- Это его бизнес, - сказал он.
- Я знаю. Он сказал мне. Бедный Рикки. Некоторые из его клиентов дерутся очень больно. - Она отскочила в сторону; подол платья приподнялся над пеной белых кружев. - Это платье купил мне Ден. Тебе оно нравится?
- Да, - кивнул Крейг, - но мне нужно поговорить с Рикки.
Рикки чувствовал себя теперь гораздо проще и свободнее, разговаривая с Марией о платьях, рисуя, жестикулируя, его живой шарм делал незаметными его разбитые губы.
- Мне кажется, что мы с Марией старые друзья, - воскликнул он, - Это чудесно.
- Нужно повидаться с Грирсоном, - сказал Крейг. - Ты не знаешь, как бы мне добраться до него?
Эшфорд повернулся к Марии.
- Дорогая, ты не будешь возражать?
Бросив на него сердитый взгляд, Мария вышла. Эшфорд вздохнул.
- Она знает, Софи ей сказала. Так неудобно... Я прекрасно понимаю, что все это моя вина и все такое, но этим девушкам не следовало знать. Они могут рассказать кому-нибудь.
- Мы можем уйти, - сказал Крейг.
- Я полагаю, что нас убьют, - буркнул Эшфорд. Крейг заметил у него в руках пустой стакан. - Ну, а что будет, когда появится этот Ден? Мы просто не можем здесь оставаться.
- Так что насчет Грирсона?
- Ах, да. Я ведь собирался вам сказать, не так ли? Он отправился в Бордигерру. Я могу позвонить ему туда - но не раньше шести утра.
- Лучше дай мне номер телефона.
- Мне очень жаль, - возразил Эшфорд, - но не могу.
- Почему?
- Он не разрешил, - сказал Эшфорд, - но я думаю, что вы могли бы выбить его из меня.
- Не будь таким дураком, - возмутился Крейг.
- Меня только несколько раз ударили по зубам, - сказал Эшфорд, думаю, что вам досталось гораздо больше.
- Да уж, - кивнул Крейг.
- Разумеется, вы храбрый человек. И не боитесь высоты.
- Ты тоже храбрый человек, хоть и боишься высоты.
- Пожалуйста, не смейтесь надо мной, - попросил Эшфорд.
- Я не смеюсь. Ты же просил нас тебя оставить.
- Потому что с меня было довольно. Я хотел вернуться к своим корсетам. Что здесь странного?
- Почему он запретил давать мне этот номер?
- Потому что случись самое худшее - а всегда так и бывает - все свалили бы на вас, мой милый. Вы бы оказались единственным виновником. Вот награда за вашу храбрость.
- Это сказал тебе Грирсон? - спросил Крейг.
- Он сказал мне и кое-что еще. Не вы отвечаете за операцию, а он. Он профессионал. Ему очень жаль, что придется так с вами поступить, но он сделает это.
Крейг пожал плечами.
- Меня нанимали не за мои мозги, - сказал он. - Но нас ещё не поймали.
- Я боюсь, что они это сделают, - сказал Эшфорд. - Если бы у меня не закружилась голова, вы давно были бы на месте. Вам лучше уйти отсюда без меня. Нам лучше разделиться.
Крейг покачал головой.
- Нет, - сказал он.
Эшфорд собирался возразить, но Крейг пресек все его попытки.
- Я не уйду далеко с такой рукой, - сказал он.
Эшфорд вздохнул.
- Вы способны с двумя сломанными ногами добраться до луны. Вы необычайно тактичный человек, Джон.
Крейг вспомнил все, что с ним проделали. Сломанные пальцы, ожоги, побои, пытка водой. Он вспомнил схватку на стене, запах паленого мяса Сен-Бриака, когда тот упал на проволоку, его дергающееся тело, когда по нему пошел ток. Он не испытывал никаких угрызений совести от того, что сделал; Сен-Бриак был опасным сумасшедшим, который угрожал жизням куда большего числа людей, чем Крейг.
Теперь он ни для кого не представлял угрозы. Крейг сделал это, защищая себя, и ещё для того, чтобы отомстить за людей, которых убил Сен-Бриак; по крайней мере, все это время он верил, что это правда. Конечно, он был просто орудием, пистолетом, направленным в нужную точку, спусковым крючком, на который один раз нажали-и отбросили в сторону, когда иссякла приносимая им польза. Не было никакого смысла выдавать Лумиса. К тому времени, когда прекратится обмен дипломатическими нотами, будет очень трудно доказать, что Лумис вообще когда-либо существовал.
Дверной звонок сыграл на этот раз мелодию песенки "Давай станцуем", и Мария поспешила открыть дверь, через которую уже доносился оглушительный шум, производимый прибывшими участниками вечеринки.
- Любитель пистолетов мистер Тернер, - вздохнул Эшфорд. - Надеюсь, что сегодня он не в дурном настроении. - Затем он добавил: - Бордигерра 06053. Ведь мы все не можем быть профессионалами, не так ли?
- Спасибо, - сказал Крейг, - Я этого не забуду.
Тернер с шумом ввалился в дом, прижав Эшфорда к стене. Одной рукой он держал за горлышки две бутылки коньяку, а другой - попку тоненькой вьетнамки, которая висела у него на шее. На ней были белые шелковые брюки и длинное развевающееся платье из тонкого зеленого шелка, и казалось, что она доставляет ему не больше неудобств, чем две бутылки коньяку.
Мария и Софи с двух сторон в два голоса объясняли, что произошло в его отсутствие, тогда как остальная компания ворвалась в комнаты и бросилась разыскивать пластинки, бутылки и стаканы. Время от времени Тернер кивал. Крейг сомневался, удавалось ли тому расслышать хоть слово из того, что выкрикивали ему на ухо девушки. Но держался Тернер с монументальным спокойствием человека, который уже несколько дней не просыхает.
- Великолепно, - сказал он. - Рад вас видеть. Здесь. Держите это. При этом вьетнамка была переброшена по воздуху на здоровую руку Крейга, где и устроилась с ловкостью обезьянки.
- Рад встретиться с вами, - сказал Крейг.
- Enchante-я в восторге - сказала она.
- Привет, - повторил Тернер. - Привет, я помню. Вы мне нравитесь. Давайте выпьем.
Он открыл одну из бутылок и налил пять бокалов: себе, Крейгу, Софи, Марии и тоненькой вьетнамке. Когда он закончил, бутылка оказалась пустой. Он задумчиво покрутил её в руках, сказал, - Посмотрите-ка, - и со страшной силой швырнул бутылку через плечо. Та летела прямо в окно, но высокий худощавый негр вытянул руку и бутылка попала прямо к нему.
- Ты все ещё здесь, Ларри? - прокричал Тернер.
- Я здесь, - кивнул негр. Казалось, он чем-то рассержен.
- Ох уж этот Ларри, - буркнул Тернер, - Лучший третий нападающий, которого вам когда-либо приходилось видеть, и он хочет стать поэтом. Он из Теннесси.
Крейг пригубил свой коньяк. Вьетнамка деликатно потянула его за ухо.
- Она слишком тяжела для вас? - спросил Тернер.
Она была очень тяжелой, но Крейг отрицательно покачал головой. Тернер казался довольным.
- Теннесси, - сказал он. - Это место, откуда Ларри родом. Это его огорчает. Он хочет, чтобы мы были друзьями, но не хочет лизать мне зад. Будь это так, мы были бы голубыми - просто он был бы черным, вот и все. Но он не может. И я не делаю для него никаких поблажек. Он не любит, чтобы ему делали поблажки.
- Я рассказывал эту историю в Алабаме и там все просто позеленели от злости, - продолжал он. - Мне кажется, вы не из Алабамы. Опустите её куда-нибудь. Вы не сможете выпить, пока заняты руки.
Крейг позволил вьетнамке скользнуть по его пальцам и она мягко приземлилась на диван, где и свернулась клубочком с кошачьей грацией, не расплескав содержимого своего бокала.
- Ты мне нравишься, - снова сказал Тернер. - Чем ты занимаешься?
- Станки, прессы, штампы, болты и гайки.
- Великолепно. Я в свое время занимался грузовыми перевозками. А теперь я валяю здесь дурака. Здесь лучше, чем во Флориде, - сказал Тернер. - По крайней мере это относится к людям, с которыми приходится встречаться.
Он удивленно покачал головой и осмотрелся, разглядывая людей, которых привел с собой: пару молоденьких киноактрис, исполнителя популярных песен, другого миллионера, какого-то графа или что-то в этом роде и сопровождавших того дам и господ, пестрых, как птицы, ярких, как бабочки.
- Никого не касается, кто вы такой и что вы делаете, - сказал он. Все что нужно, так это достаточное количество денег и место, где можно выпить, и они сразу туда сбегутся. Пошли.
Он повел Крейга в сад, и Софи с Марией пошли вместе с ними. Стало прохладно, в ночном воздухе стоял тонкий и свежий запах. Они прошли по дорожке, выложенной мраморными плитами, к удивительно безобразному фонтану. Его чаша походила на жестяную ванну, вделанная в камень, а над ней возвышалась русалка, взгромоздившаяся на дельфина, который выглядел не как морское млекопитающее, а как чудище с молотообразной головой, опирающееся хвостом на три точки. Русалка, несмотря на хвост, и наготу, выглядела как сорванец Милдред из популярного фильма. Позади неё находился каменный экран в виде огромной устричной раковины, края которой были выщерблены и искрошены.
- Это мишень для тренировки, - сказал Тернер. - Последние три недели я пытаюсь попасть в эту чертову русалку. Или хотя бы в этого чертова дельфина.
Его рука нырнула в огромный карман и вытащила оттуда револьвер. Позади скрипнула галька и появился обеспокоенный коренастый филиппинец.
- Привет, Луис, - бросил Тернер. - Где ты прятался?
- Я знал, что рано или поздно вы придете сюда, - сказал Луис.
- Это Луис, - пояснил Тернер. - Он думает, что умеет готовить.
- Я знаю, что я могу готовить. Я также знаю, что вам не следует баловаться с этой штукой.
- С этой штукой? - закричал Тернер. - Это 38-й калибр.
Это чертовски хороший револьвер.
- Вам не следует использовать его таким образом, - настаивал Луис.
- Нет?
Тернер прицелился и пальнул в русалку. От края каменной статуи отлетели кусочки.
- Здесь мало света, - сказал Луис. - Никто не может точно попасть при лунном свете. Пойдемте к гостям. Я приготовил кое-что вкусное.
- Нет, - заявил Тернер и выстрелил снова. Пуля ударила в сосну в шести футах от цели.
- Цыплята по-королевски?
- Нет. - 38-й калибр прогремел и сосна опять пострадала.
- А что вы скажете насчет бифштекса? Средней прожаренности. Лук, жареный по-французски. Бобы. Салат. Яблочный пирог. Я поставил пиво на лед.
- Ну...
Тернер повернулся кругом и ствол револьвера 38-го калибра описал при лунном свете черную и блестящую дугу. Крейг выхватил его у Тернера и тот строго сказал:
- Не балуйтесь с этой штукой. Она заряжена, - а затем затеял долгую дискуссию с Луисом по поводу толщины яблочного пирога.
Крейг поднял револьвер и выстрелил три раза, после этого улыбка навсегда исчезла с лица русалки. Но что более важно, револьвер после этого оказался разряженным.
- Эй, - крикнул Тернер, - Вы неплохо обращаетесь с этой штукой. Дайте я перезаряжу её.
Он взял оружие у Крейга, порылся в кармане, выгреб пригоршню патронов 38-го калибра, вставил их один за другим в барабан и протянул револьвер Крейгу.
Крейг покачал головой.
- Я бы предпочел заняться бифштексом.
- Прекрасная идея. Постреляем позже, - согласился Тернер.
Когда он отвернулся, Крейг сунул револьвер под ограду фонтана. Он уже достаточно настрелялся.
Они вернулись в дом и обнаружили там Эшфорда, который совершенно засыпал, несмотря на вопли участников вечеринки и грохот пущенных на полную мощность пластинок. Тернер сказал, что им следует отправиться на кухню, и Крейг немного поколебался, но потом оставил Эшфорда в покое. Тому нужно было отдохнуть.
Как оказалось, среди участников вечеринки у Тернера соблюдалась строгая иерархия. Только гостям первого ранга разрешалось заходить на кухню, чтобы понаблюдать за Луисом, облаченным в белое и священнодействующим над электрическим алтарем, от которого неслись неслыханные ароматы. Крейг, успевший к этому времени снова проголодался, пришел на кухню вместе с Марией, Софи, итальянским графом, худощавым и очень усталым, и самим Деном. Они сидели за длинной изогнутой стойкой, ели бифштексы, которые готовил Луис и пили провансальское вино, тогда как Тернер пил пиво.
Все было очень шикарно и вполне заслуживало двойного разворота в элитарном журнале, хотя Крейг сомневался, что кто-либо из этой компании, кроме него и двух девушек, был последние недели трезвым. Он ел бифштекс и слушал, как Тернер рассказывал о своих дорожных происшествиях, а граф, которого звали Ноно, подсчитывал расходы на содержание виллы в Тоскане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31