Ответил неопределенно:
- Все зависит от обстоятельств... профессиональных способностей, если
хотите... - Немного поколебался и уверенно прибавил: - Думаю, что отличил
бы подлинное искусство от подделки.
Козюренко кивнул. Это и волновало его: грабитель забрал лучшие
экземпляры коллекции и еще две иконы, имевшие только относительную
художественную ценность. А может, он сделал это, чтобы сбить с толку
следствие - точно рассчитанный и дальновидный ход?..
Все может быть, но пока что все факты за Иваницкого. У Козюренко
ничего нет к нему, кроме неприязни, а неприязнь противопоказана
следователю.
Роман Панасович встал.
- Я благодарен вам, - сказал он, - и просил бы об одном: если вы
услышите что-нибудь об украденных из коллекции профессора Стаха иконах,
проинформируйте нас. Преступники попытаются продать иконы, возможно,
обратятся за консультацией к искусствоведам.
- Не думаю, - Иваницкий ответил ослепительной улыбкой. - Но, конечно,
в случае чего сочту своим долгом...
В здании, которое в городе привыкли называть Домом проектов,
размещались не только проектные организации. Несколько этажей правого
крыла было отведено, например, управлению местной промышленности. Однако
преобладали в доме все-таки различные научные и научно-исследовательские
организации, связанные с проектированием всего, что можно проектировать,
начиная с городов и кончая какими-то геологическими работами.
Козюренко постоял немного у главного подъезда, читая вывески:
"Государственный институт инженерно-технических изысканий".
"Научно-исследовательский институт планирования и нормативов".
"Производственно-полиграфическое предприятие "Патент".
"Гипропром".
Он поднялся на предпоследний этаж. Длинный коридор был заставлен
щитами с разной наглядной агитацией. На одном из них висела старая, еще
первомайская, стенгазета. Козюренко взглянул на статьи об успехах
коллектива и направился к завхозу, отрекомендовался инспектором
противопожарной охраны и долго и нудно отчитывал завхоза за то, что в
коридоре нет ни одной таблички с призывом звонить по "01" в случае пожара.
Завхоз пообещал заказать даже несколько таких табличек, лишь бы только
избавиться от занудливого пожарника. Но, видно, не так легко было от него
отделаться. Инспектор принялся рассказывать о разных случаях пожаров,
сказал, между прочим, и о том, что в молодежном кафе задержали нескольких
хулиганов.
Завхоз, любивший от нечего делать поболтать, оживился. Он похвалил
решительные действия оперативных работников и начал сетовать, что молодежь
теперь не та: ведет себя развязно, не хочет признавать авторитетов и не
слушает старших.
Козюренко понял, что завхоз, так сказать, созрел для серьезного
разговора, и пожаловался на компанию молодых людей, пьянствовавших в
середине мая рядом, в кафе "Эврика". Мол, пренебрегая всеми правилами
противопожарной безопасности, подожгли на столе спирт и чуть не устроили
пожар. Поговаривают, что компания была именно из этого НИИ. Не может ли
завхоз узнать, кто был в "Эврике" двенадцатого мая? Если посчастливится
выяснить, пусть позвонит ему, и они выпустят в институте листок, в котором
осудят этих молодчиков...
Козюренко поднялся на этаж выше, тут тоже прошелся вдоль плакатов и
лозунгов на щитах, заглянул в какую-то заставленную письменными столами
комнату, но, увидев вопросительные взгляды сотрудников, не вошел.
В конце коридора сладко пахло табачным дымом. Возле дверей в туалеты
большая табличка уведомляла, что тут можно курить. Козюренко вынул
сигарету и присоединился к компании мужчин, оживленно беседовавших в углу.
Никто не обратил на него внимания, видимо, разговор интересовал всех.
Только совсем еще молодой парень в канареечной тенниске смерил Романа
Панасовича отсутствующим взглядом, но сразу же и отвел глаза, бросив
какую-то реплику высокому черноволосому мужчине. Тот страстно говорил,
забыв о сигарете, почти обжигавшей ему пальцы:
- Этот комплекс не имеет никакого ни архитектурного, ни исторического
значения, - услышал Козюренко, - его надо снести, поставив вместо этих, я
бы сказал, ужасных сооружений светлые здания из стекла и бетона.
Представляете себе: над рекой высятся стекло и бетон и солнце отражается в
окнах!
- Ну-у! - осуждающе прогудел басом приземистый толстяк. Он нервно
швырнул не докуренную и до половины сигарету. - Тебе бы дать волю, ты бы и
на месте Московского Кремля поставил сооружения из стекла и бетона! А то,
что Кремль - гордость народа и символ его стойкости, на это тебе
наплевать!
- Э-э, нет... Ты не равняй Кремль с нашими башнями. Когда их
возводили? Не больше, как два столетия назад...
- Сейчас мы раскапываем древние срубы. Этими строениями своего
времени никто не гордился. Люди просто жили в них. А теперь они бесценные,
и ученые считают эту находку уникальной.
- Ну так что?
- А то, что через тысячу лет эта круглая башня станет таким же
уникальным сооружением. А для коробок из бетона и стекла найдется другое
место...
Толстяк посмотрел на часы, заспешил:
- Заговорился я с вами, а у меня работа горит...
Высокий осуждающе посмотрел ему вслед. Пренебрежительно сказал:
- Пупом земли себя считает. Сделали тебя завотделом, ну и сиди,
руководи потихоньку... - Он ушел за толстяком, что-то бурча под нос.
Козюренко остался с юношей в канареечной тенниске. Тот уже докуривал,
делая последние торопливые затяжки. Следователь хотел завязать с ним
разговор, но вдруг его взгляд зафиксировал что-то важное. На мгновение
вспомнил коттедж профессора Стаха: узкую деревянную лестницу и пятно от
папиросы, раздавленной прямо на ступеньке. То же самое было и в квартире
Недбайло. И тут, на подоконнике, следы от погашенных папирос, черные следы
на белой масляной краске... А в углу урна, в которую все бросают окури.
Парень тоже бросил туда окурок и пошел.
- Постойте, - остановил его Козюренко, - минуточку...
Тот обернулся, выжидательно глядя. Козюренко указал на следы от
окурков.
- Как-то некрасиво получается, - сказал сурово. - Культурные люди, да
и урна поставлена, а непорядок! Так и пожар можно устроить...
- У нас такой привычки нет, - начал оправдываться парень.
- Как нет! - изумленно воскликнул Козюренко. - Следы есть, а привычки
нет.
- А-а... - поморщился парень. - За всеми не уследишь. Разные люди
тут...
- И все же, не знаете, кто имеет привычку гасить папиросы именно так?
- настаивал Козюренко.
- А кто ж его знает?.. - Юноша ушел.
Козюренко зашел в местком института. Отрекомендовался председателю,
рассказал, какое у него дело, и попросил немедленно созвать дружинников.
Те собрались в комнате месткома минут через пятнадцать, с любопытством
поглядывая на незнакомца в сером костюме.
- Мы разыскиваем опасного преступника, - сказал Козюренко. - Знаем,
что зовут его Семеном, он курит папиросы "Любительские" и имеет скверную
привычку тушить окурки обо все, что под руку подвернется. Мужчина лет под
тридцать, может, моложе, черноволосый, высокий. Не исключено, что
занимается самбо. Вот, вероятно, и все, что мы знаем. А у вас в конце
коридора, где курят, на подоконнике следы от потушенных папирос...
В комнате воцарилась тишина. Козюренко испытующе вглядывался в лица
присутствующих.
- Семен? - наконец переспросил один дружинник. - Кажется, есть такой
Сеня...
- Кого имеешь в виду, - вмешался его сосед, - этого пижона?
- Правда, кого? - спросил Козюренко. - Семена, который курит
"Любительские"?
- "Любительские", - сказал дружинник. - Точно. "Любительские".
Другой парень оживился:
- Так это же наш тренер! - воскликнул он.
- Какой тренер? - забеспокоился председатель месткома.
- Климунда, кто же еще.
- Наш тренер по настольному теннису, - пояснил председатель. - Из
"Авангарда".
- Климунда? - переспросил Козюренко. - Семен Климунда? Брюнет,
высокий?
- Да, - подтвердил первый дружинник, - все сходится.
- Когда он был тут в последний раз?
- Недавно.
- Но сейчас в отпуске, - пояснил председатель.
- Прошу держать наш разговор в секрете, - попросил Козюренко. - Сами
понимаете почему. И благодарю вас за ценное сообщение.
Дружинники разошлись, а Козюренко еще раз осмотрел следы на
подоконнике. Они хорошо сохранились. Надо немедленно вызвать экспертов.
Итак, Климунда, Семен Климунда... Может, он, а может, и не он... По
крайней мере они установят это уже сегодня...
Следователь зашел в приемную и позвонил в отдел кадров управления
местной промышленности, где был Шульга. Майор взял трубку почти сразу,
будто ждал звонка.
- Иду, - ответил он, выслушав короткий приказ Козюренко, - уже
спускаюсь...
Они вместе поехали в общество "Авангард", и через несколько минут
Козюренко держал в руках папку с делом Климунды.
- Климунда Спиридон Иванович... - прочитал громко и поднял глаза на
Шульгу... - Видите, его зовут не Семеном!
- Молодежь... - заискивающе сказал заведующий отделом кадров. - Имя,
мол, у него несовременное... Хе... Хе... Взял и перекрестился на Сеню...
- Нам сказали, что он в отпуске? - спросил Козюренко.
- Да, отдыхает.
- И где?
- Говорил, что собирается на Черное море. Минутку, надо спросить
Таню. Кажется, получила от него открытку...
- Давайте сюда вашу Таню! - оживился Козюренко.
Таня Войнарук удивилась, когда ее начали расспрашивать о Климунде.
Кому какое дело, с кем она переписывается? Покраснела, и Козюренко понял,
что Климунда ей не безразличен. Он объяснил девушке, что Семена Климунду
спешно разыскивает какой-то родственник. Таню это удовлетворило, и она
принесла открытку, полученную от Спиридона: высотные дома на фоне синего
моря и реликтовые пицундские сосны...
Климунда сообщал, что отдыхает хорошо и собирается пробыть в Пицунде
до начала сентября.
А еще через час Балабан, перед которым разложили десяток фотографий
разных мужчин уверенно ткнул пальцем в карточку, на которой был Климунда.
Узнали его также Зоя, Клара и Роберт. У Зои даже просветлело лицо.
- Адрес его... Можно адрес? - спросила она нерешительно.
Козюренко только переглянулся с Шульгой.
- Сами еще не знаем, - ответил он. - Но скоро узнаем. Непременно.
Когда свидетелей отпустили, Козюренко позвонил и попросил заказать
два билета на самолет до Адлера.
- На завтра, на утренний, - приказал он. - Обязательно на утренний,
ибо дело срочное!
В Адлере Козюренко и Шульгу встретил капитан Саная. Они сразу
двинулись в Пицунду.
- Райский уголок, - сказал, широко улыбаясь, Саная, будто сам был
причастен к его созданию. - В Пицунде нет гагринской влажности. Там тучи
лежат в горах прямо над городом, а тут, смотрите, простор!
Действительно, мыс вдавался глубоко в море, горы отступили,
надвигаясь на берег небольшими холмами, только с противоположной,
гудаутской стороны залива.
С моря веяло прохладой. Козюренко и Шульге захотелось искупаться. Они
с завистью смотрели на тех, что плескались в море. Но должны были сразу же
приступить к работе.
Козюренко провел небольшое совещание с работниками пицундской
милиции, они получили фотографии Спиридона Климунды и приказ немедленно
задержать преступника. На то, что Климунда прописался, было мало надежды,
и действительно, паспортный отдел сообщил, что такой фамилии в их списках
нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
- Все зависит от обстоятельств... профессиональных способностей, если
хотите... - Немного поколебался и уверенно прибавил: - Думаю, что отличил
бы подлинное искусство от подделки.
Козюренко кивнул. Это и волновало его: грабитель забрал лучшие
экземпляры коллекции и еще две иконы, имевшие только относительную
художественную ценность. А может, он сделал это, чтобы сбить с толку
следствие - точно рассчитанный и дальновидный ход?..
Все может быть, но пока что все факты за Иваницкого. У Козюренко
ничего нет к нему, кроме неприязни, а неприязнь противопоказана
следователю.
Роман Панасович встал.
- Я благодарен вам, - сказал он, - и просил бы об одном: если вы
услышите что-нибудь об украденных из коллекции профессора Стаха иконах,
проинформируйте нас. Преступники попытаются продать иконы, возможно,
обратятся за консультацией к искусствоведам.
- Не думаю, - Иваницкий ответил ослепительной улыбкой. - Но, конечно,
в случае чего сочту своим долгом...
В здании, которое в городе привыкли называть Домом проектов,
размещались не только проектные организации. Несколько этажей правого
крыла было отведено, например, управлению местной промышленности. Однако
преобладали в доме все-таки различные научные и научно-исследовательские
организации, связанные с проектированием всего, что можно проектировать,
начиная с городов и кончая какими-то геологическими работами.
Козюренко постоял немного у главного подъезда, читая вывески:
"Государственный институт инженерно-технических изысканий".
"Научно-исследовательский институт планирования и нормативов".
"Производственно-полиграфическое предприятие "Патент".
"Гипропром".
Он поднялся на предпоследний этаж. Длинный коридор был заставлен
щитами с разной наглядной агитацией. На одном из них висела старая, еще
первомайская, стенгазета. Козюренко взглянул на статьи об успехах
коллектива и направился к завхозу, отрекомендовался инспектором
противопожарной охраны и долго и нудно отчитывал завхоза за то, что в
коридоре нет ни одной таблички с призывом звонить по "01" в случае пожара.
Завхоз пообещал заказать даже несколько таких табличек, лишь бы только
избавиться от занудливого пожарника. Но, видно, не так легко было от него
отделаться. Инспектор принялся рассказывать о разных случаях пожаров,
сказал, между прочим, и о том, что в молодежном кафе задержали нескольких
хулиганов.
Завхоз, любивший от нечего делать поболтать, оживился. Он похвалил
решительные действия оперативных работников и начал сетовать, что молодежь
теперь не та: ведет себя развязно, не хочет признавать авторитетов и не
слушает старших.
Козюренко понял, что завхоз, так сказать, созрел для серьезного
разговора, и пожаловался на компанию молодых людей, пьянствовавших в
середине мая рядом, в кафе "Эврика". Мол, пренебрегая всеми правилами
противопожарной безопасности, подожгли на столе спирт и чуть не устроили
пожар. Поговаривают, что компания была именно из этого НИИ. Не может ли
завхоз узнать, кто был в "Эврике" двенадцатого мая? Если посчастливится
выяснить, пусть позвонит ему, и они выпустят в институте листок, в котором
осудят этих молодчиков...
Козюренко поднялся на этаж выше, тут тоже прошелся вдоль плакатов и
лозунгов на щитах, заглянул в какую-то заставленную письменными столами
комнату, но, увидев вопросительные взгляды сотрудников, не вошел.
В конце коридора сладко пахло табачным дымом. Возле дверей в туалеты
большая табличка уведомляла, что тут можно курить. Козюренко вынул
сигарету и присоединился к компании мужчин, оживленно беседовавших в углу.
Никто не обратил на него внимания, видимо, разговор интересовал всех.
Только совсем еще молодой парень в канареечной тенниске смерил Романа
Панасовича отсутствующим взглядом, но сразу же и отвел глаза, бросив
какую-то реплику высокому черноволосому мужчине. Тот страстно говорил,
забыв о сигарете, почти обжигавшей ему пальцы:
- Этот комплекс не имеет никакого ни архитектурного, ни исторического
значения, - услышал Козюренко, - его надо снести, поставив вместо этих, я
бы сказал, ужасных сооружений светлые здания из стекла и бетона.
Представляете себе: над рекой высятся стекло и бетон и солнце отражается в
окнах!
- Ну-у! - осуждающе прогудел басом приземистый толстяк. Он нервно
швырнул не докуренную и до половины сигарету. - Тебе бы дать волю, ты бы и
на месте Московского Кремля поставил сооружения из стекла и бетона! А то,
что Кремль - гордость народа и символ его стойкости, на это тебе
наплевать!
- Э-э, нет... Ты не равняй Кремль с нашими башнями. Когда их
возводили? Не больше, как два столетия назад...
- Сейчас мы раскапываем древние срубы. Этими строениями своего
времени никто не гордился. Люди просто жили в них. А теперь они бесценные,
и ученые считают эту находку уникальной.
- Ну так что?
- А то, что через тысячу лет эта круглая башня станет таким же
уникальным сооружением. А для коробок из бетона и стекла найдется другое
место...
Толстяк посмотрел на часы, заспешил:
- Заговорился я с вами, а у меня работа горит...
Высокий осуждающе посмотрел ему вслед. Пренебрежительно сказал:
- Пупом земли себя считает. Сделали тебя завотделом, ну и сиди,
руководи потихоньку... - Он ушел за толстяком, что-то бурча под нос.
Козюренко остался с юношей в канареечной тенниске. Тот уже докуривал,
делая последние торопливые затяжки. Следователь хотел завязать с ним
разговор, но вдруг его взгляд зафиксировал что-то важное. На мгновение
вспомнил коттедж профессора Стаха: узкую деревянную лестницу и пятно от
папиросы, раздавленной прямо на ступеньке. То же самое было и в квартире
Недбайло. И тут, на подоконнике, следы от погашенных папирос, черные следы
на белой масляной краске... А в углу урна, в которую все бросают окури.
Парень тоже бросил туда окурок и пошел.
- Постойте, - остановил его Козюренко, - минуточку...
Тот обернулся, выжидательно глядя. Козюренко указал на следы от
окурков.
- Как-то некрасиво получается, - сказал сурово. - Культурные люди, да
и урна поставлена, а непорядок! Так и пожар можно устроить...
- У нас такой привычки нет, - начал оправдываться парень.
- Как нет! - изумленно воскликнул Козюренко. - Следы есть, а привычки
нет.
- А-а... - поморщился парень. - За всеми не уследишь. Разные люди
тут...
- И все же, не знаете, кто имеет привычку гасить папиросы именно так?
- настаивал Козюренко.
- А кто ж его знает?.. - Юноша ушел.
Козюренко зашел в местком института. Отрекомендовался председателю,
рассказал, какое у него дело, и попросил немедленно созвать дружинников.
Те собрались в комнате месткома минут через пятнадцать, с любопытством
поглядывая на незнакомца в сером костюме.
- Мы разыскиваем опасного преступника, - сказал Козюренко. - Знаем,
что зовут его Семеном, он курит папиросы "Любительские" и имеет скверную
привычку тушить окурки обо все, что под руку подвернется. Мужчина лет под
тридцать, может, моложе, черноволосый, высокий. Не исключено, что
занимается самбо. Вот, вероятно, и все, что мы знаем. А у вас в конце
коридора, где курят, на подоконнике следы от потушенных папирос...
В комнате воцарилась тишина. Козюренко испытующе вглядывался в лица
присутствующих.
- Семен? - наконец переспросил один дружинник. - Кажется, есть такой
Сеня...
- Кого имеешь в виду, - вмешался его сосед, - этого пижона?
- Правда, кого? - спросил Козюренко. - Семена, который курит
"Любительские"?
- "Любительские", - сказал дружинник. - Точно. "Любительские".
Другой парень оживился:
- Так это же наш тренер! - воскликнул он.
- Какой тренер? - забеспокоился председатель месткома.
- Климунда, кто же еще.
- Наш тренер по настольному теннису, - пояснил председатель. - Из
"Авангарда".
- Климунда? - переспросил Козюренко. - Семен Климунда? Брюнет,
высокий?
- Да, - подтвердил первый дружинник, - все сходится.
- Когда он был тут в последний раз?
- Недавно.
- Но сейчас в отпуске, - пояснил председатель.
- Прошу держать наш разговор в секрете, - попросил Козюренко. - Сами
понимаете почему. И благодарю вас за ценное сообщение.
Дружинники разошлись, а Козюренко еще раз осмотрел следы на
подоконнике. Они хорошо сохранились. Надо немедленно вызвать экспертов.
Итак, Климунда, Семен Климунда... Может, он, а может, и не он... По
крайней мере они установят это уже сегодня...
Следователь зашел в приемную и позвонил в отдел кадров управления
местной промышленности, где был Шульга. Майор взял трубку почти сразу,
будто ждал звонка.
- Иду, - ответил он, выслушав короткий приказ Козюренко, - уже
спускаюсь...
Они вместе поехали в общество "Авангард", и через несколько минут
Козюренко держал в руках папку с делом Климунды.
- Климунда Спиридон Иванович... - прочитал громко и поднял глаза на
Шульгу... - Видите, его зовут не Семеном!
- Молодежь... - заискивающе сказал заведующий отделом кадров. - Имя,
мол, у него несовременное... Хе... Хе... Взял и перекрестился на Сеню...
- Нам сказали, что он в отпуске? - спросил Козюренко.
- Да, отдыхает.
- И где?
- Говорил, что собирается на Черное море. Минутку, надо спросить
Таню. Кажется, получила от него открытку...
- Давайте сюда вашу Таню! - оживился Козюренко.
Таня Войнарук удивилась, когда ее начали расспрашивать о Климунде.
Кому какое дело, с кем она переписывается? Покраснела, и Козюренко понял,
что Климунда ей не безразличен. Он объяснил девушке, что Семена Климунду
спешно разыскивает какой-то родственник. Таню это удовлетворило, и она
принесла открытку, полученную от Спиридона: высотные дома на фоне синего
моря и реликтовые пицундские сосны...
Климунда сообщал, что отдыхает хорошо и собирается пробыть в Пицунде
до начала сентября.
А еще через час Балабан, перед которым разложили десяток фотографий
разных мужчин уверенно ткнул пальцем в карточку, на которой был Климунда.
Узнали его также Зоя, Клара и Роберт. У Зои даже просветлело лицо.
- Адрес его... Можно адрес? - спросила она нерешительно.
Козюренко только переглянулся с Шульгой.
- Сами еще не знаем, - ответил он. - Но скоро узнаем. Непременно.
Когда свидетелей отпустили, Козюренко позвонил и попросил заказать
два билета на самолет до Адлера.
- На завтра, на утренний, - приказал он. - Обязательно на утренний,
ибо дело срочное!
В Адлере Козюренко и Шульгу встретил капитан Саная. Они сразу
двинулись в Пицунду.
- Райский уголок, - сказал, широко улыбаясь, Саная, будто сам был
причастен к его созданию. - В Пицунде нет гагринской влажности. Там тучи
лежат в горах прямо над городом, а тут, смотрите, простор!
Действительно, мыс вдавался глубоко в море, горы отступили,
надвигаясь на берег небольшими холмами, только с противоположной,
гудаутской стороны залива.
С моря веяло прохладой. Козюренко и Шульге захотелось искупаться. Они
с завистью смотрели на тех, что плескались в море. Но должны были сразу же
приступить к работе.
Козюренко провел небольшое совещание с работниками пицундской
милиции, они получили фотографии Спиридона Климунды и приказ немедленно
задержать преступника. На то, что Климунда прописался, было мало надежды,
и действительно, паспортный отдел сообщил, что такой фамилии в их списках
нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16