказчики на Западе, которые имеют львиную
долю заработка, а мы лишь отвечаем за то, чтобы девушки были доставлены по
назначению. Потом они возвращаются и благодарят нас.
У группировки Антона было три так называемых отстойника в центре
Петербурга. По сути дела, это были обычные публичные дома, в которых
девицы работали по ночам. Проститутки, работавшие на группировку Антона,
получали четвертую часть того, что платил клиент, приблизительно столько
же шло сутенеру. Остальное уходило в общак.
Вся деятельность группировки, естественно, предполагала насилие.
Антон этого не отрицал, но все время пытался объяснить его как неизбежное
зло:
- Я лично против физического насилия. Всегда найдутся другие методы.
Есть люди, которым нравится делать другим плохо. Мы же поступаем так
только в случае крайней необходимости.
Однако эти заявления противоречили его поведению. Во время съемок на
ферме Карабаса мы видели, как Антон спокойно наблюдал за одним из своих
подчиненных, когда тот избивал наемного работника-старика ногами. Старик
был алкоголиком, он украл и продал овцу, а деньги пропил. Возможно, тогда
мы увидели Антона-моралиста. Он неоднократно декларировал свое презрение к
алкоголикам и наркоманам. В группировке алкоголь и наркотики были
категорически запрещены. Пойманные на нарушении этого запрета молодые
бандиты могли быть выгнаны из группировки.
Более страшными преступлениями внутри банды считались кража у братков
или из общака и предательство.
- За такие проступки, - говорил Антон, - может быть очень строгое
наказание. - И даже смертная казнь? - Да, естественно, и смерть, - ответил
он, не моргнув.
В принципе Антон ничего не имел против стычек с другими
группировками, но не любил их, потому что они всегда стоили больших денег.
- Если нас вынуждают к боевым действиям, то мы прибегаем и к ним, но
такое бывает достаточно редко и только в крайних случаях. Это экономически
невыгодно, потому что мы перестаем зарабатывать деньги и все уходит на
войну.
Антон подразделял преступность в Петербурге на три категории: бытовые
уголовники, нормальные бандиты и беспредел. С бандитами из других
группировок в 90 процентах случаев удавалось разбираться мирным путем.
Однако, если какая-либо из сторон нарушала бандитские понятия, то могли
быть и человеческие жертвы.
- И тогда побеждает сильнейший, а у нас решает босс - по понятиям нам
жить или нет.
Антон скептически относился к общим бандитским сходнякам в
Петербурге. К столу в гостинице "Пулковская", где проходили встречи
лидеров группировок, он отправлялся лишь "в силу необходим мости".
- Мы - самостоятельная организация. Мы не считаем, что необходим
специальный бандитский суд. Жить нужно по здравому смыслу. Мы пытаемся
разрешить все конфликты мирно, но своих денег не отдадим никому.
Забавно, но Антон неоднократно сетовал на недействующую правовую
систему:
- Закон должен быть жестким и распространяться на всех без
исключения. Каждый человек решает сам, как относиться к закону. И в случае
его нарушения должен быть готов к наказанию. - А ты готов?
- Готов, но пусть меня сначала поймают. Антон уже сидел в тюрьме, он
провел четыре месяца в предварительном заключении. Потом уголовное дело
прекратили за недостаточностью улик.
Антон считал, что действующую правоохранительную систему обмануть
очень легко. То, что его боссы попали в тюрьму, он объяснял тем, что некий
бизнесмен "заплатил ментам за их посадку".
- Милиция вообще подкуплена на корню. Честных очень мало. - А бывшие
КГБ?
- Эти знают еще меньше, чем милиция. Мы их всерьез не воспринимаем,
хотя у них больше технических средств, чем у милиции.
Антон долго объяснял нам, что организованная преступность и
правоохранительные органы играют в своеобразную игру, где главный судья -
сила и деньги.
- В суде побеждает не справедливость, а тот, кому удается убедить
судей в своей правоте. А средства убеждения бывают разные.
Антон защищал право бандитов на существование в том обществе, которое
возникло в России после распада Советской империи.
- Ничего такого никогда не было бы, если бы раньше, при так
называемом социализме, мы все на самом деле были равны. Но лозунг -
"каждому по потребностям" - был невыполним. Единственное, чего хочу я, -
это надежности и благосостояния. Я не хочу, чтобы мои дети жили в
беспредельной стране. Я и сам не люблю нарушать закон. Но сегодня в России
надо выбирать: если ты пытаешься заработать какие-то деньги, то должен
уметь либо сам защитить себя, либо просить защиты у кого-то другого. Если
ты убежден, что защищен, - твое счастье, если нет, - тогда жизнь дана тебе
взаймы. И тогда каждый новый день для тебя может стать последним...
Карабас разорвал все контакты с нами так же неожиданно, как в свое
время пошел на них. Впрочем, по сведениям из других источников, я слышал,
что дела у него идут в гору и он продолжает процветать. Последний раз я
видел его случайно летом 1994 г. Мы столкнулись в одной петербургской
тюрьме, куда он, видимо, пришел на свидание с кем-то из своих коллег. Он
еще больше располнел и был похож в своем дорогом костюме скорее на
преуспевающего бизнесмена, чем на бандита. Мы встретились глазами, но
здороваться не стали, а лишь обменялись кивками, как люди, которые очень
смутно помнят друг друга...
ЖИВОЙ ТОВАР
Если проституция - самая древняя профессия на Земле, то получается,
что женское тело - самый древний товар?
Интересно, кому первому пришла в голову мысль, что женское естество
можно продавать - Продавцу или Покупателю в той самой первой сделке на
заре времен? Этого мы никогда не узнаем. Но как бы там ни было - а
как-нибудь да было, - проституция возникла вместе с первобытнообщинным
строем, окрепла в древних рабовладельческих государствах, выжила в
жестокое время тоталитарного феодализма, расцвела после первых буржуазных
революций и отправилась широким шагом гулять по всем странам, строям и
эпохам.
Любопытно, что почти всегда и везде проституток осуждает общественная
мораль и преследуют правоохранительные органы. Не менее любопытно, однако,
что той же общественной моралью гораздо меньше осуждаются те, кто
пользуется услугами проституток, - в широком, кстати говоря, спектре.
Скажем, те же правоохранительные органы всех времен и народов пользовались
проститутками как агентами - их было легче вербовать, контролировать,
использовать, и через них, конечно, проходило намного больше информации,
чем через добропорядочную домохозяйку.
В нашей стране особый интерес к этой профессии вспыхнул с первыми
шагами перестройки. В обрушившейся на обывателя информационной лавине
статей, книг, теле- и кинофильмов об отечественных шлюхах доминировал
образ валютной интуристовской проститутки - очень сексапильной девушки с
непростой судьбой в непростое время.
Вторая волна информационного бума вокруг проституток у нас на родине
относится к началу 90-х годов, когда появились первые конторы телефонных
девушек.
Чуть ли не каждая порядочная газета считала своим долгом выделить
какому-нибудь сотруднику определенную сумму денег, чтобы он "вызвонил"
себе проститутку и взял у нее интервью.
За всеми этими забавами несколько в тени остались уличные проститутки
- хотя именно они, а не валютно-гостиничные и телефонные, составляют
основной отряд корпуса шлюх (и не только в нашей стране, кстати). Вторым,
не совсем понятным, информационным пробелом стало практическое отсутствие
упоминаний о тех, на кого проститутки работают, - то есть в принципе
обыватель знал, что у более-менее организованных проституток есть
сутенеры... И все. На сутенерах цепочка обычно и обрывалась, что не давало
возможности читателю в полной мере оценить масштабы и обороты денежных
масс в "бл...ких империях", контролируемых организованными преступными
группировками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58