«Он пролез по ту сторону барьера и делал снимки.» «Верно», сказал Коннор.
«Какой еще маленький тип?», спросила она.
«Японец. Он делал снимки. Мы спросили Ишигуро, кто это. Он сказал, что его зовут…»
«Господин Танака», подсказал Коннор.
«Верно, господин Танака. И вы попросили у Ишигуро пленку из камеры.» Я нахмурился. «Но он ее так и не отдал.»
«Нет», подтвердил Коннор. «И, откровенно говоря, я и не думал, что он отдаст.»
Тереза спросила: «Он делал снимки?»
«Сомневаюсь, что он действительно делал снимки», сказал Коннор. «Но, может, и делал, потому что пользовался маленькой камерой Канон…» «Из тех, что снимают на диск, а не на пленку?»
«Да. Снимки могли пригодиться - для ретуши, например.» «Может быть», сказала она. «Для подгонки текстуры. Это делается быстрее, если снимки уже оцифрованы.»
Коннор кивнул. «Тогда, кроме всего прочего, он, наверное, делал и снимки. Но мне было ясно, что фотографирование было только предлогом, чтобы он прошел на другую сторону желтой линии.»
«Да», кивнула Тереза.
Я спросил: «Как вы догадались?»
«Вспомни, как это было», сказал Коннор.
* * *
Я стоял лицом к лицу с Ишигуро, когда Грэм завопил: «О боже, что там такое?» И я взглянул через плечо и увидел коротышку-японца метрах в десяти за желтой лентой. Человек стоял спиной ко мне и делал снимки места преступления. Камера была очень маленькой, почти вся помещаясь в ладони. «Помнишь, как он двигался?», спросил Коннор. «Он шел по определенному пути.»
Я попытался вспомнить, но не смог.
Грэм двинулся к ленте, говоря: «Ради бога, вам нельзя там находиться. Это место преступления. Вам нельзя делать снимки?» Поднялся общий гам. Грэм вопил на Танаку, но он оставался полностью сосредоточенным на своей работе, жужжа камерой и пятясь к нам задом. Несмотря на все крики, обращенные к нему, Танака не сделал того, что должен был сделать нормальный человек - повернуться и пойти к ленте. Вместо этого он так и допятился до желтой ленты, потом пригнулся и поднырнул под нее.
Я сказал: «Он ни разу не повернулся. Он всю дорогу пятился.» «Верно. Это первая загадка. Почему он пятился? Мне кажется, теперь мы знаем.»
«Знаем?»
Тереза сказала: «Он повторял проход девушки и убийцы в обратном направлении, чтобы на видеоленте осталась запись теней в комнате.» «Верно», сказал Коннор.
Я вспомнил, что на мои протесты Ишигуро ответил: «Это наш сотрудник Он работает на службу безопасности Накамото.»
А я ответил: "Это возмутительно. Он не имеет права снимать.
А Ишигуро возразил: «Эти съемки для использования корпорацией.»
А тем временем человек исчез в толпе, просочившись через нее к лифту.
Для использования корпорацией.
«Черт побери!», сказал я. «Значит, Танака покинул нас, спустился вниз и заменил одну ленту, потому что на ней был записан его проход по комнате и его тени?»
«Верно.»
«И ему нужна была эта лента, чтобы сделать изменения в оригинальных лентах?»
«Верно.»
Я начал, наконец-то, понимать. «Но теперь, даже если мы вычислим, как были изменены ленты, их нельзя предоставить суду, верно?» «Верно», сказала Тереза. «Любой толковый адвокат их завернет.» «Значит, единственный способ продвинуться, это найти свидетеля, который подтвердит, что это было сделано. Сакамура мог это знать, но он мертв. Поэтому мы влипли, если нам не удастся каким-то образом наложить лапы на господина Танаку. Мне кажется, нам лучше сразу же задержать его.» «Сомневаюсь, что это вообще произойдет», сказал Коннор.
«Почему? Думаете, они его уберут от нас?»
«Нет, мне кажется, это им без надобности. Вполне вероятно, что господин Танака уже мертв.»
* * *
Коннор резко повернулся к Терезе: «Вы хороший специалист?»
«Да», ответила она.
«Очень хороший?»
«Мне так кажется.»
«У нас осталось мало времени. Поработайте с Питером, посмотрите, что вам удастся извлечь из ленты. Гамбатте: старайтесь сильно. Ваши усилия не пройдут даром, поверьте мне. А я пока кое-куда позвоню.» Я спросил: «Вы уезжаете?»
«Да, и мне нужна машина.»
Я передал ему ключи. «Куда вы едете?»
Он промолчал.
«Да я просто спросил.»
«Не забивай себе лишним голову. Мне надо кое с кем встретиться.» Он повернулся уходить.
«Почему вы думаете, что Танака мертв?»
«Ну, может, и нет. Обсудим это потом, когда появится время. Нам надо успеть закончить до четырех массу дел. Это наш настоящий крайний срок. Мне кажется, тебя ждут больший сюрпризы, кохай. Это просто чоккан - моя интуиция. Окей? Если возникнут неприятности или что-то неожиданное, позвони мне в машину. Удачи вам. А теперь поработай с этой милой леди. Юраямашин-не!»
И он ушел. Мы слышали, как за ним закрылась дверь.
Я спросил Терезу: «Что он сказал?»
«Что завидует вам.» Она улыбнулась во тьме. «Начнем?»
В быстрой последовательности она стала нажимать кнопки на оборудовании.
Лента перемоталась к началу.
Я спросил: «Как мы это будем делать?»
«Существуют три главных подхода для ответа на вопрос, было ли видео изменено. Первое - исследовать сдвиги и искажения цвета краев. Второе - линии теней. Можно попробовать еще поработать с этими элементами, но я уже делала это последние два часа и продвинулась не слишком-то далеко.» «А третий способ?»
«Это отражающие элементы. Я их еще не исследовала.»
Я покачал головой.
«Отражающие элементы - ОЭ - это такие части сцены, которые отражают саму сцену. Например, когда Сакамура выходил из комнаты, его лицо отразилось в зеркале. Почти наверняка в комнате есть и другие отражения. Настольная лампа может оказаться хромированной и искаженно отражать проходящих мимо. Стены самого конференц-зала стеклянные - мы можем вытащить отражение с этого стекла. Серебряная прижималка для бумаг на столе тоже отражает. Стеклянная ваза с цветами. Пластиковый контейнер. Что-нибудь достаточно блестящее, чтобы появилось отражение.»
Я смотрел, как она переставляет ленты и готовит их к просмотру. Ее здоровая рука металась во время разговора от машины к машине. Странно было стоять рядом с такой красивой женщиной, не осознающей своей красоты. «В большинстве сцен всегда есть что-то отражающее», сказала Тереза. «На улице это бамперы машин, мокрые мостовые, стеклянные рамы. А в комнате это картинные рамы, зеркала, серебряные подсвечники, хромированные ножки столов… Всегда что-то есть.»
«Но разве это нельзя тоже исправить?»
«Если есть время, то да. Потому что сейчас существуют компьютерные программы, способные уложить образ в любую форму. Можно нанести картинку на сложную искривленную поверхность. Но на это нужно время. Будем надеяться, что у них времени не было.»
Она запустила ленты. До момента, когда Черил Остин появилась у лифтов, картинка оставалась темной. Я взглянул на Терезу и спросил: «Как вы относитесь ко всему этому?»
«Что вы имеете в виду?»
«Помощь нам. Полиции.»
«Хотите сказать, что я - японка?» Она посмотрела на меня и улыбнулась. Странной, кривой улыбкой. «У меня нет иллюзий относительно японцев. Знаете, где расположен Сако?»
«Нет.»
«Это маленький город на севере, на Хоккайдо. Провинция. Там был американский аэродром. Я родилась в Сако. Мой отец был механиком - кокуджин. Знаете это слово: кокуджин? Нигуро - черный. Мать работала в ресторанчике лапши, куда забегали летчики. Они поженились, но отец погиб в аварии, когда мне было два года. Пенсия вдове небольшая. Денег нам не хватало. Большую часть забирал дед, он утверждал, что обесчещен моим рождением. Я была айноко и нигуро. Меня обзывали этими довольно неприятными словами. Но мать хотела оставаться там, жить в Японии. Поэтому я выросла в Сако.»
В ее словах слышалась горечь.
«Знаете, что такое буракумин?», спросила она. «Нет? Не удивительно. В Японии, в стране, где предполагается, что все равны, о буракумин помалкивают. Однако, перед свадьбой семья жениха проверит родословную семьи невесты, чтобы убедиться, что среди ее предков не было буракумин. Семья невесты делает то же самое. И если есть какое-нибудь сомнение, то свадьба не состоится. Буракумин - это неприкасаемые Японии. Отверженные, нижайшие из низших. Они являются потомками красильщиком и кожевенников, которые в буддизме считаются нечистыми.»
«Понятно.»
«А я была еще ниже, чем буракумин, потому что калека. Для японцев уродство постыдно. Не печально, или обременительно, а позорно. Это означает, что в прошлой жизни вы совершили что-то плохое. Уродство позорит вас, вашу семью и вашу общину. Люди вокруг хотят, чтобы вы умерли. А если вдобавок наполовину черная, айноко большеносого американца…» Она покачала головой. «Дети жестоки. А это было провинциальное местечко, сельский городишко.»
Она смотрела, как бежит вперед лента.
«Поэтому я рада жить здесь. Вы, американцы, не понимаете, в какой милости живет ваша страна. Какой свободой наслаждаетесь вы в своих сердцах. Вы не можете представить суровости жизни в Японии, когда вас исключат из группы. Однако, я знаю это очень хорошо. И теперь меня не расстроит, если от усилий моей единственной здоровой руки пострадает какой-то японец.» Она посмотрела на меня. Напряжение превратило ее лицо в маску. «Я ответила на ваш вопрос, лейтенант?»
«Да», сказал я, «ответили.»
"Когда я приехала в Америку, то подумала, что американцы очень глупят с японцами - ну, и ладно, бросим об этом. Вот, что нам нужно делать. Вы наблюдаете за верхними двумя мониторами. Я стану следить за нижними тремя. Внимательно высматривайте объекты, которые отражают. Смотрите пристально.
Поехали."
* * *
Я во тьме следил за мониторами.
Тереза Асакума ощущала горечь по отношению к японцам; то же самое чувствовал и я. Инцидент с Крысой Вильхельмом разозлил меня. Той злостью, что возникает из страха. Одно предложение, сказанное им, приходило на ум снова и снова.
Вам не кажется, лейтенант, что при этих обстоятельствах суд совершил ошибку, доверив вам опеку маленькой дочери?
Я не желал этой опеки. Во всей суматохе развода, ухода Лорен, укладки вещей - это твое, это мое - последнее, что мне хотелось, была опека над семимесячным ребенком. Шелли только-только начала передвигаться по комнате, держась за мебель. Она только что сказала: «мама» - ее первое слово. Но Лорен не желала ответственности и продолжала твердить: «Я не смогу справиться, Питер. Я просто не совладаю.» Поэтому ребенка забрал я. Что еще я мог сделать?
Но сейчас прошло уже почти два года. Я изменил свою жизнь. Я сменил свою работу, поменял расписание. Теперь это была моя дочь. И мысль о расставании с ней ножом поворачивалась у меня в животе. Вам не кажется, лейтенант, что при этих обстоятельствах… На мониторе я следил, как Черил Остин ждала во тьме появления своего любовника. Я смотрел, как она оглядывает помещение. «Суд совершил ошибку…»
Нет, думал я, суд не совершал ошибки. Лорен не могла справиться и никогда бы не справилась. Половину времени она пропускала свои посещения по уик-эндам. Она была чересчур занята, чтобы повидаться с собственной дочерью. После одного из уик-эндов она вернула мне плачущую Мишель и сказала: «Я просто не знаю, что с ней делать.» Я посмотрел ребенка. У нее были мокрые пеленки и болезненная сыпь. У Мишель всегда высыпало на попке, когда пеленки меняли недостаточно быстро.
Весь уик-энд Лорен недостаточно быстро меняла ее пеленки. Я сам сменил их и обнаружил мазки дерьма в вагине Мишель. Она не смогла правильно вымыть собственную дочь.
Вам не кажется, что суд совершил ошибку?
Нет, не кажется!
При этих обстоятельствах, вам не кажется…
«Твою мать», сказал я.
Тереза ткнула кнопку, остановив ленты.
Но всех мониторах изображение застыло. «В чем дело?», спросила она. «Вы что-то увидели?»
«Нет, ничего.»
Она взглянула на меня.
«Извините. Я задумался о другом.»
«Не надо отвлекаться.»
Она снова пустила ленты.
На многочисленных мониторах мужчина обнимал Черил Остин. Изображения с разных камер сочетались сверхъестественным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
«Какой еще маленький тип?», спросила она.
«Японец. Он делал снимки. Мы спросили Ишигуро, кто это. Он сказал, что его зовут…»
«Господин Танака», подсказал Коннор.
«Верно, господин Танака. И вы попросили у Ишигуро пленку из камеры.» Я нахмурился. «Но он ее так и не отдал.»
«Нет», подтвердил Коннор. «И, откровенно говоря, я и не думал, что он отдаст.»
Тереза спросила: «Он делал снимки?»
«Сомневаюсь, что он действительно делал снимки», сказал Коннор. «Но, может, и делал, потому что пользовался маленькой камерой Канон…» «Из тех, что снимают на диск, а не на пленку?»
«Да. Снимки могли пригодиться - для ретуши, например.» «Может быть», сказала она. «Для подгонки текстуры. Это делается быстрее, если снимки уже оцифрованы.»
Коннор кивнул. «Тогда, кроме всего прочего, он, наверное, делал и снимки. Но мне было ясно, что фотографирование было только предлогом, чтобы он прошел на другую сторону желтой линии.»
«Да», кивнула Тереза.
Я спросил: «Как вы догадались?»
«Вспомни, как это было», сказал Коннор.
* * *
Я стоял лицом к лицу с Ишигуро, когда Грэм завопил: «О боже, что там такое?» И я взглянул через плечо и увидел коротышку-японца метрах в десяти за желтой лентой. Человек стоял спиной ко мне и делал снимки места преступления. Камера была очень маленькой, почти вся помещаясь в ладони. «Помнишь, как он двигался?», спросил Коннор. «Он шел по определенному пути.»
Я попытался вспомнить, но не смог.
Грэм двинулся к ленте, говоря: «Ради бога, вам нельзя там находиться. Это место преступления. Вам нельзя делать снимки?» Поднялся общий гам. Грэм вопил на Танаку, но он оставался полностью сосредоточенным на своей работе, жужжа камерой и пятясь к нам задом. Несмотря на все крики, обращенные к нему, Танака не сделал того, что должен был сделать нормальный человек - повернуться и пойти к ленте. Вместо этого он так и допятился до желтой ленты, потом пригнулся и поднырнул под нее.
Я сказал: «Он ни разу не повернулся. Он всю дорогу пятился.» «Верно. Это первая загадка. Почему он пятился? Мне кажется, теперь мы знаем.»
«Знаем?»
Тереза сказала: «Он повторял проход девушки и убийцы в обратном направлении, чтобы на видеоленте осталась запись теней в комнате.» «Верно», сказал Коннор.
Я вспомнил, что на мои протесты Ишигуро ответил: «Это наш сотрудник Он работает на службу безопасности Накамото.»
А я ответил: "Это возмутительно. Он не имеет права снимать.
А Ишигуро возразил: «Эти съемки для использования корпорацией.»
А тем временем человек исчез в толпе, просочившись через нее к лифту.
Для использования корпорацией.
«Черт побери!», сказал я. «Значит, Танака покинул нас, спустился вниз и заменил одну ленту, потому что на ней был записан его проход по комнате и его тени?»
«Верно.»
«И ему нужна была эта лента, чтобы сделать изменения в оригинальных лентах?»
«Верно.»
Я начал, наконец-то, понимать. «Но теперь, даже если мы вычислим, как были изменены ленты, их нельзя предоставить суду, верно?» «Верно», сказала Тереза. «Любой толковый адвокат их завернет.» «Значит, единственный способ продвинуться, это найти свидетеля, который подтвердит, что это было сделано. Сакамура мог это знать, но он мертв. Поэтому мы влипли, если нам не удастся каким-то образом наложить лапы на господина Танаку. Мне кажется, нам лучше сразу же задержать его.» «Сомневаюсь, что это вообще произойдет», сказал Коннор.
«Почему? Думаете, они его уберут от нас?»
«Нет, мне кажется, это им без надобности. Вполне вероятно, что господин Танака уже мертв.»
* * *
Коннор резко повернулся к Терезе: «Вы хороший специалист?»
«Да», ответила она.
«Очень хороший?»
«Мне так кажется.»
«У нас осталось мало времени. Поработайте с Питером, посмотрите, что вам удастся извлечь из ленты. Гамбатте: старайтесь сильно. Ваши усилия не пройдут даром, поверьте мне. А я пока кое-куда позвоню.» Я спросил: «Вы уезжаете?»
«Да, и мне нужна машина.»
Я передал ему ключи. «Куда вы едете?»
Он промолчал.
«Да я просто спросил.»
«Не забивай себе лишним голову. Мне надо кое с кем встретиться.» Он повернулся уходить.
«Почему вы думаете, что Танака мертв?»
«Ну, может, и нет. Обсудим это потом, когда появится время. Нам надо успеть закончить до четырех массу дел. Это наш настоящий крайний срок. Мне кажется, тебя ждут больший сюрпризы, кохай. Это просто чоккан - моя интуиция. Окей? Если возникнут неприятности или что-то неожиданное, позвони мне в машину. Удачи вам. А теперь поработай с этой милой леди. Юраямашин-не!»
И он ушел. Мы слышали, как за ним закрылась дверь.
Я спросил Терезу: «Что он сказал?»
«Что завидует вам.» Она улыбнулась во тьме. «Начнем?»
В быстрой последовательности она стала нажимать кнопки на оборудовании.
Лента перемоталась к началу.
Я спросил: «Как мы это будем делать?»
«Существуют три главных подхода для ответа на вопрос, было ли видео изменено. Первое - исследовать сдвиги и искажения цвета краев. Второе - линии теней. Можно попробовать еще поработать с этими элементами, но я уже делала это последние два часа и продвинулась не слишком-то далеко.» «А третий способ?»
«Это отражающие элементы. Я их еще не исследовала.»
Я покачал головой.
«Отражающие элементы - ОЭ - это такие части сцены, которые отражают саму сцену. Например, когда Сакамура выходил из комнаты, его лицо отразилось в зеркале. Почти наверняка в комнате есть и другие отражения. Настольная лампа может оказаться хромированной и искаженно отражать проходящих мимо. Стены самого конференц-зала стеклянные - мы можем вытащить отражение с этого стекла. Серебряная прижималка для бумаг на столе тоже отражает. Стеклянная ваза с цветами. Пластиковый контейнер. Что-нибудь достаточно блестящее, чтобы появилось отражение.»
Я смотрел, как она переставляет ленты и готовит их к просмотру. Ее здоровая рука металась во время разговора от машины к машине. Странно было стоять рядом с такой красивой женщиной, не осознающей своей красоты. «В большинстве сцен всегда есть что-то отражающее», сказала Тереза. «На улице это бамперы машин, мокрые мостовые, стеклянные рамы. А в комнате это картинные рамы, зеркала, серебряные подсвечники, хромированные ножки столов… Всегда что-то есть.»
«Но разве это нельзя тоже исправить?»
«Если есть время, то да. Потому что сейчас существуют компьютерные программы, способные уложить образ в любую форму. Можно нанести картинку на сложную искривленную поверхность. Но на это нужно время. Будем надеяться, что у них времени не было.»
Она запустила ленты. До момента, когда Черил Остин появилась у лифтов, картинка оставалась темной. Я взглянул на Терезу и спросил: «Как вы относитесь ко всему этому?»
«Что вы имеете в виду?»
«Помощь нам. Полиции.»
«Хотите сказать, что я - японка?» Она посмотрела на меня и улыбнулась. Странной, кривой улыбкой. «У меня нет иллюзий относительно японцев. Знаете, где расположен Сако?»
«Нет.»
«Это маленький город на севере, на Хоккайдо. Провинция. Там был американский аэродром. Я родилась в Сако. Мой отец был механиком - кокуджин. Знаете это слово: кокуджин? Нигуро - черный. Мать работала в ресторанчике лапши, куда забегали летчики. Они поженились, но отец погиб в аварии, когда мне было два года. Пенсия вдове небольшая. Денег нам не хватало. Большую часть забирал дед, он утверждал, что обесчещен моим рождением. Я была айноко и нигуро. Меня обзывали этими довольно неприятными словами. Но мать хотела оставаться там, жить в Японии. Поэтому я выросла в Сако.»
В ее словах слышалась горечь.
«Знаете, что такое буракумин?», спросила она. «Нет? Не удивительно. В Японии, в стране, где предполагается, что все равны, о буракумин помалкивают. Однако, перед свадьбой семья жениха проверит родословную семьи невесты, чтобы убедиться, что среди ее предков не было буракумин. Семья невесты делает то же самое. И если есть какое-нибудь сомнение, то свадьба не состоится. Буракумин - это неприкасаемые Японии. Отверженные, нижайшие из низших. Они являются потомками красильщиком и кожевенников, которые в буддизме считаются нечистыми.»
«Понятно.»
«А я была еще ниже, чем буракумин, потому что калека. Для японцев уродство постыдно. Не печально, или обременительно, а позорно. Это означает, что в прошлой жизни вы совершили что-то плохое. Уродство позорит вас, вашу семью и вашу общину. Люди вокруг хотят, чтобы вы умерли. А если вдобавок наполовину черная, айноко большеносого американца…» Она покачала головой. «Дети жестоки. А это было провинциальное местечко, сельский городишко.»
Она смотрела, как бежит вперед лента.
«Поэтому я рада жить здесь. Вы, американцы, не понимаете, в какой милости живет ваша страна. Какой свободой наслаждаетесь вы в своих сердцах. Вы не можете представить суровости жизни в Японии, когда вас исключат из группы. Однако, я знаю это очень хорошо. И теперь меня не расстроит, если от усилий моей единственной здоровой руки пострадает какой-то японец.» Она посмотрела на меня. Напряжение превратило ее лицо в маску. «Я ответила на ваш вопрос, лейтенант?»
«Да», сказал я, «ответили.»
"Когда я приехала в Америку, то подумала, что американцы очень глупят с японцами - ну, и ладно, бросим об этом. Вот, что нам нужно делать. Вы наблюдаете за верхними двумя мониторами. Я стану следить за нижними тремя. Внимательно высматривайте объекты, которые отражают. Смотрите пристально.
Поехали."
* * *
Я во тьме следил за мониторами.
Тереза Асакума ощущала горечь по отношению к японцам; то же самое чувствовал и я. Инцидент с Крысой Вильхельмом разозлил меня. Той злостью, что возникает из страха. Одно предложение, сказанное им, приходило на ум снова и снова.
Вам не кажется, лейтенант, что при этих обстоятельствах суд совершил ошибку, доверив вам опеку маленькой дочери?
Я не желал этой опеки. Во всей суматохе развода, ухода Лорен, укладки вещей - это твое, это мое - последнее, что мне хотелось, была опека над семимесячным ребенком. Шелли только-только начала передвигаться по комнате, держась за мебель. Она только что сказала: «мама» - ее первое слово. Но Лорен не желала ответственности и продолжала твердить: «Я не смогу справиться, Питер. Я просто не совладаю.» Поэтому ребенка забрал я. Что еще я мог сделать?
Но сейчас прошло уже почти два года. Я изменил свою жизнь. Я сменил свою работу, поменял расписание. Теперь это была моя дочь. И мысль о расставании с ней ножом поворачивалась у меня в животе. Вам не кажется, лейтенант, что при этих обстоятельствах… На мониторе я следил, как Черил Остин ждала во тьме появления своего любовника. Я смотрел, как она оглядывает помещение. «Суд совершил ошибку…»
Нет, думал я, суд не совершал ошибки. Лорен не могла справиться и никогда бы не справилась. Половину времени она пропускала свои посещения по уик-эндам. Она была чересчур занята, чтобы повидаться с собственной дочерью. После одного из уик-эндов она вернула мне плачущую Мишель и сказала: «Я просто не знаю, что с ней делать.» Я посмотрел ребенка. У нее были мокрые пеленки и болезненная сыпь. У Мишель всегда высыпало на попке, когда пеленки меняли недостаточно быстро.
Весь уик-энд Лорен недостаточно быстро меняла ее пеленки. Я сам сменил их и обнаружил мазки дерьма в вагине Мишель. Она не смогла правильно вымыть собственную дочь.
Вам не кажется, что суд совершил ошибку?
Нет, не кажется!
При этих обстоятельствах, вам не кажется…
«Твою мать», сказал я.
Тереза ткнула кнопку, остановив ленты.
Но всех мониторах изображение застыло. «В чем дело?», спросила она. «Вы что-то увидели?»
«Нет, ничего.»
Она взглянула на меня.
«Извините. Я задумался о другом.»
«Не надо отвлекаться.»
Она снова пустила ленты.
На многочисленных мониторах мужчина обнимал Черил Остин. Изображения с разных камер сочетались сверхъестественным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52