Трезвый он бы раскроил ему череп, трудно промахнуться с двух шагов, но сейчас здорово закосел, в глазах двоилось, и он кинул не в ту голову. Увесистая ёмкость только шоркнула по Колиному виску и, кувыркаясь, улетела дальше, прямо в руки Киборга. Но его руки были заняты стаканчиком и копченой куриной ногой. Ченшин, схватившись за висок, со стоном сел на землю, хотя настоящей боли не почувствовал, больше от пьяного испуга. Кибер-Бык здорово получил по рукам, выпивку и закуску вышибло напрочь, а боль от удара по костяшкам пальцев была столь зверской, что он заскрежетал зубами, но не заорал. Молча поднялся и принялся избивать лысого. Тот и так на ногах не держался, а тут просто болтался под ударами, как тряпичная кукла. Клим, который весь вечер закрывал собой Сержа, чтобы Бык не узнал в нем человека, который дубасил его доской на высокогорском отвале месяц назад, теперь не утерпел и въехал свободной рукой бандиту в глаз. Тотчас подскочили ещё двое тагильских бойцов и принялись уже за него. Остальные члены шубинской команды тоже стали подниматься, потому что в их дружном сообществе принято всем принимать участие в подобных мероприятиях: каждый должен проявить доблесть и замараться кровью, иначе не будет круговой поруки.
Через минуту метелили всех шестерых хитников. Серж успел одному бойцу разбить бутылкой голову, но, скованные друг с другом, хитники не имели возможности нормально двигаться. Какая уж тут драка, самое вульгарное избиение. Молодые подвыпившие парни молотили кулаками и ногами пьяных мужиков. Трое браконьеров, посмеиваясь, наблюдали. Увлеченные кровавым зрелищем, они не заметили, как к ним сзади подобрался Серый и схватил прислоненную к валуну винтовку.
- Стоять! - заорал он, перекрывая орущий магнитофон и вопли хитников. - Перестреляю всех!
Целясь поверх голов, он нажал спуск. Цокнул спущенный боёк, но выстрела не последовало. Теперь браконьеры смотрели только на него, но ухмылялись по-прежнему. Акинфий направил ему в лицо свою спортивную малокалиберку.
- А ну-ка, я попробую.
Сухо щелкнул негромкий выстрел. Серому показалось, что пуля взъерошила ему волосы, он даже присел слегка. То, что винтовка в его руках оказалась незаряженной, совершенно выбило его из колеи. Он столько ждал удобного момента, чтобы схватить оружие и положить всех лицом вниз, как в кино, что сразу растерялся, когда действие пошло не по сценарию.
- Ружьишко-то положи, - сказал с набитым ртом Саша Двужильный, - а я тебе водовки плесну... - Он громко рыгнул и неожиданно громко закончил: - в рожу!
С этими словами он действительно плеснул Серому в лицо водки из кружки. Тот, естественно, дёрнулся назад, зажмурился, начал утираться. Тут его сбили с ног и принялись пинать. Он ещё какое-то время, лёжа на спине, сам пытался отпинываться, но ему в колено саданули прикладом, и дальше сопротивляться он уже не смог.
Ченшин отполз в сторону, сел на камень и спокойно закурил. Абсолютно нечувствительный к чужой боли, он не мешал расправе, наоборот, с удовольствием отметил, что появился последний член бригады Вовца, так что вся хита в сборе и некому сбегать в город пожаловаться. Когда избитых оттащили на склон горы и бросили под кусты, Двужильный спросил Ченшина:
- И что теперь будет? Похоже, кое-кто из них может концы отдать.
- Какие проблемы? - пожал плечами Ченшин. - Концы в воду, вспомни народную мудрость. Побросаете в пруд, пусть плавают. Можно камушками снабдить, чтоб лучше нырялось. Нам эти ребята больше не нужны, наоборот, вредны. Пока один из них бегал неизвестно где, надо было ладить, а сейчас следует с этим кончать. Да ты не волнуйся, черную работу делают темные люди. Балбесы их отнесут к водичке, замочат обстоятельно, - он хихикнул, довольный своим каламбуром, - чтобы не всплыло дельце, или тельце, - он снова хихикнул, - и дорогу сюда забудут. Так что отдыхай, расслабляйся. Кто-нибудь из этих лежачих больных обязательно попробует уползти, а наши тагильские друзья это обязательно пресекут, и всё произойдёт само собой.
* * *
В июне на Среднем Урале темнеть начинает поздно, ближе к полуночи. Вовец настелил на землю соснового лапника, наломанного взрывом, покрыл его пустыми рюкзаками и всем, что нашлось в них тряпичного, и уложил Фарида. Идти куда-то в ночь после трудного дня не стоило. Он и сам полежал рядом с ним на животе, убедившись, что долго в такой позе не протянешь. Посочувствовал обожженному парнишке и перевернулся на спину. Костра пока не разводил, не желая привлекать внимание, ждал ночи. Ночью по лесу не ходят, только по дорогам, так что незваные гости не явятся.
Его безмятежный отдых прервал лёгкий запах дыма. Вовец насторожился. Фарид ровно посапывал: умаялся и уснул. Вовец осторожно поднялся. Проверил газовый пистолет на спине за ремнём, поднял арбалет и повесил на шею. Следовало выяснить степень опасности. Он подошел к кучке своих вещей на земле, взял очки-бинокль. Посмотрел, что есть у ребят. Следовало взять с собой только то, что могло уместиться в карманах энцефалитки. Вовец выбрал моток скотча, мазь от комаров, маленькую бобинку с леской, складной ножик и зажигалку.
Только начал спуск по склону горы, как сразу понял, откуда дым. Тагильские пацаны, видно, думали, что хороший костёр - большой костёр, и развели такое пламя, что позавидовали бы пионеры советских времен, благо сушняка вокруг лежало навалом. Смеркаться только начинало, и Вовец сквозь кроны сосен с высокого склона горы попытался рассмотреть, что делается внизу. Вначале он думал, что это давешние хитники с ума сходят, но потом, расслышав музыку и нестройный хор, вторящий ей, понял, что репертуар для камнелюбов слишком блатной. Он спустился лесом к запруде, надел очки-бинокль и принялся разглядывать долину ручья.
Метрах в двадцати ниже плотины на площадке, усыпанной мелким светлым песком, полыхал костёр. Раньше здесь была широкая отмель, этакий лесной пляж, а сейчас веселились крутые ребята. То ли по молодости, то ли по глупости, а может, по обеим причинам сразу они поминки по двум погибшим под землей приятелям постепенно превратили в веселую вечеринку. В шестикратных очках их раскрасневшиеся, возбужденные лица находились на расстоянии вытянутой руки. Казалось, можно шутя щелкнуть любого по носу. Вовец поймал в поле зрения Кибер-Быка. Тот сидел неподвижно, как Будда, вперив взгляд прямо перед собой, и Вовцу даже показалось, что он смотрит на него. Но, поборов это неприятное ощущение, Вовец продолжил разглядывать тупую физиономию своего врага. Тот вдруг покачнулся и едва не повалился набок, дернулся, заозирался, и глаза стали смотреть в разные стороны, как у зайца. Он просто был в отключке с открытыми глазами и неожиданно проснулся. Усмехнувшись, Вовец принялся разглядывать остальных. Узнал двух охотников, сидевших к нему спиной. Среди спортивных костюмов они выделялись своей лесной амуницией. Еще один охотник сидел боком к нему с винтовкой на коленях и посмеивался, глядя на подгулявших юнцов. Для полного комплекта не хватало Коли Ченшина. Вовец пошарил взглядом по камням и песку: может, прилёг уже, утомленный? Увидел массу бутылок, банок, кусков, огрызков и одного лежащего человека. Но это оказался какой-то слабак в спортивных штанах и красной майке, павший в неравной борьбе с алкоголем. Он лежал на боку в уютной домашней позе, поджав ноги и сунув ладони меж колен.
Вовец снял свои мощные очки и окинул долину невооруженным взглядом. Начинало смеркаться, звенели комары, а у магнитофона садились батарейки, звук слабел. Но чем тише становился звук, тем громче орали пьяные парни. Неожиданно Вовец увидел Ченшина. Тот возник слева на фоне леса у кустов, похоже, сидел, а теперь поднялся. В руке он держал помповый "Ремингтон". Вначале Вовец подумал, что он там под кустами по нужде приседал, а ружьё прихватил для большей безопасности. Но тут с земли стал подниматься ещё один человек. Вовец быстро нацепил на нос очки и поймал его в окуляры. К его изумлению, это оказался Серый, и в страшном виде: всё лицо в запекшейся крови, один глаз почти полностью заплыл, волосы склеились неровными гребешками. Он вяло взмахнул рукой, пытаясь дотянуться до носа Ченшина, но тот отступил на шаг и резко ударил Серого ногой в живот, а когда тот согнулся от боли, врезал сверху прикладом. Серый упал, а Ченшин как ни в чем не бывало поспешил к костру, где ему тут же налили стаканчик водки.
Вовец зажмурился, словно это его ударили, а он бессилен ответить тем же. Отполз назад, перевернулся на спину. Сдернул очки, сложил и убрал в карман. Дальнейшие его действия были спокойны, методичны и уверенны, но губы - плотно стиснуты. Он развязал проволоку, стягивавшую сверток из старой спецовки, который вынес с собой из шахты, развернул его. Внутри находились десять пироксилиновых шашек, плотно обернутых полиэтиленом, и запальные шнуры к ним. Взял пару шашек, поставил одну на другую столбиком, сбоку приладил длинный сучок и липкой лентой примотал его к шашкам. Потом на эти шашки стал укладывать другие и так же приматывать скотчем. Когда получился высокий столбец из восьми шашек, остановился. Вставил в отверстие в центре верхней шашки детонатор с бикфордовым шнуром. Черную веревочку шнура тоже разложил вдоль сучка и прихватил липкой лентой.
Отойдя ещё дальше за деревья, Вовец взялся за конец сучка и приподнял бомбу, как бы взвешивая её. Покачал, прикидывая, как лучше её бросать. О том, чтобы приблизиться к костру и метнуть свой снаряд в гущу негодяев, не могло быть и речи. Какие бы пьяные они ни были, а могут и пристрелить. Да и разбросает камни, может в Серого попасть. Нет, он решил бросить бомбу в пруд и сейчас думал, быстро утонет она или не очень. На всякий случай прикрутил остатками липкой ленты килограммовый камень. Теперь надо было обеспечить точное попадание бомбы в предназначенное место. Вовец достал из кармана бобину с леской. Конец лески привязал к арбалетной стреле в том месте, где наконечник ввинчивался в алюминиевое древко и имелся небольшой кольцевой зазор. С гладкого алюминиевого стержня узел обязательно бы соскользнул, а тут затянется надежно. Затем Вовец тщательно прицелился и пустил стрелу. Леска со свистом рванулась с бобины, надетой на сосновый сук. Граненый наконечник с глухим ударом вонзился в верхнюю плаху запруды. Вовец замер, ему показалось, что этот громкий стук разнесся по всей округе. Но ничего не произошло. У костра орали по-прежнему. Вовец пошел вверх по склону, спуская с бобины леску и натягивая её. Он размотал метров пятьдесят, поднявшись метров на семь над уровнем пруда. Здесь он привязал леску к сосне высоко, как только смог, обрезал бобину и положил в карман. Тугая, как струна, леска уходила к запруде.
Вовец спустился к воде, опять понаблюдал за весельем у костра, убедился, что там по-прежнему гуляют и не ждут неприятностей. Под кустом у основания горы, где лежал Серый, в мутном рассветном полумраке теперь можно было разглядеть ещё двух сидящих человек. Вовец, разволновавшись, не сразу приладил дужки очков за уши. Одного он опознал с первого взгляда, несмотря на разбитое лицо, - Клим. Второй был незнакомый, похоже, из бригады, подошедшей утром. Теперь Вовец был окончательно убежден в правильности своих действий. Он снова вытащил из кармана бобину и обвязал леской бомбу, перехлестнув пару раз через натянутую к плотине струну. Бомба почти в четыре килограмма весом тут же глубоко провисла. Вовец подвигал её вдоль лески - ничего, скользит. Надо было действовать, и он не стал больше ничего прикидывать, проверять, а подпалил бикфордов шнур и побежал вдоль лески вверх по склону. При этом, натянув рукав энцефалитки на ладонь, чтобы руку не резало, задирал леску над головой. И считал шепотом секунды: одна, две, три.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Через минуту метелили всех шестерых хитников. Серж успел одному бойцу разбить бутылкой голову, но, скованные друг с другом, хитники не имели возможности нормально двигаться. Какая уж тут драка, самое вульгарное избиение. Молодые подвыпившие парни молотили кулаками и ногами пьяных мужиков. Трое браконьеров, посмеиваясь, наблюдали. Увлеченные кровавым зрелищем, они не заметили, как к ним сзади подобрался Серый и схватил прислоненную к валуну винтовку.
- Стоять! - заорал он, перекрывая орущий магнитофон и вопли хитников. - Перестреляю всех!
Целясь поверх голов, он нажал спуск. Цокнул спущенный боёк, но выстрела не последовало. Теперь браконьеры смотрели только на него, но ухмылялись по-прежнему. Акинфий направил ему в лицо свою спортивную малокалиберку.
- А ну-ка, я попробую.
Сухо щелкнул негромкий выстрел. Серому показалось, что пуля взъерошила ему волосы, он даже присел слегка. То, что винтовка в его руках оказалась незаряженной, совершенно выбило его из колеи. Он столько ждал удобного момента, чтобы схватить оружие и положить всех лицом вниз, как в кино, что сразу растерялся, когда действие пошло не по сценарию.
- Ружьишко-то положи, - сказал с набитым ртом Саша Двужильный, - а я тебе водовки плесну... - Он громко рыгнул и неожиданно громко закончил: - в рожу!
С этими словами он действительно плеснул Серому в лицо водки из кружки. Тот, естественно, дёрнулся назад, зажмурился, начал утираться. Тут его сбили с ног и принялись пинать. Он ещё какое-то время, лёжа на спине, сам пытался отпинываться, но ему в колено саданули прикладом, и дальше сопротивляться он уже не смог.
Ченшин отполз в сторону, сел на камень и спокойно закурил. Абсолютно нечувствительный к чужой боли, он не мешал расправе, наоборот, с удовольствием отметил, что появился последний член бригады Вовца, так что вся хита в сборе и некому сбегать в город пожаловаться. Когда избитых оттащили на склон горы и бросили под кусты, Двужильный спросил Ченшина:
- И что теперь будет? Похоже, кое-кто из них может концы отдать.
- Какие проблемы? - пожал плечами Ченшин. - Концы в воду, вспомни народную мудрость. Побросаете в пруд, пусть плавают. Можно камушками снабдить, чтоб лучше нырялось. Нам эти ребята больше не нужны, наоборот, вредны. Пока один из них бегал неизвестно где, надо было ладить, а сейчас следует с этим кончать. Да ты не волнуйся, черную работу делают темные люди. Балбесы их отнесут к водичке, замочат обстоятельно, - он хихикнул, довольный своим каламбуром, - чтобы не всплыло дельце, или тельце, - он снова хихикнул, - и дорогу сюда забудут. Так что отдыхай, расслабляйся. Кто-нибудь из этих лежачих больных обязательно попробует уползти, а наши тагильские друзья это обязательно пресекут, и всё произойдёт само собой.
* * *
В июне на Среднем Урале темнеть начинает поздно, ближе к полуночи. Вовец настелил на землю соснового лапника, наломанного взрывом, покрыл его пустыми рюкзаками и всем, что нашлось в них тряпичного, и уложил Фарида. Идти куда-то в ночь после трудного дня не стоило. Он и сам полежал рядом с ним на животе, убедившись, что долго в такой позе не протянешь. Посочувствовал обожженному парнишке и перевернулся на спину. Костра пока не разводил, не желая привлекать внимание, ждал ночи. Ночью по лесу не ходят, только по дорогам, так что незваные гости не явятся.
Его безмятежный отдых прервал лёгкий запах дыма. Вовец насторожился. Фарид ровно посапывал: умаялся и уснул. Вовец осторожно поднялся. Проверил газовый пистолет на спине за ремнём, поднял арбалет и повесил на шею. Следовало выяснить степень опасности. Он подошел к кучке своих вещей на земле, взял очки-бинокль. Посмотрел, что есть у ребят. Следовало взять с собой только то, что могло уместиться в карманах энцефалитки. Вовец выбрал моток скотча, мазь от комаров, маленькую бобинку с леской, складной ножик и зажигалку.
Только начал спуск по склону горы, как сразу понял, откуда дым. Тагильские пацаны, видно, думали, что хороший костёр - большой костёр, и развели такое пламя, что позавидовали бы пионеры советских времен, благо сушняка вокруг лежало навалом. Смеркаться только начинало, и Вовец сквозь кроны сосен с высокого склона горы попытался рассмотреть, что делается внизу. Вначале он думал, что это давешние хитники с ума сходят, но потом, расслышав музыку и нестройный хор, вторящий ей, понял, что репертуар для камнелюбов слишком блатной. Он спустился лесом к запруде, надел очки-бинокль и принялся разглядывать долину ручья.
Метрах в двадцати ниже плотины на площадке, усыпанной мелким светлым песком, полыхал костёр. Раньше здесь была широкая отмель, этакий лесной пляж, а сейчас веселились крутые ребята. То ли по молодости, то ли по глупости, а может, по обеим причинам сразу они поминки по двум погибшим под землей приятелям постепенно превратили в веселую вечеринку. В шестикратных очках их раскрасневшиеся, возбужденные лица находились на расстоянии вытянутой руки. Казалось, можно шутя щелкнуть любого по носу. Вовец поймал в поле зрения Кибер-Быка. Тот сидел неподвижно, как Будда, вперив взгляд прямо перед собой, и Вовцу даже показалось, что он смотрит на него. Но, поборов это неприятное ощущение, Вовец продолжил разглядывать тупую физиономию своего врага. Тот вдруг покачнулся и едва не повалился набок, дернулся, заозирался, и глаза стали смотреть в разные стороны, как у зайца. Он просто был в отключке с открытыми глазами и неожиданно проснулся. Усмехнувшись, Вовец принялся разглядывать остальных. Узнал двух охотников, сидевших к нему спиной. Среди спортивных костюмов они выделялись своей лесной амуницией. Еще один охотник сидел боком к нему с винтовкой на коленях и посмеивался, глядя на подгулявших юнцов. Для полного комплекта не хватало Коли Ченшина. Вовец пошарил взглядом по камням и песку: может, прилёг уже, утомленный? Увидел массу бутылок, банок, кусков, огрызков и одного лежащего человека. Но это оказался какой-то слабак в спортивных штанах и красной майке, павший в неравной борьбе с алкоголем. Он лежал на боку в уютной домашней позе, поджав ноги и сунув ладони меж колен.
Вовец снял свои мощные очки и окинул долину невооруженным взглядом. Начинало смеркаться, звенели комары, а у магнитофона садились батарейки, звук слабел. Но чем тише становился звук, тем громче орали пьяные парни. Неожиданно Вовец увидел Ченшина. Тот возник слева на фоне леса у кустов, похоже, сидел, а теперь поднялся. В руке он держал помповый "Ремингтон". Вначале Вовец подумал, что он там под кустами по нужде приседал, а ружьё прихватил для большей безопасности. Но тут с земли стал подниматься ещё один человек. Вовец быстро нацепил на нос очки и поймал его в окуляры. К его изумлению, это оказался Серый, и в страшном виде: всё лицо в запекшейся крови, один глаз почти полностью заплыл, волосы склеились неровными гребешками. Он вяло взмахнул рукой, пытаясь дотянуться до носа Ченшина, но тот отступил на шаг и резко ударил Серого ногой в живот, а когда тот согнулся от боли, врезал сверху прикладом. Серый упал, а Ченшин как ни в чем не бывало поспешил к костру, где ему тут же налили стаканчик водки.
Вовец зажмурился, словно это его ударили, а он бессилен ответить тем же. Отполз назад, перевернулся на спину. Сдернул очки, сложил и убрал в карман. Дальнейшие его действия были спокойны, методичны и уверенны, но губы - плотно стиснуты. Он развязал проволоку, стягивавшую сверток из старой спецовки, который вынес с собой из шахты, развернул его. Внутри находились десять пироксилиновых шашек, плотно обернутых полиэтиленом, и запальные шнуры к ним. Взял пару шашек, поставил одну на другую столбиком, сбоку приладил длинный сучок и липкой лентой примотал его к шашкам. Потом на эти шашки стал укладывать другие и так же приматывать скотчем. Когда получился высокий столбец из восьми шашек, остановился. Вставил в отверстие в центре верхней шашки детонатор с бикфордовым шнуром. Черную веревочку шнура тоже разложил вдоль сучка и прихватил липкой лентой.
Отойдя ещё дальше за деревья, Вовец взялся за конец сучка и приподнял бомбу, как бы взвешивая её. Покачал, прикидывая, как лучше её бросать. О том, чтобы приблизиться к костру и метнуть свой снаряд в гущу негодяев, не могло быть и речи. Какие бы пьяные они ни были, а могут и пристрелить. Да и разбросает камни, может в Серого попасть. Нет, он решил бросить бомбу в пруд и сейчас думал, быстро утонет она или не очень. На всякий случай прикрутил остатками липкой ленты килограммовый камень. Теперь надо было обеспечить точное попадание бомбы в предназначенное место. Вовец достал из кармана бобину с леской. Конец лески привязал к арбалетной стреле в том месте, где наконечник ввинчивался в алюминиевое древко и имелся небольшой кольцевой зазор. С гладкого алюминиевого стержня узел обязательно бы соскользнул, а тут затянется надежно. Затем Вовец тщательно прицелился и пустил стрелу. Леска со свистом рванулась с бобины, надетой на сосновый сук. Граненый наконечник с глухим ударом вонзился в верхнюю плаху запруды. Вовец замер, ему показалось, что этот громкий стук разнесся по всей округе. Но ничего не произошло. У костра орали по-прежнему. Вовец пошел вверх по склону, спуская с бобины леску и натягивая её. Он размотал метров пятьдесят, поднявшись метров на семь над уровнем пруда. Здесь он привязал леску к сосне высоко, как только смог, обрезал бобину и положил в карман. Тугая, как струна, леска уходила к запруде.
Вовец спустился к воде, опять понаблюдал за весельем у костра, убедился, что там по-прежнему гуляют и не ждут неприятностей. Под кустом у основания горы, где лежал Серый, в мутном рассветном полумраке теперь можно было разглядеть ещё двух сидящих человек. Вовец, разволновавшись, не сразу приладил дужки очков за уши. Одного он опознал с первого взгляда, несмотря на разбитое лицо, - Клим. Второй был незнакомый, похоже, из бригады, подошедшей утром. Теперь Вовец был окончательно убежден в правильности своих действий. Он снова вытащил из кармана бобину и обвязал леской бомбу, перехлестнув пару раз через натянутую к плотине струну. Бомба почти в четыре килограмма весом тут же глубоко провисла. Вовец подвигал её вдоль лески - ничего, скользит. Надо было действовать, и он не стал больше ничего прикидывать, проверять, а подпалил бикфордов шнур и побежал вдоль лески вверх по склону. При этом, натянув рукав энцефалитки на ладонь, чтобы руку не резало, задирал леску над головой. И считал шепотом секунды: одна, две, три.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70