– Но это меня в самом деле раздражает. Он всегда так медлителен.
– Мистер Стрэндж?
– Да нет же, Томас Ройд.
Томас Ройд, словно в ответ на ее слова, подался было вперед, но в это мгновение Невил, после минутной паузы, последовал за Одри на террасу, опередив его.
На какое-то мгновение заинтересованный и задумчивый взгляд мистера Тривза остановился на балконной двери, затем его внимание опять сосредоточилось на танцующих.
– Прекрасный танцор, этот юный мистер… э-э, Латимер, вы сказали, я не ослышался?
– Да. Эдуард Латимер.
– Ах да, конечно, Эдуард Латимер. Он, я так понимаю, старый приятель миссис Стрэндж?
– Да.
– А чем же этот очень, э-э, декоративный молодой джентльмен занимается?
– О, я даже точно и не знаю.
– Во-о-от как, – протянул мистер Тривз, сумев вложить в два безобидных слова очень много смысла.
Мэри продолжала:
– Он остановился в отеле «Истерхед Бэй».
– Очень приятная ситуация, – заметил мистер Тривз и, помолчав, задумчиво добавил:
– Довольно интересная форма головы – любопытный угол от макушки к шее. Несколько менее заметный из-за стрижки, которую он выбрал, но определенно необычный.
Помолчав еще немного, он продолжал так же задумчиво:
– Последний на моей памяти человек с головой, подобной той, которую мы видим, получил десять лет тюрьмы за зверское убийство старого ювелира.
– Господи! – воскликнула Мэри. – Неужели вы хотите сказать, что…
– Нет-нет, что вы, – запротестовал мистер Тривз. – Вы меня совершенно неверно поняли. Мои слова не содержат никакой хулы в адрес вашего гостя. Я просто хотел указать, что жестокий безжалостный преступник может иметь внешность самого очаровательного и любезного молодого человека. Невероятно, но это так.
Он мягко улыбнулся Мэри, а она призналась в некотором замешательстве:
– Вы знаете, мистер Тривз, кажется, я начинаю вас немного бояться.
– Какая чепуха, моя дорогая.
– Нет, в самом деле. Вы… вы все так подмечаете.
– О да, – не без гордости проговорил мистер Тривз, – мои глаза и сейчас видят не хуже, чем раньше.
Он помолчал, потом добавил:
– Вот только не могу в данный момент с уверенностью сказать, к счастью это или нет.
– Как же это может быть к несчастью?
Мистер Тривз с сомнением покачал головой:
– Порой возникает такая ситуация, когда ответственность за все, что происходит или может произойти, ложится целиком на плечи того человека, который знает или видит больше, чем другие. И тогда ему самому приходится решать, как поступить. Ошибаться нельзя, а правильное решение далеко не всегда очевидно.
Вошел Хэрстл, неся на подносе чашечки с кофе.
Предложив напиток сначала Мэри и старому адвокату, он затем направился через комнату к Томасу Ройду. Потом, следуя указаниям Мэри, поставил поднос на низкий столик и удалился.
Кэй отозвалась из-за плеча Тэда:
– Мы подождем, пока кончится мелодия.
Мэри поднялась, чтобы отнести Одри ее кофе, мистер Тривз сопровождал ее. У балконной двери Мэри остановилась, и мистер Тривз выглянул из-за ее плеча на террасу.
Одри сидела на парапете. В ярком свете луны ее красота ожила – это была красота, рожденная не кистью художника, а резцом скульптора. Ее профиль поражал чистотой линий: нежные очертания подбородка и губ, маленький прямой нос, благородные линии лба, надбровий, скул. Эта красота должна была остаться у Одри Стрэндж до конца дней, ибо красива была сама основа. Платье с блестками, которое Одри надела в этот вечер, только усиливало эффект лунного света. Она сидела совершенно неподвижно; Невил Стрэндж молча стоял и смотрел на нее.
Но вот он сделал шаг вперед.
– Одри, – сказал он, – ты…
Она шевельнулась, легким движением соскочила с парапета и вдруг быстро поднесла руку к уху.
– О! Моя сережка… Я ее, наверное, уронила.
– Куда? Дай я посмотрю.
Оба наклонились, неловкие и смущенные, и, наклоняясь, столкнулись. Одри отшатнулась, а Невил воскликнул:
– Стой, секунду… моя запонка… она запуталась в твоих волосах. Стой смирно.
Она стояла не шелохнувшись, пока он освобождал запонку.
– Ой, ты их с корнем выдергиваешь… какой ты неловкий, Невил. Ну, пожалуйста, нельзя ли побыстрее?
– Прости, руки совсем как чужие.
Лунный свет был достаточно ярок для двух свидетелей этой сцены, чтобы видеть то, чего не могла видеть Одри, а именно: дрожащие руки Невила, когда он торопливо пытался высвободить запонку из гущи серебристых волос.
Но Одри и саму бил озноб – словно ей вдруг стало холодно.
Мэри Олдин от неожиданности вздрогнула, когда за спиной у нее раздался спокойный голос Томаса Ройда:
– Извините…
Томас протиснулся между ней и мистером Тривзом и вышел на террасу.
– Может быть, мне попробовать, Стрэндж? – спросил он.
При его появлении Невил выпрямился, они с Одри торопливо отодвинулись друг от друга.
– Все в порядке. Готово.
Его лицо было совсем бледным.
– Ты замерзла, – Томас взял Одри под руку. – Пойдем в дом, там ты выпьешь кофе.
Они направились к двери в гостиную, а Невил, отвернувшись, стал смотреть в сторону моря.
– Я как раз несла тебе твою чашку, – встретила ее Мэри Олдин, – но, наверное, тебе лучше выпить кофе в гостиной.
– Да, – согласилась Одри, – наверное, лучше в гостиной.
Все вернулись в комнату. Тэд и Кэй уже не танцевали. Часы пробили четверть десятого. Дверь открылась, и в гостиную вошла высокая сухопарая женщина в черном.
– Наилучшие пожелания миледи всем присутствующим, – почтительно произнесла она. – Миледи будет рада видеть мистера Тривза у себя в комнате.
VI
Леди Трессилиан приняла мистера Тривза с видимым удовольствием. Наконец-то она могла поговорить с человеком, который не только принадлежал к ее кругу, но и разделял во многом ее взгляды.
Вскоре их уже уносил поток приятных воспоминаний о минувших днях, об общих друзьях. Оживленная беседа длилась около получаса.
– Ах, – сказала наконец леди Трессилиан с глубоким вздохом удовлетворения, – вы доставили мне огромное удовольствие! Что может быть лучше, чем обменяться сплетнями и припомнить старые скандальные истории.
– Чуть-чуть злословия, – согласился мистер Тривз, – действительно придает жизни пикантную остроту.
– Кстати, – сказала леди Трессилиан, – мне было бы интересно узнать, что вы думаете о нашем случае извечного треугольника.
На лице мистера Тривза отразилось вежливое недоумение.
– Простите, какой треугольник?
– О, только не говорите мне, что вы ничего не заметили! Невил и его жены.
– Ах, это! Нынешняя миссис Стрэндж исключительно привлекательная молодая женщина.
– Как и Одри, – добавила леди Трессилиан.
– В ней тоже есть шарм – это несомненно, – согласился мистер Тривз.
– Уж не хотите ли вы мне сказать, что понимаете мужчину, который оставляет Одри – человека редких душевных качеств – ради… ради такой женщины, как Кэй! – воскликнула леди Трессилиан.
Мистер Тривз на это ответил очень спокойно:
– Прекрасно понимаю. Подобные вещи случаются часто.
– Отвратительно. Будь я мужчиной, Кэй очень скоро бы мне наскучила, и я бы пожалела, что выставила себя таким дураком!
– И такое тоже часто бывает. Эти внезапные страстные увлечения редко длятся долго.
– И что же происходит тогда? – заинтересовалась леди Трессилиан.
– Обычно, – ответил мистер Тривз, – стороны приспосабливаются друг к другу. Весьма часто имеет место второй развод. В этом случае мужчина подыскивает третью партию – кого-нибудь, кто сочувственно к нему относится.
– Ерунда! Невил все-таки не какой-то мормон, как некоторые из ваших клиентов!
– Иногда происходит восстановление первого союза.
Леди Трессилиан решительно покачала головой.
– Это исключено! У Одри слишком много гордости.
– Вы так думаете?
– Я в этом уверена. И, пожалуйста, не качайте головой!
– Мой опыт свидетельствует, – веско заговорил мистер Тривз, – что там, где речь идет о любви, женщины мало думают о гордости, если вообще о ней думают. Гордость – это нечто, что не сходит у них с языка, но никогда не проявляется в делах и поступках.
– Вы не понимаете Одри. Она истово любила Невила. Пожалуй, даже слишком истово. Когда он оставил ее ради этой девчонки – хотя я не виню одного его, – эта особа преследовала его повсюду, а вы знаете мужскую натуру! – Одри больше никогда не хотела его видеть.
Мистер Тривз легонько кашлянул.
– И все же, – заметил он, – она здесь!
– Ну, знаете, – раздраженно возразила леди Трессилиан, – я и не претендую на то, чтобы понять все эти современные представления о жизни. Мое мнение, что Одри здесь лишь затем, чтобы показать, насколько ей все безразлично.
– Очень возможно, – сказал мирно мистер Тривз. – Сама она, без сомнения, примерно так и считает.
– Вы хотите сказать, – спросила леди Трессилиан, – что, по вашему мнению, Одри все еще сохнет по нему и что… Ну нет! в это я никогда не поверю!
– Но это и не исключено, – ответил мистер Тривз со спокойной уверенностью.
– Я не позволю, – заявила леди Трессилиан. – Я не допущу такого в моем доме.
– Однако вы встревожены, не так ли? – проницательно заметил старый адвокат. – Уже есть напряженность. Я почувствовал ее в воздухе.
– Значит, вам тоже это показалось? – быстро спросила леди Трессилиан.
– Да. И я теряюсь в догадках, должен сознаться. Подлинные чувства сторон остаются туманными, но, по моему мнению, пороху кругом понасыпано предостаточно. И взрыв может произойти в любую минуту.
– Вы разглагольствуете, словно Гай Фокс. Довольно. Лучше посоветуйте, что мне делать, – попросила леди Трессилиан.
Мистер Тривз воздел руки.
– Право, даже и не знаю, что тут можно посоветовать. Во всем этом – интуиция меня не обманывает – есть свой центр, свой фокус. Если бы нам удалось его найти… но, увы, слишком много неясностей.
– Во всяком случае, я ни за что не стану просить Одри уехать, – упорствовала леди Трессилиан. – По моим наблюдениям, в этой трудной ситуации она ведет себя безупречно: она держится неизменно вежливо, но не более того. Я считаю ее поведение безукоризненным.
– О, вполне, вполне. Но тем не менее, это производит на молодого Стрэнджа совершенно очевидный эффект.
– Невил, – строгим голосом сказала леди Трессилиан, – ведет себя плохо. Я поговорю с ним об этом. Но и ему я ни в коем случае не могу отказать от дома. Мэтью практически считал его своим приемным сыном.
– Я знаю.
Леди Трессилиан вздохнула и, понизив голос, спросила:
– Вы знаете, что Мэтью утонул здесь?
– Да.
– Многие тогда удивлялись, почему я осталась в этом доме. Как глупо с их стороны! Здесь я всегда чувствую Мэтью рядом с собой. Им наполнен весь дом. В любом другом месте я чувствовала бы себя покинутой и чужой.
Она замолчала, потом через некоторое время продолжила:
– Поначалу я надеялась, что до нашей встречи вряд ли осталось много времени. Особенно когда здоровье стало оставлять меня. Но, похоже, я – словно старые ворота – из тех инвалидов, которые скрипят, да держатся.
Она в сердцах ткнула подушку.
– Могу вас заверить, что эта отсрочка не доставляет мне удовольствия! Я всегда надеялась, что мой час придет и я встречу смерть лицом к лицу, а не буду ждать, пока она крадется позади меня, заглядывая через плечо и заставляя меня, беспомощного инвалида, опускаться от одного унижения к другому. Чем слабее я становлюсь, тем больше моя зависимость от других людей!
– Но очень преданных людей, я уверен. У вас преданная горничная?
– Баррет? Та, что проводила вас наверх? Покой моей жизни! Угрюмая старая алебарда, преданная абсолютно. Я уж и не помню, с каких пор она со мной.
– И должен заметить, вам повезло, что у вас есть мисс Олдин.
– Вы правы. Мне действительно повезло, что у меня есть Мэри.
– Она ваша родственница?
– Очень дальняя. Она – одно из тех самоотверженных созданий, которые постоянно приносят свою жизнь в жертву другим людям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29