- Ну, попробуй рукой землю и вы увидите, правду говорил я вам или врал. Тот наклонился и взял в руку полную горсть земли. Сжав ее в ладони сторож поднес руку к носу: - А действительно соляркой воняет. Раскрыв кулак он стряхнул с ладони землю в то место откуда и взял ее. - Ну, что вы на это скажите?- торопливо спросил Прохоров, желая тотчас получить от сторожа исчерпывающий ответ. Но тот не торопился с ответом обдумывая довольно странную ситуацию. Посматривая по сторонам он явно старался найти хоть какую-то бумагу, чтобы вытереть испачканную руку. Игнатий Львович достал из сумки выцветшую от времени тряпку и молча протянул ее сторожу. Тот, так же ни говоря ни слова, тщательно вытер каждый палец, часто перехватывая тряпку чистым местом. - Да, это просто чертовщина какая-то,- наконец произнес он в раздумье и протянул Прохорову выцветшую материю. Тот машинально вытер свои руки, а потом в сердцах швырнул ее на землю. - Что же тут произошло? Как вы мне объясните все это?- с болью в голосе спросил Игнатий Львович. - Как все это объяснить я право не знаю,- тихо сказал сторож растерянно глядя на холмик оскверненной земли. - Может кто из посетителей хулиганит?- предположил Прохоров, глядя на растерянного сторожа. - В наше время может быть, но я обещаю тебе, что буду за этой могилкой присматривать. - Ой!- воскликнул обрадовано Игнатий Львович.- Если сможете, то пожалуйста, а уж я в долгу не останусь,- пообещал он. - Ладно, присмотрю, да и сменщику своему накажу - пусть тоже посматривает, благо, что она недалеко от дежурки.- Сказав это он сел на скамейку и достал из кармана пачку "Астры". Игнатий, сам никогда не куривший, молча смотрел как сторож долго колдовал над сигаретой тщательно разминая ее. Наконец он закурил и с жадностью заядлого курильщика несколько раз глубоко затянулся, каждый раз выпуская дым через свернутые трубочкой губы. Прохоров решился прервать затянувшееся молчание: - Что же мне делать с могилой теперь? Вытащив сигарету изо рта и выплюнув попавшую в рот крошку табака сторож сказал: Земельку теперь менять надо, а то ведь ничего на ней расти не будет, да и перед женой твоей неудобно будет если не менять. Он посмотрел на Прохорова и понял, по выражению лица, что его предложение понравилось, продолжал:- Если желаешь, то я тебе помогу, у меня найдется: и тележка, и лопата, да и земельку знаю где брать. - Когда можно будет заменить ее?- поинтересовался он у сторожа. - Если домой не торопишься, то сегодня и заменим. - Мне торопиться некуда,- заверил он сторожа, боясь что тот передумает. - Хорошо, тогда я пойду за тележкой, а ты пока снимай всю загаженную соляркой землю на дорожку. Сторож встал и попыхивая сигаретой направился к себе на вахту. Игнатий Львович, подчинившись команде, достал из сумки красный совочек с деревянной ручкой и стал сгребать им пропитанную нефтепродуктами землю. Смоченным оказался верхний слой земли в восемь-десять сантиметров и сгрести его не представляло большого труда. В одном месте, а именно там, где и были дважды посажены им кустики лапчатки, земля была пропитана наиболее глубоко. Снимая землю в этом месте пришлось углубиться сантиметров на двадцать пять, когда совочек неожиданно на что-то наткнулся. В земле предмета было не видно и тогда Прохоров, не боясь запачкаться, стал разгребать почву руками. Вскоре он наткнулся на предмет, на ощупь похожий больше на шахматную ладью. Движимый любопытством он протянул предмет на свет божий, земля зашевелилась и на поверхности появилась человеческая рука, которую Игнатий Львович вытащил за большой палец. С раскрытым от ужаса глазами Прохоров сделал шаг назад, дико закричал и споткнувшись о натянутую цепь ограждения без чувств упал на дорожку.
*** Лиза была человеком начитанным и в совершенстве знающим немецкий язык на котором общались члены ее семьи у себя дома. Сергей и здесь продемонстрировал недюжинные способности довольно быстро овладел практическим разговорным языком. Лиза с удовольствием добровольно взяла на себя обязанности воспитателя и учителя своего мужа и нужно отдать ей должное преуспела в этом. Через год совместного проживания, в мае 1941 года, у них родился сын, которого они после долгих обсуждений нарекли Алексеем. Сергею в начале июня, в самый канун войны, было присвоено очередное воинское звание старшего лейтенанта. Все складывалось как нельзя хорошо, но грянувшая, как гром среди ясного неба, война нарушила нормальное течение жизни. В то роковое воскресенье 22 июня начинался обычный выходной день и ничто не предвещало, что несколько часов спустя страшная весть всколыхнет огромную страну. Он и Лиза понимали, что место Сергея на фронте - на этот счет двух мнений не было. Архипов на следующий же день подал рапорт с просьбой направить его на фронт в действующую армию. Но начальник училища имел на этот счет свое прямо противоположное мнение. С первых же дней войны в училище стали готовить политруков для фронта, а им, в своем большинстве людям мирным, пришлось нелегко. Период обучения сократили до нескольких месяцев - фронту, в это критическое время, были очень нужны политически зрелые бойцы. Строевой подготовкой будущих политработников и занимался Архипов. Сергей продолжал писать рапорты на имя начальника училища, в которых выражалось только одно желание скорее попасть на фронт. По каждому вновь поданному рапорту майор беседовал с Сергеем старясь убедить его в том, что здесь в училище он делает не менее важную и полезную работу, чем на фронте. Архипов не перебивая выслушивал доводы начальника, но в своем решении был неумолим. Майор, имеющий большой жизненный опыт, как мог остужал горячую голову Сергея, но в конце концов и ему это видимо порядком надоело. Вот только сейчас он отчетливо понимал, что не надо было ему высовываться и демонстрировать свой героизм, возможно, все и сложилось бы по-другому. Почему он не послушал майора и не притих, не остался в училище, может и отсиделся бы там до конца войны? Сергей Петрович ругал себя бранными словами за мальчишество и излишнюю браваду. Закуривая очередную папиросу "Беломорканал", он отчетливо понимал как было бы ему хорошо тогда остаться служить в училище. Послушайся он тогда майора и жил бы он постоянно с женой и сыном, но все получилось совершенно не так как ему хотелось сейчас. Сергей понимал, что именно в тот момент решалась его дальнейшая судьба. Сейчас он досадовал на себя за те рапорты, которыми тогда завалил начальника. Нервы майора не выдержали и он подписал седьмой по счету рапорт поданный старшим лейтенантом. Глубоко затянувшись Архипов подошел к окну и посмотрел на зеленую траву газона, растущие под окнами клены, которые были щедро залиты ярким весенним солнцем. Но эта, уже которая по счету, весна в его жизни не принесла ему радости, а всколыхнула в нем только одни горестные воспоминания. За окном легкий весенний ветерок медленно перебирая молодые листья кленов. Ни яркая окраска листьев, ни теплое весеннее солнце не радовали Сергея Петровича. Злость на людей, на весь мир за свою неудачно прожитую жизнь, не утихала в душе Архипова. Он жадно затягивался дымом папиросы стараясь унять злобу до боли стиснувшую его сердце. Докурив папиросу Сергей вернулся в кресло и его мысли вновь вернулись в тот далекий сорок первый год. Итак, седьмой по счету рапорт оказался удачным и в конце августа старший лейтенант Архипов попадает на Юго-Западный фронт в район Киева. Особенно запомнилось ему прощание с Лизой и сыном. Он как сейчас видел ее бледное лицо и большие глаза наполненные слезами. Так и остались они в его памяти умоляющими и выжить и вернуться. Он выжил, но вернуться к ней и сыну не смог по очень веским причинам. В силу сложившихся обстоятельств, Архипов не стал их даже разыскивать. В сентябре 1941 года, на подступах к Киеву шли упорные бои. Красная Армия сдерживала превосходящие силы противника. Несмотря на сказочный героизм бойцов и командиров Советские войска оставили столицу Украины и отошли на левый берег Днепра. Сразу по прибытии на фронт Сергею Архипову была доверена под командование стрелковая рота, от которой на левый берег Днепра перебралось лишь пятнадцать человек - остальные полегли в тяжелых боях. А противник все продолжал наступление.
*** Когда сторож вернулся к могиле с тележкой, в которой громыхала на неровностях дороги совковая лопата, он увидел лежащего на земле Прохорова и склонившуюся над ним женщину в черном платочке. Подбежав к Игнатию он наклонился над ним и ни говоря ни слова стал отыскивать пульс, осторожно двигая пальцами по шее лежащего. Остановки сердца не было, просто Прохоров был в обмороке. Расстегнув ворот его рубашки и брызнув в лицо водой, которую женщина подала ему в поллитровой банке, сторож вернул Игнатия Львовича к жизни. Тот открыл глаза и непонимающе смотрел ими на склонившихся над ним людей. Постепенно ощущение реальности вернулось к нему и Прохоров сделал попытку приподняться. Сторож и женщина поддерживая его за спину усадили Игнатия прямо там же на дорожке, где он лежал до этого. - Что с тобой случилось, перегрелся на солнце?- спросил сторож, сочувственно глядя в лицо своего недавнего собеседника. Игнатий Львович силился что-то сказать, но видя, что язык не повинуется ему указал рукой на могилу. Сторож повернулся и посмотрел в указанном направлении: и от ужаса и удивления челюсть его отвисла. В предобморочном состоянии находилась и женщина, едва она увидела безжизненную и неестественно белую руку торчавшую из взрыхленной земли. Первым взял себя в руки сторож: - Побудьте здесь одну минуточку, а я сейчас сбегаю позвоню куда надо. Сказав это, он трусцой побежал к сторожке. Женщина в черном платочке помогла Прохорову встать на ноги и они поддерживая друг друга отошли от рокового места метров на десять. Опустившись на скамеечку у одной из могил стали ожидать сторожа изредка с испугом посматривая в сторону могилы Елены Ивановны. Сторож тем временем дозвонившись до милиции стал ожидать ее приезда там же у ворот. Через полчаса прибыли работники милиции, а следом подъехала машина скорой помощи. Сотрудники сопровождаемые сторожем направились ускоренным шагом к страшной могиле. Старший, увидев все своими глазами выставил охрану и попросил Игнатия Львовича рассказать все как было. Но состояние Прохорова было настолько тяжелым, что врачу скорой помощи пришлось отпаивать его таблетками. Сторож рассказал все что знал, а Игнатия Львовича, прибывшему следователю допросить так не удалось - не позволяло полуобморочное состояние. Записав домашний адрес Прохорова, он распорядился отправить последнего домой. Врач и женщина в черном платочке увели его к машине скорой помощи, а на кладбище события продолжали развиваться по уже известному сценарию. Вызвали экспертов, могильщиков и удалив всех посторонних людей приступили к раскопкам могилы. Оказалось, что поверх гроба с Прохоровой Еленой Ивановной был прикопан мужской труп. Судя по тому, что захоронили его почти у самой поверхности кто-то сделал это впопыхах на скорую руку. Можно было только догадываться, что мужчина умер насильственной смертью и преступники постарались спрятать концы в землю. Было совершенно ясно, что сделать такое один человек не мог - значит преступников было несколько. Более того о совершенном преступлении можно было судить только после всесторонней экспертизы обнаженного трупа. Врач проявил к Прохорову внимание и чуткость и буквально под руку завел его в комнату и уложил в постель. Игнатий Львович попросил его позвонить на работу дочери и пригласить ее срочно приехать к нему. Врач выполнил эту просьбу пострадавшего, на удивление быстро дозвонившись в монтажный техникум, где она работала бухгалтером. Прежде чем уйти доктор прописал Прохорову строгий постельный режим и дал таблетки двух сортов, которые следовало принимать четыре раза в день и обязательно на тощий желудок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
*** Лиза была человеком начитанным и в совершенстве знающим немецкий язык на котором общались члены ее семьи у себя дома. Сергей и здесь продемонстрировал недюжинные способности довольно быстро овладел практическим разговорным языком. Лиза с удовольствием добровольно взяла на себя обязанности воспитателя и учителя своего мужа и нужно отдать ей должное преуспела в этом. Через год совместного проживания, в мае 1941 года, у них родился сын, которого они после долгих обсуждений нарекли Алексеем. Сергею в начале июня, в самый канун войны, было присвоено очередное воинское звание старшего лейтенанта. Все складывалось как нельзя хорошо, но грянувшая, как гром среди ясного неба, война нарушила нормальное течение жизни. В то роковое воскресенье 22 июня начинался обычный выходной день и ничто не предвещало, что несколько часов спустя страшная весть всколыхнет огромную страну. Он и Лиза понимали, что место Сергея на фронте - на этот счет двух мнений не было. Архипов на следующий же день подал рапорт с просьбой направить его на фронт в действующую армию. Но начальник училища имел на этот счет свое прямо противоположное мнение. С первых же дней войны в училище стали готовить политруков для фронта, а им, в своем большинстве людям мирным, пришлось нелегко. Период обучения сократили до нескольких месяцев - фронту, в это критическое время, были очень нужны политически зрелые бойцы. Строевой подготовкой будущих политработников и занимался Архипов. Сергей продолжал писать рапорты на имя начальника училища, в которых выражалось только одно желание скорее попасть на фронт. По каждому вновь поданному рапорту майор беседовал с Сергеем старясь убедить его в том, что здесь в училище он делает не менее важную и полезную работу, чем на фронте. Архипов не перебивая выслушивал доводы начальника, но в своем решении был неумолим. Майор, имеющий большой жизненный опыт, как мог остужал горячую голову Сергея, но в конце концов и ему это видимо порядком надоело. Вот только сейчас он отчетливо понимал, что не надо было ему высовываться и демонстрировать свой героизм, возможно, все и сложилось бы по-другому. Почему он не послушал майора и не притих, не остался в училище, может и отсиделся бы там до конца войны? Сергей Петрович ругал себя бранными словами за мальчишество и излишнюю браваду. Закуривая очередную папиросу "Беломорканал", он отчетливо понимал как было бы ему хорошо тогда остаться служить в училище. Послушайся он тогда майора и жил бы он постоянно с женой и сыном, но все получилось совершенно не так как ему хотелось сейчас. Сергей понимал, что именно в тот момент решалась его дальнейшая судьба. Сейчас он досадовал на себя за те рапорты, которыми тогда завалил начальника. Нервы майора не выдержали и он подписал седьмой по счету рапорт поданный старшим лейтенантом. Глубоко затянувшись Архипов подошел к окну и посмотрел на зеленую траву газона, растущие под окнами клены, которые были щедро залиты ярким весенним солнцем. Но эта, уже которая по счету, весна в его жизни не принесла ему радости, а всколыхнула в нем только одни горестные воспоминания. За окном легкий весенний ветерок медленно перебирая молодые листья кленов. Ни яркая окраска листьев, ни теплое весеннее солнце не радовали Сергея Петровича. Злость на людей, на весь мир за свою неудачно прожитую жизнь, не утихала в душе Архипова. Он жадно затягивался дымом папиросы стараясь унять злобу до боли стиснувшую его сердце. Докурив папиросу Сергей вернулся в кресло и его мысли вновь вернулись в тот далекий сорок первый год. Итак, седьмой по счету рапорт оказался удачным и в конце августа старший лейтенант Архипов попадает на Юго-Западный фронт в район Киева. Особенно запомнилось ему прощание с Лизой и сыном. Он как сейчас видел ее бледное лицо и большие глаза наполненные слезами. Так и остались они в его памяти умоляющими и выжить и вернуться. Он выжил, но вернуться к ней и сыну не смог по очень веским причинам. В силу сложившихся обстоятельств, Архипов не стал их даже разыскивать. В сентябре 1941 года, на подступах к Киеву шли упорные бои. Красная Армия сдерживала превосходящие силы противника. Несмотря на сказочный героизм бойцов и командиров Советские войска оставили столицу Украины и отошли на левый берег Днепра. Сразу по прибытии на фронт Сергею Архипову была доверена под командование стрелковая рота, от которой на левый берег Днепра перебралось лишь пятнадцать человек - остальные полегли в тяжелых боях. А противник все продолжал наступление.
*** Когда сторож вернулся к могиле с тележкой, в которой громыхала на неровностях дороги совковая лопата, он увидел лежащего на земле Прохорова и склонившуюся над ним женщину в черном платочке. Подбежав к Игнатию он наклонился над ним и ни говоря ни слова стал отыскивать пульс, осторожно двигая пальцами по шее лежащего. Остановки сердца не было, просто Прохоров был в обмороке. Расстегнув ворот его рубашки и брызнув в лицо водой, которую женщина подала ему в поллитровой банке, сторож вернул Игнатия Львовича к жизни. Тот открыл глаза и непонимающе смотрел ими на склонившихся над ним людей. Постепенно ощущение реальности вернулось к нему и Прохоров сделал попытку приподняться. Сторож и женщина поддерживая его за спину усадили Игнатия прямо там же на дорожке, где он лежал до этого. - Что с тобой случилось, перегрелся на солнце?- спросил сторож, сочувственно глядя в лицо своего недавнего собеседника. Игнатий Львович силился что-то сказать, но видя, что язык не повинуется ему указал рукой на могилу. Сторож повернулся и посмотрел в указанном направлении: и от ужаса и удивления челюсть его отвисла. В предобморочном состоянии находилась и женщина, едва она увидела безжизненную и неестественно белую руку торчавшую из взрыхленной земли. Первым взял себя в руки сторож: - Побудьте здесь одну минуточку, а я сейчас сбегаю позвоню куда надо. Сказав это, он трусцой побежал к сторожке. Женщина в черном платочке помогла Прохорову встать на ноги и они поддерживая друг друга отошли от рокового места метров на десять. Опустившись на скамеечку у одной из могил стали ожидать сторожа изредка с испугом посматривая в сторону могилы Елены Ивановны. Сторож тем временем дозвонившись до милиции стал ожидать ее приезда там же у ворот. Через полчаса прибыли работники милиции, а следом подъехала машина скорой помощи. Сотрудники сопровождаемые сторожем направились ускоренным шагом к страшной могиле. Старший, увидев все своими глазами выставил охрану и попросил Игнатия Львовича рассказать все как было. Но состояние Прохорова было настолько тяжелым, что врачу скорой помощи пришлось отпаивать его таблетками. Сторож рассказал все что знал, а Игнатия Львовича, прибывшему следователю допросить так не удалось - не позволяло полуобморочное состояние. Записав домашний адрес Прохорова, он распорядился отправить последнего домой. Врач и женщина в черном платочке увели его к машине скорой помощи, а на кладбище события продолжали развиваться по уже известному сценарию. Вызвали экспертов, могильщиков и удалив всех посторонних людей приступили к раскопкам могилы. Оказалось, что поверх гроба с Прохоровой Еленой Ивановной был прикопан мужской труп. Судя по тому, что захоронили его почти у самой поверхности кто-то сделал это впопыхах на скорую руку. Можно было только догадываться, что мужчина умер насильственной смертью и преступники постарались спрятать концы в землю. Было совершенно ясно, что сделать такое один человек не мог - значит преступников было несколько. Более того о совершенном преступлении можно было судить только после всесторонней экспертизы обнаженного трупа. Врач проявил к Прохорову внимание и чуткость и буквально под руку завел его в комнату и уложил в постель. Игнатий Львович попросил его позвонить на работу дочери и пригласить ее срочно приехать к нему. Врач выполнил эту просьбу пострадавшего, на удивление быстро дозвонившись в монтажный техникум, где она работала бухгалтером. Прежде чем уйти доктор прописал Прохорову строгий постельный режим и дал таблетки двух сортов, которые следовало принимать четыре раза в день и обязательно на тощий желудок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52