Ее руки отталкивали его руки, задирая рукав пиджака и обнаружив крошечную вспышку металлических запонок. Отблеск ее часов. Ее руки упали на стол, ладони открылись. Пять бледных пальцев на черной поверхности стола. Потом дрожь, пальцы дернулись, и наступила неподвижность. Он медленно осознавал, что произошло несчастье. На мгновение он напряженно застыл, потом взял ее голову в руки, подвигал туда-сюда, пытаясь пробудить ее, перед тем как окончательно высвободиться. Даже глядя на его спину, можно было почувствовать его ужас. Он действовал медленно, словно в трансе. Короткими шагами он бесцельно походил по комнате, туда, потом сюда. Видимо, пытался собраться с духом и решить, что делать дальше. Каждый раз смотря все заново, я чувствовал нечто новое. Первые несколько раз я чувствовал напряжение, потом оно сменилось почти сексуальным чувством. Потом я стал более сосредоточенным, более анализирующим. Словно отошел в сторону, отодвинулся от монитора. И в конце концов вся последовательность событий, казалось, разбилась перед моими глазами на отдельные элементы, тела совершенно потеряли свою человеческую сущность, превратились в абстракции, в элементы обстановки, двигаясь и перемещаясь в темном пространстве зала.
Тереза сказала: «Эта девушка больна.»
«Похоже.»
«Она жертва. И он тоже.»
«Может быть.»
Мы снова следили. Но я больше не понимал, за чем мы наблюдаем. Наконец я сказал: «Давай дальше, Тереза.»
* * *
Мы прокручивали сцену до некоторой точки на счетчике ленты, а потом отматывали назад. Мы просматривали в этом режиме часть ленты, а потом шли дальше. Когда мы двинулись вперед, почти сразу случилось нечто особенное. Мужчина перестал расхаживать и резко посмотрел в сторону, словно увидел или услышал что-то.
«Другой?», спросил я.
«Наверное.» Она показала на мониторы. «Это то самое место на лентах, где тени кажутся не совпадающими. Теперь мы знаем, почему.» «Что-то стерли?»
Она прогнала ленту назад. На мониторе бокового обзора мы видели, как мужчина посмотрел в направлении выхода. У него был вид, словно он увидел кого-то. Однако, он не казался испуганным или виноватым. Она увеличила изображение. Мужчина превратился просто в силуэт. «Вы что-то различаете, верно?»
«Верно, профиль.»
«И что там?»
«Я слежу за линией челюсти. Вот, видите? Челюсть движется. Он разговаривает.»
«Разговаривает с тем другим?»
«Или сам с собой. Но он наверняка оглянулся. А теперь, видите? У него вдруг появилась новая энергия.»
Мужчина двигался по конференц-залу. Его поведение стало целенаправленным. Я вспомнил, какой запутанной казалась мне эта часть, когда я видел ее прошлой ночью на полицейской станции. Но с пятью камерами все стало довольно ясно. Мы точно видели, что он делает. Он подобрал трусики с пола.
Потом он наклонился над мертвой девушкой м снял с нее часы.
«Не слабо», сказал я, «он забрал ее часы.»
Мне в голову пришла лишь одна причина: на часах была надпись. Мужчина положил часы и трусики в карман и повернулся уходить, когда изображение снова замерло. Тереза остановила ленту.
«В чем дело?», спросил я.
Она показала на один из пяти мониторов. «Вот», сказала она.
Она смотрела на вид сбоку. Он показывал вид конференц-зала из атриума. В углу экрана я увидел призрачный силуэт. Угол зрения и освещение были как раз таковы, что его можно было разглядеть. Это был другой. Третий.
Он подошел ближе и теперь стоял в центре атриума, глядя на убийцу в конференц-зале. Изображение третьего полностью отражалось в стекле. Однако, было слабым.
«Вы сможете его вытащить?»
«Попытаюсь», ответила она.
Работа началась. Она настукивала команды декомпозиции изображения. Она увеличивала контрастность и четкость. Изображение пошло полосами, стало уплощенным. Она вернулась назад и попробовала по-другому. Увеличила. Сплошное мучение. Но мы почти-что могли сделать опознание.
Почти, но не совсем.
«Кадр вперед», сказала она.
Кадры один за другим щелкали вперед. Изображение мужчины попеременно становилось резче, смазанней, снова резче.
И наконец мы ясно его увидели.
«Ни фига», сказал я.
«Вы знаете, кто это?»
«Да», ответил я, «это Эдди Сакамура.»
* * *
После этого дело пошло гораздо быстрее. Мы вне всякого сомнения узнали, что ленты были обработаны и личность убийцы изменена. Мы смотрели, как убийца вышел из зала и направился к выходу, бросив на мертвую девушка взгляд сожаления.
Я спросил: «Как они смогли изменить лицо убийцы всего за несколько часов?»
«У них имеется весьма изощренное матобеспечение», ответила она. «Самое передовое в мире. Японцы заметно прибавили в софтвере. Скоро они перегонят американцев и в этой области, как уже превзошли в компьютерах.» «Значит, они сделали это с помощью лучших, чем у вас программ?» «Даже с самым лучшим софтвером пытаться это сделать - большая дерзость. А японцы - люди не дерзающие. Поэтому, я подозреваю, что работа не была настолько трудной. Убийца большую часть времени провел, целуя девушку, либо находясь в тени, и мы не видели его лица. Думаю, что мысль сменить саму личность пришла к ним довольно поздно, когда они увидели, что стоит изменить лишь один единственный кусочек - здесь, где он приходит мимо зеркала.»
В зеркале я четко различил лицо Эдди Сакамуры. На руке, протянутой к стене, виднелся шрам.
«Видите», сказала она , «если они изменили здесь, все остальное сойдет и даже во всех камерах. Это золотая возможность и они ею воспользовались. Так мне кажется.»
Но мониторах Эдди Сакамура прошел мимо зеркала в тень. Она вернула ленту назад. «Посмотрим-ка.»
Она выбрала отражение в зеркале и увеличивала лицо, пока оно не распалось на блоки. «Ага!», сказала она. «Видите пикселы? Видите регулярность? Кто-то здесь провел ретуширование. Здесь, на щеке, где тень под глазом. Нормально всегда есть некая нерегулярность на краю двух серых шкал. А здесь линия выровнена. То есть, она была исправлена. Дайте-ка посмотреть…»
Изображение отъехало вбок.
«Да!, здесь тоже.»
Множество блоков на экране. Я не понимал, на что она смотрит. «Что это?»
«Его правая рука, где шрам. Видите, шрам был добавлен, об этом можно судить по конфигурации пикселов.»
Я не видел, но верил ей на слово. «Кто же тогда настоящий убийца?» Она покачала головой. «Трудно определить. Мы искали отражения - и не нашли. Есть еще одна процедура, которую я еще не пробовала, потому что она легче всего, но ее так же и легче всего изменить. Это поиск деталей в тенях.»
«Поиск чего?»
«Деталей в тенях. Можно попробовать интенсифицировать изображение в темных областях картинки, в тенях и силуэтах. Там может оказаться место, где хватает окружающего света, чтобы получить узнаваемое лицо. Мы можем попробовать.»
Энтузиазма по поводу перспектив она явно не выражала.
«Думаете, сработает?»
Она пожала плечами. «Скорее всего, нет. Но попробовать можно. Это все, что нам осталось.»
«Окей», сказал я, «давайте попробуем.»
Она начала перематывать ленты к началу и Эдди Сакамура зашагал спиной мимо зеркала в конференц-зале. «Подождите-ка», сказал я, «а что там после зеркала? Мы не смотрели эту часть.»
«Я раньше смотрела. Он зашел под козырек и ушел в сторону лестницы.»
«Давайте все же посмотрим.»
«Хорошо.»
Лента побежала вперед. Эдди Сакамура живо пошел к выходу. Лицо мелькнуло в зеркале. Чем больше я его видел, тем сильнее этот момент казался фальшивым. Чувствовалось даже, что к его движениям была добавлена небольшая пауза, крошечная задержка. Чтобы облегчить нам опознание. Убийца прошел в темный пассаж, ведущий к лестнице, которая находилась вне зоны видимости где-то за углом. Дальняя стена была светлее и он вырисовывался силуэтом. Однако, в силуэте не хватало различимых деталей, он был совершенно темным.
«Нет», сказала она. «Я помню эту часть. Здесь ничего не найдешь, слишком темно. Куронбо. Как называли меня. Черный человек.» «Мне казалось, вы можете работать с тенями.»
«Могу, но не в этом месте. В любом случае я уверена, что эта часть ретуширована. Они понимали, что мы станем исследовать эту секцию ленты по обе стороны от зеркала. И понимали, что мы возьмем пиксельный микроскоп и просканируем каждый кадр. Поэтому они очень тщательно исправили эту зону. И зачернили тени этого человека.»
«Окей, но даже так…»
«Стоп!», вдруг воскликнула она. «А это что?»
Изображение застыло.
Я видел очертания убийцы, идущего в сторону дальней белой стены, знак выхода горел над его головой.
«Похоже на силуэт.»
«Да, но что-то здесь не так.»
Она медленно пустила ленту назад.
Наблюдая, я сказал: «Мачиган-но уми ошете кудосани.» Это фразу я выучил в одном из учебников.
Она улыбнулась во тьме. «Мне надо помочь вам с вашим японским, лейтенант. Вы спрашиваете меня, нет ли здесь ошибки?» «Да.»
Правильно говорить уму, а не уми. Уми-это океан. Уму означает, что вы спрашиваете меня о чем-то - да или нет. И да - мне кажется, что здесь может быть ошибка."
Лента продолжала крутиться назад, силуэт убийцы двигался спиной к нам.
Она удивленно выдохнула.
«Здесь есть ошибки. Трудно поверить. Вы видите теперь?»
«Нет», сказал я.
Она пустила для меня ленту вперед. Я следил, как удалялся силуэт человека.
«Вот, видите теперь?»
«Извините, нет.»
Она заговорила чуть раздраженным тоном: «Обратите внимание на плечо. Следите за плечом. Видите, оно поднимается и опускается с каждым шагом, очень ритмично, и вдруг… Вот! Вы заметили?» Я, наконец-то, заметил. «Кажется, силуэт подпрыгнул. И стал немного больше.»
«Да, точно. Стал больше скачком.» Она покрутила настройку. «Заметно больше, лейтенант. Они попробовали смазать скачок на шаге, чтобы выглядело не так подозрительно. Но не слишком-то получилось, все равно заметно.» «И что это значит?»
«Это значит, что они весьма самонадеянны», ответила она гневным голосом. Я все не понимал, почему.
Поэтому, спросил.
«Да, это меня злит», сказала она, увеличивая изображение и шустро работая одной рукой. «Потому что они совершили непростительную ошибку: они думали, что мы будем невнимательны, что мы не пробьемся. Они думали, что мы не разумны. Что мы не японцы.»
«Но…»
«О, как я их ненавижу…» Изображение двигалось, перемещалось. Она теперь сконцентрировалась на очертаниях головы. «Вам знакомо имя Такешита Нобору?»
Я спросил: «Это промышленник?»
«Нет, Такешита был премьер-министром. Несколько лет назад он пошутил по поводу визита американских моряков на военном корабле. Он сказал, что Америка ныне такая бедная, что ребята-морячки не могут позволить себе сойти на берег, чтобы насладиться Японией: для них все слишком дорого. Он сказал, что они вынуждены оставаться на корабле и заражать друг друга СПИДом. Большая шутка в Японии.»
«Так и сказал?»
Она кивнула. «Если бы я была американкой и кто-нибудь сказал такое мне, я увела бы корабль, сказала японцам, чтобы они шли на фиг и сами платили за свою оборону. А вы и не знали, что Такешита сказал такое?» «Нет…»
«Американские новости!» Она покачала головой. «Так-то вот!» Она заработала яростно и быстро. Пальцы летали по клавишам, изображение прыгало, теряло определенность. «Мать-перемать!» «Полегче, полегче, Тереза.»
«Твою мать, полегче! Сейчас мы победим!»
Она передвинулась на силуэт головы, выделила его, потом просмотрела кадр за кадром. Я увидел место, где изображение скачком увеличилось. «Видите, вот склейка», сказала она. «Вот где измененное изображение вернулось к оригинальному. Начиная отсюда на ленте первоначальный материал. Теперь от нас уходит настоящий убийца.»
Силуэт двигался к дальней стене. Она продолжала просматривать кадр за кадром. Потом абрис начал изменять форму.
«А-а. Окей. Боже, как я на это надеялась…»
«Что это?»
«Он бросает последний взгляд. Оглядывается на комнату. Видите? Голова поворачивается. Вот его нос, а теперь нет носа, потому что он совсем повернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Тереза сказала: «Эта девушка больна.»
«Похоже.»
«Она жертва. И он тоже.»
«Может быть.»
Мы снова следили. Но я больше не понимал, за чем мы наблюдаем. Наконец я сказал: «Давай дальше, Тереза.»
* * *
Мы прокручивали сцену до некоторой точки на счетчике ленты, а потом отматывали назад. Мы просматривали в этом режиме часть ленты, а потом шли дальше. Когда мы двинулись вперед, почти сразу случилось нечто особенное. Мужчина перестал расхаживать и резко посмотрел в сторону, словно увидел или услышал что-то.
«Другой?», спросил я.
«Наверное.» Она показала на мониторы. «Это то самое место на лентах, где тени кажутся не совпадающими. Теперь мы знаем, почему.» «Что-то стерли?»
Она прогнала ленту назад. На мониторе бокового обзора мы видели, как мужчина посмотрел в направлении выхода. У него был вид, словно он увидел кого-то. Однако, он не казался испуганным или виноватым. Она увеличила изображение. Мужчина превратился просто в силуэт. «Вы что-то различаете, верно?»
«Верно, профиль.»
«И что там?»
«Я слежу за линией челюсти. Вот, видите? Челюсть движется. Он разговаривает.»
«Разговаривает с тем другим?»
«Или сам с собой. Но он наверняка оглянулся. А теперь, видите? У него вдруг появилась новая энергия.»
Мужчина двигался по конференц-залу. Его поведение стало целенаправленным. Я вспомнил, какой запутанной казалась мне эта часть, когда я видел ее прошлой ночью на полицейской станции. Но с пятью камерами все стало довольно ясно. Мы точно видели, что он делает. Он подобрал трусики с пола.
Потом он наклонился над мертвой девушкой м снял с нее часы.
«Не слабо», сказал я, «он забрал ее часы.»
Мне в голову пришла лишь одна причина: на часах была надпись. Мужчина положил часы и трусики в карман и повернулся уходить, когда изображение снова замерло. Тереза остановила ленту.
«В чем дело?», спросил я.
Она показала на один из пяти мониторов. «Вот», сказала она.
Она смотрела на вид сбоку. Он показывал вид конференц-зала из атриума. В углу экрана я увидел призрачный силуэт. Угол зрения и освещение были как раз таковы, что его можно было разглядеть. Это был другой. Третий.
Он подошел ближе и теперь стоял в центре атриума, глядя на убийцу в конференц-зале. Изображение третьего полностью отражалось в стекле. Однако, было слабым.
«Вы сможете его вытащить?»
«Попытаюсь», ответила она.
Работа началась. Она настукивала команды декомпозиции изображения. Она увеличивала контрастность и четкость. Изображение пошло полосами, стало уплощенным. Она вернулась назад и попробовала по-другому. Увеличила. Сплошное мучение. Но мы почти-что могли сделать опознание.
Почти, но не совсем.
«Кадр вперед», сказала она.
Кадры один за другим щелкали вперед. Изображение мужчины попеременно становилось резче, смазанней, снова резче.
И наконец мы ясно его увидели.
«Ни фига», сказал я.
«Вы знаете, кто это?»
«Да», ответил я, «это Эдди Сакамура.»
* * *
После этого дело пошло гораздо быстрее. Мы вне всякого сомнения узнали, что ленты были обработаны и личность убийцы изменена. Мы смотрели, как убийца вышел из зала и направился к выходу, бросив на мертвую девушка взгляд сожаления.
Я спросил: «Как они смогли изменить лицо убийцы всего за несколько часов?»
«У них имеется весьма изощренное матобеспечение», ответила она. «Самое передовое в мире. Японцы заметно прибавили в софтвере. Скоро они перегонят американцев и в этой области, как уже превзошли в компьютерах.» «Значит, они сделали это с помощью лучших, чем у вас программ?» «Даже с самым лучшим софтвером пытаться это сделать - большая дерзость. А японцы - люди не дерзающие. Поэтому, я подозреваю, что работа не была настолько трудной. Убийца большую часть времени провел, целуя девушку, либо находясь в тени, и мы не видели его лица. Думаю, что мысль сменить саму личность пришла к ним довольно поздно, когда они увидели, что стоит изменить лишь один единственный кусочек - здесь, где он приходит мимо зеркала.»
В зеркале я четко различил лицо Эдди Сакамуры. На руке, протянутой к стене, виднелся шрам.
«Видите», сказала она , «если они изменили здесь, все остальное сойдет и даже во всех камерах. Это золотая возможность и они ею воспользовались. Так мне кажется.»
Но мониторах Эдди Сакамура прошел мимо зеркала в тень. Она вернула ленту назад. «Посмотрим-ка.»
Она выбрала отражение в зеркале и увеличивала лицо, пока оно не распалось на блоки. «Ага!», сказала она. «Видите пикселы? Видите регулярность? Кто-то здесь провел ретуширование. Здесь, на щеке, где тень под глазом. Нормально всегда есть некая нерегулярность на краю двух серых шкал. А здесь линия выровнена. То есть, она была исправлена. Дайте-ка посмотреть…»
Изображение отъехало вбок.
«Да!, здесь тоже.»
Множество блоков на экране. Я не понимал, на что она смотрит. «Что это?»
«Его правая рука, где шрам. Видите, шрам был добавлен, об этом можно судить по конфигурации пикселов.»
Я не видел, но верил ей на слово. «Кто же тогда настоящий убийца?» Она покачала головой. «Трудно определить. Мы искали отражения - и не нашли. Есть еще одна процедура, которую я еще не пробовала, потому что она легче всего, но ее так же и легче всего изменить. Это поиск деталей в тенях.»
«Поиск чего?»
«Деталей в тенях. Можно попробовать интенсифицировать изображение в темных областях картинки, в тенях и силуэтах. Там может оказаться место, где хватает окружающего света, чтобы получить узнаваемое лицо. Мы можем попробовать.»
Энтузиазма по поводу перспектив она явно не выражала.
«Думаете, сработает?»
Она пожала плечами. «Скорее всего, нет. Но попробовать можно. Это все, что нам осталось.»
«Окей», сказал я, «давайте попробуем.»
Она начала перематывать ленты к началу и Эдди Сакамура зашагал спиной мимо зеркала в конференц-зале. «Подождите-ка», сказал я, «а что там после зеркала? Мы не смотрели эту часть.»
«Я раньше смотрела. Он зашел под козырек и ушел в сторону лестницы.»
«Давайте все же посмотрим.»
«Хорошо.»
Лента побежала вперед. Эдди Сакамура живо пошел к выходу. Лицо мелькнуло в зеркале. Чем больше я его видел, тем сильнее этот момент казался фальшивым. Чувствовалось даже, что к его движениям была добавлена небольшая пауза, крошечная задержка. Чтобы облегчить нам опознание. Убийца прошел в темный пассаж, ведущий к лестнице, которая находилась вне зоны видимости где-то за углом. Дальняя стена была светлее и он вырисовывался силуэтом. Однако, в силуэте не хватало различимых деталей, он был совершенно темным.
«Нет», сказала она. «Я помню эту часть. Здесь ничего не найдешь, слишком темно. Куронбо. Как называли меня. Черный человек.» «Мне казалось, вы можете работать с тенями.»
«Могу, но не в этом месте. В любом случае я уверена, что эта часть ретуширована. Они понимали, что мы станем исследовать эту секцию ленты по обе стороны от зеркала. И понимали, что мы возьмем пиксельный микроскоп и просканируем каждый кадр. Поэтому они очень тщательно исправили эту зону. И зачернили тени этого человека.»
«Окей, но даже так…»
«Стоп!», вдруг воскликнула она. «А это что?»
Изображение застыло.
Я видел очертания убийцы, идущего в сторону дальней белой стены, знак выхода горел над его головой.
«Похоже на силуэт.»
«Да, но что-то здесь не так.»
Она медленно пустила ленту назад.
Наблюдая, я сказал: «Мачиган-но уми ошете кудосани.» Это фразу я выучил в одном из учебников.
Она улыбнулась во тьме. «Мне надо помочь вам с вашим японским, лейтенант. Вы спрашиваете меня, нет ли здесь ошибки?» «Да.»
Правильно говорить уму, а не уми. Уми-это океан. Уму означает, что вы спрашиваете меня о чем-то - да или нет. И да - мне кажется, что здесь может быть ошибка."
Лента продолжала крутиться назад, силуэт убийцы двигался спиной к нам.
Она удивленно выдохнула.
«Здесь есть ошибки. Трудно поверить. Вы видите теперь?»
«Нет», сказал я.
Она пустила для меня ленту вперед. Я следил, как удалялся силуэт человека.
«Вот, видите теперь?»
«Извините, нет.»
Она заговорила чуть раздраженным тоном: «Обратите внимание на плечо. Следите за плечом. Видите, оно поднимается и опускается с каждым шагом, очень ритмично, и вдруг… Вот! Вы заметили?» Я, наконец-то, заметил. «Кажется, силуэт подпрыгнул. И стал немного больше.»
«Да, точно. Стал больше скачком.» Она покрутила настройку. «Заметно больше, лейтенант. Они попробовали смазать скачок на шаге, чтобы выглядело не так подозрительно. Но не слишком-то получилось, все равно заметно.» «И что это значит?»
«Это значит, что они весьма самонадеянны», ответила она гневным голосом. Я все не понимал, почему.
Поэтому, спросил.
«Да, это меня злит», сказала она, увеличивая изображение и шустро работая одной рукой. «Потому что они совершили непростительную ошибку: они думали, что мы будем невнимательны, что мы не пробьемся. Они думали, что мы не разумны. Что мы не японцы.»
«Но…»
«О, как я их ненавижу…» Изображение двигалось, перемещалось. Она теперь сконцентрировалась на очертаниях головы. «Вам знакомо имя Такешита Нобору?»
Я спросил: «Это промышленник?»
«Нет, Такешита был премьер-министром. Несколько лет назад он пошутил по поводу визита американских моряков на военном корабле. Он сказал, что Америка ныне такая бедная, что ребята-морячки не могут позволить себе сойти на берег, чтобы насладиться Японией: для них все слишком дорого. Он сказал, что они вынуждены оставаться на корабле и заражать друг друга СПИДом. Большая шутка в Японии.»
«Так и сказал?»
Она кивнула. «Если бы я была американкой и кто-нибудь сказал такое мне, я увела бы корабль, сказала японцам, чтобы они шли на фиг и сами платили за свою оборону. А вы и не знали, что Такешита сказал такое?» «Нет…»
«Американские новости!» Она покачала головой. «Так-то вот!» Она заработала яростно и быстро. Пальцы летали по клавишам, изображение прыгало, теряло определенность. «Мать-перемать!» «Полегче, полегче, Тереза.»
«Твою мать, полегче! Сейчас мы победим!»
Она передвинулась на силуэт головы, выделила его, потом просмотрела кадр за кадром. Я увидел место, где изображение скачком увеличилось. «Видите, вот склейка», сказала она. «Вот где измененное изображение вернулось к оригинальному. Начиная отсюда на ленте первоначальный материал. Теперь от нас уходит настоящий убийца.»
Силуэт двигался к дальней стене. Она продолжала просматривать кадр за кадром. Потом абрис начал изменять форму.
«А-а. Окей. Боже, как я на это надеялась…»
«Что это?»
«Он бросает последний взгляд. Оглядывается на комнату. Видите? Голова поворачивается. Вот его нос, а теперь нет носа, потому что он совсем повернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52