- Он что, жив? Вот паскуда...
- Да ты и не видел его. Подстава. Так вот, Визирь требует бабки. Не конкретно с тебя, а с Организации. Поэтому твой отец и поставил Хромого, чтобы тот принял на себя первый удар.
Саша покачал головой. Но сказал совсем не то, что думал:
- Ты мне напомнил. Вихров ведь старый друг отца. Надо ему позвонить, он оставлял номер своего мобильного.
Валерка отвернулся, сплюнул.
- Не выйдет. Я уже звонил.
- Отказался? - изумился Саша.
- Его вчера нашли под дверями собственной квартиры с двумя пулями в голове.
Саша молчал. А что сказать? Вихрова он почти не знал, и еще одна кровавая новость никак не сказалась на и без того подавленном настроении. Неприятно, жалко хорошего человека... Отец бы страшно расстроился.
- Так вот, Вихров мне и сказал, что Корсара использовали втемную. А потом Сергей Иванович косвенно подтвердил это.
До Саши начало медленно доходить.
- Погоди. У нас же для связи с ним был только мобильный. Каким образом ты ухитрился узнать о смерти Вихрова?
- От фээсбэшного опера. Позвонил, а он трубку взял. Предложил приехать, дать показания и все такое. Пришлось ехать.
- И что?
- Да ничего. Я сказал, что знакомы по делу, фирму-то его знаю. Его насторожило, что я знаю подлинное имя - оказывается, наш Вихров давным-давно инсценировал свою смерть - с ведома ФСБ - и стал Коваленко Степаном Викторовичем. Потому он и не боялся киллеров, что те искали бы Вихрова, а не Коваленко. Я только плечами пожал - как он мне представился, так и называл его. Правда, один раз он позвонил мне на мобильный и попросил позвать Сергея Ивановича от имени какого-то Дмитрия. То ли первое попавшееся имя назвал, то ли у него еще одни документы были. Но это неважно. Я был в морге, это действительно Вихров.
- За что его, неизвестно?
- Я предполагаю, за красную ртуть. Все тот же Визирь счеты сводит. Он же должен понимать, что при жизни Вихрова ему с Организации ни копейки не содрать. Потому и убрал. Теперь будет трясти Хромого. А Хромой заплатит, это как пить дать.
- Хрен с ним. Вихрова жаль, хороший мужик был. Похороны когда?
- Послезавтра. Кремация. Прикинь, у него, оказывается, от семьи одни воспоминания остались. Жену зверски убили, дочь умерла, сына разведчика-нелегала - угробили... Теперь вот и сам...
На веранде появилась Светка. Поискала мужа глазами, махнула рукой. Ну вот, опять он нужен, без него никак не обойтись. А может, это и к лучшему?...
...Хованское кладбище. Море голов. Скольких Саша обзвонил - и сам не помнил. Но здесь было не меньше полутора тысяч. Когда-то он уже присутствовал на таких "всенародных" проводах. Только день был холодным и дождливым. И хоронили другого - Артура Свиридова, учителя и друга. А сейчас - такая расчудесная погода, что больно становится. И упрямая память подсказывает, что именно в эти майские дни каждый год отец впадал в депрессию...
В церковь на отпевание поехали лишь самые близкие. Саша сам просил, чтобы остальные подходили на кладбище. Стоял, слушал прекрасное пение церковного хора - а в глазах мутными светящимися пятнами расплывались огоньки свечей. Плакал. Как ребенок. Смотрел на иконы - а видел и слышал совсем другое. Мертвый свет ламп в Серегином флигеле, металлический стол, неподвижное тело отца, собачий вой и рок-н-ролл. Какое дурацкое сочетание... Саша знал, что теперь так и будет - едва услышит подобную музыку, вспомнит отца. Как это страшно, музыка, живущая в далеком прошлом и отец, от которого осталась только память и крест на могиле.
Он еле справился с собой, когда священник забивал крышку гроба. Хотел помешать. Сердце не желало, чтобы отца навсегда отделяли от них. Но удержался.
Утром он сказал, что намерен нести гроб. Даже со своим не зажившим плечом. И наркотики не стал принимать. Пусть болит. Пусть навсегда врежется в память эта боль, боль от тяжести отцовского гроба на его плечах... И даже сам бы хотел, чтобы эта страшная ноша вдавила его в землю, оказалась неподъемной... Но отец никогда не был гигантом. Маленький, худой человек огромного ума и колоссальной воли. Как такой разум и такой характер умещались в таком теле?
Он шел первым с правой стороны гроба. Переставлял ноги, не позволяя себе прихрамывать. Боком чувствовал Мишку - тот поддерживал другой угол. Сзади Саши тяжело, с присвистом дышал Слон, стараясь принять тяжесть ноши на себя, чтобы потом не пришлось нести еще и Цезаря. Эйфель, ВДВ и Яковлев... Шесть человек, включая себя и Мишку. А за ними - тысячная толпа провожающих...
Его передернуло, когда он увидел глубокую яму с кучами свежей земли по бокам. Нет, не яму. Могилу с уходящими на глубину двух метров отвесными стенами. Могила... А по обе стороны от нее когда-нибудь выкопают такие же ямы для него и Мишки. Сейчас эта мысль ничуть не пугала - наоборот, даже спокойнее становилось, когда он думал, что будет лежать рядом с отцом. Десять лет они шли по этой жизни плечом к плечу - и после смерти все останется прежним. Таким спокойным, уверенным прежним...
Анна беззвучно рыдала. Она действительно любила своего второго мужа, хоть и был он на двадцать с лишним лет старше, да еще и смертельно болен. Любила, а не вышла по расчету. Такие люди, как Сергей Маронко, обладают даром вызывать сильные чувства, к ним нельзя оставаться равнодушными.
Гроб медленно опускался вниз. Вот его уже и не видно в узкой щели... Саша не мог заставить себя пошевелиться, оторвать мутный взгляд от этой черной дыры. Действительно черная дыра - и как ее космическая тезка, тоже обладает способностью затягивать в себя все, не давая надежды на возврат... То, что угодило в черную дыру, осталось в прошлом. Ушел и отец... Чувствуя, что не может дышать, Саша наклонился, загреб горсть земли. Растер пальцами. Прощай, отец, хотел сказать он, но воздуха в легких не было, и даже разжать судорожно сведенные челюсти оказалось выше его сил.
Мишка. Светлые волосы, серая кожа, красные от бессонницы глаза. И побелевшие сжатые губы. В том, что случилось, Мишка винил почему-то одного себя. У отца был инфаркт, инфаркт от того, что парни, которых он растил как своих детей, угодили за решетку. И теперь Мишка не мог себе этого простить. Бросил горсть земли на крышку гроба, шагнул в сторону, встал рядом с Сашей. Закрыл глаза, губы шевельнулись. Молитва. Мишка, как это ни странно, искренне верил в Бога. Грешил, посты не соблюдал, в церковь ходил редко но верил. "Я всю жизнь был ничьим, - как-то сказал он. - Потом через крещение Бог дал мне отца и брата. Ну как не верить, если крестили нас с тобой в Троице-Сергиевой лавре, и нашего отца звали Сергеем?" Вычурно, немного сентиментально - но Саша никогда не поддевал Мишку. Хотя сам давно ни во что не верил.
Анна, Светка. А Светка совсем не плакала на людях. Только один раз, ночью. Уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Саша немедленно "проснулся", притянул жену к себе, но чем он мог ее утешить? Никакими словами не объяснить, почему отца больше нет... И Светка тоже нашла свою вину: она один раз помешала своей матери выйти замуж за Маронко, и они соединили свои судьбы лишь меньше года назад, когда Светка выросла и поумнела. Лишила и свою мать, и крестного отца нескольких лет счастья... Даже из больницы не смогла удрать, чтобы оказаться рядом с ним в последние минуты.
Вот это Сашу и угнетало сильней всего. Что отец мечтал умереть в кругу семьи, а в миг перехода в другой мир рядом не было никого из тех, кто был ему дорог. Так и умер, как жил, среди подчиненных. Несправедливо.
Нет, ну разве это честно, что в последние минуты рядом с отцом находился Хромой?! Вот он стоит на краю, строит удрученное лицо, но все знают - он ничуть не огорчен смертью Маронко. Потому что тот не был ни другом, ни учителем для него - только шефом, да еще и тем шефом, место которого Хромой мечтал занять. Вот и занял. А теперь прикидывается грустным. Господи, как земля таких носит...
Кто-то вскрикнул. Саша вздрогнул, очнулся, вернулся к реальности. Хромой неудачно оперся на укороченную ногу, когда потянулся бросить горсть земли на крышку гроба. И край могилы осел, посыпался вниз, увлекая за собой потерявшего равновесие Хромого... Мишка вцепился Саше в руку, подался вперед. Хромой, извернувшись, ухватился за стоявшего позади него Ювелира, лицо его перекосилось от ужаса... Ювелир нелепо взмахнул руками, опрокинулся на спину, упал. А земля отваливалась уже кусками, потом с шумом провалился большой кусок рядом с могилой - там, видимо, была пустота.
Ювелир и Хромой барахтались в земле, пытаясь выбраться, но опускались все ниже. Потекли струйки песка с боковых куч. Люди зашевелились, подались вперед, кто-то метнулся, чтобы вытащить двоих упавших, но отступил, опасаясь провалиться - земля еще осыпалась.
Саша прикрыл глаза. Только этого ему не хватало... Какой кошмар, на похоронах - и то Хромой "выделился". Вон, его уже и не видно, с головой присыпало... Кто-то, наконец, опомнился от шока. Принесли веревки, Хромого и Ювелира вытащили на поверхность - грязных, перепуганных... Они сразу и ушли.
- Какая странная пара, - невыразительным тоном обронил Мишка, - Ювелир и Хромой.
- Ты о чем?
- Примета. Они провалились в могилу на похоронах. Отец заберет их с собой. Оба скоро помрут.
- Брось.
- Посмотрим. Но это не суеверие. Значит, земля их не держит.
Саша поежился. Мишкины последние слова перекликались с его мыслями в тот момент, когда Хромой подошел к могиле.
- Что, обоих? Хромой - понятно, он отцу крови попил порядочно.
- Значит, не только Хромой. Что мы, в сущности, знаем про Ювелира? Ничего.
Люди перешептывались, и на всех лицах Саша видел ужас, напряжение, угнетение. Слух разнесся уже по всей толпе. И до Саши докатились отголоски реплик. Оказывается, эту примету многие знали. И все гадали - почему? Почему, к примеру, край не осыпался, когда там был Слон? Он ведь тяжелее, и если были пустоты рядом с могилой, то почему его земля выдержала, а Хромой с Ювелиром упали?
Мимо шли люди. И провожающих было столько, что вскоре засыпанное песком место провала утоптали до асфальтовой твердости. А уровень земли над гробом повышался, и Саша почти физически ощущал вес этой толщи. Будто не на крышку она давила, а на его грудь.
Все расходились. Кто-то собирался ехать на "Дачу", зная, что не оскорбит памяти Маронко, явившись на его поминки. Работать лопатой, выравнивая насыпь на могиле, Саша не мог - за него это сделал Мишка. Вкопал в изголовье высокий крест - временный, завтра привезут и установят памятник с оградой. Сегодня нельзя было, слишком много провожающих, мешать будет. А завтра дети умершего все обустроят. Приедут одни, может, с самыми близкими друзьями, и все сделают...
...По аллее между могилами медленно шел мужчина средних лет. Непримечательного вида, незапоминающейся внешности. Ширпотребный костюм, очки с толстой оправой, борода, в руке - белые гвоздики. Шумная толпа приехавших проводить в последний путь Сергея Маронко уже удалилась. Последними уехали его дети и жена, предварительно придав могиле достойный вид. Венки, цветы... Мужчина подошел, постоял, глядя на крест в изголовье. Потом положил цветы поверх венков.
Было у меня два друга. Не осталось ни одного. Была у меня семья жена, сын и дочь. Осталась только дочь, но она все равно, что мертва. Да и сам я все равно что мертв. Но когда-нибудь мы встретимся, Алияр. И твой сын будет стоять рядом со мной, потому что ты отнял у меня друга, а у него отца. Когда мы встретимся, ты умрешь. Умрешь по-настоящему, так, как умирали мои родные и друзья, а не как ты или я. И на место твоего позорного захоронения никто не придет, потому что даже права на уважение в смерти я тебе не оставлю...

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91