Огромное вам спасибо.
— Да ладно, будет вам. Этот Козлятин — спившийся тип. Нигде не работает, вечно ошивается у винного. Холостой, как и дружки Мокроносов и Пауков, царствие ему небесное. Верно, он бывший моряк. Кличка — «Боцман». Ни одной драки не пропускает. Вроде ворует по мелочи, но пока не пойман. Вот, пожалуй, и все.
— Еще раз спасибо, сержант. Если Козлятин действительно причастен к убийству…
— Вам он ничего не расскажет, — перебил сержант.
— Поживем — увидим! — Я подмигнул ему и выскочил на улицу.
Я взглянул на часы. Было уже без десяти восемь. На сегодня, пожалуй, достаточно приключений. Встречу с Козлятиным придется отложить на завтра.
Дома я оказался в начале десятого. Маша встретила меня улыбкой. «Ах, ну да — цветы!» — вспомнил я. Надо сказать, что весь день я был в приподнятом настроении.
— Наконец-то! Где ты пропадал? Неужто у своего филателиста?
— У него, у него, — ответил я ей в тон.
Пришлось соврать. А куда деваться? Ведь я был связан по рукам и ногам условиями эксперимента. Зазвонил телефон. Я снял трубку.
— Это ты, отец? Я уже третий раз звоню.
— Ты откуда?
— Неважно. Никуда не уйдешь? Нет? Тогда жди, скоро будем.
Ничего не поняв, я отправился на кухню, откуда пахло кофе и яичницей с луком. Минут через двадцать, когда наш ужин подходил к концу, на улице послышался скрип тормозов. Я выглянул в окно. У подъезда стоял длинный, черный «роллс-ройс». Из него вылез какой-то пузатый господин, за ним — наш Василий.
Сын отпер дверь своим ключом, и в квартиру ворвался запах импортных сигарет, импортного одеколона и нашего коньяка.
— Знакомьтесь, — пробасил Василий, — это сэр Роберт Иванофф из Филадельфии. Страстный коллекционер. Заодно миллионер. А это из май фазер, — представил он меня.
— О, йес! — расплылся в широкой улыбке американец. — Фазер есть карашо! Гуд! Хау ду ю ду, фазер?
Иностранец мне сразу не приглянулся. Какого черта Васька приволок его сюда?
— Иванофф? — переспросил я. — Вы, часом, не русский? Не из эмигрантов?
— Ноу эмигрант! — замотал головой мистер Роберт. — Я есть чистокровный американец. Это есть факт.
«Ага, заливает! Эмигрант во втором поколении», — «прочитал» я и подумал: «Плохо, что он с вранья начинает!»
— Мистер Роберт интересуется твоими розами, отец. На родине у него богатейшая коллекция розовых кустов. Все, как он утверждает, существующие в природе сорта. А вот голубых роз нет. Таких, равно как черных и зеленых, нет и быть не может. Я рассказал ему о твоих цветах, он не поверил. И не поверю, говорит, пока своими глазами не увижу. Ну-ка, отец, покажи наши розы, утри нос мистеру Иванофф.
— О, утри нос! — радостно подхватил гость и шумно высморкался. — Немного насморк, аи эм сорри! Я должен ходить ту доктор. Ращен доктор — самый бесплатный доктор в мире! Гуд!
Он потянул мясистым носом и вдруг изменился в лице. Улыбка исчезла, глаза застыли, зато нос завертелся, словно у выхухоли. Ага, учуял Арнольдов подарок!
Я пригласил гостя в комнату. Он шагнул через порог и остолбенел, сделавшись почти такого же цвета, что л космические цветы в вазе.
— Пли-из, — произнес я, — прошу вас, господин Иванофф, проходите, располагайтесь… Маша! Свари нам. пожалуйста, кофейку.
Стоя позади мистера Иванофф. Василий подмигивал мне, потирал нос пальцами правой руки и прямо-таки излучал: «Будь спок! Сейчас мы его вытрясем. У него даже на самого бесплатного доктора не останется…»
Вот оно что! Выходит, Васька покупателя привел. Хорош, нечего сказать! Откопал миллионера, помешанного на розах. А этот-то, этот! Точно поголубел. Того и гляди, удар хватит!
— Это… есть что? — наконец выдавил из себя американец. — Где вы их достал?
— У одной старушки купил, в Новом Иерусалиме, на станции.
— Иерусалим? Израиль? О! Как далеко! Вы туда ездил за этот розы?
Я покачал головой.
— Нет, Новый Иерусалим — это станция такая железнодорожная. Всего шестьдесят километров от Москвы. Город Истра, знаете?
— Истра? Истра не знаю. Ноу Истра. Иерусалим знаю, Иерусалим йес… И сколько не платил за этот букет, мистер Николай?
— Червонец, — ляпнул я.
— Червонец? О, знаю червонец! Русский червонец — самый твердый валюта в мире!.. Был самый твердый, давно… Сколько вы хотите за эти розы?
Началось! Мистер думает, раз у него полны карманы долларов, ему все подавай. Нет уж. Это подарок: Арнольд подарил мне, я — жене. Это не просто розы, а символ нашего семейного счастья и благополучия… На пороге, затаив дыхание, стояла Маша, ждала, что я отвечу.
— Розы не продаются, — твердо сказал я.
— Как не продаются? — опешил мистер Роберт. — Вы меня не понял! Я дам вам много, очень много доллар!
— Сколько? — встрял Васька.
— Розы не продаются!
— Десять тысяч! — сказал миллионер.
Десять тысяч! Не слабо…
Васька скорчил кислую мину и протянул:
— За такую цену розы действительно не продаются.
Он еще и торгуется! Ну, погоди, уйдет этот тип, я с тобой поговорю!..
— Сколько же вы хотите?
— Миллион, — бросил Васька как бы невзначай.
— Миллион?! — ужаснулся Иванофф, прикрывая рукой карман.
— Миллион за букет — не каждому по карману! — подзадоривал гостя мой смышленый сынок. — Но согласитесь, цветы того стоят. Думаю, это единственный в мире букет голубых роз.
«В этом ты прав, — подумал я, — другого такого нет».
Страсть коллекционера боролась в душе мистера Роберта с трезвым расчетом. «Миллион, пожалуй, многовато, — думал он. — Завянут они через недельку, одни воспоминания останутся… Многовато, хотя…» В самом дальнем углу его души скреблось неуемное желание. Он был готов пойти на отчаянный шаг и выложить требуемую сумму.
Миллионер, словно готовящийся к прыжку лев, подкрался к букету, впился в цветы безумным взглядом. Ему не терпелось хотя бы прикоснуться к лепестку, но он сдерживал себя, вдыхая космический аромат. Каждый вдох придавал ему решимость.
— Я согласен! — проронил он роковые слова. — Я дам миллион доллар за этот розы.
Он обращался ко мне, полагая, что я уполномочил Василия вести переговоры.
— Соглашайся, отец, миллион в руки плывет! Такое раз в жизни бывает. Ну же!
И тут борьба чувств началась в моей душе. «Миллион — это прекрасно, — думал я, — за миллион я бы отдал и десять таких букетов, но… Ведь эти цветы я подарил Маше в годовщину нашей свадьбы! Она от них в восторге и по сей день. На нее, да и на меня розы оказывают какое-то гипнотическое облагораживающее воздействие. Нет, их никак нельзя продавать, никак!»
— И вы еще раздумываете?! — поразился Иванофф.
Ища поддержки, я глянул на жену. Она пожала плечами: решай, мол, сам. Похоже, что и на нее миллион произвел впечатление. Чего уж там, живем мы небогато, деньжата нам не помешали бы. Маша давно собиралась дубленку себе купить, да и Ваське неплохо бы кооперативную квартиру… Да что говорить, многие проблемы отпали бы. Скоро отпуск, можно по путевке в капстрану съездить, мир повидать, барахлишка прикупить… Кстати, я давно мечтаю о новом спиннинге… Что же делать, а? Продать букет, пока мистер не передумал? Арнольд, думаю, не обидится, Маша, кажется, согласна. Э-эх, была не была!..
— По рукам! — отрубил я, но тут…
Но тут на кухне что-то зашипело, резко запахло озоном, и оттуда в гостиную, шипя и полыхая искрами, бесшумно вплыла тарелкообразная шаровая молния. Мне сразу же вспомнилось картофельное поле близ Истринского водохранилища: молния была уменьшенной копией звездолета Арнольда. Она неподвижно зависла перед нами, части ее электрического тела переливались. В колеблющихся линиях угадывались то очертания материков, то прожилки кленового листа, то странные письмена. Вдруг в самом центре возникла красная точка, она стала увеличиваться в диаметре — и вот на меня уставилась физиономия субъекта в морковном свитере. «Ясно, — догадался я, — меня снова предостерегают от необдуманного шага. Не хотят, чтобы я продавал голубые розы! Ан нет, захочу — продам, захочу — оставлю. И ничего они мне не сделают». Мне почему-то вспомнилась тетя Клава, ее история с шаровой молнией, двусмысленное предсказание, что я, мол, еще увижу свою молнию, придет время…
А молния тем временем продолжала вращаться и видоизменяться. Из тарелки она превратилась в длинное веретено. Краем глаза я заметил, что жена, сын и американец тоже с ужасом и восхищением взирают на молнию, которая вот-вот рванет и разнесет наш дом. Лицо гнусного типа в морковном свитере исчезло. Сейчас что-то произойдет!
Но голубое веретено еще немного постреляло электрическими протуберанцами и плавно двинулось к окну. Через мгновение молния пропала, растворилась во мраке. Все встало на свои места. Тишину ночи (уже ночь!) нарушали тиканье часов на стене и вой запоздалого троллейбуса на улице. Как будто ничего и не было.
— Уф! — перевел дух Роберт Иванофф. — Ну и хреновины у вас тут летают… — Американец снова потянул мясистым носом. — А воздух какой, чувствуете? Гуд воздух.
— Озон, — пояснил Васька. — Обычное дело во время грозы.
— Давайте покончим с делом, — сказал я торопливо. — А потом можно и о погоде поговорить.
— Верно, — подхватил Василий. — Дело прежде всего.
Мистер Роберт болезненно улыбнулся и дрожащей рукой вынул из кармана чековую книжку.
— О’кей. Сделка есть сделка. Готов рассчитаться сию же минуту. Надеюсь, господин Николай, никаких препятствий больше не будет?
— Да какие уж препятствия! — воскликнул Василий, передавая цветы американцу.
Тот небрежно бросил чек на стол и с трепетом принял дорогой букет.
Чек действительно был на миллион долларов. Шесть нулей так и притягивали взгляд. Я взял чек в руки и с интересом рассматривал его.
— Вас интересует, — обнажил он ровные белые зубы в снисходительной улыбке, — как этот невзрачный клочок бумаги можно превратить в миллион? О, все очень просто. Достаточно предъявить его в банке, и вам выложат круглый сумма. — Он периодически коверкал русскую Речь, я был уверен, что умышленно.
— В каком еще банке? — нахмурился Василий. — Это что же, в Америку нам ехать за нашим миллионом? Нет уж, господин Иванофф, давайте наличными.
— Зачем Америка? — искренне удивился гость. — Не надо никакой Америки! Обращайтесь в Интернэйшнл Бэнк оф… — он произнес замысловатое название, — и получайте свой миллион. Как! Вы не знаете, что в Москве открыт филиал этот банк? Вы меня просто удивляете, господа!.. На чеке указан адрес филиала.
Адрес действительно был. Однако проверка не повредит. Я включил свой «детектор лжи» и прошелся по лабиринту сознания мистера Иванофф. Нет, он не врал. Все точно. Пряча чек в карман, я сказал:
— Все в порядке. Деловая часть закончена.
— О, я рад, мистер Николай! Вы настоящий деловой человек!
— Надеюсь, не откажетесь от чашечки кофе… Маша, кофе готов?
— Готов, — буркнула жена, и я сразу уловил перемену в ее голосе.
— О нет, я должен ехать. Нужно позаботиться о цветах: они стоят того. Прощайте, господа, гуд бай!
И он исчез за дверью.
Мы молча смотрели ему вслед. На душе у ценя скребли кошки. Комната наша будто сделалась меньше, стала неуютной и серой, что-то погасло в ней, умерло, улетело…
— Ну что, доволен? Получил свой миллион? Всегда ты так — не спросишь, все по-своему!
— Ну что ты ворчишь?! Ты ж сама хотела!
— Я? А ты спросил?.. Ну-ка, давай сюда миллион!
— Как же, держи карман шире! — огрызнулся я.
Василий тоже кипел от обуревавших его чувств.
— Ну ты, отец, и лопухнулся! Вот уж не ожидал! Я же тебя пихал, а ты ноль внимания. Миллион! Как же! Надул тебя этот фраер! Э-эх!..
— Заткнись! — зло бросил я ему и приготовился защищать свой карман. Все мы набычились и, похоже, решили перейти от слов к делу.
И тут раздался нетерпеливый звонок. Васька открыл дверь, и в комнату влетел пунцово-красный Роберт Иванофф. Жестом оскорбленного короля Лира он швырнул на стол некое подобие веника и, брызжа слюной, зашипел:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
— Да ладно, будет вам. Этот Козлятин — спившийся тип. Нигде не работает, вечно ошивается у винного. Холостой, как и дружки Мокроносов и Пауков, царствие ему небесное. Верно, он бывший моряк. Кличка — «Боцман». Ни одной драки не пропускает. Вроде ворует по мелочи, но пока не пойман. Вот, пожалуй, и все.
— Еще раз спасибо, сержант. Если Козлятин действительно причастен к убийству…
— Вам он ничего не расскажет, — перебил сержант.
— Поживем — увидим! — Я подмигнул ему и выскочил на улицу.
Я взглянул на часы. Было уже без десяти восемь. На сегодня, пожалуй, достаточно приключений. Встречу с Козлятиным придется отложить на завтра.
Дома я оказался в начале десятого. Маша встретила меня улыбкой. «Ах, ну да — цветы!» — вспомнил я. Надо сказать, что весь день я был в приподнятом настроении.
— Наконец-то! Где ты пропадал? Неужто у своего филателиста?
— У него, у него, — ответил я ей в тон.
Пришлось соврать. А куда деваться? Ведь я был связан по рукам и ногам условиями эксперимента. Зазвонил телефон. Я снял трубку.
— Это ты, отец? Я уже третий раз звоню.
— Ты откуда?
— Неважно. Никуда не уйдешь? Нет? Тогда жди, скоро будем.
Ничего не поняв, я отправился на кухню, откуда пахло кофе и яичницей с луком. Минут через двадцать, когда наш ужин подходил к концу, на улице послышался скрип тормозов. Я выглянул в окно. У подъезда стоял длинный, черный «роллс-ройс». Из него вылез какой-то пузатый господин, за ним — наш Василий.
Сын отпер дверь своим ключом, и в квартиру ворвался запах импортных сигарет, импортного одеколона и нашего коньяка.
— Знакомьтесь, — пробасил Василий, — это сэр Роберт Иванофф из Филадельфии. Страстный коллекционер. Заодно миллионер. А это из май фазер, — представил он меня.
— О, йес! — расплылся в широкой улыбке американец. — Фазер есть карашо! Гуд! Хау ду ю ду, фазер?
Иностранец мне сразу не приглянулся. Какого черта Васька приволок его сюда?
— Иванофф? — переспросил я. — Вы, часом, не русский? Не из эмигрантов?
— Ноу эмигрант! — замотал головой мистер Роберт. — Я есть чистокровный американец. Это есть факт.
«Ага, заливает! Эмигрант во втором поколении», — «прочитал» я и подумал: «Плохо, что он с вранья начинает!»
— Мистер Роберт интересуется твоими розами, отец. На родине у него богатейшая коллекция розовых кустов. Все, как он утверждает, существующие в природе сорта. А вот голубых роз нет. Таких, равно как черных и зеленых, нет и быть не может. Я рассказал ему о твоих цветах, он не поверил. И не поверю, говорит, пока своими глазами не увижу. Ну-ка, отец, покажи наши розы, утри нос мистеру Иванофф.
— О, утри нос! — радостно подхватил гость и шумно высморкался. — Немного насморк, аи эм сорри! Я должен ходить ту доктор. Ращен доктор — самый бесплатный доктор в мире! Гуд!
Он потянул мясистым носом и вдруг изменился в лице. Улыбка исчезла, глаза застыли, зато нос завертелся, словно у выхухоли. Ага, учуял Арнольдов подарок!
Я пригласил гостя в комнату. Он шагнул через порог и остолбенел, сделавшись почти такого же цвета, что л космические цветы в вазе.
— Пли-из, — произнес я, — прошу вас, господин Иванофф, проходите, располагайтесь… Маша! Свари нам. пожалуйста, кофейку.
Стоя позади мистера Иванофф. Василий подмигивал мне, потирал нос пальцами правой руки и прямо-таки излучал: «Будь спок! Сейчас мы его вытрясем. У него даже на самого бесплатного доктора не останется…»
Вот оно что! Выходит, Васька покупателя привел. Хорош, нечего сказать! Откопал миллионера, помешанного на розах. А этот-то, этот! Точно поголубел. Того и гляди, удар хватит!
— Это… есть что? — наконец выдавил из себя американец. — Где вы их достал?
— У одной старушки купил, в Новом Иерусалиме, на станции.
— Иерусалим? Израиль? О! Как далеко! Вы туда ездил за этот розы?
Я покачал головой.
— Нет, Новый Иерусалим — это станция такая железнодорожная. Всего шестьдесят километров от Москвы. Город Истра, знаете?
— Истра? Истра не знаю. Ноу Истра. Иерусалим знаю, Иерусалим йес… И сколько не платил за этот букет, мистер Николай?
— Червонец, — ляпнул я.
— Червонец? О, знаю червонец! Русский червонец — самый твердый валюта в мире!.. Был самый твердый, давно… Сколько вы хотите за эти розы?
Началось! Мистер думает, раз у него полны карманы долларов, ему все подавай. Нет уж. Это подарок: Арнольд подарил мне, я — жене. Это не просто розы, а символ нашего семейного счастья и благополучия… На пороге, затаив дыхание, стояла Маша, ждала, что я отвечу.
— Розы не продаются, — твердо сказал я.
— Как не продаются? — опешил мистер Роберт. — Вы меня не понял! Я дам вам много, очень много доллар!
— Сколько? — встрял Васька.
— Розы не продаются!
— Десять тысяч! — сказал миллионер.
Десять тысяч! Не слабо…
Васька скорчил кислую мину и протянул:
— За такую цену розы действительно не продаются.
Он еще и торгуется! Ну, погоди, уйдет этот тип, я с тобой поговорю!..
— Сколько же вы хотите?
— Миллион, — бросил Васька как бы невзначай.
— Миллион?! — ужаснулся Иванофф, прикрывая рукой карман.
— Миллион за букет — не каждому по карману! — подзадоривал гостя мой смышленый сынок. — Но согласитесь, цветы того стоят. Думаю, это единственный в мире букет голубых роз.
«В этом ты прав, — подумал я, — другого такого нет».
Страсть коллекционера боролась в душе мистера Роберта с трезвым расчетом. «Миллион, пожалуй, многовато, — думал он. — Завянут они через недельку, одни воспоминания останутся… Многовато, хотя…» В самом дальнем углу его души скреблось неуемное желание. Он был готов пойти на отчаянный шаг и выложить требуемую сумму.
Миллионер, словно готовящийся к прыжку лев, подкрался к букету, впился в цветы безумным взглядом. Ему не терпелось хотя бы прикоснуться к лепестку, но он сдерживал себя, вдыхая космический аромат. Каждый вдох придавал ему решимость.
— Я согласен! — проронил он роковые слова. — Я дам миллион доллар за этот розы.
Он обращался ко мне, полагая, что я уполномочил Василия вести переговоры.
— Соглашайся, отец, миллион в руки плывет! Такое раз в жизни бывает. Ну же!
И тут борьба чувств началась в моей душе. «Миллион — это прекрасно, — думал я, — за миллион я бы отдал и десять таких букетов, но… Ведь эти цветы я подарил Маше в годовщину нашей свадьбы! Она от них в восторге и по сей день. На нее, да и на меня розы оказывают какое-то гипнотическое облагораживающее воздействие. Нет, их никак нельзя продавать, никак!»
— И вы еще раздумываете?! — поразился Иванофф.
Ища поддержки, я глянул на жену. Она пожала плечами: решай, мол, сам. Похоже, что и на нее миллион произвел впечатление. Чего уж там, живем мы небогато, деньжата нам не помешали бы. Маша давно собиралась дубленку себе купить, да и Ваське неплохо бы кооперативную квартиру… Да что говорить, многие проблемы отпали бы. Скоро отпуск, можно по путевке в капстрану съездить, мир повидать, барахлишка прикупить… Кстати, я давно мечтаю о новом спиннинге… Что же делать, а? Продать букет, пока мистер не передумал? Арнольд, думаю, не обидится, Маша, кажется, согласна. Э-эх, была не была!..
— По рукам! — отрубил я, но тут…
Но тут на кухне что-то зашипело, резко запахло озоном, и оттуда в гостиную, шипя и полыхая искрами, бесшумно вплыла тарелкообразная шаровая молния. Мне сразу же вспомнилось картофельное поле близ Истринского водохранилища: молния была уменьшенной копией звездолета Арнольда. Она неподвижно зависла перед нами, части ее электрического тела переливались. В колеблющихся линиях угадывались то очертания материков, то прожилки кленового листа, то странные письмена. Вдруг в самом центре возникла красная точка, она стала увеличиваться в диаметре — и вот на меня уставилась физиономия субъекта в морковном свитере. «Ясно, — догадался я, — меня снова предостерегают от необдуманного шага. Не хотят, чтобы я продавал голубые розы! Ан нет, захочу — продам, захочу — оставлю. И ничего они мне не сделают». Мне почему-то вспомнилась тетя Клава, ее история с шаровой молнией, двусмысленное предсказание, что я, мол, еще увижу свою молнию, придет время…
А молния тем временем продолжала вращаться и видоизменяться. Из тарелки она превратилась в длинное веретено. Краем глаза я заметил, что жена, сын и американец тоже с ужасом и восхищением взирают на молнию, которая вот-вот рванет и разнесет наш дом. Лицо гнусного типа в морковном свитере исчезло. Сейчас что-то произойдет!
Но голубое веретено еще немного постреляло электрическими протуберанцами и плавно двинулось к окну. Через мгновение молния пропала, растворилась во мраке. Все встало на свои места. Тишину ночи (уже ночь!) нарушали тиканье часов на стене и вой запоздалого троллейбуса на улице. Как будто ничего и не было.
— Уф! — перевел дух Роберт Иванофф. — Ну и хреновины у вас тут летают… — Американец снова потянул мясистым носом. — А воздух какой, чувствуете? Гуд воздух.
— Озон, — пояснил Васька. — Обычное дело во время грозы.
— Давайте покончим с делом, — сказал я торопливо. — А потом можно и о погоде поговорить.
— Верно, — подхватил Василий. — Дело прежде всего.
Мистер Роберт болезненно улыбнулся и дрожащей рукой вынул из кармана чековую книжку.
— О’кей. Сделка есть сделка. Готов рассчитаться сию же минуту. Надеюсь, господин Николай, никаких препятствий больше не будет?
— Да какие уж препятствия! — воскликнул Василий, передавая цветы американцу.
Тот небрежно бросил чек на стол и с трепетом принял дорогой букет.
Чек действительно был на миллион долларов. Шесть нулей так и притягивали взгляд. Я взял чек в руки и с интересом рассматривал его.
— Вас интересует, — обнажил он ровные белые зубы в снисходительной улыбке, — как этот невзрачный клочок бумаги можно превратить в миллион? О, все очень просто. Достаточно предъявить его в банке, и вам выложат круглый сумма. — Он периодически коверкал русскую Речь, я был уверен, что умышленно.
— В каком еще банке? — нахмурился Василий. — Это что же, в Америку нам ехать за нашим миллионом? Нет уж, господин Иванофф, давайте наличными.
— Зачем Америка? — искренне удивился гость. — Не надо никакой Америки! Обращайтесь в Интернэйшнл Бэнк оф… — он произнес замысловатое название, — и получайте свой миллион. Как! Вы не знаете, что в Москве открыт филиал этот банк? Вы меня просто удивляете, господа!.. На чеке указан адрес филиала.
Адрес действительно был. Однако проверка не повредит. Я включил свой «детектор лжи» и прошелся по лабиринту сознания мистера Иванофф. Нет, он не врал. Все точно. Пряча чек в карман, я сказал:
— Все в порядке. Деловая часть закончена.
— О, я рад, мистер Николай! Вы настоящий деловой человек!
— Надеюсь, не откажетесь от чашечки кофе… Маша, кофе готов?
— Готов, — буркнула жена, и я сразу уловил перемену в ее голосе.
— О нет, я должен ехать. Нужно позаботиться о цветах: они стоят того. Прощайте, господа, гуд бай!
И он исчез за дверью.
Мы молча смотрели ему вслед. На душе у ценя скребли кошки. Комната наша будто сделалась меньше, стала неуютной и серой, что-то погасло в ней, умерло, улетело…
— Ну что, доволен? Получил свой миллион? Всегда ты так — не спросишь, все по-своему!
— Ну что ты ворчишь?! Ты ж сама хотела!
— Я? А ты спросил?.. Ну-ка, давай сюда миллион!
— Как же, держи карман шире! — огрызнулся я.
Василий тоже кипел от обуревавших его чувств.
— Ну ты, отец, и лопухнулся! Вот уж не ожидал! Я же тебя пихал, а ты ноль внимания. Миллион! Как же! Надул тебя этот фраер! Э-эх!..
— Заткнись! — зло бросил я ему и приготовился защищать свой карман. Все мы набычились и, похоже, решили перейти от слов к делу.
И тут раздался нетерпеливый звонок. Васька открыл дверь, и в комнату влетел пунцово-красный Роберт Иванофф. Жестом оскорбленного короля Лира он швырнул на стол некое подобие веника и, брызжа слюной, зашипел:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16