Но все-таки в основе всего стоит горбунья Хелен, озлобленная насмешками людей. А сама Гарда не была никакой ясновидящей, она просто гадала на картах, на кофейной гуще, по руке… Вряд ли она сказала, что Блэйк покорит весь мир. Наверное, просто мать Блэйка что-то выдумала, а люди преувеличили. Но вернемся к твоему вопросу о разнице между живым и мертвым оракулом. Живые оракулы не так страшны по простой причине, что они не говорят ужасной правды. Если ясновидящий скажет, что завтра тебе лучше не ездить на машине, чтобы избежать катастрофы, ты не испугаешься: если ты в это поверишь, просто последуешь его совету не ездить и все. Мертвый же оракул в долине Молчания беспощадно говорит голую правду и даже показывает ее, как на кинопленке. И что самое страшное – он бессмертен, он миф.
– А Скотт будет убивать Мертвого оракула. Не кажется ли тебе это парадоксальным?
– Только с первого взгляда, – усмехнулся Брюс. – Он сумел разгадать его тайну. Он позвал его и сумел сфотографировать, чтобы доказать всем, что он не мертв. И всего через пятнадцать минут он убьет его, если Бог захочет. Убьет по-настоящему и публично. Скотт – волшебник.
Сото был уверен, что покойная Гарда не имеет ничего общего с Черным предметом, но тогда, наверное, в подножии скалы живет какое-то творение дьявола. Сото подумал, что очень полезно работать со Скоттом – он полгода делал исследования, чтобы сейчас решить этот ребус.
* * *
Удуерт устал разгадывать секрет ножа: он трогал гравировку, тянул все его части то вверх, то вниз, но напрасно. И вдруг ручка открылась сама по себе и острие выскочило. Он вытащил записку Бака и прочитал ее одним духом.
– Так я и думал, – сказал он, – Бак внизу, в тростнике, я уверен в этом. Но как же я открыл этот нож?
Вдруг тишина была взорвана громом, как от мощного орудия. Удуерту на миг показалось, что пещера упадет на него. Раздался еще более сильный гром, а потом все утихло.
* * *
Джек Гордон посмотрел на часы и набрал телефонный номер Тома. Джек замер от спокойного голоса Тома:
– Что-нибудь случилось, Джек?
– Ничего, просто я подумал, неужели вы и на самом деле…
– Конечно, я сейчас выхожу. Если хочешь, пойдем со мной, прогуляешься.
– Спасибо, сэр, я устал. Но ваш поступок никак нельзя назвать разумным.
Джек повесил трубку, облегченно вздохнув. Теперь нужно только дождаться, пока ему сообщат, что Том вышел. Через двадцать минут зазвонил телефон и голос произнес:
– Хорошая погода!
– И в самом деле, – ответил Джек.
Все было в порядке. Джек позвонил своему мажордому:
– Эдуард, я попытаюсь заснуть, выключи мой телефон.
– Да, сэр.
По лицу мажордома было видно, что он готов охранять его сон, даже если позвонит сам президент.
Оставшись один, Джек тут же принялся за работу. Он вытащил из шкафа большой чемодан, встал перед зеркалом, и начал с большой ловкостью гримироваться: у него появились русые брови и усы, морщины около глаз и на лбу, и наконец полуседой парик совершенно изменил его облик. Он надел выпачканный чем-то рабочий костюм и разношенные ботинки, один из которых был на более высоком каблуке.
За последнюю неделю он натренировался, быстро гримироваться и даже точно подсчитал необходимое для этого время, как и время для пути и работы на вилле Тома. Наверное, он сумеет открыть сейф не более, чем за час, у него есть взрывчатка для бронированной двери и ключи для остальных. Других вилл в этой местности не было, и это облегчало его задачу.
Джек Гордон несколько месяцев готовился к удару – к первому своему большому удару, совершенному самостоятельно, без ничьей помощи и особенно без помощи отца. Он был странно возбужден не от страха перед неизвестным, а, скорее, от мысли, что большая цель вот-вот осуществится. Это будет его тайна, которую он не скажет даже отцу – ему надоело получать все, как на тарелочке. Старик должен понять, что сын хочет сам насладиться опасностью, пройти по его пути, но совершенно самостоятельно, как когда-то он. Кроме того, старику станет ясно, что сын – талантливый ученый, имеющий большие возможности в науке. Джек больше никому не позволит затенять себя, а меньше всего – Тому Херлингу.
Бросив последний взгляд в зеркало и убедясь в своей неузнаваемости, Джек поднял тяжелый персидский ковер, под которым показался круглый люк. Через некоторое время он очутился в самой густой части парка, пройдя через подземный туннель под домом. Он тихо прокрался через заросли к забору. В нем была маленькая железная дверь. Джек открыл ее ключом и вышел на узкую безлюдную улочку. На ней стоял старый форд. Убедившись, что никого нет, он, прихрамывая, направился к нему.
Форд остановился перед виллой Тома Херлинга. Джек вытащил из багажника брезентовый ранец, в котором были все необходимые инструменты. Войдя в дом, он выключил сигнальную систему и за двадцать минут открыл бронированную дверь. Теперь он стоял перед сейфом, вспоминая о встрече с тем пьяницей – Хорстом Большое Ухо, который, ссылаясь на то, что они с его отцом когда-то были добрыми друзьями, просил у него на выпивку. Джек вернул его к жизни, или, точнее, приблизил еще больше к смерти, обеспечив его виски на длительное время, и за это Хорст научил его единственному ремеслу, на которое был способен, – разбивать сейфы. Хорст рассказал ему, что он провалил очень хорошо подготовленную его отцом акцию, чего тот никогда ему не смог простить, и Джек понял простую истину: «Никогда не надейся на другого, когда можешь сам сделать дело. Особенно, когда этот другой – пьяница». Нужно было старому Гордону самому научиться тонкому ремеслу своего друга, и он смог бы избежать многих неприятностей.
Джек не верил в судьбу, для него она была хищным, но пугливым зверьком, который нападал только на глупых, слабых, неопытных и, прежде всего, мягких людей. «Для того, чтобы преуспеть в жизни, нужно иметь холодный разум и железную руку», – повторил Джек мысленно слова отца и открыл дверцу сейфа. На дне сейфа белели две папки, как испуганные птицы, сбившиеся в уголок. Больше ничего внутри не было. Задыхаясь от напряжения, Джек стал их перелистывать и, наконец, сказал:
– Теперь мир у твоих ног, Джек!
Он положил в сейф взрывчатку: в половине седьмого от виллы камня на камне не останется. Джек положил папки за пазуху и вышел на террасу. Роясь в кармане в поисках ключа, он посмотрел наверх, на скальный массив, позолоченный заходящим солнцем. Он взглянул на часы и вспомнил, что вот сейчас в долине Молчания скала упадет на Тома Херлинга. Вдруг земля задрожала, в воздухе раздался сильный гром и Джек увидел, как скала отделилась от своей основы и полетела прямо на него…
* * *
Том Херлинг вышел из своей машины без пятнадцати шесть и тут же был окружен толпой журналистов и фоторепортеров. Несколько полицейских сделали кордон около машины, сдерживая их.
– Сожалею, господа, – сказал Том, – но не могу уделить вам больше нескольких минут: я обещал Дракону быть вовремя, вы сами знаете, как он гневается.
– Не слишком ли вы дерзок? – посыпались вопросы.
– Каким оружием вы будете сражаться на дуэли?
– Таким, какое выберет Он, – ответил Том, – пожалуйста, мисс, прошу вас в машину, будете моим секундантом.
– Спасибо, мистер Херлинг, мне всего только двадцать три года и жизнь еще не надоела.
– Так нет ли среди вас настоящего журналиста? – обратился Том к толпе.
Все отступили, и только какой-то щупленький фоторепортер выкрикнул:
– Я поеду с вами, мистер Херлинг!
* * *
В шесть без трех минут из отверстия в искусственной скале показалось дуло. Оно стало не спеша наводиться, поэтому Анна решила поспешить.
– Будь готова, – сказала она Лане спокойным голосом, как будто готовилась выстрелить в фазана. Оба выстрела грянули одновременно. Дуло безжизненно уставилось в облака. Лана выстрелила в предмет, поставленный Скоттом в самой расщелине скалы, и он заискрился синим пламенем. Том Херлинг стоял неподвижно, маленький репортер вовсю снимал, лежа на животе.
– За две с половиной минуты мы должны найти и прикончить Хопера, – спокойно сказала Анна. – Лана видела в озере водяные лилии, Скотт!
Скотт и Джон опустили бинокли и переглянулись. Глаза Скотта оживились.
– Что-то я никогда не видел в этом озере водяных лилий, – сказал Джон.
Ветер утих, и поверхность воды стала такой гладкой, что в бинокль был виден каждый камешек на дне. Водяные лилии оторвались от берега и понеслись по воде. Опять раздались одновременно два выстрела, один из листьев лилии приподнялся, но, притянутый невидимой силой, опять опустился, и вода под ним стала красной. Вторым выстрелом Лана попала в такой же предмет в расщелине, и он тоже заискрился.
– Док Хопер мертв, – еле слышно сказал Скотт.
Том Херлинг еще пять минут постоял под скалой, но видя, что Дракон ничего не предпринимает, решил уйти. В расщелине продолжали шипеть синие искры. Том схватил репортера за руку:
– Пойдем, приятель, Дракон вот-вот развалится от злости. Мы спрячемся вон в тех скалах, и ты оттуда будешь снимать.
В пятнадцать минут седьмого взорвалась одна бомба и немного погодя другая. В небо поднялось огромное облако пыли. Скотт взял воздушный пистолет и бесшумно выстрелил.
– Я попал в Дракона, будь уверен, – сказал он Джону, улыбаясь.
Когда пыль рассеялась, от высокой мраморной скалы не осталось и следа, на площадке валялась куча белых камней. И тогда люди на противоположном берегу увидели нечто необыкновенное: посреди площадки появилась темная тень, которая медленно поднялась в воздух, постепенно бледнея, пока совсем не исчезла.
– Видел? – ребяческая улыбка озарила лицо Скотта. – Его душа полетела на небо. Мертвый оракул уже никогда не заговорит.
– Грязный шарлатан! – послышались из передатчика голоса близнецов.
– А что, разве дым можно выпускать только с эстрадных подмостков? Лана, дорогая, что ты скажешь насчет маленького домика на этой площадке с мраморными ступеньками до самого берега?
– Хорошая идея… если до того Молчаливые не построят нам семейную гробницу!
Скотт выключил передатчик и посмотрел через бинокль на противоположный берег:
– Народ уже расходится, представляю себе их комментарии!
– Ты хитрее Одиссея, – сказал Джон. – Твой маленький домик на бывшем лежбище Дракона совсем уничтожит этот миф. А что за человек этот репортер, уж не работает ли он на Молчаливых?
– Нет, он работает в филиале Брюса и довольно хороший детектив. Через полтора часа он позвонит по радиостанции, если появятся новости. Хотя сегодня я уже не ожидаю ничего особенного. Настоящие новости будут завтра, когда ночью мы закончим акцию с Молчаливыми.
Скотт связался со всеми в отдельности и сказал Джону, что все спокойно.
– А сейчас я расскажу тебе, как я открыл тайну Черного предмета, – продолжал Скотт. – Это было чистой случайностью – я узнал ее от пасечника Билла, он рассказал ее только мне. Мы понравились друг другу с первого взгляда. Билл спросил меня, за медом ли я пришел или расспросить о Драконе. Я ответил, что сперва за первым, потом за вторым, потому что, чтобы убить Дракона, нужны силы и нескольких баночек меда мне хватит. Он помолчал, как будто принимал решение, потом засмеялся и сказал, что я опоздал, он сам убил его той же зимой, когда он появился. Когда молния попала в дуб, он действительно вспыхнул как факел, потому что был весь гнилой в середине. Потом дождь погасил огонь, и от дуба остался обуглившийся ствол высотой около двух метров среди мраморных кусков, упавших со скалы. После бури выглянула луна и ствол бросил тень в подножье скалы. Эту-то тень и увидел Блэйк, а горбатая Хелен так напугала всех, что никто не смел там ходить. Билл же, когда отправился однажды за дровами в лес, решил отсечь несколько кусков от обуглившегося ствола. Потом еще и еще, и в конце зимы от него ничего не осталось и Дракон исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
– А Скотт будет убивать Мертвого оракула. Не кажется ли тебе это парадоксальным?
– Только с первого взгляда, – усмехнулся Брюс. – Он сумел разгадать его тайну. Он позвал его и сумел сфотографировать, чтобы доказать всем, что он не мертв. И всего через пятнадцать минут он убьет его, если Бог захочет. Убьет по-настоящему и публично. Скотт – волшебник.
Сото был уверен, что покойная Гарда не имеет ничего общего с Черным предметом, но тогда, наверное, в подножии скалы живет какое-то творение дьявола. Сото подумал, что очень полезно работать со Скоттом – он полгода делал исследования, чтобы сейчас решить этот ребус.
* * *
Удуерт устал разгадывать секрет ножа: он трогал гравировку, тянул все его части то вверх, то вниз, но напрасно. И вдруг ручка открылась сама по себе и острие выскочило. Он вытащил записку Бака и прочитал ее одним духом.
– Так я и думал, – сказал он, – Бак внизу, в тростнике, я уверен в этом. Но как же я открыл этот нож?
Вдруг тишина была взорвана громом, как от мощного орудия. Удуерту на миг показалось, что пещера упадет на него. Раздался еще более сильный гром, а потом все утихло.
* * *
Джек Гордон посмотрел на часы и набрал телефонный номер Тома. Джек замер от спокойного голоса Тома:
– Что-нибудь случилось, Джек?
– Ничего, просто я подумал, неужели вы и на самом деле…
– Конечно, я сейчас выхожу. Если хочешь, пойдем со мной, прогуляешься.
– Спасибо, сэр, я устал. Но ваш поступок никак нельзя назвать разумным.
Джек повесил трубку, облегченно вздохнув. Теперь нужно только дождаться, пока ему сообщат, что Том вышел. Через двадцать минут зазвонил телефон и голос произнес:
– Хорошая погода!
– И в самом деле, – ответил Джек.
Все было в порядке. Джек позвонил своему мажордому:
– Эдуард, я попытаюсь заснуть, выключи мой телефон.
– Да, сэр.
По лицу мажордома было видно, что он готов охранять его сон, даже если позвонит сам президент.
Оставшись один, Джек тут же принялся за работу. Он вытащил из шкафа большой чемодан, встал перед зеркалом, и начал с большой ловкостью гримироваться: у него появились русые брови и усы, морщины около глаз и на лбу, и наконец полуседой парик совершенно изменил его облик. Он надел выпачканный чем-то рабочий костюм и разношенные ботинки, один из которых был на более высоком каблуке.
За последнюю неделю он натренировался, быстро гримироваться и даже точно подсчитал необходимое для этого время, как и время для пути и работы на вилле Тома. Наверное, он сумеет открыть сейф не более, чем за час, у него есть взрывчатка для бронированной двери и ключи для остальных. Других вилл в этой местности не было, и это облегчало его задачу.
Джек Гордон несколько месяцев готовился к удару – к первому своему большому удару, совершенному самостоятельно, без ничьей помощи и особенно без помощи отца. Он был странно возбужден не от страха перед неизвестным, а, скорее, от мысли, что большая цель вот-вот осуществится. Это будет его тайна, которую он не скажет даже отцу – ему надоело получать все, как на тарелочке. Старик должен понять, что сын хочет сам насладиться опасностью, пройти по его пути, но совершенно самостоятельно, как когда-то он. Кроме того, старику станет ясно, что сын – талантливый ученый, имеющий большие возможности в науке. Джек больше никому не позволит затенять себя, а меньше всего – Тому Херлингу.
Бросив последний взгляд в зеркало и убедясь в своей неузнаваемости, Джек поднял тяжелый персидский ковер, под которым показался круглый люк. Через некоторое время он очутился в самой густой части парка, пройдя через подземный туннель под домом. Он тихо прокрался через заросли к забору. В нем была маленькая железная дверь. Джек открыл ее ключом и вышел на узкую безлюдную улочку. На ней стоял старый форд. Убедившись, что никого нет, он, прихрамывая, направился к нему.
Форд остановился перед виллой Тома Херлинга. Джек вытащил из багажника брезентовый ранец, в котором были все необходимые инструменты. Войдя в дом, он выключил сигнальную систему и за двадцать минут открыл бронированную дверь. Теперь он стоял перед сейфом, вспоминая о встрече с тем пьяницей – Хорстом Большое Ухо, который, ссылаясь на то, что они с его отцом когда-то были добрыми друзьями, просил у него на выпивку. Джек вернул его к жизни, или, точнее, приблизил еще больше к смерти, обеспечив его виски на длительное время, и за это Хорст научил его единственному ремеслу, на которое был способен, – разбивать сейфы. Хорст рассказал ему, что он провалил очень хорошо подготовленную его отцом акцию, чего тот никогда ему не смог простить, и Джек понял простую истину: «Никогда не надейся на другого, когда можешь сам сделать дело. Особенно, когда этот другой – пьяница». Нужно было старому Гордону самому научиться тонкому ремеслу своего друга, и он смог бы избежать многих неприятностей.
Джек не верил в судьбу, для него она была хищным, но пугливым зверьком, который нападал только на глупых, слабых, неопытных и, прежде всего, мягких людей. «Для того, чтобы преуспеть в жизни, нужно иметь холодный разум и железную руку», – повторил Джек мысленно слова отца и открыл дверцу сейфа. На дне сейфа белели две папки, как испуганные птицы, сбившиеся в уголок. Больше ничего внутри не было. Задыхаясь от напряжения, Джек стал их перелистывать и, наконец, сказал:
– Теперь мир у твоих ног, Джек!
Он положил в сейф взрывчатку: в половине седьмого от виллы камня на камне не останется. Джек положил папки за пазуху и вышел на террасу. Роясь в кармане в поисках ключа, он посмотрел наверх, на скальный массив, позолоченный заходящим солнцем. Он взглянул на часы и вспомнил, что вот сейчас в долине Молчания скала упадет на Тома Херлинга. Вдруг земля задрожала, в воздухе раздался сильный гром и Джек увидел, как скала отделилась от своей основы и полетела прямо на него…
* * *
Том Херлинг вышел из своей машины без пятнадцати шесть и тут же был окружен толпой журналистов и фоторепортеров. Несколько полицейских сделали кордон около машины, сдерживая их.
– Сожалею, господа, – сказал Том, – но не могу уделить вам больше нескольких минут: я обещал Дракону быть вовремя, вы сами знаете, как он гневается.
– Не слишком ли вы дерзок? – посыпались вопросы.
– Каким оружием вы будете сражаться на дуэли?
– Таким, какое выберет Он, – ответил Том, – пожалуйста, мисс, прошу вас в машину, будете моим секундантом.
– Спасибо, мистер Херлинг, мне всего только двадцать три года и жизнь еще не надоела.
– Так нет ли среди вас настоящего журналиста? – обратился Том к толпе.
Все отступили, и только какой-то щупленький фоторепортер выкрикнул:
– Я поеду с вами, мистер Херлинг!
* * *
В шесть без трех минут из отверстия в искусственной скале показалось дуло. Оно стало не спеша наводиться, поэтому Анна решила поспешить.
– Будь готова, – сказала она Лане спокойным голосом, как будто готовилась выстрелить в фазана. Оба выстрела грянули одновременно. Дуло безжизненно уставилось в облака. Лана выстрелила в предмет, поставленный Скоттом в самой расщелине скалы, и он заискрился синим пламенем. Том Херлинг стоял неподвижно, маленький репортер вовсю снимал, лежа на животе.
– За две с половиной минуты мы должны найти и прикончить Хопера, – спокойно сказала Анна. – Лана видела в озере водяные лилии, Скотт!
Скотт и Джон опустили бинокли и переглянулись. Глаза Скотта оживились.
– Что-то я никогда не видел в этом озере водяных лилий, – сказал Джон.
Ветер утих, и поверхность воды стала такой гладкой, что в бинокль был виден каждый камешек на дне. Водяные лилии оторвались от берега и понеслись по воде. Опять раздались одновременно два выстрела, один из листьев лилии приподнялся, но, притянутый невидимой силой, опять опустился, и вода под ним стала красной. Вторым выстрелом Лана попала в такой же предмет в расщелине, и он тоже заискрился.
– Док Хопер мертв, – еле слышно сказал Скотт.
Том Херлинг еще пять минут постоял под скалой, но видя, что Дракон ничего не предпринимает, решил уйти. В расщелине продолжали шипеть синие искры. Том схватил репортера за руку:
– Пойдем, приятель, Дракон вот-вот развалится от злости. Мы спрячемся вон в тех скалах, и ты оттуда будешь снимать.
В пятнадцать минут седьмого взорвалась одна бомба и немного погодя другая. В небо поднялось огромное облако пыли. Скотт взял воздушный пистолет и бесшумно выстрелил.
– Я попал в Дракона, будь уверен, – сказал он Джону, улыбаясь.
Когда пыль рассеялась, от высокой мраморной скалы не осталось и следа, на площадке валялась куча белых камней. И тогда люди на противоположном берегу увидели нечто необыкновенное: посреди площадки появилась темная тень, которая медленно поднялась в воздух, постепенно бледнея, пока совсем не исчезла.
– Видел? – ребяческая улыбка озарила лицо Скотта. – Его душа полетела на небо. Мертвый оракул уже никогда не заговорит.
– Грязный шарлатан! – послышались из передатчика голоса близнецов.
– А что, разве дым можно выпускать только с эстрадных подмостков? Лана, дорогая, что ты скажешь насчет маленького домика на этой площадке с мраморными ступеньками до самого берега?
– Хорошая идея… если до того Молчаливые не построят нам семейную гробницу!
Скотт выключил передатчик и посмотрел через бинокль на противоположный берег:
– Народ уже расходится, представляю себе их комментарии!
– Ты хитрее Одиссея, – сказал Джон. – Твой маленький домик на бывшем лежбище Дракона совсем уничтожит этот миф. А что за человек этот репортер, уж не работает ли он на Молчаливых?
– Нет, он работает в филиале Брюса и довольно хороший детектив. Через полтора часа он позвонит по радиостанции, если появятся новости. Хотя сегодня я уже не ожидаю ничего особенного. Настоящие новости будут завтра, когда ночью мы закончим акцию с Молчаливыми.
Скотт связался со всеми в отдельности и сказал Джону, что все спокойно.
– А сейчас я расскажу тебе, как я открыл тайну Черного предмета, – продолжал Скотт. – Это было чистой случайностью – я узнал ее от пасечника Билла, он рассказал ее только мне. Мы понравились друг другу с первого взгляда. Билл спросил меня, за медом ли я пришел или расспросить о Драконе. Я ответил, что сперва за первым, потом за вторым, потому что, чтобы убить Дракона, нужны силы и нескольких баночек меда мне хватит. Он помолчал, как будто принимал решение, потом засмеялся и сказал, что я опоздал, он сам убил его той же зимой, когда он появился. Когда молния попала в дуб, он действительно вспыхнул как факел, потому что был весь гнилой в середине. Потом дождь погасил огонь, и от дуба остался обуглившийся ствол высотой около двух метров среди мраморных кусков, упавших со скалы. После бури выглянула луна и ствол бросил тень в подножье скалы. Эту-то тень и увидел Блэйк, а горбатая Хелен так напугала всех, что никто не смел там ходить. Билл же, когда отправился однажды за дровами в лес, решил отсечь несколько кусков от обуглившегося ствола. Потом еще и еще, и в конце зимы от него ничего не осталось и Дракон исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20