— Вот оно что, тогда все просто. Сейчас я наберу бак земли, получится килограммов сорок, и мы вместо вас установим его на табурет.
— Вашими бы устами… Эта мразь свое дело знает, больше года в Чечне провел. Приближение ко мне ближе чем на два метра влечет за собой смерть. А курить хочется страшно. Вы найдите колышек подлиннее, привяжите к нему зажженную сигарету и протяните мне, а я пока расскажу вам все, что со мной произошло.
— Конечно, но сначала покажите мне, где здесь телефон, пока суд да дело, я вызову компетентных товарищей.
— Если бы он работал, то сейчас бы я не сидела здесь. Когда в субботу во второй половине дня передо мной извинились и с миром отпустили, я как последняя идиотка позвонила этому подонку…
— Кто он, если не секрет?
— Димка, наш шофер и сторож в этой теплице.
— А по совместительству ваш любовник, — не удержался я от маленькой пакости.
— Был таким, а откуда вам это известно?
— Галина осведомила, она вчера вечером ему звонила, но безуспешно.
— Еще бы, он в это время надо мной измывался.
— Где он сейчас?
— Поехал в город разыскивать Галку. Будет вымогать деньги.
— И как давно он уехал? — предчувствуя казус, спросил я.
— Да только что, вы даже могли его встретить.
— Какая у него машина?
— Желтый «сапожок». Встречался такой?
— Встречался, — подтвердил я, не вдаваясь в подробности. — Таня, я вынужден немедленно вас оставить, потому как действовать нужно быстро. Сидите и спокойно ждите. Мне нужно попасть в город и первым делом послать к вам подмогу.
— Только не ментов.
— Теперь выбирать не приходится, но я попробую разыскать своих парней.
— Будьте осторожны, он здоров, как бык, и дерется, как дьявол.
— Уже представляю, — ответил я, осторожно отходя от опасной зоны. — Не хнычь, Танечка, не плачь, не утонет в речке мяч. Мы с вами обязательно прорвемся. Главное — держать себя в руках. Если вдруг он появится раньше нас, то ведите себя с ним покладисто и соглашайтесь на все его условия, — открывая двери, напоследок инструктировал я. — Не стоит его злить.
— Это ты правильно сказал, — приподнимая меня за шиворот, кто-то прогудел сзади. — Злить меня опасно. Себе дороже будет.
— Вот и я о том говорю.
Изловчившись, я лягнул его ногой в пах и, пользуясь короткой передышкой, схватил стоящую у стены лопату. Орудуя ею как примкнутым штыком, я пошел в атаку, воинственно при этом тявкая. Он же только посмеивался, нехорошо и свинцово глядя мне в глаза. И все-таки пару раз его удалось звездануть, причем один удар пришелся по плечу, и по логике вещей его левая рука должна была повиснуть плетью. Но именно через эту руку я и полетел, сначала разглядывая хмурое февральское небо, а потом заснеженный бетон дворика. Бетон был корявый, и в одном месте в него вмерз прутик. Этот прутик почему-то приковал мое внимание. Я внимательно его разглядывал, ожидая, когда парень начнет делать из меня котлету.
— Ну, что разлегся, старый козел? — почему-то не желая продолжать истязание, спросил он. — Вставай! Ты, кажется, куда-то собрался? Куда? Говори, или отрежу уши, — пообещал он так обыденно и спокойно, что я сразу ему поверил.
— В город, куда же еще? — вытирая разбитое лицо, ответил я.
— Как ты здесь оказался?
— А куда бы пошел ты, если бы у тебя вырвали тачку прямо из-под задницы?
— Пригнал я твою тачку, за воротами стоит.
— Спасибо. Я могу быть свободен?
— Мог бы быть, если б не совал свои козлиные роги куда не просят.
— Я же не специально, — захныкал я, с удовлетворением понимая, что он принимает меня за случайно попавшего сюда дачника. — Сам же виноват, нечего чужую машину хватать.
— Заткнись, козел, угораздило же тебя сюда припереться. Что с тобой делать?
— Отпустить.
— Не смеши меня, дядя! Лопухнулся, так сиди и не вякай.
— Очень хорошо, сам виноват, а на других хочешь отыграться.
— Закрой крикушку и помалкивай. Если бы ты не знал, что эта дура здесь заминирована, то и разговоров бы не было, мотай на все четыре стороны, а теперь вопрос стоит по-другому. Свидетели мне не нужны. Придется мне тебя устранить.
— За что? — невольно воскликнул я, решительно протестуя против такого произвола.
— Кабы было за что, то вообще бы убил, — заржал дебил, довольный своим остроумием. — Ладно, пока поживи, я подумаю, — оценивающе на меня посмотрев, разрешил он. — Может быть, ты мне даже пригодишься. Пошел в парник, да смотри, не дергайся там.
Увидев мое бесславное возвращение, Татьяна загрустила и разревелась, чем вызвала у своего дружка вспышку необъяснимой ярости.
— Молчи, сука, добром тебя прошу. Если хочешь выбраться отсюда живой, сиди тише мыши. Тварь паскудная, и на этот раз хотела на чужом горбу в рай заехать. Не получилось. Принимай своего посыльного. — Свирепея, он свалил меня с ног в опасной близости от своей адской машины, если, конечно, таковая была. — Козел! Вставай! — последовала новая команда. Он прислонил меня к обогревательной батарее и тонким телефонным проводом связал руки. — Учти, в случае повреждения кабеля твои яйца окажутся на Марсе. Так что сиди, как индийский Будда. А я тем временем подкреплюсь и подумаю, что с тобой делать.
С этими словами он протащил конец провода куда-то под цветочный куст и, провозившись еще некоторое время, щелкнул тумблером.
— Ну, вот и порядок, теперь вы у меня под очень надежной охраной, теперь вы охраняете сами себя, а это самая верная гарантия.
— Дима, — из георгинов несмело пискнула Татьяна, — ты нашел Галину Григорьевну?
— Дозвонился, на операционном столе она.
— Как на столе, она уже… — чуть не выдала нашу тайну Русова.
— Вот так, на столе. Кто-то, дай Бог ему здоровья, ножичком ее почикал. Такая же, как и ты, шалава. В субботу еще пырнули, то-то я не мог дозвониться.
— А что же с ней? Как она? Боже мой, да что же это делается!
— Заглохни, у нее все нормально, говорят, просто внутренний шов разошелся. Теперь хочешь не хочешь, а придется ждать до завтра. Пока она оклемается. Ладно, отдыхайте, камикадзе. Пойду свой рыдван вытаскивать. Он мне еще может здорово пригодиться.
— Дим, — робко подала голос женщина, — я кушать хочу.
— Попроси у дяденьки, может, он тебя накормит. — Довольно заржав, парень закрыл дверь.
— Сволочь, какая сволочь! — бессильно завыла цветочница. — Мразь подколодная. А вы тоже хорош, не мужик, а одно название. Могли бы ему как следует врезать.
— Есть народная мудрость, которая рекомендует попавшему в дерьмо индивидууму не чирикать, — тихо и проникновенно ответил я. — Может быть, теперь в спокойной и теплой обстановке вы мне дорасскажете, что у вас с ним произошло?
— Какая теперь разница, Господи, не могу больше, уже всю задницу отсидела. Вот сейчас возьму и встану, и все проблемы будут решены.
— Не надо, — мягко попросил я. — Вы не одна и обязаны прислушиваться к мнению окружающих вас товарищей. Нет ничего хуже женского эгоизма. Так на чем мы там с вами остановились? Кажется, на том, что вас выпустили на свободу и вы на радостях сразу же позвонили своему миленку. Так?
— Дура потому что, — вздохнув, ответила Татьяна и продолжила грустные воспоминания: — Он прикатил за мной на своем драндулете, и мы поехали в баню «У лесного царя». Там я первым делом хорошенько помылась, немного отдохнула, ну а дальше сами понимаете.
— Понимаю, предались греху и блуду.
— Если вам угодно, то назовите это так. Радостно балдели и веселились до десяти вечера и уже совсем было собрались домой, но тут черт меня дернул рассказать ему кое о чем…
— Не стесняйтесь, я в курсе всех ваших дел, Галина тоже сообщила мне об эфемерных богатствах вашей тетушки.
— Вот как? — недовольно воскликнула жертва любовного разгула. — И что же она вам такого наплела? — изображая безразличие, спросила цветочница, и это заставило меня насторожиться.
— А еще она призналась, что вы обманным путем приватизировали теткину хату…
— Вот стерва, никогда у нее вода в заднице не держалась…
— А еще поведала, как вы сговорились, а потом и удавили Нину Антоновну.
— Что?! Она вам сказала, что мы задушили тетку?! — На несколько секунд Татьяна замолчала, как будто пытаясь понять сказанное. — Да что она, спятила, что ли… Тьфу, черт, как же я сразу не поняла! — вскипела она вдруг, и меня стала серьезно беспокоить перспектива нашей дальнейшей жизни. — Меня на понт брать не надо, мусор ты вонючий. А я-то уши распушила. Ну ведь точно дура дурой. Кто тебя сюда подослал, козерог менторогий?! — плюнула она на показную вежливость.
— Я пошутил, Танечка, пошутил, только ты не дергайся, милая, сиди себе спокойно. Сдуру я ляпнул, не подумавши. Ну с кем такого не бывает?
— Врешь ты все, не верю я тебе больше. Никакая Галка тебя не нанимала.
— А откуда, по-твоему, у меня появились ключи от ваших квартир и от оранжереи?
— Ну, отбирать ключи вашему брату не привыкать.
— Не веришь, ну и хрен с тобой, какая теперь разница. А хочешь, я тебе скажу, на какой ягодице у Кнопки родимое пятно и какой оно формы?
— Вот как? Это уже интересно. Я внимательно слушаю.
— На правой половине у нее запечатлена карта Италии.
— Поразительная осведомленность. Мне ничего другого не остается, как пожурить свою сестрицу за отсутствие вкуса и пожелать ей впредь подбирать себе партнеров с большей осторожностью.
— Ее сексуальные симпатии к делу не относятся, одно могу сказать точно: в мужиках она толк понимает, — сурово защитил я свою бывшую любовницу. — Она, в отличие от тебя, не позволила бы себе связь с уголовными элементами.
— Да уж конечно, она только и облизывалась на моего ублюдка.
— Оставим это на ее совести. Что там у вас было дальше?
— Ну, рассказала я ему о наших с Галкой подозрениях, о том, что в теткиной квартире мог быть спрятан клад. Он сразу же загорелся, говорит, поехали, я его с миноискателем в момент найду. Только, чур, моя четверть. Я, конечно, на попятную, объясняю ему, что квартира опечатана и у нас могут быть неприятности. Но он уперся, как баран, с места не сдвинешь. Ну куда, спрашиваю, сейчас ехать? Время десять, люди еще не спят. Подождем хоть до двенадцати.
Где-то около двенадцати ночи он усадил меня в машину, и мы поехали. Когда прибыли на место — осмотрелись. Вроде все тихо. Поднялись на этаж, и там он аккуратно отодрал бумажку с тем, чтобы потом можно было ее приклеить. Я открыла ему дверь своими ключами, а когда он зашел в квартиру, я его закрыла. На всякий случай. Так мы с ним заранее договорились. Временно подклеила скотчем полоску и спустилась вниз к машине. Оттуда я должна была ждать его сигнала, и, как только он давал отмашку, мне предстояло подняться и выпустить его.
Так я и стояла, минуты три, наверное, не больше. И вдруг вижу — с треском распахивается балконная дверь, и Димка, как горилла, скачет с балкона на балкон. Я поняла — случилось что-то ужасное, испугалась и побежала. Сама не своя от страха, заскочила в какой-то подъезд, чтобы чуть-чуть перевести дух. Там он меня и нашел. Молча скрутил, закинул в машину и привез сюда.
«Сука! — орал он, избивая меня. — Я так и знал, что ты меня хочешь подставить. Я давно твою породу раскусил, тварь поганая».
«Дима, объясни, в чем дело», — пыталась я его образумить, но только больше распаляла его больной мозг.
В конце концов он бы меня убил, тем более для него это пара пустяков как в физическом, так и в моральном аспекте. Остановила его какая-то мысль, тогда понятная ему одному. Теперь-то я знаю, что он решил восполнить свой моральный ущерб, который я ему якобы нанесла.
— И какие же претензии он предъявляет?
— Все те же — будто бы я его специально подставила. Врет подонок.
— Почему же он, интересно, выпрыгивал с балкона?
— Говорит, что кто-то хотел войти в квартиру, открывая замок своим ключом.
— А что на это ты скажешь?
— Да врет он все. Наверное, мышь заскреблась, а он от страха обделался и пошел по балконам, как обезьяна по лианам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21