Видать по всему, что написала обо всем Виктория Филиппу. Не могу ее упрекать в этом: дело у них серьезное - любовь. Так кому, как не любимому человеку, о беде поведать? Спохватилась только вовремя да приехала в деревню Березовку, ко мне и обратилась за советом. Как, значит, ей быть? А тут еще история эта с Филей. Завертелось все не на шутку. Александр Максимович еще "принял" немного, помолчал, а все ждали продолжения рассказа. -Я к тебе, Ваня, ехать в город собрался на завтра-послезавтра, а тут - ты сам здесь. Уж подсоби, как сможешь. Жалко ведь детей-то. Кто с Филей по совести теперь разбираться станет? А с Викой как быть? - ведь это наркомания у нее? Я Вику как увидел - удивился прямо на нее: была девушка справная да красивая, румянец во всю щеку, глаза блестят. Чертенята в глазах прыгали веселенькие, а теперь - не узнать девку: худенькая, бледная вся из себя. Глаза все также большие, только тусклые и безжизненные. Погибла девочка. -Вику постараемся найти. Созвонимся с доктором знакомым в городе. Он найдет и попробует помочь. Александр Кирпичников, слыхали, может? Он в городе известная личность, многие болезни неизлечимые вылечивает, какие и профессора иные вылечить не могут. А с Филиппом - не знаю, что и сказать. Постараемся помочь, но там - как знать: Валерий вот Русинов многих прокурорских и судебных личностей знает. Не уговорами, так деньгами постараемся взять их. А что делать? - не мы первые взятки даем. Нас к этому всех надолго, видать, приучили. Для благого дела ведь. Иначе, пропадет парень. -А вы когда отплываете? Я на берегу вас ожидать буду. А тебе, Ваня, я кое-какие свои записи, что за многие годы накопил, передать хочу. Самому мне они уже ни к чему, людям в это время будут, пожалуй, неинтересны. А ты, может статься, что-то любопытное для себя отыщешь. Вот на берегу и передам. Так когда ждать-то? -А уж теперь через сутки, считайте. Даже и не знаю теперь, как плыть с таким "грузом". Все мысли о том, как тем ребятам помочь. -Хорошо-то как! - проговорил Заботин, оглядевшись и вздохнув глубоко.- А я ведь в свое время хотел еще в Средней Азии остаться. Теперь вижу - нет лучше родных наших мест. -А чего же Вы одиноким остались? - неделикатно, на мой взгляд, спросил Егорий. Старый учитель Александр Максимович Заботин надолго замолчал. Мне показалось даже, что он и вовсе отвечать на этот вопрос не будет, но Заботин заговорил: -До войны здесь у меня была девушка, но так получилось, что в самом начале войны я в плен попал, из концлагеря меня освободили американцы, забрали для поправки здоровья аж в самую Америку. А как домой нас привезли, так свои же в новый плен определили. На шахты в Таджикистан и отправили. До пятьдесят восьмого года я там руду добывал. Женился там, да неудачно - не сошлись характерами. А здесь моя девушка бывшая, не дождавшись, замуж уже вышла. Откуда ей знать, что я живой, если по извещению было известно, что пропал без вести? Домой вернулся к разбитому корыту. Судьбу испытывать еще раз не стал. Одной жизнь испортил, другой: А как еще раз кому испорчу? И снова надолго замолчал Александр Максимович. О том, что ему жизнь искалечили, он и словом не обмолвился. Долго мы сидели молча. Напоследок Валерий спросил, как вроде бы и не к месту, и не ко времени: -Александр Максимович, а Бог есть? Это мне так думалось, что не ко времени вопрос был старику задан, а Заботин будто о Боге в тот миг и думал, потому что ответил сразу. Только с расстановкой и негромко, почти шепотом. И сдавленно, как простонал, знаете: -Есть:Бог: Пойду я, ребята. Счастливо вам "корабль" свой построить. Он встал и пошел прочь, и уже издали донеслось до нас, будто прошелестело: -Так я жда-ать буду - на берегу-у:
*** Ночь за разговорами пролетела, как один миг. Вот уж и появились едва видимые признаки рассвета: ночной мрак стал не так густ, небо на востоке как будто посветлело. Мы с Валерием так и не ложились в приготовленную палатку, лишь Егорий Васильевич сладко похрапывал, переливчатый его и потешный храп забавлял нас иногда с Валерой, но мы по преимуществу разговоры свои вели все ближе к теме о задевшей нас трагедии, произошедшей с Викторией и Филькой. -Что же Зинаида? - ты видел ее? Пойти бы ей в военкомат, что ли. Ведь в районном военкомате знают, что одна воспитывала она Филиппа. Да и сама больна болезнью хронической, - спрашивал меня Валерий. -Видел я Зину. Я боюсь, как бы не подстрелил кого Филя по случайности. Злой он на обидчиков девушки своей, вот что. Это разве случайно автомат он захватил? Ладно бы на обидчиков зло только имел, а то, если с ним "бзик" какой психический произошел, так он всех, кто повстречается под горячую руку, постреляет. Военкомат сейчас Зинаиде не поможет ничем. Если бы найти Филиппа да уговорить его с повинной явиться, пока дел каких не натворил. -В любом случае и Виктории помочь надо. Пусть утром Егорий позвонит из села приятелю - Александру Кирпичникову. Можно бы и в милицию городскую позвонить, да там такие дураки встречаются - хуже еще чего наделают.
Совсем почти рассвело, небо на востоке уже заалело, вот-вот первые солнечные лучи брызнут золотом на росные луговые травы. Птичий гомон все громче и громче, новый день нарождается. Через луг, напрямки, идут Нюра с Петром Николаевичем. -Если хочешь - иди спи, Валера, а я с Варенцовыми покошу. Подошедшая к нам Нюра разулыбалась, стала вытаскивать из большой корзины кринку с парным молоком. Я не буду пить: знаю, что от смеси молока с самогоном деется. А вот Валерий, тот с удовольствием за кринку ухватился. Ну, у всех по-разному бывает. Погляжу, как его организм прореагирует на такой коктейль. Надо бы и Егорию присоветовать - пусть молочка попьет. -Валера, ты бы Егорию снес молочка - пусть испьет с утречка. Нет-нет, Нюра, я не буду. Дядя Петя, косу мне давай, да пойдем-ка, пожалуй, косить. Первый прокос - за кем? -Я - косарь неплохой, но истина дороже: пусть Нюра моя первой идет. Я, хоша и мужик, но лучше, чем Нюра, в селе никто ведь не косит, - видно, что с гордостью за супругу, проговорил Петр Николаевич, с лукавинкой доброй на нее при этом взглянув. Мы косить будем, а приятели мои будут под моим наблюдением: с луговины все видно, что на берегу делается.
Впереди косила Нюра, ее широченные прокосы меня поражают. Трава - как выбрита. Росточка ведь небольшого - ну, как это у нее получается? И я попробовал ей подражать: и приседал слегка левой ногой к концу прокоса, и косу вел не быстро - с оттяжкой. Нет, не получается. Может, коса у меня не так остра, как у нее? -Нюра, а пройдись-ка ты лопатником по моей косе. Вроде, как не остра она. Или не отбита хорошо? - едва дыша от усталости промямлил я. Нюра хитровато усмехнулась, но ничего мне не ответила. Взяла мою косу да и выточила. Ну, попробую еще: Нет, все не так, как у Нюры. Я изредка подымаю глаза и посматриваю на своих приятелей: как там они строят-вяжут плотик? Егорий машет топориком, Валерий пилит. Вот Егорий осмотрелся по сторонам - убежал в кусты, придерживаясь одной рукой за задницу. Долгонько его не было, как и Валера убежал. Правда - из деликатности - в другую сторону от Егорьева места. А как вы хотели? - это вам урок: не мешайте самогонку с парным молоком. А они из жадности-то по литру молока выпили - вот оно им и дает прикурить. -Все, шабаш! - это Нюра, несмотря на свою железную выносливость, не выдерживает нагрузки - устала. - Отдыхаем. Вот это намахали! - громадная выкошенная поляна перед нами. Так еще бы, ведь часов шесть, почитай, без перерыву косили. Если еще будем после отдыха косить, то с таким темпом - я упаду. Лучше бы уж без всякого перерыва, когда мышцы сами, как в автоматизме, машут и машут, как заведенные. Боли в мышцах я пока не ощущал, но чувствовал какую-то закаменелость в спине и в руках - от пальцев до плечевых суставов. Нюра смилостивилась над нами с дядей Петей. Он, как я вижу, хоть и не так устал, как я, но дышит тоже часто. Пот нам лицо, грудь заливает. Воды, полцарства за глоток воды! Мы пошли к приятелям моим и вместе уселись в тени черемух. Нюра расстелила на траве широкое вышитое вафельное полотенце и выставила на него еду: окрошка, отварная курица, картофель, сваренный в "мундире", зеленый лук, редис, ржаной хлеб. -Пожалуй, что косить пока не будем: пусть то, что скосили, просохнет малость. Просохшую траву мы в валки к вечеру сгребем. Солнце так палит, что к вечеру хорошо просохнет. Ну, а будет вечером время, так и покосим, - сказала Нюра. -А вы что "натворили? - сросил я у приятелей. -Плот почти готов, настил да шалашик небольшой смастерим и - вперед! - подвел черту "флотоводец" Егорий. -А ты не забыл, что тебе надо идти в село и позвонить Кирпичникову? - спросил я Егория. -Вместе с Русиновым сейчас сходим - это нам недолго. -Александр Максимович-то очень вчера вечером убивался по Филе и Вике, виду хоть и не подавал, а глаза у него беспокойные были, а голос - так, прямо, дрожал, - вставил фразу Петр Николаевич. -Утречком, как пойдем на плоту по речке, встретить нас он обещался, - заметил я. Мы славно перекусили, и я разлегся на травке отдохнуть, а приятели мои немного посидели да и отправились в село. Разморенный усталостью и полуденной жарой, я задремал. Полчаса всего и дремал, а открыл глаза - Нюра с лукошком подходит. Успела уже в лес сбегать. Походила по закраинкам и насобирала большое лукошко черники и земляники лесной. -Ваня, поешь вот ягодок с молоком. -Не откажусь, пожалуй, - соблазнился я ароматом лесных ягод.
Плот мы осматривали с дядей Петей. Хороший плотик: длиной метра четыре с половиной будет, в ширину увязаны капроновым шнуром и сбиты скобами шесть толстых сухих еловых бревен. Осталась малость - настил положить. А шалашик, пожалуй, и ни к чему, разве что - продукты и вещи укрыть от солнца. Дождь будет - палатку на берегу поставим. Вскоре Валерий и Егорий Васильевич возвратились из села и сообщили мне, что дозвонились до Кирпичникова. Тот обещался найти Вику. -Я зашел ведь к военкому районному, он тоже переживает за Филю. В селе все друг друга знают. Ищут Филиппа: и милиция, и спецназовцы армейские. Пока не нашли, сказал Русинов. -Ладно, давайте достроим наш "корабль", как выразился Александр Максимович, а там - видно будет, что делать дальше, - резюмировал я. Часам к пяти вечера мы с приятелями закончили работу и придирчиво, со стороны, оглядели свое творение. Плот был - на загляденье! Сзади мы смастерили руль. Приготовили шесты, которыми будет отталкиваться от речного дна для ускорения плавания. -Рулить буду я, - решил Егорий. Ну, Егорий, так Егорий. Он нам нарулит! -Отдыхайте, а я пойду подсоблю Варенцовым: сгребем сено в валки, - сказал я своим друзьям. *** Нюра с дядей Петей еще, оказывается, покосили вдвоем. -Этак, пожалуй, за неделю и с покосом управитесь, - высказал я свое предположение Нюре. -Не сглазь, Ваня. Лишь бы погода не подвела. Нам много для одной-то коровушки да теленка не надо. Мы пошли сгребать просохшую за день траву в валки. На соседнем участке сгребали сено двое пожилых уже людей - мужчина и женщина. Рядом с ними в помощницах работала спиной ко мне стройная девушка с загорелыми ногами и руками. Она была в светленьком ситцевом платьице в голубой горошек. Голова повязана белой косынкой, изпод которой выбивались непокорные пряди волос пшеничного цвета. Сзади она была хороша. Я нет-нет да и взгляну на нее - не обернется ли она лицом ко мне? Нет, все не поворачивалась. Но вот, наконец, удача улыбнулась мне. Девушка, обернувшись в мою сторону, мимолетным цепким взглядом окинула меня и неожиданно улыбнулась, обнажив в улыбке ослепительно белые и ровные зубы. Мне и за десяток метров видны были веселые искорки в ее голубых васильковых глазах. Вот хороша девчонка! -Понравилась? - увидела мои восхищенные взгляды Нюра. -Кто это? - спросил я у нее. -Соседей наших, Голубевых, дочь будет, Натальей кличут. Вань, вот бы тебе невесту такую. Ей уже ведь лет девятнадцать-двадцать будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
*** Ночь за разговорами пролетела, как один миг. Вот уж и появились едва видимые признаки рассвета: ночной мрак стал не так густ, небо на востоке как будто посветлело. Мы с Валерием так и не ложились в приготовленную палатку, лишь Егорий Васильевич сладко похрапывал, переливчатый его и потешный храп забавлял нас иногда с Валерой, но мы по преимуществу разговоры свои вели все ближе к теме о задевшей нас трагедии, произошедшей с Викторией и Филькой. -Что же Зинаида? - ты видел ее? Пойти бы ей в военкомат, что ли. Ведь в районном военкомате знают, что одна воспитывала она Филиппа. Да и сама больна болезнью хронической, - спрашивал меня Валерий. -Видел я Зину. Я боюсь, как бы не подстрелил кого Филя по случайности. Злой он на обидчиков девушки своей, вот что. Это разве случайно автомат он захватил? Ладно бы на обидчиков зло только имел, а то, если с ним "бзик" какой психический произошел, так он всех, кто повстречается под горячую руку, постреляет. Военкомат сейчас Зинаиде не поможет ничем. Если бы найти Филиппа да уговорить его с повинной явиться, пока дел каких не натворил. -В любом случае и Виктории помочь надо. Пусть утром Егорий позвонит из села приятелю - Александру Кирпичникову. Можно бы и в милицию городскую позвонить, да там такие дураки встречаются - хуже еще чего наделают.
Совсем почти рассвело, небо на востоке уже заалело, вот-вот первые солнечные лучи брызнут золотом на росные луговые травы. Птичий гомон все громче и громче, новый день нарождается. Через луг, напрямки, идут Нюра с Петром Николаевичем. -Если хочешь - иди спи, Валера, а я с Варенцовыми покошу. Подошедшая к нам Нюра разулыбалась, стала вытаскивать из большой корзины кринку с парным молоком. Я не буду пить: знаю, что от смеси молока с самогоном деется. А вот Валерий, тот с удовольствием за кринку ухватился. Ну, у всех по-разному бывает. Погляжу, как его организм прореагирует на такой коктейль. Надо бы и Егорию присоветовать - пусть молочка попьет. -Валера, ты бы Егорию снес молочка - пусть испьет с утречка. Нет-нет, Нюра, я не буду. Дядя Петя, косу мне давай, да пойдем-ка, пожалуй, косить. Первый прокос - за кем? -Я - косарь неплохой, но истина дороже: пусть Нюра моя первой идет. Я, хоша и мужик, но лучше, чем Нюра, в селе никто ведь не косит, - видно, что с гордостью за супругу, проговорил Петр Николаевич, с лукавинкой доброй на нее при этом взглянув. Мы косить будем, а приятели мои будут под моим наблюдением: с луговины все видно, что на берегу делается.
Впереди косила Нюра, ее широченные прокосы меня поражают. Трава - как выбрита. Росточка ведь небольшого - ну, как это у нее получается? И я попробовал ей подражать: и приседал слегка левой ногой к концу прокоса, и косу вел не быстро - с оттяжкой. Нет, не получается. Может, коса у меня не так остра, как у нее? -Нюра, а пройдись-ка ты лопатником по моей косе. Вроде, как не остра она. Или не отбита хорошо? - едва дыша от усталости промямлил я. Нюра хитровато усмехнулась, но ничего мне не ответила. Взяла мою косу да и выточила. Ну, попробую еще: Нет, все не так, как у Нюры. Я изредка подымаю глаза и посматриваю на своих приятелей: как там они строят-вяжут плотик? Егорий машет топориком, Валерий пилит. Вот Егорий осмотрелся по сторонам - убежал в кусты, придерживаясь одной рукой за задницу. Долгонько его не было, как и Валера убежал. Правда - из деликатности - в другую сторону от Егорьева места. А как вы хотели? - это вам урок: не мешайте самогонку с парным молоком. А они из жадности-то по литру молока выпили - вот оно им и дает прикурить. -Все, шабаш! - это Нюра, несмотря на свою железную выносливость, не выдерживает нагрузки - устала. - Отдыхаем. Вот это намахали! - громадная выкошенная поляна перед нами. Так еще бы, ведь часов шесть, почитай, без перерыву косили. Если еще будем после отдыха косить, то с таким темпом - я упаду. Лучше бы уж без всякого перерыва, когда мышцы сами, как в автоматизме, машут и машут, как заведенные. Боли в мышцах я пока не ощущал, но чувствовал какую-то закаменелость в спине и в руках - от пальцев до плечевых суставов. Нюра смилостивилась над нами с дядей Петей. Он, как я вижу, хоть и не так устал, как я, но дышит тоже часто. Пот нам лицо, грудь заливает. Воды, полцарства за глоток воды! Мы пошли к приятелям моим и вместе уселись в тени черемух. Нюра расстелила на траве широкое вышитое вафельное полотенце и выставила на него еду: окрошка, отварная курица, картофель, сваренный в "мундире", зеленый лук, редис, ржаной хлеб. -Пожалуй, что косить пока не будем: пусть то, что скосили, просохнет малость. Просохшую траву мы в валки к вечеру сгребем. Солнце так палит, что к вечеру хорошо просохнет. Ну, а будет вечером время, так и покосим, - сказала Нюра. -А вы что "натворили? - сросил я у приятелей. -Плот почти готов, настил да шалашик небольшой смастерим и - вперед! - подвел черту "флотоводец" Егорий. -А ты не забыл, что тебе надо идти в село и позвонить Кирпичникову? - спросил я Егория. -Вместе с Русиновым сейчас сходим - это нам недолго. -Александр Максимович-то очень вчера вечером убивался по Филе и Вике, виду хоть и не подавал, а глаза у него беспокойные были, а голос - так, прямо, дрожал, - вставил фразу Петр Николаевич. -Утречком, как пойдем на плоту по речке, встретить нас он обещался, - заметил я. Мы славно перекусили, и я разлегся на травке отдохнуть, а приятели мои немного посидели да и отправились в село. Разморенный усталостью и полуденной жарой, я задремал. Полчаса всего и дремал, а открыл глаза - Нюра с лукошком подходит. Успела уже в лес сбегать. Походила по закраинкам и насобирала большое лукошко черники и земляники лесной. -Ваня, поешь вот ягодок с молоком. -Не откажусь, пожалуй, - соблазнился я ароматом лесных ягод.
Плот мы осматривали с дядей Петей. Хороший плотик: длиной метра четыре с половиной будет, в ширину увязаны капроновым шнуром и сбиты скобами шесть толстых сухих еловых бревен. Осталась малость - настил положить. А шалашик, пожалуй, и ни к чему, разве что - продукты и вещи укрыть от солнца. Дождь будет - палатку на берегу поставим. Вскоре Валерий и Егорий Васильевич возвратились из села и сообщили мне, что дозвонились до Кирпичникова. Тот обещался найти Вику. -Я зашел ведь к военкому районному, он тоже переживает за Филю. В селе все друг друга знают. Ищут Филиппа: и милиция, и спецназовцы армейские. Пока не нашли, сказал Русинов. -Ладно, давайте достроим наш "корабль", как выразился Александр Максимович, а там - видно будет, что делать дальше, - резюмировал я. Часам к пяти вечера мы с приятелями закончили работу и придирчиво, со стороны, оглядели свое творение. Плот был - на загляденье! Сзади мы смастерили руль. Приготовили шесты, которыми будет отталкиваться от речного дна для ускорения плавания. -Рулить буду я, - решил Егорий. Ну, Егорий, так Егорий. Он нам нарулит! -Отдыхайте, а я пойду подсоблю Варенцовым: сгребем сено в валки, - сказал я своим друзьям. *** Нюра с дядей Петей еще, оказывается, покосили вдвоем. -Этак, пожалуй, за неделю и с покосом управитесь, - высказал я свое предположение Нюре. -Не сглазь, Ваня. Лишь бы погода не подвела. Нам много для одной-то коровушки да теленка не надо. Мы пошли сгребать просохшую за день траву в валки. На соседнем участке сгребали сено двое пожилых уже людей - мужчина и женщина. Рядом с ними в помощницах работала спиной ко мне стройная девушка с загорелыми ногами и руками. Она была в светленьком ситцевом платьице в голубой горошек. Голова повязана белой косынкой, изпод которой выбивались непокорные пряди волос пшеничного цвета. Сзади она была хороша. Я нет-нет да и взгляну на нее - не обернется ли она лицом ко мне? Нет, все не поворачивалась. Но вот, наконец, удача улыбнулась мне. Девушка, обернувшись в мою сторону, мимолетным цепким взглядом окинула меня и неожиданно улыбнулась, обнажив в улыбке ослепительно белые и ровные зубы. Мне и за десяток метров видны были веселые искорки в ее голубых васильковых глазах. Вот хороша девчонка! -Понравилась? - увидела мои восхищенные взгляды Нюра. -Кто это? - спросил я у нее. -Соседей наших, Голубевых, дочь будет, Натальей кличут. Вань, вот бы тебе невесту такую. Ей уже ведь лет девятнадцать-двадцать будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14