Будто это было суждено".
Хотелось бы думать, что мама никогда не оценит всей иронии собственного заявления.
Поздно днем в субботу, 30 мая 1953 года, я завершала путешествие в отель «Камасунари» на острове Скай. Как выяснилось, мама была абсолютно права насчет «края света». Последний этап предстояло совершить на лодке, ибо по грубой проселочной дороге из Стратгарда не мог пройти даже местный автобус. Меня довезли до Элгола на западной стороне озера Лох Скейвинг и выбросили вместе с багажом на берег. Лодочник немного более церемонно посадил меня в лодку и отправился со мной, чемоданами и еще одним пассажиром по сияющему морю к далекому заливу Камасунари.
Нет ничего более мирного. Атлантика качается в полумесяце гор. Рыбацкая деревушка Элгол на фоне вересковых холмов расположилась с одного края полумесяца. С другой стороны – зазубренная стена скал, пурпурная от закатного неба. Горы Куиллин, гиганты острова туманов.
Вода лежала тихо, как полированный щит, в гигантских объятиях гор, отражая в голубизне и золоте великолепие холмов и неба. Тонкая мерцающая линия, яркая, как рапира, дрожала между реальным и подводным миром. Лодка вяло мурлыкала мотором, двигалась вдоль берега. Вода нежно бормотала под носом и шептала по бокам. Отлив. Море нежно отступало, волна за волной. Черные, розово-красные и оливково-зеленые водоросли качались в соленой зыби. По ветру летел острый и возбуждающий запах моря. Медленно скользили мимо каменная осыпь и вереск, сверху нависали облаками березы, мы разрезали гладкое золото на медные и индиговые струи.
Вдруг впереди, в центре горного полумесяца, появился проем залива. К берегу прорвалась зеленая долина. Выше, как я знала, толпятся холмы, сжимают, собирают воду в глубокое и узкое озеро. Из него вытекает мерцающая река. Еле различимое на таком расстоянии, появилось белое строение в тумане берез. Отмели развертывались веером. Лодка упорно пробиралась в залив. Стал виден дым из труб отеля, будто нарисованный карандашом на темно-голубых холмах. Солнце опустилось ниже, вода перестала мерцать, над маленькой долиной простерлась огромная тень Куиллина. Дерзкое крыло скалы бросило диагональ тени на половину залива.
– Карсвен, – сказал пассажир у моего плеча.
Я вздрогнула. Так погрузилась в созерцание, такое чувство уединения навевали холмы, что я забыла о том, что не одна.
– Простите?
Он улыбнулся. Приятный мужчина лет тридцати с волосами необычного темно-золотого цвета и очень голубыми глазами. Высокий и тонкий в кости, но по виду сильный и крепкий. Лицо загорелое, будто он все время пребывает на воздухе. Старое длинное свободное пальто поверх когда-то очень хорошего твидового костюма.
– Должно быть, вы здесь впервые, – сказал он.
– Да. Это немного… подавляет, не так ли?
Он засмеялся.
– Несомненно. Знаю эти края, как свои пять пальцев, и все равно каждый раз дыхание перехватывает.
– Горы?
– Куиллин, – следующее его слово, должно быть, было местным названием, так что я его не помню. Потом его взгляд скользнул мимо меня, и я повернулась, чтобы узнать на что он смотрит. – Карсвен, – заговорил он снова. – Вон тот, в конце, который изгибается в море немыслимым углом. – Рука, указывая, простерлась над моим плечом. – А это Сгар нан Иг. А вот этот, большой, закрывающий солнце, с острой вершиной – Сгар Биорах.
– Вы имеете в виду Сгар Аласдер, – вмешался неожиданно лодочник, здоровый мужчина, местный житель с типичными смуглым квадратным лицом и мягким голосом. Он небрежно вел лодку и все время сплевывал в подветренную сторону. – Сгар Аласдер, – повторил он.
Мой попутчик ухмыльнулся, произнес что-то на гэльском и вызвал ответную ухмылку на лице лодочника. Затем он сказал мне:
– Конечно, Мурдо прав. На картах это гора Аласдер, ее переименовали в честь какого-то альпиниста, но я больше люблю старые названия. Вот Сгар Биорах, это Сгар Диарг, красная гора. – Он показал пальцем на последнюю вершину, черную на фоне заката. – Сгар нан Джилен. – Он опустил руку и виновато улыбнулся – английское сожаление о проявленных чувствах. Потом беспечно продолжил: – И нельзя выбрать лучшего времени для первой встречи с ними. Закат солнца и вечерняя звезда.
– Вы, должно быть, альпинист, – подытожила я.
– Скалолаз? В некотором роде.
– Для гор он годится, этот мистер Грант, – сказал Мурдо.
Грант вынул сигареты, предложил закурить всем присутствующим, бросил спичку в воду и спросил:
– Надолго приехали?
– На неделю или десять дней. Зависит от погоды. Если она останется такой, это будет блаженство.
– Не останется, – заявил он уверенно. – Что скажешь, Мурдо?
Лодочник с сомнением посмотрел на юго-запад, где Аталантика, мерцая, дотянулась до глубокого синего неба и соединилась с ним. Выставив туда указательный палец, он ответил коротко и по делу:
– Дождь.
– Боже мой!
Я пришла в уныние. Перспектива солнечной погоды казалась намного привлекательнее омытых дождем холмов моей мечты.
– Не расстраивайтесь, – сказал мистер Грант жизнерадостно. – Клевать будет лучше. – Должно быть, заметив, что я ничего не поняла, он добавил: – Вы, конечно, ловите рыбу?
– О нет, – как ни странно, мой голос был извиняющимся. – Но я… Могу научиться.
Его интерес увеличился.
– Ну, тогда вы альпинистка?
– Нет. – Вдруг я почувствовала себя слишком городской. – Фактически, я приехала… для отдыха и покоя. И все.
Его взгляд упал на мои чемоданы.
– Лондон, – ухмыльнулся он. – Вы, определенно, выбрали самое подходящее место, чтобы отдохнуть от толпы. У вас не будет соседей, кроме Черного Куиллина, а ближайшая гора находится…
Он резко замолчал.
– Ближайшая? – Я взглянула на отель. Он был уже намного ближе, как остров в зеленой долине, а на него с востока наползала, подавляя, огромная гора. – Та? Она тоже относится к Куиллину? Вы о ней раньше не говорили, как она называется?
Он заметно замялся.
– Блейвен.
Лодочник вынул изо рта сигарету и плюнул в воду.
– Блей-вен, – повторил он высоким голосом горца и издал неопределенный фыркающе-мычащий звук.
– Голубая гора, – перевел Грант, о чем-то глубоко задумавшись. Потом он бросил сигарету в воду и спросил отрывисто: – А что, Лондон уж так был переполнен народом?
– О да. Количество людей и степень возбуждения нарастают уже месяцы. Сейчас он, как большой горшок, медленно приближается к точке кипения.
Мурдо повернул нос лодки точно в устье реки.
– Лондон, да? – Его голос содержал наивный оттенок удивления. – Разве вы не хотите увидеть Коронацию, хозяйка?
– В известном смысле, хочу. Но я… немного перетрудилась и подумала, что отпуск лучше.
– А что привело вас сюда?" – спросил Грант, не отводя глаз от Голубой горы.
– В Скай? Ой, ну не знаю… Всем когда-то приходит в голову посетить Скай, не так ли? А мне хотелось тишины и полной перемены обстановки. Буду долго гулять в горах.
– Одна? – В интонации Мурдо было что-то такое, что я уставилась на него.
– Ну да, – ответила я удивленно.
На секунду Мурдо и Грант встретились глазами, потом лодочник стал смотреть на приближающуюся пристань.
Я засмеялась:
– Я не заблужусь. Прогулки будут недостаточно долгими для этого, не забывайте, что я городская птичка. Не думаю, чтобы я забралась дальше озера или нижних склонов… как его, Блейвена? Ничего особенного со мной там случиться не может! – Я повернулась к Гранту. – Мурдо думает, что я заблужусь в тумане или сбегу с водяным?
И тут я замолчала. Его глаза приобрели какое-то неопределенное выражение, тень, не больше, но я заколебалась, почувствовала неясную тревогу.
Голубые глаза опустились.
– Думаю, Мурдо имеет в виду…
Но Мурдо выключил мотор, и наступившая тишина прекратила наш разговор эффектнее, чем выстрел.
– Лондон… – сказал лодочник мечтательно, обращаясь, похоже, к своему мотору. – Так это далеко! Далеко так, чтобы ехать… – В его голосе снова послышалось простодушное удивление, но меня смущало ощущение, что он нарочно говорит ерунду и значительно преувеличивает пресловутую простоту шотландских горцев. Взгляд-то у него, насколько я способна судить, казался разумным и даже искушенным. – Говорят, очень хороший город. Вестминстерское аббатство, Площадь Пикадилли, Зоопарк. Я видел картинки…
– Мурдо, – спросила я подозрительно, когда наша лодка мягко подпрыгивала у пристани. – Когда вы последний раз были в Лондоне?
Он встретился со мной красноречивым взглядом, помогая выбраться на берег. – Восемь лет назад, хозяйка, когда через Бирму возвращался с Востока.
Мужчина по имени Грант поднял мои чемоданы и направился по дорожке к отелю. Следуя за ним, я чувствовала, что Мурдо смотрит вслед. Зачем он изображал из себя простодушного жителя острова Скай? Это что, дымовая завеса? Но что ему прятать? Почему ему так приспичило поменять тему?
Дорожка огибала отель, подходила к парадному входу, обращенному к долине. Когда мы проходили мимо угла здания, мой взгляд приковала огромная пустынная гора на западе, хищно нависшая над долиной. Блейвен? Голубая гора?
Я повернулась к ней спиной и вошла в дом.
Глава вторая
Прошел час. Я умылась, попыталась очистить волосы от грязи и пыли дорог, переоделась и перебралась в комнату отдыха. Наслаждалась минутами уединения перед тем, как к обеду соберутся остальные отдыхающие, наслаждалась великолепным вкусом хереса, с удовольствием вытянула ноги к теплу камина, с трех сторон обозревая роскошный горный пейзаж. Хорошо.
Дверь подъезда распахивалась и хлопала. Через стекло я увидела, как две женщины вошли в холл, пересекли его и направились к лестнице. Мне показалось, что одна из них примерно моя ровесница. Небольшого роста, смуглая, коренастая, волосы подстрижены по-мужски. Форма альпиниста, состоящая из широких спортивных брюк и фуфайки, подчеркивала ее сходство с мужчиной. Сопровождала ее девушка лет двадцати, очень молоденькая, с ярко-красными щеками и прямыми волосами. Она не выглядела особенно счастливой, и ссутулилась под тяжестью рюкзака, словно устала. Парочка с трудом преодолела пролет и повернула за угол.
Примерно через минуту за ними последовала пожилая пара. Оба высокие, худые, немного сутулые, с умными благовоспитанными лицами под одинаковыми некрасивыми шляпами. Они важно несли пустую корзину для рыбы, а за ними тащилась еще одна женщина, глубоко засунув руки в карманы длинного свободного пальто. Сутулые плечи и безжизненная походка свидетельствовали об угнетенном состоянии и усталости.
Я зевнула, пододвинула ноги поближе к пламени и выпила еще хереса. Лениво перелистывала старый светский еженедельник, который обнаружила рядом с собой. С глянцевых страниц глядели обычные, освещенные вспышкой лица, безжалостно зафиксированные камерой за ужинами, на охоте, на благотворительных балах… Красивые лошади… Скромные женщины и хорошо одетые мужчины… Телефонный справочник Лондона, по-моему, намного интереснее. Я листала страницы. Как всегда, я, на этот раз на фоне камина в одном из самых изысканных вечерних туалетов Гюго Монтефайа… прекрасно помню, красивое платье. А вот театральная страница – Алик Гинесс с нелепой бородой; Вивьен Ли, рядом с которой любая женщина кажется простушкой; Марсия Мэйлинг улыбается в объектив знаменитой угловатой улыбкой и глядит в пустоту поразительными глазами…
Дверь распахнулась и очень тихо закрылась. Вошла Марсия Мэйлинг, села напротив меня и позвонила, чтобы ей принесли чего-нибудь выпить.
Ошибиться невозможно. Гладкие медово-золотые волосы, широко поставленные прекрасные глаза, аристократический маленький нос и нисколько не аристократический рот – это действительно звезда вереницы романтических спектаклей, которые принесли успех одному из самых больших театров Лондона в первые послевоенные годы и продолжали приносить его сегодня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Хотелось бы думать, что мама никогда не оценит всей иронии собственного заявления.
Поздно днем в субботу, 30 мая 1953 года, я завершала путешествие в отель «Камасунари» на острове Скай. Как выяснилось, мама была абсолютно права насчет «края света». Последний этап предстояло совершить на лодке, ибо по грубой проселочной дороге из Стратгарда не мог пройти даже местный автобус. Меня довезли до Элгола на западной стороне озера Лох Скейвинг и выбросили вместе с багажом на берег. Лодочник немного более церемонно посадил меня в лодку и отправился со мной, чемоданами и еще одним пассажиром по сияющему морю к далекому заливу Камасунари.
Нет ничего более мирного. Атлантика качается в полумесяце гор. Рыбацкая деревушка Элгол на фоне вересковых холмов расположилась с одного края полумесяца. С другой стороны – зазубренная стена скал, пурпурная от закатного неба. Горы Куиллин, гиганты острова туманов.
Вода лежала тихо, как полированный щит, в гигантских объятиях гор, отражая в голубизне и золоте великолепие холмов и неба. Тонкая мерцающая линия, яркая, как рапира, дрожала между реальным и подводным миром. Лодка вяло мурлыкала мотором, двигалась вдоль берега. Вода нежно бормотала под носом и шептала по бокам. Отлив. Море нежно отступало, волна за волной. Черные, розово-красные и оливково-зеленые водоросли качались в соленой зыби. По ветру летел острый и возбуждающий запах моря. Медленно скользили мимо каменная осыпь и вереск, сверху нависали облаками березы, мы разрезали гладкое золото на медные и индиговые струи.
Вдруг впереди, в центре горного полумесяца, появился проем залива. К берегу прорвалась зеленая долина. Выше, как я знала, толпятся холмы, сжимают, собирают воду в глубокое и узкое озеро. Из него вытекает мерцающая река. Еле различимое на таком расстоянии, появилось белое строение в тумане берез. Отмели развертывались веером. Лодка упорно пробиралась в залив. Стал виден дым из труб отеля, будто нарисованный карандашом на темно-голубых холмах. Солнце опустилось ниже, вода перестала мерцать, над маленькой долиной простерлась огромная тень Куиллина. Дерзкое крыло скалы бросило диагональ тени на половину залива.
– Карсвен, – сказал пассажир у моего плеча.
Я вздрогнула. Так погрузилась в созерцание, такое чувство уединения навевали холмы, что я забыла о том, что не одна.
– Простите?
Он улыбнулся. Приятный мужчина лет тридцати с волосами необычного темно-золотого цвета и очень голубыми глазами. Высокий и тонкий в кости, но по виду сильный и крепкий. Лицо загорелое, будто он все время пребывает на воздухе. Старое длинное свободное пальто поверх когда-то очень хорошего твидового костюма.
– Должно быть, вы здесь впервые, – сказал он.
– Да. Это немного… подавляет, не так ли?
Он засмеялся.
– Несомненно. Знаю эти края, как свои пять пальцев, и все равно каждый раз дыхание перехватывает.
– Горы?
– Куиллин, – следующее его слово, должно быть, было местным названием, так что я его не помню. Потом его взгляд скользнул мимо меня, и я повернулась, чтобы узнать на что он смотрит. – Карсвен, – заговорил он снова. – Вон тот, в конце, который изгибается в море немыслимым углом. – Рука, указывая, простерлась над моим плечом. – А это Сгар нан Иг. А вот этот, большой, закрывающий солнце, с острой вершиной – Сгар Биорах.
– Вы имеете в виду Сгар Аласдер, – вмешался неожиданно лодочник, здоровый мужчина, местный житель с типичными смуглым квадратным лицом и мягким голосом. Он небрежно вел лодку и все время сплевывал в подветренную сторону. – Сгар Аласдер, – повторил он.
Мой попутчик ухмыльнулся, произнес что-то на гэльском и вызвал ответную ухмылку на лице лодочника. Затем он сказал мне:
– Конечно, Мурдо прав. На картах это гора Аласдер, ее переименовали в честь какого-то альпиниста, но я больше люблю старые названия. Вот Сгар Биорах, это Сгар Диарг, красная гора. – Он показал пальцем на последнюю вершину, черную на фоне заката. – Сгар нан Джилен. – Он опустил руку и виновато улыбнулся – английское сожаление о проявленных чувствах. Потом беспечно продолжил: – И нельзя выбрать лучшего времени для первой встречи с ними. Закат солнца и вечерняя звезда.
– Вы, должно быть, альпинист, – подытожила я.
– Скалолаз? В некотором роде.
– Для гор он годится, этот мистер Грант, – сказал Мурдо.
Грант вынул сигареты, предложил закурить всем присутствующим, бросил спичку в воду и спросил:
– Надолго приехали?
– На неделю или десять дней. Зависит от погоды. Если она останется такой, это будет блаженство.
– Не останется, – заявил он уверенно. – Что скажешь, Мурдо?
Лодочник с сомнением посмотрел на юго-запад, где Аталантика, мерцая, дотянулась до глубокого синего неба и соединилась с ним. Выставив туда указательный палец, он ответил коротко и по делу:
– Дождь.
– Боже мой!
Я пришла в уныние. Перспектива солнечной погоды казалась намного привлекательнее омытых дождем холмов моей мечты.
– Не расстраивайтесь, – сказал мистер Грант жизнерадостно. – Клевать будет лучше. – Должно быть, заметив, что я ничего не поняла, он добавил: – Вы, конечно, ловите рыбу?
– О нет, – как ни странно, мой голос был извиняющимся. – Но я… Могу научиться.
Его интерес увеличился.
– Ну, тогда вы альпинистка?
– Нет. – Вдруг я почувствовала себя слишком городской. – Фактически, я приехала… для отдыха и покоя. И все.
Его взгляд упал на мои чемоданы.
– Лондон, – ухмыльнулся он. – Вы, определенно, выбрали самое подходящее место, чтобы отдохнуть от толпы. У вас не будет соседей, кроме Черного Куиллина, а ближайшая гора находится…
Он резко замолчал.
– Ближайшая? – Я взглянула на отель. Он был уже намного ближе, как остров в зеленой долине, а на него с востока наползала, подавляя, огромная гора. – Та? Она тоже относится к Куиллину? Вы о ней раньше не говорили, как она называется?
Он заметно замялся.
– Блейвен.
Лодочник вынул изо рта сигарету и плюнул в воду.
– Блей-вен, – повторил он высоким голосом горца и издал неопределенный фыркающе-мычащий звук.
– Голубая гора, – перевел Грант, о чем-то глубоко задумавшись. Потом он бросил сигарету в воду и спросил отрывисто: – А что, Лондон уж так был переполнен народом?
– О да. Количество людей и степень возбуждения нарастают уже месяцы. Сейчас он, как большой горшок, медленно приближается к точке кипения.
Мурдо повернул нос лодки точно в устье реки.
– Лондон, да? – Его голос содержал наивный оттенок удивления. – Разве вы не хотите увидеть Коронацию, хозяйка?
– В известном смысле, хочу. Но я… немного перетрудилась и подумала, что отпуск лучше.
– А что привело вас сюда?" – спросил Грант, не отводя глаз от Голубой горы.
– В Скай? Ой, ну не знаю… Всем когда-то приходит в голову посетить Скай, не так ли? А мне хотелось тишины и полной перемены обстановки. Буду долго гулять в горах.
– Одна? – В интонации Мурдо было что-то такое, что я уставилась на него.
– Ну да, – ответила я удивленно.
На секунду Мурдо и Грант встретились глазами, потом лодочник стал смотреть на приближающуюся пристань.
Я засмеялась:
– Я не заблужусь. Прогулки будут недостаточно долгими для этого, не забывайте, что я городская птичка. Не думаю, чтобы я забралась дальше озера или нижних склонов… как его, Блейвена? Ничего особенного со мной там случиться не может! – Я повернулась к Гранту. – Мурдо думает, что я заблужусь в тумане или сбегу с водяным?
И тут я замолчала. Его глаза приобрели какое-то неопределенное выражение, тень, не больше, но я заколебалась, почувствовала неясную тревогу.
Голубые глаза опустились.
– Думаю, Мурдо имеет в виду…
Но Мурдо выключил мотор, и наступившая тишина прекратила наш разговор эффектнее, чем выстрел.
– Лондон… – сказал лодочник мечтательно, обращаясь, похоже, к своему мотору. – Так это далеко! Далеко так, чтобы ехать… – В его голосе снова послышалось простодушное удивление, но меня смущало ощущение, что он нарочно говорит ерунду и значительно преувеличивает пресловутую простоту шотландских горцев. Взгляд-то у него, насколько я способна судить, казался разумным и даже искушенным. – Говорят, очень хороший город. Вестминстерское аббатство, Площадь Пикадилли, Зоопарк. Я видел картинки…
– Мурдо, – спросила я подозрительно, когда наша лодка мягко подпрыгивала у пристани. – Когда вы последний раз были в Лондоне?
Он встретился со мной красноречивым взглядом, помогая выбраться на берег. – Восемь лет назад, хозяйка, когда через Бирму возвращался с Востока.
Мужчина по имени Грант поднял мои чемоданы и направился по дорожке к отелю. Следуя за ним, я чувствовала, что Мурдо смотрит вслед. Зачем он изображал из себя простодушного жителя острова Скай? Это что, дымовая завеса? Но что ему прятать? Почему ему так приспичило поменять тему?
Дорожка огибала отель, подходила к парадному входу, обращенному к долине. Когда мы проходили мимо угла здания, мой взгляд приковала огромная пустынная гора на западе, хищно нависшая над долиной. Блейвен? Голубая гора?
Я повернулась к ней спиной и вошла в дом.
Глава вторая
Прошел час. Я умылась, попыталась очистить волосы от грязи и пыли дорог, переоделась и перебралась в комнату отдыха. Наслаждалась минутами уединения перед тем, как к обеду соберутся остальные отдыхающие, наслаждалась великолепным вкусом хереса, с удовольствием вытянула ноги к теплу камина, с трех сторон обозревая роскошный горный пейзаж. Хорошо.
Дверь подъезда распахивалась и хлопала. Через стекло я увидела, как две женщины вошли в холл, пересекли его и направились к лестнице. Мне показалось, что одна из них примерно моя ровесница. Небольшого роста, смуглая, коренастая, волосы подстрижены по-мужски. Форма альпиниста, состоящая из широких спортивных брюк и фуфайки, подчеркивала ее сходство с мужчиной. Сопровождала ее девушка лет двадцати, очень молоденькая, с ярко-красными щеками и прямыми волосами. Она не выглядела особенно счастливой, и ссутулилась под тяжестью рюкзака, словно устала. Парочка с трудом преодолела пролет и повернула за угол.
Примерно через минуту за ними последовала пожилая пара. Оба высокие, худые, немного сутулые, с умными благовоспитанными лицами под одинаковыми некрасивыми шляпами. Они важно несли пустую корзину для рыбы, а за ними тащилась еще одна женщина, глубоко засунув руки в карманы длинного свободного пальто. Сутулые плечи и безжизненная походка свидетельствовали об угнетенном состоянии и усталости.
Я зевнула, пододвинула ноги поближе к пламени и выпила еще хереса. Лениво перелистывала старый светский еженедельник, который обнаружила рядом с собой. С глянцевых страниц глядели обычные, освещенные вспышкой лица, безжалостно зафиксированные камерой за ужинами, на охоте, на благотворительных балах… Красивые лошади… Скромные женщины и хорошо одетые мужчины… Телефонный справочник Лондона, по-моему, намного интереснее. Я листала страницы. Как всегда, я, на этот раз на фоне камина в одном из самых изысканных вечерних туалетов Гюго Монтефайа… прекрасно помню, красивое платье. А вот театральная страница – Алик Гинесс с нелепой бородой; Вивьен Ли, рядом с которой любая женщина кажется простушкой; Марсия Мэйлинг улыбается в объектив знаменитой угловатой улыбкой и глядит в пустоту поразительными глазами…
Дверь распахнулась и очень тихо закрылась. Вошла Марсия Мэйлинг, села напротив меня и позвонила, чтобы ей принесли чего-нибудь выпить.
Ошибиться невозможно. Гладкие медово-золотые волосы, широко поставленные прекрасные глаза, аристократический маленький нос и нисколько не аристократический рот – это действительно звезда вереницы романтических спектаклей, которые принесли успех одному из самых больших театров Лондона в первые послевоенные годы и продолжали приносить его сегодня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27