Они были на заре новой жизни, новых приключений, и оба ощущали странное пощипывание в горле.
Изменив первоначальный план, они в конечном итоге зашли попрощаться с некоторыми друзьями, разумно посчитав, что неожиданный отъезд безо всяких объяснений мог показаться странным и даже подозрительным. Так, они посетили полковника Хоука и Дорин Маршал и сказали, что уезжают на несколько дней, а может быть, недель к своим канадским друзьям. Миссис Маршал горячо пожелала им хорошо отдохнуть, а вот полковник, похоже, был неприятно удивлен. Однако, когда они оказались недалеко от места назначения и Питер начал снижать скорость, никто из них больше не думал о соседях.
— Кажется, это здесь, — вдруг сказал Питер, указывая подбородком на кирпичное строение, стоящее на скалистом выступе, нависшем над морем.
— Но ведь это еще не Портсмут!
— Нет, сам город — по ту сторону бухты, там, где много огней…
Выходя из машины, Дебра зябко поежилась. Над старинным отелем кружили чайки, издававшие причудливые хриплые крики, которые эхом разносил ветер. Донесся до нее и запах гниющих водорослей.
— Ты бывал здесь?
— Нет, я нашел его случайно в телефонном справочнике. Хотелось устроиться подальше от городского шума и сутолоки… Ладно, я займусь багажом! А ты пока можешь идти к регистратору. Да! Я и позабыл тебе сказать, что заказал номер на имя мистера и миссис Браун.
Дебра обернулась и удивленно посмотрела на своего спутника, открывавшего багажник:
— Мистер и миссис Браун? К чему это?
— Глупо, конечно… Но я подумал, что так будет таинственнее и романтичнее!
— А если спросят документы?
Питер оглянулся на темную массу отеля, вырисовывающуюся на фоне моря.
— Предъявишь. Но сомневаюсь, чтобы в подобных заведениях на этом очень уж настаивали!
Была уже ночь, когда пара устроилась в номере на последнем этаже, откуда сверху открывался вид на море. Отель, оказавшийся более комфортабельным, чем обещал его внешний вид, имел вдобавок и превосходную кухню. Плотно поужинав, Дебра и Питер поднялись в номер. Начался дождь, потом послышались приближающиеся раскаты грома.
Они встали у раскрытого окна, облокотившись о подоконник, завороженные зрелищем, развертывающимся перед ними. Ослепительные стрелы вылетали из черных туч и вонзались в море, мгновенно становившееся белым в местах падений. Дебра вздрагивала при ударах грома, но ее успокаивала рука Питера, обнявшая ее талию.
— Как чудесно, Питер, правда? — тихо, боясь спугнуть очарование, проговорила она.
— Да, дорогая, я бы сказал, в этом есть что-то магическое.
— Если бы ты только знал, как я счастлива оттого, что уехала, оттого, что я с тобой, оттого, что позади осталась бесцветная жизнь! Мне хотелось бы стереть все одним махом, забыть, обрести могущество молнии, чтобы разом уничтожить прошлое.
— Все мрачное позади, — произнес Питер своим низким, рокочущим, теплым голосом. — А впереди — новая, светлая жизнь. Смотри, разве не добрый знак — эти ослепительные небесные посланцы? Вот увидишь, дорогая, очень скоро ты встретишь нечто необыкновенное. Забудь про «Могилу Адониса» с ее вереницей несчастий. Ты больше не вернешься туда!
— А что будет с домом?
— Продам. Но не сразу. Посмотрим, как будут обстоять дела через несколько месяцев. Впрочем, у нас свои заботы.
— Свадьба?
— Да, милая…
— Мне кажется, это сон!..
Питер Сатклиф крепче обнял свою избранницу, ожидая нежностей, но Дебра вдруг сменила тон:
— Кстати, ты не хочешь мне кое-что объяснить?
— Ах да… Понимаю, на что ты намекаешь. Объяснения не очень-то веселые, видишь ли… Ты и вправду считаешь, что сейчас самое время?
— Да. Чтобы покончить со всем раз и навсегда… Честно говоря, мне не верится, что ты нашел разгадку!
— Нет, Дебра, в своей правоте я убежден. Разве не доказано, что только фантом мог убить Виолетту?
— Ее не убили. Виолетта Гарднер покончила с собой после того, как осознала свое безумие…
Белые вспышки молний освещали его ставшее напряженным лицо.
— Потому что именно она убила в тот год тех троих детей…
35
Несколько раскатов грома прокатилось вдалеке, прежде чем до сознания Дебры дошли его слова. Не веря своим ушам, она нерешительно возразила:
— Это… такое невозможно… Она не могла этого сделать…
Питер отвернулся, прошел на середину комнаты за сигаретами, закурил, потом ответил:
— Я знал, что ты мне не поверишь. Тогда слушай внимательно. Я буду подавать тебе факты маленькими порциями, и ты увидишь, что все элементы так прилегают друг к другу, что других объяснений и не потребуется. Хочу только подчеркнуть: Ян Гарднер, которого все считают виновным, на самом деле является еще одной жертвой.
Он уже за несколько месяцев до того догадался, что жена его психически больна. Возможно, он знал о ее внебрачных связях и причинах, которые толкали ее в объятия любовников. Виолетта не могла смириться с тем, что никогда у нее не будет очаровательных крошек, и она вконец убедила себя — несмотря на мнение врачей, — что во всем виноват Ян, и пустилась во все тяжкие, выбирая зрелых мужчин… но безуспешно. Следующие одна задругой неудачи, осознание своих преступлений — так как она дошла до того, что возненавидела всех детей, — побудили ее наложить на себя руки в момент, который я назвал бы мигом просветления.
Слушай дальше. Итак, Ян Гарднер молча страдал. Когда, измучившись, он начинал упрекать свою жену, та, в свою очередь, ругала его, кричала, будто ее били… Проницательная миссис Миллер не доверяла видимости, всегда подчеркивала, что видимость обманчива, но так думала только она одна. Все остальные дружно заступались за Виолетту Гарднер. А та, между прочим, способствовала распусканию слухов, обвиняющих ее мужа в преступлениях, которые совершала она сама. Сделать ей это было несложно: достаточно намека.
Бедняга Ян ничего не мог поделать, он еще продолжал любить ее — то ли из-за ее колдовских чар, то ли из жалости, а может быть, из-за того и другого вместе. Когда он констатировал ее самоубийство, то прибегнул к хитрому трюку, чтобы скрыть правду, заставить поверить в ее убийство каким-нибудь бродягой… Он боялся, как бы отчаянный жест не выдал ее безумие и не вскрыл ее чудовищные преступления.
— Значит, он хотел спасти репутацию жены?
— Да, любой ценой, что и доказывает его любовь к ней, несмотря ни на что. Давай посмотрим, как развивались события в тот вечер. Ян и его коллега Гиллард обнаружили труп Виолетты в семь часов, примерно через час после драмы. Он нисколько не сомневался в том, что жена убила себя, но, желая во что бы то ни стало скрыть это, убедил своего друга в том, что ее убили. И когда тот ушел варить кофе, он воспользовался случаем, чтобы превратить самоубийство в убийство. Для этого ему достаточно было обмотать ладонь носовым платком, открыть шпингалеты окна, обтереть рукоятку ножа, потом приложить к ней пальцы мертвой так, чтобы это выглядело неправдоподобно, ну а затем выдернуть два или три волоса и положить под одну из подставок. Единственное, чего он действительно не предусмотрел или не заметил, так это мокрая земля, накануне вскопанная Аверилом. Отсутствие следов превратило убийство бродягой в убийство нечистой силой… и чуть было дорого не обошлось ему самому. Правда, Гарднер в любой момент мог признаться в своей проделке, которая, конечно же, наказуема законом, но менее строго, чем предумышленное убийство.
Дебра в сомнении почесала затылок:
— Но разве у Виолетты не было ушиба головы? Если бы он сам ударил ее подставкой, уже мертвую, ведь на это обратили бы внимание?
— Безусловно. Медэксперт сразу бы это установил. Но здесь Яну повезло… Помнишь о той небольшой ссоре после ухода Аверила и до прихода Гилларда? По словам миссис Миллер — ну и старушенция! — все дело было в какой-то бытовой травме, о которой она совсем позабыла. Гарднер же вообще не упоминал об этом, и понятно почему.
Вспомни о следах ног, размытых дождем, которые тянулись до места, где висел цветочный горшок; несколько черепков от него обнаружили на земле. На стене оставался только крюк. Зная, как ухаживала Виолетта за своими цветами, можно предположить, что эти следы явно принадлежали ей, что она подходила к цветам до дождя, но после того, как была вскопана земля. Следовательно, в тот момент и произошла некая бытовая травма. Вывод мне кажется неоспоримым.
— Виолетта хотела снять кашпо? — задумчиво предположила Дебра.
— Да, когда она силилась дотянуться до него, горшок сорвался и упал ей на голову, набив шишку. Она подобрала черепки, но некоторые из них вонзились в землю. После дождя земля осела, и они оказались на поверхности. Предполагаю, что после этого она вернулась раздраженная и набросилась на мужа, упрекая, что тот ей не помог. Он же, должно быть, оправдывался, что его не позвали. Можно еще предположить, что все это она подстроила нарочно, чтобы испортить ему вечер, и он понял… А впрочем, не важно. Главное заключается в упавшем горшке, и именно этим объясняется факт, что никто не нашел объяснения остальным любопытным деталям. Таким образом, гематома на голове появилась еще до смерти, что и подкрепило версию Яна. Признай, теперь все сходится!
Дебра нехотя согласилась, затем спросила:
— Как удалось тебе распутать этот клубок?
— Я начал с допущения факта самоубийства Виолетты. Как только у меня появилась уверенность, представил себе дальнейшие действия мужа, ну а все остальное пошло само собой…
— Но как тебе удалось установить, что она убила себя?
Питер замолчал, чуть заметно улыбаясь.
— Так и быть, здесь у меня была более точная информация… Помнишь, Симпсон кого-то заметил у леса в день, когда утонула Сара Кольз?
— Виолетту, полагаю?
— Да. Я заходил на днях к профессору Симпсону… Он твердо убежден в ее невиновности, и я не стал его разубеждать. И тем не менее он подтвердил, что видел именно ее. Но для меня это было всего лишь подтверждением того, что я узнал из ее дневника.
Дебра вся напряглась, порывисто бросила:
— Дневник? Ты его нашел? Где?
— В журналах по садоводству, в этажерке на веранде.
— Почему не сказал мне?
— Слишком уж тяжело читать его, там написаны ужасные вещи, и я предпочел поберечь тебя. Да и обстоятельства уже говорили сами за себя… А талант у нее был! Очень здорово все описано, так что в конце концов приходишь к убеждению…
Питер прервался, направился к чемодану, открыл его и, достав бутылку виски, отхлебнул прямо из горлышка.
— Тебе нехорошо, Питер? Ты побледнел!
— При одной только мысли об этом у меня мурашки выступают! Дневник она начала вести почти сразу после приезда, и можно шаг за шагом проследить ее путь в ад… Вначале она была именно такой, какой ее считают все: веселая, жизнерадостная… Известие о том, что у нее никогда не будет ребенка, в корне изменило ее, но это еще не все… Яд, постепенно разъедавший ее мозг, несколько другого происхождения, и я не решусь утверждать, что она отдавала себе отчет в своих действиях. Можно подумать, что ее направляла рука сатаны… Иначе говоря, цветы…
— Цветы на клумбе за домом?
— Да, цветы «Могилы Адониса», или, точнее, сатанинские цветы, те самые проклятые цветы, которые я выбросил из дома, и ты поймешь почему… Виолетта нигде не пишет о них плохо, но легко угадывается, какой вред наносят они ей в повседневной жизни; они будто околдовывают ее… Ядовитые цветы, запустившие свои смертоносные корни в высшей степени нечистый перегной, пропитанный кровью отъявленных злодеев, разбойников с большой дороги, порочных родителей — алкоголиков или кровосмесителей… короче, всех, продавших душу дьяволу… Пришла беда — отворяй ворота… И беды преследуют людей из поколения в поколение, сопровождаемые лицемерными улыбками цветов-убийц. Виолетта, почитая их, даже прокладывает ими страницы своего дневника… Так она чтит их, по ее мнению, невинную добродетель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Изменив первоначальный план, они в конечном итоге зашли попрощаться с некоторыми друзьями, разумно посчитав, что неожиданный отъезд безо всяких объяснений мог показаться странным и даже подозрительным. Так, они посетили полковника Хоука и Дорин Маршал и сказали, что уезжают на несколько дней, а может быть, недель к своим канадским друзьям. Миссис Маршал горячо пожелала им хорошо отдохнуть, а вот полковник, похоже, был неприятно удивлен. Однако, когда они оказались недалеко от места назначения и Питер начал снижать скорость, никто из них больше не думал о соседях.
— Кажется, это здесь, — вдруг сказал Питер, указывая подбородком на кирпичное строение, стоящее на скалистом выступе, нависшем над морем.
— Но ведь это еще не Портсмут!
— Нет, сам город — по ту сторону бухты, там, где много огней…
Выходя из машины, Дебра зябко поежилась. Над старинным отелем кружили чайки, издававшие причудливые хриплые крики, которые эхом разносил ветер. Донесся до нее и запах гниющих водорослей.
— Ты бывал здесь?
— Нет, я нашел его случайно в телефонном справочнике. Хотелось устроиться подальше от городского шума и сутолоки… Ладно, я займусь багажом! А ты пока можешь идти к регистратору. Да! Я и позабыл тебе сказать, что заказал номер на имя мистера и миссис Браун.
Дебра обернулась и удивленно посмотрела на своего спутника, открывавшего багажник:
— Мистер и миссис Браун? К чему это?
— Глупо, конечно… Но я подумал, что так будет таинственнее и романтичнее!
— А если спросят документы?
Питер оглянулся на темную массу отеля, вырисовывающуюся на фоне моря.
— Предъявишь. Но сомневаюсь, чтобы в подобных заведениях на этом очень уж настаивали!
Была уже ночь, когда пара устроилась в номере на последнем этаже, откуда сверху открывался вид на море. Отель, оказавшийся более комфортабельным, чем обещал его внешний вид, имел вдобавок и превосходную кухню. Плотно поужинав, Дебра и Питер поднялись в номер. Начался дождь, потом послышались приближающиеся раскаты грома.
Они встали у раскрытого окна, облокотившись о подоконник, завороженные зрелищем, развертывающимся перед ними. Ослепительные стрелы вылетали из черных туч и вонзались в море, мгновенно становившееся белым в местах падений. Дебра вздрагивала при ударах грома, но ее успокаивала рука Питера, обнявшая ее талию.
— Как чудесно, Питер, правда? — тихо, боясь спугнуть очарование, проговорила она.
— Да, дорогая, я бы сказал, в этом есть что-то магическое.
— Если бы ты только знал, как я счастлива оттого, что уехала, оттого, что я с тобой, оттого, что позади осталась бесцветная жизнь! Мне хотелось бы стереть все одним махом, забыть, обрести могущество молнии, чтобы разом уничтожить прошлое.
— Все мрачное позади, — произнес Питер своим низким, рокочущим, теплым голосом. — А впереди — новая, светлая жизнь. Смотри, разве не добрый знак — эти ослепительные небесные посланцы? Вот увидишь, дорогая, очень скоро ты встретишь нечто необыкновенное. Забудь про «Могилу Адониса» с ее вереницей несчастий. Ты больше не вернешься туда!
— А что будет с домом?
— Продам. Но не сразу. Посмотрим, как будут обстоять дела через несколько месяцев. Впрочем, у нас свои заботы.
— Свадьба?
— Да, милая…
— Мне кажется, это сон!..
Питер Сатклиф крепче обнял свою избранницу, ожидая нежностей, но Дебра вдруг сменила тон:
— Кстати, ты не хочешь мне кое-что объяснить?
— Ах да… Понимаю, на что ты намекаешь. Объяснения не очень-то веселые, видишь ли… Ты и вправду считаешь, что сейчас самое время?
— Да. Чтобы покончить со всем раз и навсегда… Честно говоря, мне не верится, что ты нашел разгадку!
— Нет, Дебра, в своей правоте я убежден. Разве не доказано, что только фантом мог убить Виолетту?
— Ее не убили. Виолетта Гарднер покончила с собой после того, как осознала свое безумие…
Белые вспышки молний освещали его ставшее напряженным лицо.
— Потому что именно она убила в тот год тех троих детей…
35
Несколько раскатов грома прокатилось вдалеке, прежде чем до сознания Дебры дошли его слова. Не веря своим ушам, она нерешительно возразила:
— Это… такое невозможно… Она не могла этого сделать…
Питер отвернулся, прошел на середину комнаты за сигаретами, закурил, потом ответил:
— Я знал, что ты мне не поверишь. Тогда слушай внимательно. Я буду подавать тебе факты маленькими порциями, и ты увидишь, что все элементы так прилегают друг к другу, что других объяснений и не потребуется. Хочу только подчеркнуть: Ян Гарднер, которого все считают виновным, на самом деле является еще одной жертвой.
Он уже за несколько месяцев до того догадался, что жена его психически больна. Возможно, он знал о ее внебрачных связях и причинах, которые толкали ее в объятия любовников. Виолетта не могла смириться с тем, что никогда у нее не будет очаровательных крошек, и она вконец убедила себя — несмотря на мнение врачей, — что во всем виноват Ян, и пустилась во все тяжкие, выбирая зрелых мужчин… но безуспешно. Следующие одна задругой неудачи, осознание своих преступлений — так как она дошла до того, что возненавидела всех детей, — побудили ее наложить на себя руки в момент, который я назвал бы мигом просветления.
Слушай дальше. Итак, Ян Гарднер молча страдал. Когда, измучившись, он начинал упрекать свою жену, та, в свою очередь, ругала его, кричала, будто ее били… Проницательная миссис Миллер не доверяла видимости, всегда подчеркивала, что видимость обманчива, но так думала только она одна. Все остальные дружно заступались за Виолетту Гарднер. А та, между прочим, способствовала распусканию слухов, обвиняющих ее мужа в преступлениях, которые совершала она сама. Сделать ей это было несложно: достаточно намека.
Бедняга Ян ничего не мог поделать, он еще продолжал любить ее — то ли из-за ее колдовских чар, то ли из жалости, а может быть, из-за того и другого вместе. Когда он констатировал ее самоубийство, то прибегнул к хитрому трюку, чтобы скрыть правду, заставить поверить в ее убийство каким-нибудь бродягой… Он боялся, как бы отчаянный жест не выдал ее безумие и не вскрыл ее чудовищные преступления.
— Значит, он хотел спасти репутацию жены?
— Да, любой ценой, что и доказывает его любовь к ней, несмотря ни на что. Давай посмотрим, как развивались события в тот вечер. Ян и его коллега Гиллард обнаружили труп Виолетты в семь часов, примерно через час после драмы. Он нисколько не сомневался в том, что жена убила себя, но, желая во что бы то ни стало скрыть это, убедил своего друга в том, что ее убили. И когда тот ушел варить кофе, он воспользовался случаем, чтобы превратить самоубийство в убийство. Для этого ему достаточно было обмотать ладонь носовым платком, открыть шпингалеты окна, обтереть рукоятку ножа, потом приложить к ней пальцы мертвой так, чтобы это выглядело неправдоподобно, ну а затем выдернуть два или три волоса и положить под одну из подставок. Единственное, чего он действительно не предусмотрел или не заметил, так это мокрая земля, накануне вскопанная Аверилом. Отсутствие следов превратило убийство бродягой в убийство нечистой силой… и чуть было дорого не обошлось ему самому. Правда, Гарднер в любой момент мог признаться в своей проделке, которая, конечно же, наказуема законом, но менее строго, чем предумышленное убийство.
Дебра в сомнении почесала затылок:
— Но разве у Виолетты не было ушиба головы? Если бы он сам ударил ее подставкой, уже мертвую, ведь на это обратили бы внимание?
— Безусловно. Медэксперт сразу бы это установил. Но здесь Яну повезло… Помнишь о той небольшой ссоре после ухода Аверила и до прихода Гилларда? По словам миссис Миллер — ну и старушенция! — все дело было в какой-то бытовой травме, о которой она совсем позабыла. Гарднер же вообще не упоминал об этом, и понятно почему.
Вспомни о следах ног, размытых дождем, которые тянулись до места, где висел цветочный горшок; несколько черепков от него обнаружили на земле. На стене оставался только крюк. Зная, как ухаживала Виолетта за своими цветами, можно предположить, что эти следы явно принадлежали ей, что она подходила к цветам до дождя, но после того, как была вскопана земля. Следовательно, в тот момент и произошла некая бытовая травма. Вывод мне кажется неоспоримым.
— Виолетта хотела снять кашпо? — задумчиво предположила Дебра.
— Да, когда она силилась дотянуться до него, горшок сорвался и упал ей на голову, набив шишку. Она подобрала черепки, но некоторые из них вонзились в землю. После дождя земля осела, и они оказались на поверхности. Предполагаю, что после этого она вернулась раздраженная и набросилась на мужа, упрекая, что тот ей не помог. Он же, должно быть, оправдывался, что его не позвали. Можно еще предположить, что все это она подстроила нарочно, чтобы испортить ему вечер, и он понял… А впрочем, не важно. Главное заключается в упавшем горшке, и именно этим объясняется факт, что никто не нашел объяснения остальным любопытным деталям. Таким образом, гематома на голове появилась еще до смерти, что и подкрепило версию Яна. Признай, теперь все сходится!
Дебра нехотя согласилась, затем спросила:
— Как удалось тебе распутать этот клубок?
— Я начал с допущения факта самоубийства Виолетты. Как только у меня появилась уверенность, представил себе дальнейшие действия мужа, ну а все остальное пошло само собой…
— Но как тебе удалось установить, что она убила себя?
Питер замолчал, чуть заметно улыбаясь.
— Так и быть, здесь у меня была более точная информация… Помнишь, Симпсон кого-то заметил у леса в день, когда утонула Сара Кольз?
— Виолетту, полагаю?
— Да. Я заходил на днях к профессору Симпсону… Он твердо убежден в ее невиновности, и я не стал его разубеждать. И тем не менее он подтвердил, что видел именно ее. Но для меня это было всего лишь подтверждением того, что я узнал из ее дневника.
Дебра вся напряглась, порывисто бросила:
— Дневник? Ты его нашел? Где?
— В журналах по садоводству, в этажерке на веранде.
— Почему не сказал мне?
— Слишком уж тяжело читать его, там написаны ужасные вещи, и я предпочел поберечь тебя. Да и обстоятельства уже говорили сами за себя… А талант у нее был! Очень здорово все описано, так что в конце концов приходишь к убеждению…
Питер прервался, направился к чемодану, открыл его и, достав бутылку виски, отхлебнул прямо из горлышка.
— Тебе нехорошо, Питер? Ты побледнел!
— При одной только мысли об этом у меня мурашки выступают! Дневник она начала вести почти сразу после приезда, и можно шаг за шагом проследить ее путь в ад… Вначале она была именно такой, какой ее считают все: веселая, жизнерадостная… Известие о том, что у нее никогда не будет ребенка, в корне изменило ее, но это еще не все… Яд, постепенно разъедавший ее мозг, несколько другого происхождения, и я не решусь утверждать, что она отдавала себе отчет в своих действиях. Можно подумать, что ее направляла рука сатаны… Иначе говоря, цветы…
— Цветы на клумбе за домом?
— Да, цветы «Могилы Адониса», или, точнее, сатанинские цветы, те самые проклятые цветы, которые я выбросил из дома, и ты поймешь почему… Виолетта нигде не пишет о них плохо, но легко угадывается, какой вред наносят они ей в повседневной жизни; они будто околдовывают ее… Ядовитые цветы, запустившие свои смертоносные корни в высшей степени нечистый перегной, пропитанный кровью отъявленных злодеев, разбойников с большой дороги, порочных родителей — алкоголиков или кровосмесителей… короче, всех, продавших душу дьяволу… Пришла беда — отворяй ворота… И беды преследуют людей из поколения в поколение, сопровождаемые лицемерными улыбками цветов-убийц. Виолетта, почитая их, даже прокладывает ими страницы своего дневника… Так она чтит их, по ее мнению, невинную добродетель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31