Она усадила вернувшегося из туалета Виктора-младшего за компьютер. Поскольку с некоторыми тестами мальчик был знаком, Джин спросила его, с чего бы он хотел начать.
– С теста на интеллект, – покорно ответил Виктор-младший.
В течение следующих полутора часов Джин проводила проверку интеллекта. Тест состоял из шести словесных субтестов и пяти субтестов на действие. Из их прежних встреч она знала, что мальчик неплохо справляется с заданиями, но его работа сегодня и близко не походила на то, что было семь лет назад. Кроме того, она заметила, что Виктор какое-то время сомневался, прежде чем дать ответ или выполнить задание.
– Очень хорошо, – похвалила Джин, когда они завершили первый тест. – Теперь как насчет теста личности?
– Какой из них? ММПИ или МСМИ? – спросил Виктор.
– Это впечатляет, – покачала головой Джин. – Похоже, ты немножко почитал об этом.
– Это нетрудно, когда один из родителей – психиатр.
– Мы используем оба теста, но давай начнем с ММПИ, – предложила Джин. – Моя помощь тебе для этого теста не понадобится. Там все основано на выборе из нескольких вариантов. Если возникнут какие-то проблемы, позови меня.
Джин оставила Виктора в комнате для проведения тестов и пошла в приемную. Она позвонила в телефонную службу, и ей передали огромное количество накопившихся за время ее отсутствия сообщений. С чем могла, она справилась сама, а остальное передала Маше, дождавшись, пока от той выйдет пациент.
– Как дела у Виктора-младшего? – спросила Маша.
– Отлично, – доложила Джин.
– Он помогает тебе?
– Как шелковый. Похоже, ему все это даже нравится.
Маша с изумлением покачала головой.
– Наверное, это ты на него так подействовала. Со мной он был в ужасном настроении.
Джин восприняла это как комплимент.
– Он только что закончил тест на интеллектуальные способности и сейчас делает ММПИ. Какие еще тесты вы хотите провести? Роршах и ТАТ или еще что-нибудь?
Маша в задумчивости грызла ноготь.
– Почему бы нам не ограничиться ТАТ? Роршах мы всегда сможем сделать позже.
– Я с удовольствием сделаю оба, – предложила Джин.
– Давай только ТАТ, – решила Маша, вытаскивая историю болезни очередного пациента. – Виктор-младший в неплохом настроении сейчас, но к чему спешить? Кроме того, интересно сравнить результаты ТАТ и Роршах, полученные в разные дни.
Пригласив следующего пациента, она скрылась с ним в кабинете.
Закончив разбирать бумаги, Джин вернулась в комнату для проведения тестов. Виктор-младший был поглощен тестом индивидуальности.
– Какие-то проблемы? – поинтересовалась Джин.
– Некоторые вопросы – это слишком, – со смехом ответил Виктор. – Часть из них вообще не имеет подходящих ответов.
– Смысл состоит в том, чтобы выбрать наиболее подходящие, – объяснила Джин.
– Знаю. Этим я и занимаюсь.
~~
В полдень они решили пообедать в кафе, находившемся в здании больницы. Маша и Джин ели сандвичи с салатом из тунца, а Виктор-младший предпочел гамбургер. Маша с удовлетворением отметила, что настроение сына заметно улучшилось. Она решила, что, пожалуй, напрасно беспокоилась: скорее всего, тесты дадут здоровый психологический портрет. Ей не терпелось спросить Джин об уже полученных результатах, но этого нельзя было сделать в присутствии Виктора-младшего.
Полчаса спустя они вернулись на свои места. Еще через час Джин опять переключила телефон на оператора и направилась в комнату для проведения тестов. Как раз когда она входила, Виктор закончил отвечать на последний вопрос.
– Ну вот, все готово, – сказал он.
– Очень хорошо, – обрадовалась Джин. Ее впечатлило то, что Виктору-младшему понадобилось времени вдвое меньше обычного, чтобы ответить на пятьсот пятьдесят вопросов. – Ты не хочешь отдохнуть, прежде чем начать следующий тест?
– Давайте сразу к нему перейдем, – ответил Виктор.
Следующие полтора часа Джин показывала Виктору карточки ТАТ. На них были черно-белые изображения людей в различных ситуациях. Картинки требовали ответов, в которых раскрывалась личность отвечающего. Виктору-младшему надо было описать, что, по его мнению, происходило на картинках и как эти люди себя чувствовали. Смысл теста заключался в том, чтобы таким способом выявить фантазии, чувства и ощущения испытуемых в связи с различными жизненными ситуациями.
С некоторыми пациентами проводить этот тест было не очень-то просто. Но с Виктором это было просто удовольствием. Джин наслаждалась. Он с легкостью давал интересные объяснения. Ответы были логичными. К концу теста Джин поняла, что Виктор-младший эмоционально устойчив, хорошо приспосабливается к окружающей действительности и для своего возраста обладает весьма зрелыми взглядами.
Когда Маша закончила работу с последним пациентом, Джин вошла к ней в кабинет и отдала компьютерные распечатки. Результаты ММПИ нужно было отослать для обработки на компьютере с большим объемом базы данных, их же компьютер выдал лишь предварительные итоги.
Пока Маша просматривала бумаги. Джин делилась своими наблюдениями.
– Я думаю, он образцовый ребенок и совершенно не понимаю вашего волнения по его поводу.
– Это успокаивает, – кивнула Маша, изучая результаты теста интеллектуальных способностей. Виктор набрал 128 баллов. Результат отличался от предыдущего, полученного несколько лет назад, лишь на два очка. Это был хороший, устойчивый показатель, безусловно значительно выше, чем средний. Но было одно противоречие, которое беспокоило Машу: разница в 15 баллов между вербальным тестом и тестом на действие. Результаты вербального теста были ниже, что говорило о когнитивных проблемах, связанных с языковыми трудностями. Это было непонятно, учитывая способности Виктора к французскому языку.
– Я обратила на это внимание, – сказала Джин в ответ на вопрос Маши, – но, учитывая, что общий результат был настолько хорош, я не придала этому значения. А вы?
– Я не знаю, – вздохнула Маша. – По-моему, мне раньше ничего подобного не встречалось Ладно, перейдем к ММПИ.
Она разложила перед собой распечатку с результатами теста, это было описание личных качеств Виктора. Первая часть называлась «шкала ценностей». Кривые Ф и К были высоковаты и находились на верхней границе нормы. Маша обратила на это внимание Джин.
– Но они в пределах допустимого, – настаивала Джин.
– Да, но нельзя забывать, что это все относительно. Почему его шкала ценностей почти ненормальная?
– Виктор очень быстро справился с этим тестом. Может быть, он был не очень внимательным?
– Виктор-младший не бывает невнимательным. Ладно, я не могу это объяснить. Пойдем дальше.
Вторая часть содержала клинические кривые, и Маша увидела, что ни одна из них не выходила за пределы нормы. Особенно ее порадовало то, что четвертая и восьмая кривые были абсолютно нормальные. Эти две линии описывали психологические отклонения и шизофреническое поведение. Маша с облегчением вздохнула: эти кривые имели высокую степень корреляции с клинической картиной, и она боялась, что они могут оказаться за пределами нормы, учитывая происхождение Виктора-младшего.
Но затем она обратила внимание, что кривая три была на верхней границе нормы. Это означало, что у Виктора была склонность к истерии, что он постоянно искал заботы и внимания. Это никак не совпадало с реальным поведением сына.
– Как ты думаешь, он серьезно отнесся к этому тесту? – спросила Маша у Джин.
– Абсолютно, – ответила та.
– Ну что ж, в принципе я должна быть довольна этими результатами, – сказала Маша, собрав бумаги в стопку и подравнивая их края о стол.
– Я тоже так думаю, – улыбнулась Джин.
Маша скрепила бумаги, затем положила их в портфель.
– Хотя и Вехслер, и ММПИ немного за пределами нормы. Мне бы хотелось, чтобы они были в абсолютной норме. Кстати, что Виктор сказал по поводу этой картинки ТАТ, где человек стоит, подняв руку, рядом с ребенком?
– Виктор ответил, что он читает лекцию.
– Мужчина или ребенок?
– Мужчина, разумеется.
– Какое-либо проявление враждебности?
– Абсолютно никакого.
– Тогда почему у него рука занесена?
– Потому что человек говорит о теннисе. Он показывает мальчику правильную подачу.
– Теннис? Виктор-младший никогда не играл в теннис.
~~
Въехав на территорию «Кимеры», Виктор обратил внимание, что снег, выпавший накануне ночью, растаял. Было по-прежнему облачно, но температура воздуха уже поднялась.
Он припарковал машину на обычном месте. Однако, вместо того чтобы проследовать в административное здание, он, прихватив с переднего сиденья коричневый бумажный пакет, сразу направился в лабораторию.
– У меня тут сверхсрочная работа для тебя, – сказал он лаборанту Роберту Граймсу.
Роберт был болезненно худой мужчина. Воротнички на его рубашках всегда были ему велики, что еще больше подчеркивало худобу. В его глазах навыкате проглядывалось выражение постоянного удивления.
Виктор вытащил пробирки с замороженной кровью Виктора-младшего, а затем сосуды с тканями мозга умерших детей.
– Мне нужны хромосомные исследования этих образцов.
Роберт взял пробирки с кровью, потряс их, затем посмотрел ткани мозга.
– Вы хотите, чтобы я занялся этим немедленно?
– Именно так. Я хочу, чтобы исследование было проведено как можно быстрее. Кроме того, необходимо, чтобы ты произвел стандартное прокрашивание образцов.
– Тогда мне придется отложить работу по маточной имплантации, – предупредил Роберт.
– Я разрешаю.
Выйдя из лаборатории, Виктор направился в соседнее здание, в котором находился центральный компьютер. Оно располагалось в центре внутреннего двора. Место было выбрано идеально, учитывая, что из здания легко было пройти во все другие помещения. Основной офис находился на первом этаже, и Виктору не составило труда найти Луиса Каспвича. Он руководил несколькими техниками, которые устраняли какие-то неполадки в компьютере. Огромная машина была открыта. Казалось, ей делают хирургическую операцию.
– У вас есть какая-нибудь информация для меня? – спросил Виктор.
Луис кивнул. Дав указание техникам продолжать работу без него, он повел Виктора в своей кабинет. Там он достал блокнот с компьютерными протоколами.
– Я понял, почему вы не могли вызвать эти файлы на свой терминал, – сказал он, листая страницы.
– Почему?
Не найдя того, что искал, Луис выпрямился и обвел глазами кабинет. Наконец он обнаружил нужную страницу у себя на столе.
– Вы не могли найти файлы «Малыш Хоббс» и «Малыш Мюррей», потому что они были стерты 18 ноября, – сказал Луис, помахав листком перед носом Виктора.
– Стерты?
– Боюсь, что да. Это компьютерный протокол за 18 ноября, и он совершенно ясно показывает, что файлы были стерты.
– Странно. Скорее всего, вы не можете определить, кто это сделал?
– Конечно, могу. По паролю пользователя.
– Вы определили?
– Да.
– Ну и что, кто же это? – Виктор начинал раздражаться. Ему казалось, что Луис специально затягивает разговор.
Быстро взглянув на Виктора, Луис отвел глаза.
– Вы, доктор Фрэнк.
– Я? – Виктор был поражен. Меньше всего он ожидал такого ответа. Вообще-то у него были мысли о том, чтобы стереть файлы, может быть, он даже собирался это сделать, но точно помнил, что не стирал их.
– Извините, – проговорил Луис, Ему явно было неудобно.
– Все нормально, – сказал Виктор, и сам смущенный. – Спасибо, что вы для меня это сделали.
– К вашим услугам в любое время.
Ошеломленный полученной информацией, Виктор вышел из компьютерного центра. Да, действительно, в последнее время он стал немного забывчив, но чтобы стереть файлы и забыть об этом? Могло ли это произойти случайно? Он попытался припомнить, что делал 18 ноября. Войдя в административное здание, Виктор начал медленно подниматься по лестнице. Подходя по коридору второго этажа к задней двери своего кабинета, он решил проверить эту дату по своему календарю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45