Ее спросили, что делали главный детектив и его заместитель в столь укромном месте. Она отказалась отвечать, сославшись, что встретились они там по личному делу. Но она ужасно разозлилась за то, что ей устроили допрос с пристрастием, едва она успела прийти в себя.
Видать, управлению на нее наплевать. Они не желали принимать во внимание ее послужной список. Но все закончилось хорошо. Управление решило не проводить дальнейшего расследования, поскольку происхождение денег осталось тайной.
За следующую неделю Эспинелла сообразила, что к чему. Их подставили. И сделать это мог только один человек – Хескоу. А исчезновение сорока тысяч указывало на то, что этот подонок из жадности грабил и своих. Что ж, подумала Эспинелла, когда я поправлюсь, придется еще раз встретиться с Хескоу.
Глава 10
Теперь Асторре проявлял максимальную осторожность. Смертельную угрозу таила в себе не только пуля киллера, но и арест полицией. Большую часть времени он проводил в тщательно охраняемом доме. По периметру в лесу, на полянах, он установил сигнальные датчики и приборы ночного видения. Из дома выезжал в сопровождении шести телохранителей. Но иногда совершал марш-броски и в одиночку, надеясь на внезапность и быстроту реакции в случае встречи с одним или двумя киллерами. Взрыв автомобиля с двумя детективами был мерой вынужденной, но ответная реакция полиции создала немало проблем. И он, конечно же, понимал, что Эспинелла Вашингтон, оклемавшись, сообразит, что предал ее Хескоу. И если Хескоу сломается, выйдет на него.
Теперь Асторре уже полностью осознавал, с каким он схлестнулся противником. Он знал людей, виновных в смерти дона, и чувствовал, что отомстить им будет нелегко. В его списке значились Курт Силк, неприкасаемый, Тиммона Портелла, заказавший дона, приложившие к этому руку Инсио Тулиппа, Граззелла и генеральный консул Перу. Пока ему удалось свести счеты лишь с братьями Стурцо.
Вся нужная информация стекалась к нему от Джона Хескоу, мистера Прайора, дона Кракси и Октавия Бьянко из Сицилии. Асторре пришел к выводу, что должен собрать всех своих врагов в одном месте. Разобраться с ними поодиночке не представлялось возможным. И мистер Прайор и Кракси особо предупредили, что он не может поднять руку на Силка.
Не было ясности и с генеральным консулом Перу Марриано Рубио, любовником Николь. Какие секреты она ему доверяла? Что она изъяла из досье дона? Почему не хотела показывать эти страницы Асторре? Что она от него скрывала?
В редкие свободные мгновения Асторре грезил о женщинах, которых любил. Первой была Николь, такая юная, такая властная, неистовая страсть которой заставила его влюбиться в нее.
А как разительно изменилась Николь, увлекшись политикой и карьерой.
Он вспоминал Буджи с Сицилии, по существу проститутку, девушку по вызовам, очень добрую и при этом вспыхивающую, как бензин. Он вспоминал ее великолепную постель, теплые сицилийские ночи, когда они плавали в бассейне, а потом ели оливки, доставая их из бочонка. Она никогда не лгала, откровенно рассказывала о своей прошлой жизни, своих мужчинах. И она не бросила его после того рокового выстрела, вытащила на берег, и его кровь обагрила ее тело. А потом подарила золотую цепь с медальоном, чтобы прикрыть им ужасную рану.
Он думал о Рози, предательнице Рози, такой сладкой, такой красивой, такой сентиментальной, которая, предавая, так искренне убеждала его в своей любви. Однако только в ее присутствии он чувствовал себя счастливым. Он хотел вырвать из сердца любовь к ней, использовав ее против братьев Стурцо, и его удивило, что она блестяще справилась с заданием, сыграв еще одну роль в своей воображаемой жизни.
И словно какой-то призрак, перед его мысленным взором проносилась жена Силка, Джорджетт. Какая глупость. Он целый вечер наблюдал за ней, слушал ее болтовню, не веря ни единому слову, о бесценности каждой человеческой души.
Однако он не мог ее забыть. Ну как такое могло случиться, чтобы у Курта Силка была такая жена!
Иногда поздним вечером Асторре приезжал в тот район, где жила Рози, и звонил ей по установленному в автомобиле телефону. Она всегда была одна. Его это удивляло, но Рози говорила, что у нее слишком много работы, чтобы где-то бывать по вечерам. Асторре это вполне устраивало, поскольку ему не хотелось светиться с ней в каком-нибудь ресторане или кино. Вместо этого он заезжал в ист-сайдский «Забар» и накупал деликатесов, от одного вида которых лицо Рози освещала радостная улыбка. Монца ждал в автомобиле, припаркованном неподалеку от подъезда.
Рози выкладывала на стол еду, открывала бутылку вина. Пока они ели, она по-дружески клала ноги ему на колени, и лицо ее сияло от счастья.
Казалось, она ловила каждое его слово. Такой уж у нее был талант, и Асторре знал, что она вела себя точно так же со всеми своими мужчинами. Но это не имело ни малейшего значения.
А потом в постели она ластилась к нему и, целуя, шептала: «Мы с тобой родственные души».
От этих слов по спине Асторре пробегал холодок.
Ему не хотелось, чтобы она была родственной душой такому человеку, как он. Он жаждал увидеть в ней классическую добродетель, однако не мог удержаться от новых встреч.
У Рози он оставался пять или шесть часов. А в три утра обычно уходил. Случалось, что она спала, и тогда ему удавалось разглядеть в ее расслабленном лице детскую ранимость и борьбу, словно демоны, которых она удерживала в глубинах души, пытались вырваться наружу.
В одну из ночей ему пришлось уйти от Рози раньше. Когда он сел в машину, Монца сообщил ему, что поступил срочный звонок от мистера Джуйса. Эта фамилия скрывала Хескоу, поэтому Асторре немедленно снял трубку автомобильного телефона.
– Я не могу говорить по телефону, – протараторил Хескоу. – Нам нужно немедленно встретиться.
– Где? – спросил Асторре.
– Я стою у «Мэдисон-сквер-гарден». Заберете меня на ходу. Через час.
Подъезжая к «Гардену», Асторре увидел стоящего на тротуаре Хескоу. Когда Монца остановил машину, пистолет уже лежал у него на коленях.
Асторре открыл дверцу, Хескоу забрался на заднее сиденье рядом с ним.
– У вас большие проблемы, – выдохнул он.
У Асторре похолодело внутри.
– Дети? – спросил он.
Хескоу кивнул.
– Портелла похитил вашего кузена, Маркантонио, и где-то его спрятал. Где именно, не знаю.
Завтра он пригласит вас на встречу. Захочет обменять заложника. Но если вы не проявите благоразумия, он отдаст команду четверым снайперам, которые будут держать вас на прицеле. На этот раз он использует своих людей. Он пытался дать мне и этот заказ, но я отказался.
Они ехали по темной улице.
– Спасибо, – поблагодарил его Асторре. – Где мне тебя высадить?
– Прямо здесь. Мой автомобиль в квартале отсюда.
Асторре все понял. Хескоу не хотел, чтобы его случайно увидели рядом с ним.
– И еще. Вы знаете о «люксе» Портеллы в принадлежащем ему отеле? Его брат Бруно эту ночь проводит там с какой-то девицей. Без телохранителей.
– Еще раз спасибо, – сказал Асторре. Монца остановил машину, Хескоу открыл дверцу и растворился в темноте.
Маркантонио проводил последнее в этот день совещание, и ему хотелось, чтобы закончилось оно как можно быстрее. Часы показывали семь вечера, а в девять его ждала дама.
В совещании участвовал его любимый продюсер и лучший друг в мире кино Стив Броуди, который никогда не выходил за рамки бюджета, обладал нюхом на сулящие прибыль сценарии и частенько знакомил Маркантонио с молодыми, перспективными актрисами, которым требовалась поддержка.
Но в этот вечер они находились по разные стороны баррикад. Броуди пришел с одним из самых влиятельных литературных агентов, Мэттом Глейзером, неуступчивость которого в защите прав своих клиентов давно уже стала легендой.
Разговор шел о писателе, на основе последней книги которого компания Маркантонио сняла восьмисерийный телефильм, получивший высокие рейтинги. Теперь Глейзер хотел продать три предыдущие книги писателя.
– Маркантонио, – убеждал его Глейзер, – это отличные книги, но они не продаются. Ты же знаешь издателей, они не могут продать банку черной икры даже за десять центов. Броуди готов продюсировать эти фильмы. Ты заработал кучу денег на его последнем романе, так что прояви великодушие, пойди нам навстречу.
– Я не вижу в этом смысла, – ответил Маркантонио. – Это старые книги. Бестселлерами они не были. А теперь их и вовсе не найти в магазинах.
– Это неважно, – отмахнулся Глейзер с уверенностью, присущей всем агентам. – Как только мы подпишем договор, издатели тут же напечатают их.
Этот довод Маркантонио слышал многократно. Действительно, издатели печатали новые тиражи, но это никак не способствовало рекламе телепродукции. Наоборот, экранизация помогала издателям продать книги. Так что говорить тут было не о чем.
– А кроме того, я читал эти романы, – Маркантонио улыбнулся. – Для нас в них ничего нет.
Слишком литературные. В них работает язык, а не ситуация. Мне они понравились. Я не говорю, что из них не получится хороших сериалов. Но риск неудачи слишком велик, и они не стоят тех усилий, которые придется затратить.
– Только заливать не надо, – насупился Глейзер. – Ты прочитал рецензию. Под тобой все художественные программы. У тебя просто нет времени на чтение.
Маркантонио рассмеялся.
– Ты не прав. Читать я люблю, и эти книги мне понравились. Но для TV они не годятся, – в голосе прибавилось дружелюбных ноток. – Извини, но нам это не подходит. Однако ты про нас не забывай. Работать с тобой – одно удовольствие.
После их ухода Маркантонио принял душ и переоделся к обеду. Попрощался с секретарем, она всегда уходила позже, на лифте спустился вниз.
С дамой он встречался в ресторане «Четыре времени года» «"Четыре времени года" – один из лучших и самых дорогих ресторанов Нью-Йорка, открыт в 1961 г, в нижнем этаже небоскреба „Сиграм“. Вход только по предварительным заказам.», который находился в нескольких кварталах, и Маркантонио решил пройтись пешком. В отличие от большинства директоров он не закрепил за собой автомобиль и шофера и лишь вызывал их, если возникала такая необходимость.
Он гордился тем, что экономит деньги компании, и знал, что унаследовал это качество от отца, который терпеть не мог ненужных трат.
Улица встретила его порывом холодного ветра.
По телу Маркантонио пробежала дрожь. Черный лимузин подкатил к тротуару. Шофер вышел из кабины, обошел лимузин, открыл дверцу. Может, секретарь заказала ему машину? Шофер, широкоплечий здоровяк, поклонился.
– Мистер Априле?
– Да. Сегодня мне машина не нужна.
– Очень даже нужна, – весело возразил шофер. – Залезайте в салон, а не то вас пристрелят.
Оглянувшись, Маркантонио увидел троих мужчин, стоявших у него за спиной. Но не спешил сесть в лимузин.
– Не волнуйтесь, – успокоил его шофер. – Один человек хочет с вами побеседовать.
Маркантонио забрался на заднее сиденье, трое мужчин последовали за ним.
Они проехали один или два квартала, когда сосед дал Маркантонио черные очки и попросил их надеть. Маркантонио подчинился и словно ослеп. Очки не пропускали свет. Он подумал, что это любопытная деталь, и решил, что использует ее в одном из детективных сериалов. Он сразу успокоился. Очки указывали на то, что они не хотели, чтобы он запомнил дорогу. Следовательно, убивать его не собирались. И все же происходящее казалось нереальным, словно он попал в одну из своих теледрам. Пока он не подумал об отце.
Значит, он таки попал в его мир, существование которого раньше вызывало у него большие сомнения.
Примерно через час лимузин остановился, двое мужчин помогли ему выйти. Он почувствовал под ногами выложенную кирпичом дорожку, потом поднялся по четырем ступеням, вошел в дом. Опять ступени, потом за ним закрылась дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Видать, управлению на нее наплевать. Они не желали принимать во внимание ее послужной список. Но все закончилось хорошо. Управление решило не проводить дальнейшего расследования, поскольку происхождение денег осталось тайной.
За следующую неделю Эспинелла сообразила, что к чему. Их подставили. И сделать это мог только один человек – Хескоу. А исчезновение сорока тысяч указывало на то, что этот подонок из жадности грабил и своих. Что ж, подумала Эспинелла, когда я поправлюсь, придется еще раз встретиться с Хескоу.
Глава 10
Теперь Асторре проявлял максимальную осторожность. Смертельную угрозу таила в себе не только пуля киллера, но и арест полицией. Большую часть времени он проводил в тщательно охраняемом доме. По периметру в лесу, на полянах, он установил сигнальные датчики и приборы ночного видения. Из дома выезжал в сопровождении шести телохранителей. Но иногда совершал марш-броски и в одиночку, надеясь на внезапность и быстроту реакции в случае встречи с одним или двумя киллерами. Взрыв автомобиля с двумя детективами был мерой вынужденной, но ответная реакция полиции создала немало проблем. И он, конечно же, понимал, что Эспинелла Вашингтон, оклемавшись, сообразит, что предал ее Хескоу. И если Хескоу сломается, выйдет на него.
Теперь Асторре уже полностью осознавал, с каким он схлестнулся противником. Он знал людей, виновных в смерти дона, и чувствовал, что отомстить им будет нелегко. В его списке значились Курт Силк, неприкасаемый, Тиммона Портелла, заказавший дона, приложившие к этому руку Инсио Тулиппа, Граззелла и генеральный консул Перу. Пока ему удалось свести счеты лишь с братьями Стурцо.
Вся нужная информация стекалась к нему от Джона Хескоу, мистера Прайора, дона Кракси и Октавия Бьянко из Сицилии. Асторре пришел к выводу, что должен собрать всех своих врагов в одном месте. Разобраться с ними поодиночке не представлялось возможным. И мистер Прайор и Кракси особо предупредили, что он не может поднять руку на Силка.
Не было ясности и с генеральным консулом Перу Марриано Рубио, любовником Николь. Какие секреты она ему доверяла? Что она изъяла из досье дона? Почему не хотела показывать эти страницы Асторре? Что она от него скрывала?
В редкие свободные мгновения Асторре грезил о женщинах, которых любил. Первой была Николь, такая юная, такая властная, неистовая страсть которой заставила его влюбиться в нее.
А как разительно изменилась Николь, увлекшись политикой и карьерой.
Он вспоминал Буджи с Сицилии, по существу проститутку, девушку по вызовам, очень добрую и при этом вспыхивающую, как бензин. Он вспоминал ее великолепную постель, теплые сицилийские ночи, когда они плавали в бассейне, а потом ели оливки, доставая их из бочонка. Она никогда не лгала, откровенно рассказывала о своей прошлой жизни, своих мужчинах. И она не бросила его после того рокового выстрела, вытащила на берег, и его кровь обагрила ее тело. А потом подарила золотую цепь с медальоном, чтобы прикрыть им ужасную рану.
Он думал о Рози, предательнице Рози, такой сладкой, такой красивой, такой сентиментальной, которая, предавая, так искренне убеждала его в своей любви. Однако только в ее присутствии он чувствовал себя счастливым. Он хотел вырвать из сердца любовь к ней, использовав ее против братьев Стурцо, и его удивило, что она блестяще справилась с заданием, сыграв еще одну роль в своей воображаемой жизни.
И словно какой-то призрак, перед его мысленным взором проносилась жена Силка, Джорджетт. Какая глупость. Он целый вечер наблюдал за ней, слушал ее болтовню, не веря ни единому слову, о бесценности каждой человеческой души.
Однако он не мог ее забыть. Ну как такое могло случиться, чтобы у Курта Силка была такая жена!
Иногда поздним вечером Асторре приезжал в тот район, где жила Рози, и звонил ей по установленному в автомобиле телефону. Она всегда была одна. Его это удивляло, но Рози говорила, что у нее слишком много работы, чтобы где-то бывать по вечерам. Асторре это вполне устраивало, поскольку ему не хотелось светиться с ней в каком-нибудь ресторане или кино. Вместо этого он заезжал в ист-сайдский «Забар» и накупал деликатесов, от одного вида которых лицо Рози освещала радостная улыбка. Монца ждал в автомобиле, припаркованном неподалеку от подъезда.
Рози выкладывала на стол еду, открывала бутылку вина. Пока они ели, она по-дружески клала ноги ему на колени, и лицо ее сияло от счастья.
Казалось, она ловила каждое его слово. Такой уж у нее был талант, и Асторре знал, что она вела себя точно так же со всеми своими мужчинами. Но это не имело ни малейшего значения.
А потом в постели она ластилась к нему и, целуя, шептала: «Мы с тобой родственные души».
От этих слов по спине Асторре пробегал холодок.
Ему не хотелось, чтобы она была родственной душой такому человеку, как он. Он жаждал увидеть в ней классическую добродетель, однако не мог удержаться от новых встреч.
У Рози он оставался пять или шесть часов. А в три утра обычно уходил. Случалось, что она спала, и тогда ему удавалось разглядеть в ее расслабленном лице детскую ранимость и борьбу, словно демоны, которых она удерживала в глубинах души, пытались вырваться наружу.
В одну из ночей ему пришлось уйти от Рози раньше. Когда он сел в машину, Монца сообщил ему, что поступил срочный звонок от мистера Джуйса. Эта фамилия скрывала Хескоу, поэтому Асторре немедленно снял трубку автомобильного телефона.
– Я не могу говорить по телефону, – протараторил Хескоу. – Нам нужно немедленно встретиться.
– Где? – спросил Асторре.
– Я стою у «Мэдисон-сквер-гарден». Заберете меня на ходу. Через час.
Подъезжая к «Гардену», Асторре увидел стоящего на тротуаре Хескоу. Когда Монца остановил машину, пистолет уже лежал у него на коленях.
Асторре открыл дверцу, Хескоу забрался на заднее сиденье рядом с ним.
– У вас большие проблемы, – выдохнул он.
У Асторре похолодело внутри.
– Дети? – спросил он.
Хескоу кивнул.
– Портелла похитил вашего кузена, Маркантонио, и где-то его спрятал. Где именно, не знаю.
Завтра он пригласит вас на встречу. Захочет обменять заложника. Но если вы не проявите благоразумия, он отдаст команду четверым снайперам, которые будут держать вас на прицеле. На этот раз он использует своих людей. Он пытался дать мне и этот заказ, но я отказался.
Они ехали по темной улице.
– Спасибо, – поблагодарил его Асторре. – Где мне тебя высадить?
– Прямо здесь. Мой автомобиль в квартале отсюда.
Асторре все понял. Хескоу не хотел, чтобы его случайно увидели рядом с ним.
– И еще. Вы знаете о «люксе» Портеллы в принадлежащем ему отеле? Его брат Бруно эту ночь проводит там с какой-то девицей. Без телохранителей.
– Еще раз спасибо, – сказал Асторре. Монца остановил машину, Хескоу открыл дверцу и растворился в темноте.
Маркантонио проводил последнее в этот день совещание, и ему хотелось, чтобы закончилось оно как можно быстрее. Часы показывали семь вечера, а в девять его ждала дама.
В совещании участвовал его любимый продюсер и лучший друг в мире кино Стив Броуди, который никогда не выходил за рамки бюджета, обладал нюхом на сулящие прибыль сценарии и частенько знакомил Маркантонио с молодыми, перспективными актрисами, которым требовалась поддержка.
Но в этот вечер они находились по разные стороны баррикад. Броуди пришел с одним из самых влиятельных литературных агентов, Мэттом Глейзером, неуступчивость которого в защите прав своих клиентов давно уже стала легендой.
Разговор шел о писателе, на основе последней книги которого компания Маркантонио сняла восьмисерийный телефильм, получивший высокие рейтинги. Теперь Глейзер хотел продать три предыдущие книги писателя.
– Маркантонио, – убеждал его Глейзер, – это отличные книги, но они не продаются. Ты же знаешь издателей, они не могут продать банку черной икры даже за десять центов. Броуди готов продюсировать эти фильмы. Ты заработал кучу денег на его последнем романе, так что прояви великодушие, пойди нам навстречу.
– Я не вижу в этом смысла, – ответил Маркантонио. – Это старые книги. Бестселлерами они не были. А теперь их и вовсе не найти в магазинах.
– Это неважно, – отмахнулся Глейзер с уверенностью, присущей всем агентам. – Как только мы подпишем договор, издатели тут же напечатают их.
Этот довод Маркантонио слышал многократно. Действительно, издатели печатали новые тиражи, но это никак не способствовало рекламе телепродукции. Наоборот, экранизация помогала издателям продать книги. Так что говорить тут было не о чем.
– А кроме того, я читал эти романы, – Маркантонио улыбнулся. – Для нас в них ничего нет.
Слишком литературные. В них работает язык, а не ситуация. Мне они понравились. Я не говорю, что из них не получится хороших сериалов. Но риск неудачи слишком велик, и они не стоят тех усилий, которые придется затратить.
– Только заливать не надо, – насупился Глейзер. – Ты прочитал рецензию. Под тобой все художественные программы. У тебя просто нет времени на чтение.
Маркантонио рассмеялся.
– Ты не прав. Читать я люблю, и эти книги мне понравились. Но для TV они не годятся, – в голосе прибавилось дружелюбных ноток. – Извини, но нам это не подходит. Однако ты про нас не забывай. Работать с тобой – одно удовольствие.
После их ухода Маркантонио принял душ и переоделся к обеду. Попрощался с секретарем, она всегда уходила позже, на лифте спустился вниз.
С дамой он встречался в ресторане «Четыре времени года» «"Четыре времени года" – один из лучших и самых дорогих ресторанов Нью-Йорка, открыт в 1961 г, в нижнем этаже небоскреба „Сиграм“. Вход только по предварительным заказам.», который находился в нескольких кварталах, и Маркантонио решил пройтись пешком. В отличие от большинства директоров он не закрепил за собой автомобиль и шофера и лишь вызывал их, если возникала такая необходимость.
Он гордился тем, что экономит деньги компании, и знал, что унаследовал это качество от отца, который терпеть не мог ненужных трат.
Улица встретила его порывом холодного ветра.
По телу Маркантонио пробежала дрожь. Черный лимузин подкатил к тротуару. Шофер вышел из кабины, обошел лимузин, открыл дверцу. Может, секретарь заказала ему машину? Шофер, широкоплечий здоровяк, поклонился.
– Мистер Априле?
– Да. Сегодня мне машина не нужна.
– Очень даже нужна, – весело возразил шофер. – Залезайте в салон, а не то вас пристрелят.
Оглянувшись, Маркантонио увидел троих мужчин, стоявших у него за спиной. Но не спешил сесть в лимузин.
– Не волнуйтесь, – успокоил его шофер. – Один человек хочет с вами побеседовать.
Маркантонио забрался на заднее сиденье, трое мужчин последовали за ним.
Они проехали один или два квартала, когда сосед дал Маркантонио черные очки и попросил их надеть. Маркантонио подчинился и словно ослеп. Очки не пропускали свет. Он подумал, что это любопытная деталь, и решил, что использует ее в одном из детективных сериалов. Он сразу успокоился. Очки указывали на то, что они не хотели, чтобы он запомнил дорогу. Следовательно, убивать его не собирались. И все же происходящее казалось нереальным, словно он попал в одну из своих теледрам. Пока он не подумал об отце.
Значит, он таки попал в его мир, существование которого раньше вызывало у него большие сомнения.
Примерно через час лимузин остановился, двое мужчин помогли ему выйти. Он почувствовал под ногами выложенную кирпичом дорожку, потом поднялся по четырем ступеням, вошел в дом. Опять ступени, потом за ним закрылась дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45