Сходство кабинета Савостьянова с кремлевскими покоями довершал темно-красный сурханский ковер под ногами.
А разрушала это сходство низкая решетчатая конструкция. Она тянулась на уровне подоконников вдоль всей стены и уставлена была горшочками, горшками и горшищами с кактусами разной формы, величины и степени небритости. Среди этой знойной тропической растительности генерал Савостьянов с черными лохмами бровей и насеровскими усами, в кремовом костюме, голубой сорочке и при лиловом галстуке напоминал персонаж мексиканского телесериала. Но, в отличие от героев этих сериалов, Савостьянов не страдал повышенной эмоциональностью и многословием. Он лишь показал на стулья и, едва все уселись, буркнул:
- Докладывай, Иван Иванович...
- Прошу, Юрий Петрович, сначала выслушать майора Толмачева.
И Толмачев, в который раз за день, рассказал о принципах охоты на периферии. Потом Шаповалов с Кардапольцевым перебросились цифрами. Генерал слушал внимательно, не перебивал, лишь раздувал бульдожьи складки на щеках да косился в распечатку с красными квадратами.
- Молодцы, ребята, - буднично сказал наконец. - А ты, Толмачев, тот самый химик? Ну, который в прошлом году так шустро ховался от службы безопасности? Ага... Больше не бегай. Ладно? Ты, оказывается, очень нужный человек. Теперь, Шаповалов, тебя слушаю: у нас интереснее работать, чем в институте? Только честно.
- Интереснее, - кивнул Шаповалов. - Да только в институте голову не оторвут, даже если я весь курс на экзамене завалю.
- А у нас могут, - согласился генерал. - Оторвать могут голову вместе с пробором. Особенно после такой удачной мозговой атаки. Но мы не допустим. Ступайте, ребята, подождите полковника в приемной.
Когда они остались одни, генерал помрачнел.
- Видишь, Иван? Боится парень... Боится, хоть и осознает, что работает в самой могущественной организации - если не всего мира, то уж восточного полушария наверняка. А ты не боишься?
- Отбоялся, - отрубил Кардапольцев. - После Джелалабада я, считай, мертвый. Вместе с теми пацанами, которых на моих глазах...
Они помолчали, потом Савостьянов тихо сказал:
- А я до сих пор боюсь. Не за себя, за таких, как твой Толмачев. Стены в конторе становятся все прозрачнее и прозрачнее... Оно и понятно. Нельзя существовать как секретное ведомство и регулярно отчитываться перед всякими мудаками о проделанной работе. Как на партхозактивке, иху мать! Держу светомаскировку, как могу. Из последних сил, Иван, держу! А ее все время пытаются сорвать.
Он пододвинул поближе схему Олейникова и спросил:
- Красные домики - твое художество? Не много ли красного?
- Машина, Юрий Петрович, не врет.
- Не врет... В отличие от людей. Да, Иван, хороший путеводитель по гадюшнику сделали твои хлопцы.
- Путеводитель по гадюшнику - не совсем точно. Я бы назвал это картой минного поля.
- Можно и так, - согласился генерал. - Я ведь о многих... заминированных участках знаю. Знаю, Иван! И минеров, представь себе, давно вычислил.
Не думай, что мы тут только штаны с лампасами просиживаем. Однако твои ребята поработали не зря. Потому что теперь у нас есть поисковая система и будем работать, как говорится, по науке, а не шариться впотьмах. Так что за минную карту отдельная тебе благодарность!
- Спасибо на добром слове, - вздохнул Кардапольцев. - А дальше-то что? Такую карту даже в сейфе нельзя держать - ненароком рванет.
- Может и рвануть. Поэтому дай мне список всех, кто имеет отношение к теме. А самых уязвимых... ну, там семейных и беременных... отправь в отпуска. Чтоб они не знали больше того, что уже знают. Остальных возьмешь на карандаш - телефон на запись, дверь на сигнализацию, топтуна в подъезд. Теперь, дорогой Иван Иванович, самый последний вопрос: почему ты ко мне пришел, а не к своему куратору генералу Грищенко?
- К нему и собирался, - усмехнулся Кардапольцев. - А к тебе, Юрий Петрович, зашел как к шефу службы безопасности. Чтобы людей моих прикрыл. Информация-то гремучая. Мало ли что...
- Умница, Иван! Тебе бы чуть нахальства - давно бы в генералах ходил.
- Мне и так хорошо, без нахальства. Позвони на вахту. Прикажи нас к Грищенко запустить.
После ухода Кардапольцева генерал долго стоял у окна, чуть сдвинув штору. Смотрел на пыльный и голый дворик. А потом выхромал в приемную.
Референт, подполковник Вострецов, приподнялся за столом, изобразив во взгляде вопрос. Аккуратностью, деловитостью инадежностью веяло от его белобрысого облика. Вострецов работал у генерала около года.
- Что-нибудь хотите, товарищ генерал-майор?
- Хочу, - кивнул Савостьянов. - В сортир.
Но до уборной он не дошел. Оглянулся на пустой коридор и открыл неприметную серую дверь. За ней находилась комната множительной техники.
Генерал переписал цифры на счетчиках ксероксов и, подумав, продублировал запись. Ошибаться было нельзя. В туалете он вымыл руки.
- Как тебе, Вострецов, сегодняшний салат? - спросил, вернувшись. Вкусный, говоришь... А у меня что-то живот прихватило. Зайди-ка, братец.
Савостьянов протянул подполковнику компьютерную распечатку, которую изукрасил Кардапольцев.
- Сделай копию. Только одну. Да не потеряй, очень важная бумага.
- Обижаете, товарищ генерал-майор! - коротко хохотнул Вострецов.
Вскоре он вернулся. На копии распечатки квадратики, начертанные Кардапольцевым, были почти незаметны.
- Ксерокс не берет флюоресцентные красители, - объяснил референт. Надо бы спуститься к валютчикам - у них есть цветные ксероксы.
Этажом валютчиков называли владения заместителя начальника Управления, который курировал экономические отделы.
- Ничего, - продолжал Вострецов, - я возьму красный фломастер и пройдусь в соответствии с оригиналом.
- Пройдись, - сказал генерал. - А я опять до сортира пройдусь. Больше мне этот чертов салат не бери. Уволю!
И он вновь похромал по коленчатому коридору.
Судя по показаниям счетчиков, с одного из них сняли четыре копии. Генерал добросовестно осмотрел пустую корзину для бумаг...
- Зачем тебе три лишние копии? - со вздохом спросил генерал у ксерокса.
Дурак ты, Вострецов, думал он, медленно возвращаясь к себе, недальновидный дурак... Во-первых, откуда ты взял, что я не разбираюсь в копировальной технике? Я на ней работал, когда ты еще слюни по маминой сиське пускал. А во-вторых, на вынос надо было делать одну копию. Ну, пустили бы за тобой наружку, выявили бы контакт. А там, глядишь, просто вытолкали бы в шею с должности.
С тремя же копиями... Топтунов не напасешься! Так что готовься, Вострецов, к свиданию с Небабой. Небось ты уже успел контактерам брякнуть-звякнуть да похвалиться, как начальника объехал на кривой козе? Но поторопился, не обессудь. Погибнешь уже сегодня вполне пристойным образом. Но сначала поболтаешь с дознавателем Небабой.
- Я сегодня еще нужен, товарищ генерал-майор? - спросил референт, едва шеф службы безопасности вернулся в приемную.
- Нет, братец, -улыбнулся Савостьянов. -Ты мне больше не нужен. Поезжай с Богом.
Вострецов не обратил внимания на интонацию начальника. Он взял модный портфельчик с кодированными замками, сдернул с вешалки легкий плащ.
- До завтра, товарищ генерал-майор!
- А то как же... - пробурчал Савостьянов под нос, улыбаясь как можно ласковей.
Из приемной он сначала позвонил на вахту, а потом майору Небабе:
- Начнешь допрос - включи видеосвязь. Хочу сам посмотреть да послушать. А потом, как закончишь... Поручи - пусть аккуратно приберутся. Ты понял? Аккуратно.
В двадцать два часа тридцать восемь минут милицейский патруль подобрал в кустах неподалеку от станции метро "Сокольники" избитого гражданина.
У него были вывернуты карманы, порван плащ, рядом валялся распахнутый портфель-"дипломат".
Кодированные замки были выдраны с мясбм. Все указывало на то, что нетрезвого гражданина ограбили. Возможно, случайные собутыльники. По документам, обнаруженным неподалеку от ограбленного, удалось установить, что он является работником внешнеторговой фирмы Вострецовым, проживающим рядом с метро, на Стромынке.
О происшествии Савостьянову доложил оперативный дежурный по Управлению. Он добавил, что ограбленный умер по дороге в институт Склифосовского, не приходя в сознание.
- Жалость-то какая! - сказал Савостьянов у себя в Марьиной роще и повесил трубку.
Потом налил в расписную пиалку слабого сладкого вина, отхлебнул и закурил египетскую сигарету с золотым пояском.
- Не приходя в сознание, - повторил генерал. - Упокой, Господи, душу раба твоего...
14
"Коррупция пронизала все уровни госаппарата, включая самые верхние... Фактически есть признаки того, что в определенных сферах реальная власть переходит к параллельной системе управления на криминальной основе. И в этом смысле государство может стать неуправляемым.
Отечественная статистика правонарушений государственных служащих далеко не полно и весьма противоречиво отражает фактическую ситуацию.
Тем не менее если даже ориентироваться на показатели тех лет, когда в условиях дряхлеющей тоталитарной системы уровень коррупции был, несомненно, высок, то сравнение их со статистикой последних лет свидетельствует о том, что степень поражения сегодняшнего государственного аппарата этим недугом беспрецедентна".
С. Филатов,
руководитель администрации Президента
Российской Федерации.
"Государство может стать неуправляемым".
"Независимая газета",
1993, 24 марта.
До встречи оставалось часа полтора. Седлецкий с Мирзоевым решили прогуляться. Они теперь жили неподалеку от гостиницы "Эльбрус" и Нижнего рынка, и в распахнутые окна их нового убежища постоянно доносился, словно ропот океанского прибоя, шум большого торжища. Они миновали "Пассаж" с аляповатыми витринами и обшарпанными ступеньками, обычный провинциальный универмаг, и очутились в пестрой круговерти Нижнего рынка.
На целый квартал раскинулись длинные ряды.
И чего только не было на прилавках! Белые горы творога, колеса козьего сыра, желтые головы сливочного масла, мясные туши, редиска, помидоры, свежий лук, пряная зелень, чуть привядший виноград прошлогоднего сбора, россыпи янтарного урюка, черного кишмиша, чернослива, неподъемные банки меда, топленого молока, варенья, разносолов.. . От разнообразия запахов и адского шума голова шла кругом.
- С голоду тут не пухнут, - констатировал Мирзоев.
- Да, - согласился Седлецкий. - С голоду тут не скоро помрут. Чего не жить - цены вдвое ниже московских...
Они двигались в плотной толпе, кипевшей, несмотря на будний день, словно в большой праздник.
Чем-то, вероятно, они все же выделялись из месива потомков запорожских казаков и сорока сороков народов Кавказа, потому что время от времени Седлецкого хватали за полы модного пиджака верткие люди, предлагая купить то новый "Мерседес", то бронетранспортер - "кавуны возить", то прабабушкино монисто - "сам Суворов подарил!". Не отставали от продавцов и цыганки с требованием немедленно позолотить ручку - Мирзоев едва успевал отгонять их.
Однако толпа на рынке не была однородной.
Особняком держались черкесы. Настороженными группами ходили горцы из Карачая. И еще выделялись неторопливые ребята в камуфляже. Они медленно двигались от прилавка к прилавку, и при их приближении продавцы переставали орать, рекламируя товар. Ребята в камуфляже основательно набивали газетные кульки редиской, яблоками, урюком, прихватывали пучки зелени, помидоры, ссыпали в просторные карманы семечки и орехи.
Бросали, не считая, мелкие мятые купюры. А иногда и это забывали делать. Седлецкий с Мирзоевым остановились у одного ограбленного прилавка, прислушались.
- Все, Микола, шабаш! - катая желваки по кирпичным скулам, гудел молодой небритый крестьянин. - Треба жалобу подавать!
- Кому? - стонал, укрепляя порушенную пирамиду помидоров, лысый тощенький Микола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
А разрушала это сходство низкая решетчатая конструкция. Она тянулась на уровне подоконников вдоль всей стены и уставлена была горшочками, горшками и горшищами с кактусами разной формы, величины и степени небритости. Среди этой знойной тропической растительности генерал Савостьянов с черными лохмами бровей и насеровскими усами, в кремовом костюме, голубой сорочке и при лиловом галстуке напоминал персонаж мексиканского телесериала. Но, в отличие от героев этих сериалов, Савостьянов не страдал повышенной эмоциональностью и многословием. Он лишь показал на стулья и, едва все уселись, буркнул:
- Докладывай, Иван Иванович...
- Прошу, Юрий Петрович, сначала выслушать майора Толмачева.
И Толмачев, в который раз за день, рассказал о принципах охоты на периферии. Потом Шаповалов с Кардапольцевым перебросились цифрами. Генерал слушал внимательно, не перебивал, лишь раздувал бульдожьи складки на щеках да косился в распечатку с красными квадратами.
- Молодцы, ребята, - буднично сказал наконец. - А ты, Толмачев, тот самый химик? Ну, который в прошлом году так шустро ховался от службы безопасности? Ага... Больше не бегай. Ладно? Ты, оказывается, очень нужный человек. Теперь, Шаповалов, тебя слушаю: у нас интереснее работать, чем в институте? Только честно.
- Интереснее, - кивнул Шаповалов. - Да только в институте голову не оторвут, даже если я весь курс на экзамене завалю.
- А у нас могут, - согласился генерал. - Оторвать могут голову вместе с пробором. Особенно после такой удачной мозговой атаки. Но мы не допустим. Ступайте, ребята, подождите полковника в приемной.
Когда они остались одни, генерал помрачнел.
- Видишь, Иван? Боится парень... Боится, хоть и осознает, что работает в самой могущественной организации - если не всего мира, то уж восточного полушария наверняка. А ты не боишься?
- Отбоялся, - отрубил Кардапольцев. - После Джелалабада я, считай, мертвый. Вместе с теми пацанами, которых на моих глазах...
Они помолчали, потом Савостьянов тихо сказал:
- А я до сих пор боюсь. Не за себя, за таких, как твой Толмачев. Стены в конторе становятся все прозрачнее и прозрачнее... Оно и понятно. Нельзя существовать как секретное ведомство и регулярно отчитываться перед всякими мудаками о проделанной работе. Как на партхозактивке, иху мать! Держу светомаскировку, как могу. Из последних сил, Иван, держу! А ее все время пытаются сорвать.
Он пододвинул поближе схему Олейникова и спросил:
- Красные домики - твое художество? Не много ли красного?
- Машина, Юрий Петрович, не врет.
- Не врет... В отличие от людей. Да, Иван, хороший путеводитель по гадюшнику сделали твои хлопцы.
- Путеводитель по гадюшнику - не совсем точно. Я бы назвал это картой минного поля.
- Можно и так, - согласился генерал. - Я ведь о многих... заминированных участках знаю. Знаю, Иван! И минеров, представь себе, давно вычислил.
Не думай, что мы тут только штаны с лампасами просиживаем. Однако твои ребята поработали не зря. Потому что теперь у нас есть поисковая система и будем работать, как говорится, по науке, а не шариться впотьмах. Так что за минную карту отдельная тебе благодарность!
- Спасибо на добром слове, - вздохнул Кардапольцев. - А дальше-то что? Такую карту даже в сейфе нельзя держать - ненароком рванет.
- Может и рвануть. Поэтому дай мне список всех, кто имеет отношение к теме. А самых уязвимых... ну, там семейных и беременных... отправь в отпуска. Чтоб они не знали больше того, что уже знают. Остальных возьмешь на карандаш - телефон на запись, дверь на сигнализацию, топтуна в подъезд. Теперь, дорогой Иван Иванович, самый последний вопрос: почему ты ко мне пришел, а не к своему куратору генералу Грищенко?
- К нему и собирался, - усмехнулся Кардапольцев. - А к тебе, Юрий Петрович, зашел как к шефу службы безопасности. Чтобы людей моих прикрыл. Информация-то гремучая. Мало ли что...
- Умница, Иван! Тебе бы чуть нахальства - давно бы в генералах ходил.
- Мне и так хорошо, без нахальства. Позвони на вахту. Прикажи нас к Грищенко запустить.
После ухода Кардапольцева генерал долго стоял у окна, чуть сдвинув штору. Смотрел на пыльный и голый дворик. А потом выхромал в приемную.
Референт, подполковник Вострецов, приподнялся за столом, изобразив во взгляде вопрос. Аккуратностью, деловитостью инадежностью веяло от его белобрысого облика. Вострецов работал у генерала около года.
- Что-нибудь хотите, товарищ генерал-майор?
- Хочу, - кивнул Савостьянов. - В сортир.
Но до уборной он не дошел. Оглянулся на пустой коридор и открыл неприметную серую дверь. За ней находилась комната множительной техники.
Генерал переписал цифры на счетчиках ксероксов и, подумав, продублировал запись. Ошибаться было нельзя. В туалете он вымыл руки.
- Как тебе, Вострецов, сегодняшний салат? - спросил, вернувшись. Вкусный, говоришь... А у меня что-то живот прихватило. Зайди-ка, братец.
Савостьянов протянул подполковнику компьютерную распечатку, которую изукрасил Кардапольцев.
- Сделай копию. Только одну. Да не потеряй, очень важная бумага.
- Обижаете, товарищ генерал-майор! - коротко хохотнул Вострецов.
Вскоре он вернулся. На копии распечатки квадратики, начертанные Кардапольцевым, были почти незаметны.
- Ксерокс не берет флюоресцентные красители, - объяснил референт. Надо бы спуститься к валютчикам - у них есть цветные ксероксы.
Этажом валютчиков называли владения заместителя начальника Управления, который курировал экономические отделы.
- Ничего, - продолжал Вострецов, - я возьму красный фломастер и пройдусь в соответствии с оригиналом.
- Пройдись, - сказал генерал. - А я опять до сортира пройдусь. Больше мне этот чертов салат не бери. Уволю!
И он вновь похромал по коленчатому коридору.
Судя по показаниям счетчиков, с одного из них сняли четыре копии. Генерал добросовестно осмотрел пустую корзину для бумаг...
- Зачем тебе три лишние копии? - со вздохом спросил генерал у ксерокса.
Дурак ты, Вострецов, думал он, медленно возвращаясь к себе, недальновидный дурак... Во-первых, откуда ты взял, что я не разбираюсь в копировальной технике? Я на ней работал, когда ты еще слюни по маминой сиське пускал. А во-вторых, на вынос надо было делать одну копию. Ну, пустили бы за тобой наружку, выявили бы контакт. А там, глядишь, просто вытолкали бы в шею с должности.
С тремя же копиями... Топтунов не напасешься! Так что готовься, Вострецов, к свиданию с Небабой. Небось ты уже успел контактерам брякнуть-звякнуть да похвалиться, как начальника объехал на кривой козе? Но поторопился, не обессудь. Погибнешь уже сегодня вполне пристойным образом. Но сначала поболтаешь с дознавателем Небабой.
- Я сегодня еще нужен, товарищ генерал-майор? - спросил референт, едва шеф службы безопасности вернулся в приемную.
- Нет, братец, -улыбнулся Савостьянов. -Ты мне больше не нужен. Поезжай с Богом.
Вострецов не обратил внимания на интонацию начальника. Он взял модный портфельчик с кодированными замками, сдернул с вешалки легкий плащ.
- До завтра, товарищ генерал-майор!
- А то как же... - пробурчал Савостьянов под нос, улыбаясь как можно ласковей.
Из приемной он сначала позвонил на вахту, а потом майору Небабе:
- Начнешь допрос - включи видеосвязь. Хочу сам посмотреть да послушать. А потом, как закончишь... Поручи - пусть аккуратно приберутся. Ты понял? Аккуратно.
В двадцать два часа тридцать восемь минут милицейский патруль подобрал в кустах неподалеку от станции метро "Сокольники" избитого гражданина.
У него были вывернуты карманы, порван плащ, рядом валялся распахнутый портфель-"дипломат".
Кодированные замки были выдраны с мясбм. Все указывало на то, что нетрезвого гражданина ограбили. Возможно, случайные собутыльники. По документам, обнаруженным неподалеку от ограбленного, удалось установить, что он является работником внешнеторговой фирмы Вострецовым, проживающим рядом с метро, на Стромынке.
О происшествии Савостьянову доложил оперативный дежурный по Управлению. Он добавил, что ограбленный умер по дороге в институт Склифосовского, не приходя в сознание.
- Жалость-то какая! - сказал Савостьянов у себя в Марьиной роще и повесил трубку.
Потом налил в расписную пиалку слабого сладкого вина, отхлебнул и закурил египетскую сигарету с золотым пояском.
- Не приходя в сознание, - повторил генерал. - Упокой, Господи, душу раба твоего...
14
"Коррупция пронизала все уровни госаппарата, включая самые верхние... Фактически есть признаки того, что в определенных сферах реальная власть переходит к параллельной системе управления на криминальной основе. И в этом смысле государство может стать неуправляемым.
Отечественная статистика правонарушений государственных служащих далеко не полно и весьма противоречиво отражает фактическую ситуацию.
Тем не менее если даже ориентироваться на показатели тех лет, когда в условиях дряхлеющей тоталитарной системы уровень коррупции был, несомненно, высок, то сравнение их со статистикой последних лет свидетельствует о том, что степень поражения сегодняшнего государственного аппарата этим недугом беспрецедентна".
С. Филатов,
руководитель администрации Президента
Российской Федерации.
"Государство может стать неуправляемым".
"Независимая газета",
1993, 24 марта.
До встречи оставалось часа полтора. Седлецкий с Мирзоевым решили прогуляться. Они теперь жили неподалеку от гостиницы "Эльбрус" и Нижнего рынка, и в распахнутые окна их нового убежища постоянно доносился, словно ропот океанского прибоя, шум большого торжища. Они миновали "Пассаж" с аляповатыми витринами и обшарпанными ступеньками, обычный провинциальный универмаг, и очутились в пестрой круговерти Нижнего рынка.
На целый квартал раскинулись длинные ряды.
И чего только не было на прилавках! Белые горы творога, колеса козьего сыра, желтые головы сливочного масла, мясные туши, редиска, помидоры, свежий лук, пряная зелень, чуть привядший виноград прошлогоднего сбора, россыпи янтарного урюка, черного кишмиша, чернослива, неподъемные банки меда, топленого молока, варенья, разносолов.. . От разнообразия запахов и адского шума голова шла кругом.
- С голоду тут не пухнут, - констатировал Мирзоев.
- Да, - согласился Седлецкий. - С голоду тут не скоро помрут. Чего не жить - цены вдвое ниже московских...
Они двигались в плотной толпе, кипевшей, несмотря на будний день, словно в большой праздник.
Чем-то, вероятно, они все же выделялись из месива потомков запорожских казаков и сорока сороков народов Кавказа, потому что время от времени Седлецкого хватали за полы модного пиджака верткие люди, предлагая купить то новый "Мерседес", то бронетранспортер - "кавуны возить", то прабабушкино монисто - "сам Суворов подарил!". Не отставали от продавцов и цыганки с требованием немедленно позолотить ручку - Мирзоев едва успевал отгонять их.
Однако толпа на рынке не была однородной.
Особняком держались черкесы. Настороженными группами ходили горцы из Карачая. И еще выделялись неторопливые ребята в камуфляже. Они медленно двигались от прилавка к прилавку, и при их приближении продавцы переставали орать, рекламируя товар. Ребята в камуфляже основательно набивали газетные кульки редиской, яблоками, урюком, прихватывали пучки зелени, помидоры, ссыпали в просторные карманы семечки и орехи.
Бросали, не считая, мелкие мятые купюры. А иногда и это забывали делать. Седлецкий с Мирзоевым остановились у одного ограбленного прилавка, прислушались.
- Все, Микола, шабаш! - катая желваки по кирпичным скулам, гудел молодой небритый крестьянин. - Треба жалобу подавать!
- Кому? - стонал, укрепляя порушенную пирамиду помидоров, лысый тощенький Микола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51