А вы купили свой "ягуар" в Англии?
- Нет, - Я размышлял над тем, что же она имела в виду, говоря, что Томаса подставили. А Обжора...
- А я подумала, что вы были с оркестром на гастролях за границей. Я коплю на поездку в Европу. Моя розовая мечта.
- Вот в чем у нас преимущество перед беляками. Мы с большей радостью уезжаем из Штатов.
Ее глаза заблестели.
- А вы бывали за границей?
- Париж, Берлин, Рим, Легхорн - это в Англии. В армии я был капитаном.. - Что-то я с ней разболтался. - А что ты имела в виду, когда сказала, что Томаса подставили?
- Ну надо же - капитан! А я как-то хотела записаться в Женский корпус - чтобы иметь возможность попутешествовать по свету. Расскажите про Париж, как там, а?
- Чудесно! Слушай, а...
- Только представьте себе - ты можешь ходить где захочешь и даже не думать, нравится это кому-то или нет. Вот увидела вашу машину - и сразу старые мечты вернулись. Эти кожаные кресла - такие классные! Не то что сиденья в наших колымагах.
- А не хочешь прокатиться? Тут можно где-то посидеть, выпить?
- Спасибо, конечно, но я не хочу кататься, - сказала она, и я понял, что ей ужасно хочется. - За городом есть круглосуточная забегаловка, там торгуют контрабандным спиртным. Но это такое мерзкое заведение.
- Ну тогда просто прокатимся! - Я встал.
Она осталась сидеть. Глядя в стол, она глухо произнесла:
- Нет.
- Да перестань, покажешь мне город.
- Это ночью-то? Нет, мистер Джонс, это очень похоже на то, как столичный щеголь пускает пыль в глаза деревенской телке перед тем, как затащить её в стог сена.
- Как-как? - расхохотался я. - Да я не буду приставать. Нет, не могу сказать, что ты уродина, но я просто буду себя хорошо вести. Или ты думаешь, что не буду?
- Я думаю, что вы лжец, мистер Джонс, - мягко сказала она, устремив на меня дерзкие глаза. - Вы вот папе сказали, что вчера весь день были за рулем, так с чего бы это вам ещё и на ночь глядя кататься? Вы говорили про Новый Орлеан да про Чикаго, а номера-то у вас нью-йоркские. Так все-таки что вы делаете в Бингстоне?
- Да я же сказал тебе, просто заехал отдохнуть.
- Это я уже слышала.
Я не знал, что и сказать. И мне стало вдруг не по себе оттого, что я почему-то испугался этой девчонки. Я стоял столбом, а потом зачем-то вытащил свой бумажник и брякнул:
- Мне сейчас заплатить за ужин...
Я осекся под её взглядом, хотя она ни слова не произнесла. Потом она сказала:
- Ах, да к черту ваши деньги! Вы что же решили, я спрашиваю, потому что боюсь, что вы сбежите от нас, не заплатив? Но может, вы и правы, крохоборство - тоже маленькое хобби жителей провинциального города. Боже, мама с папой всегда каждый центик... Сколько я себя помню, в детстве и потом, когда уже в старших классах училась, я маму почти дома не видела. Она все готовила да прибиралась в домах у белых, даже объедки нам приносила. А папа зарабатывает не хуже многих горожан.
Френсис отвернулась. Я смотрел на нее. Она мне нравилась, и мне было её жалко - и все же я её боялся. Она нарушила неловкое молчание.
- Вы можете переночевать, но утром, прошу вас, уезжайте. Вы не барабанщик. Я сама обожаю джаз и знаю всех музыкантов Америки. И я не верю, что вы приехали к нам из Нового Орлеана в этом "ягуаре". Если бы вы и впрямь бывали на крайнем Юге, вы бы никогда не зашли запросто в нашу аптеку и не держались бы там так, точно собирались вмазать мистеру... нашему полицейскому. Папа мне все рассказал.
- Похоже, я стал главной сенсацией дня в этом городе, - и тут я понял, что теперь у меня нет выбора и что придется ей довериться, прежде чем она задаст мне ещё кучу вопросов.
- Любой приезжий вызывает в маленьком городе пристальный интерес. Если вы хотите остаться в Бингстоне - что ж, это ваше дело. Но вы остановились в нашем доме, так что это и мое дело. Весь вечер вы допрашивали меня про Обжору Томаса... Я теперь даже сомневаюсь, что ваша фамилия Джонс.
- Ты права, я Туссейнт Маркус Мур из Нью...
Она хлопнула в ладоши и рассмеялась. От смеха её лицо осветилось.
- Чудесное имя! Маркус - это в честь Маркуса Гарви, конечно!
- Ну да. Мой отец... впрочем, раз он меня так назвал, то мне уже не надо про него рассказывать. Франсис, ты много говорила о равноправии. Я частный детектив - в Нью-Йорке из-за убийства Томаса подставили одного цветного. Поэтому я и приехал сюда. Мне очень нужна помощь - твоя помощь.
- Частный детектив? - переспросила она и встала.
Я продемонстрировал ей свой жетон.
- Я буду рада помочь вам, чем смогу, Туссей... Туи.
- Погоди. Ты должна ещё кое-что знать - дело не простое и не безопасное. Не забудь, что как я сказал, в убийстве обвиняется цветной, которого явно подставили. Я, конечно, не втяну тебя в это дело, но вместе с тем если ты будешь мне помогать, ты можешь оказаться.... причастной.
- Наплевать, я... - Ее лицо вдруг снова приобрело злобное выражение. Это вы?
Я кивнул.
- Нью-йоркская полиция разыскивает негра, которого видели рядом с телом Томаса. Это я. Я был там. Поверь, что я его не убивал. Но нет никакой разницы - в Нью-Йорке или в какой-нибудь безвестной деревушке на Юге, если чернокожего заметили на месте убийства, значит, он виновен.
Она смотрела на меня во все глаза.
- Но вы детектив...
- Я следил за Томасом. Френсис, мне кажется, разгадка этого убийства находится в Бингстоне. У меня есть в запасе сутки, прежде чем полиция установит, что разыскиваемый ими "негр" - это я. Ну что, все ещё хочешь мне помогать?
Она смотрела на меня так, словно готова была расплакаться. Потом отвернулась и начала собирать со стола грязную посуду и ставить её в раковину. Я ждал. На душе у меня было тошно.
- Ладно, я тебя не виню. Но только сделай мне одно маленькое одолжение - никому не рассказывай о том, что я тебе сейчас...
- Я все-таки хочу прокатиться в машине. Пойду надену пальто.
Я поднялся в свою комнату, взял пальто и шляпу. Френсис ждала меня в прихожей, одетая в простое пальтишко, поношенное и заметно великоватое. На голове у неё красовалась уродливая шерстяная шапочка. Наверху скрипнула дверь - миссис Дэвис перегнулась через перила и свесила вниз седую голову.
- Куда это ты собралась, Френ?
- Мистер Джонс везет меня покататься, - ответила девушка, открывая входную дверь.
- Так поздно? Френ, мне надо с тобой поговорить!
- Мама, все в порядке. Пожалуйста, иди ложись. Мы скоро вернемся.
На улице было темно и холодно. Отпирая дверцу машины, я обернулся, взглянул в её темное лицо и попытался вспомнить когда-то читанное стихотворение про "ночь, темную как я". Потом я подумал, не конец ли это моего путешествия: может быть, она хочет прокатиться со мной в полицейский участок? Но я почему-то доверял ей - да и выбора у меня не оставалось.
В салоне "ягуара" было грязно. По дороге сюда меня отказались обслужить в придорожном ресторане, и мне пришлось завтракать и обедать в машине.
- Прости за грязь...
- Поехали, - она поежилась. - А то холодно.
Мы сели в машину, и я выехал на улицу. Мы ехали куда глаза глядят просто вперед. Я включил печку. После долгого молчания Френсис спросила:
- Вы можете рассказать мне, что все-таки случилось, Тусс... Туи?
- Конечно. Я и сам хочу. Все началось три дня назад - теперь уж кажется, что целая жизнь прошла. Так вот третьего дня сижу я у себя в офисе...
ТРЕТЬЕГО ДНЯ
2
Все началось просто замечательно - хотя постелив постель и превратив тем самым свою комнатушку в "офис", я и понятия не имел, насколько замечательным этот день окажется.
Я снимаю эту старомодную квартирку над железной дорогой в складчину с пожарником Олли и фотографом Роем - он подрабатывает поваром в ресторанчике, готовит там еду на скорую руку и тем обеспечивает себя земной пищей. Я не шучу. Мы занимаем первый этаж небольшого многоквартирного дома в районе, идиотски называемом Сахарным холмом. Условия подходящие: при дележе расходов на троих квартирка стоит нам по двадцать пять долларов с носа в месяц, что у нас в Гарлеме всего лишь чуточку выше недельной платы за комнату с "кухней". Я занимаю переднюю комнату, которая одновременно служит мне офисом, а простенькая, но важная надпись на моем окне указывает, что я лицензированный "ЧАСТНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ". И Олли и Рой моложе меня, и в конце недели наша квартирка наполняется девичьими голосами и грохотом музыки. Не подумайте, что я большой охотник до женщин: Сивиллой все мои способности - да и желания - иметь дело с девчонками исчерпываются.
Олли в то утро уехал на работу и, будучи фанатом бегов, оставил мне на столе шесть долларов с запиской, где просил меня сделать ставку на кобылу Смуглянку Сью. Накануне я поставил будильник на семь - вовсе не потому, что мне надо было рано вставать, а просто чтобы успеть перегнать свою машину с одной стороны улицу на противоположную - такая уж была у меня игра с местными полицейскими, которые установили в нашем квартале знак, запрещающий парковку на одной из сторон улицы по четным-нечетным дням. Я принял душ, выпил сок и кофе в компании Роя, потом после долгих поисков подыскал место для парковки на Амстердам-авеню, подумал было помыть "ягуар", но в конечном счете пришел к выводу, что ещё один денек можно потерпеть. Только не подумайте, будто я из тех пижонов, что каждую свободную минутку надраивают свои тачки и ухаживают за ними лучше, чем за своей персоной. Я остановился у кулинарии, купил молока и хлеба и сделал ставку за Олли. А потом, повинуясь какому-то внутреннему голосу, и сам поставил пару зеленых на новенькую лошадку. Эта кулинария всегда меня поражала тем, что хотя она служила только крышей для букмекерского синдиката, её хозяин, седой белый мужик, содержал её в идеальной чистоте и товару тут всегда было полным-полно, то есть его бизнес и впрямь процветал - я имею в виду кулинарный.
Вернувшись к себе, я быстренько смахнул пыль со своей суперсовременной мебели, которая все ещё неплохо выглядела, включил радио и просмотрел почту. Извещение из банка: мой специальный чековый счет скукожился до шестидесяти долларов. Ксерокопия письма из Почтового управления Соединенных Штатов, извещающего меня, что моя кандидатура подходит для должности почтальона и что у меня есть две недели, чтобы решить, нужна ли мне эта работа. Еще был какой-то рекламный листок и письмо из манхэттенского агентства частного сыска от моего бывшего босса Теда Бейли, который предлагал мне работу по розыску сбежавшего должника. Он вечно предлагал мне вести несложные "цветные" дела. Я никогда не мог понять, то ли он просто боялся сам вмешиваться в гешефты нью-йоркских негров, то ли подкидывал мне работенку из сострадания. Как бы там ни было, я ещё ни разу не получал от него дел по розыску белых должников. Некая женщина по фамилии Джеймс приобрела кухонный моноблок - электрическую плиту и холодильник - за триста двадцать долларов, в рассрочку, разумеется, уплатила сто пятьдесят, после чего уволилась с работы и съехала с квартиры в неизвестном направлении, прихватив, понятное дело, холодильник-плиту.
Вот такая утренняя почта. Я сунул письмо от Теда в карман, пролистал свежую газету, принесенную Роем накануне, и стал размышлять о предложенном мне месте почтальона. Я не хотел идти работать почтальоном, но скажи я об этом Сивилле, она бы тут же подняла хай. Размышляя над этим, я выглянул в окно - жалюзи мне тоже надо бы протереть от пыли - и увидел остановившееся такси и вылезающую из него женщину. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы стало ясно: на Сто сорок седьмой улице она чужая. И не из-за несколько опасливого взгляда, которым она окинула окрестности, и не оттого, что она была белая с коротко стриженными медными волосами и в итальянской шляпке, кокетливо притулившейся у неё на макушке; просто она выглядела как обитательница Парк-авеню. Ее одежда была простая, но элегантная и явно дорогая, а изящная фигура и миловидное лицо получали надлежащий уход - и ежедневно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29