— Подождите, милая! Вдова сейчас станет Вдовцом, и вы будете первой невестой Вдовца.
Адель пыталась высвободиться из крепких объятий, но старик поднял ее на руки и понес. Девушка почувствовала, что странное бессилие овладевает ею: она сохраняла ясное сознание, но не могла пошевельнуть рукой, не могла произнести ни слова. Майкл, делая отчаянные усилия, чтобы сорвать наручники, мысленно молил Бога, чтобы она потеряла сознание… чтобы обморок избавил ее от предсмертных мук.
— С кого же теперь начать? — пробормотал старик, нерешительно почесывая лысину. — Пожалуй, лучше будет, если красавица покажет путь другим: это, кстати, избавит ее от излишних мучений. Но…
Он задумчиво посмотрел на полуживое тело, распростертое на помосте, поправил его и положил голову так, чтобы шея приходилась под ножом. Рука его тронула рычаг, приводивший в движение смертоносное лезвие. Но какая-то мысль мешала старику. Он остановился и опять нерешительно почесал голый череп.
— Ладно, вы подождете, — произнес он, снимая полуживую от страха жертву с помоста.
До слуха Майкла из глубины подземелья донеслись странные звуки. Кто-то двигался по катакомбам. Старик тем временем опять переменил решение. Он поднял бесчувственного Пенна и снова положил на помост. Майкла удивило, что палач бросил жертву так небрежно, но секунду спустя он понял, что отвлекло внимание сумасшедшего старика. Что-то ползло по полу пещеры… громадное, мохнатое, злобными глазами пожиравшее палача.
Баг… Шерсть орангутанга была испачкана кровью, голова обсыпана серой пылью. Зверь остановился, обнюхал свисавшее с помоста тело и ласково коснулся лапой лица баронета. Стремительно повернувшись, он бросился на Лонгваля, и старик упал на землю, тщетно защищаясь. Баг подмял его под себя и сел на грудь, рыча и яростно взвизгивая; сильным движением он вдруг поднял громадное тело старика в воздухе, снял свободной рукой Пенна с помоста и положил Лонгваля на его место, лицом вниз, затылком под лезвие гильотины.
Майкл, онемев от ужаса, следил за обезьяной. Баг однажды был свидетелем казни! Отсюда, из этой пещеры, он бежал в ту ночь, когда Фосс был убит. Получеловеческая мысль орангутанга запомнила подробности казни. Майкл видел, как Баг старался припомнить мелочи и порядок процедуры.
Опустив деревянную раму, он зажал ею затылок Охотника за головами. В этот момент Майкл услышал шум над собой, взглянул вверх и увидел, что люк в гостиной открылся. Баг тоже слышал шум, но слишком был занят, чтобы прервать работу. К Лонгвалю вернулось сознание, он отчаянно замотал головой, стараясь освободиться. Мгновение спустя он понял неизбежность судьбы. Мысль его напряженно искала фразу, которой он мог бы достойно сопроводить свой конец.
— Исполнен долг, завещанный… К тебе взываю, Мститель…
Баг дернул рычаг. Короткий, хлюпающий звук ножа и хряск костей оборвал предсмертную речь безумца.
Инспектор Лайль, стоя над люком, видел, как сверкнуло смертоносное лезвие, и в ужасе застонал. Но снизу до него донесся знакомый голос:
— Все в порядке, инспектор. Вы найдете веревку в буфете. Скорее спускайтесь сюда и захватите с собой револьвер.
В ящике буфета лежала вторая веревка. Сыщик быстро прикрепил ее к стальному крюку и через минуту был внизу, в пещере.
— Не обращайте внимания на обезьяну, — сказал Майкл, — она не тронет.
Баг, нежно ворча, возился со своим бесчувственным хозяином, как мать с ребенком.
— Унесите отсюда мисс Лимингтон, — тихо приказал Майкл, как только инспектор снял с него наручники.
Девушка без чувств лежала на земле рядом с гильотиной. Обморок, к счастью, избавил ее от страшного зрелища казни. Второй сыщик спустился по веревке, а за ним, несмотря на преклонные годы, ловко и быстро спустился Джек Небворт. Режиссер нашел выход из пещеры и помог унести девушку.
Освободив баронета от наручников, Майкл перевернул его на спину. Взглянув ему в лицо, он понял, что хозяин Грифф-Тауэрса потерял разум если не навсегда, то на долгий срок. Понимая, что его господину не желают зла, Баг молча следил за движениями Майкла; сыщик невольно вспомнил, как Баг в свое время обнюхивал лапу после рукопожатия.
«Он делает это, чтобы помнить в будущем, что вы мой друг», — сказал тогда Грегори.
— Возьми его, — приказал Майкл, явственно и раздельно произнося слова, как делал это Грегори, обращаясь к обезьяне.
Баг не колеблясь нагнулся и поднял на руки бесчувственное тело своего господина. Майкл повел его к выходу из пещеры, поднялся по ступеням и ввел в дом.
Дом был заполнен полицией, с изумлением встретившей обезьяну.
— Отнеси его наверх и положи в постель, — приказал Майкл.
Джек Небворт тем временем отнес Адель в свой автомобиль и укатил в Чичестер. Девушка не приходила в сознание, и Небворт хотел подальше увезти ее от страшного дома, прежде чем окончится ее обморок.
Майкл вернулся в катакомбы и в сопровождении сыщика произвел тщательный обыск. Обезглавленные тела в нишах рассказывали безмолвную повесть о похождениях Охотника за головами.
— Вот подтверждение старой легенды, — сказал Майкл, входя в большую пещеру, пол которой был покрыт человеческими костьми. — Это кости рыцарей и сквайров, погибших при обвале. А вот и кости их коней…
Как попала Адель в катакомбы? Ответ стал ясен, когда Майкл дошел до покатого спуска под старой башней, по которому девушка скатилась вниз.
— Еще одна» тайна разгадана, — заметил он. — Грифф-Тауэрс, по-видимому, был построен римлянами для защиты входа в подземелье. Вход не закрыт и не замурован, чтобы дать доступ свежему воздуху в катакомбы. Старик пользовался ими как кладбищем для своих жертв и как возможностью незаметно исчезать из дома.
Он нашел фонари и спички, брошенные девушкой на землю, и в них увидел подтверждение своим догадкам.
Вернувшись к гильотине, Майкл долго стоял перед «страшной Вдовой», молча глядя на обезглавленное тело на помосте; руки безумца бессильно свисали по сторонам, из обрубленной шеи черным ручьем медленно струилась кровь…
— Не понимаю, каким способом он заманивал сюда свои жертвы? — спросил инспектор, и голос его звучал, как испуганный шепот.
— Это тема не для нас, а для психологов, — произнес Майкл после долгого молчания. — Он искал людей, задумавших покончить с собой, и запутывал их в свои сети. Головы их он отправлял полиции для того, чтобы облегчить властям составление акта о смерти и тем дать возможность родным убитого получить страховую премию. Работал он удивительно ловко… Письма, как вам известно, забирались нищей старухой, отправлялись ею по другому адресу, а оттуда в заранее заготовленных конвертах опять сдавались на почту. Я обнаружил, что конверты хранились в особой непроницаемой коробке и что владельцу было строго приказано вынимать их не раньше, чем за час до того, как почта будет опущена в ящик. В ящике через некоторое время адрес выцветал, становился невидимым, а вместо него появлялся другой адрес.
— Симпатические чернила?
Майкл кивнул толовой.
— Это известный трюк, к нему прибегают международные шайки воров и шпионские организации. А новым адресом был Доуэр-Хауз… Потушите фонари и идемте отсюда.
Инспектор задул свечи в фонарях и с невольной дрожью оглянулся на мелькнувшие по стенам тени.
— Думаю, оставим пока все так, как, есть, — неуверенно предложил он.
— Да, оставим, — согласился Майкл и направился к выходу.
40. СЪЕМКА
Три месяца прошло с тех пор, как раскрылась страшная тайна Доуэр-Хауза. Время достаточное для того, чтобы сэр Грегори Пени оправился от потрясения и мог быть переведен в тюрьму для отбытия шестимесячного заключения за некоторые свои несовместимые с законом поступки. Гильотина была поставлена в Черном музее на набережной Темзы, где молодые полисмены, обучаясь ремеслу, наглядно знакомятся с различными орудиями преступления. В городе перестали вспоминать об Охотнике за головами.
Майклу казалось, что прошел миллион лет, и вот теперь он, сидя за столом в студии, слушал, как старый Джек Небворт обучал Конноли любовному искусству на сцене. Рядом с первым любовником стояла Адель Лимингтон, слава которой пышно расцвела за эти месяцы.
У стены возле кинематографической камеры, держа в пальцах дымящуюся папиросу, сидела Стелла Мендоза, внимательно следя за своим бывшим партнером.
— Вы собираетесь учить меня, мистер Небворт, как обращаться с девушкой?! — жаловался Конноли. — Господи, неужели я проспал всю жизнь? Неужели вы думаете, что лучше меня знаете, как влюбленные обращаются с женщинами, мистер Небворт?
— Как вы обращаетесь с вашими возлюбленными, меня ничуть не интересует,
— сердито отвечал Небворт. — Я вас учу, как вы должны обращаться с моей возлюбленной! Тут никакой отсебятины я не допущу, прошу меня слушаться. В этом деле я собаку съел, с вашего разрешения! Обнимите ее правой рукой, Конноли. Наклоните голову. Вот так!.. Теперь повернитесь чуть-чуть налево. Выдвиньте подбородок немного вперед. Улыбайтесь, будьте вы прокляты, улыбайтесь! Разве это улыбка, я вас спрашиваю? — кипятился старик. — Улыбайтесь так, будто вы влюблены в нее. Постарайтесь вообразить, что вы любите ее больше жизни! Я потом буду извиняться перед вами, Адель. Постарайтесь вообразить, Конноли, постарайтесь!.. Ну, вот так лучше. У вас такое выражение, будто лимон застрял во рту! Смотрите ей в глаза… в глаза смотрите, говорю вам! Вот так… Теперь повторите сначала.
Старик суетился, бегал, размахивал руками, поправлял, наконец, с жестом отчаяния, решился:
— Черт с вами, пусть будет так. Камера!
Зажглись громадные электрические прожекторы, ослепив на мгновение яркими лучами артистов. Сухой треск динамо-машины покрыл возбужденный голос Небворта:
— Снимайте!
Оператор повернул ручку камеры. Началась съемка.
— На сегодня довольно, Конноли, — объявил Джек. — Теперь мисс Мендоза.
Адель подошла к Майклу и опустилась в кресло.
— Мистер Небворт прав, — произнесла она, качая головой. — Конноли не умеет вести любовных сцен.
— Кто же умеет? — спросил Майка. — Кроме настоящих влюбленных?
— Он должен внушить себе, что он влюблен, — настаивала Адель. — Не понимаю, почему его считают лучшим «любовником» в Англии!
Майкл усмехнулся.
Адель помолчала и спросила:
— Почему вы до сих пор здесь? Я думала, что ваша работа в Чичестере окончена.
— Не совсем, — загадочно ответил он. — Мне тут нужно наложить руку еще на одну особу.
Адель быстро взглянула на него.
— Еще кого-нибудь арестовать? Я думала, что после того, как вы арестовали бедного сэра Грегори…
— Бедного сэра Грегори! — воскликнул он. — Его счастье, что он так дешево отделался. Шесть месяцев тюрьмы — это лучшее, на что он мог рассчитывать. Он должен благодарить Бога, что его обвинили не в убийстве несчастного малайца, а только в нанесении побоев.
— Кого же вы теперь хотите арестовать?
— Я не совсем уверен… удастся ли мне арестовать ее.
— Это женщина? Что она сделала?
— Вину ее трудно определить в точности, — уклончиво ответил Майкл, — но виновата она в разных вещах… Прежде всего в том, что она вносит смятение в умы; во-вторых, она грозит общественному здоровью… во всяком случае здоровью одного из членов общества; в-третьих, безжалостное обращение с человеческими чувствами…
— Ах, вот как? — Адель звонко рассмеялась. — Мне кажется, это последствия вашего бреда — и моего, может быть, тоже — в ту ночь в госпитале. Но так как все видели, как вы целовали меня, я думаю, это вы тогда потеряли голову, а не я. Я вообще ничего не соображала. Нет, — прибавила она задумчиво, — я не собираюсь выходить замуж. Я…
— Только ради Бога, не говорите, что вы посвятили себя искусству, — прервал ее Майкл. — Это все говорят.
— Нет, я ничему себя не посвящала. Я просто хочу помешать моему лучшему другу совершить ошибку, в которой он потом будет раскаиваться всю жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26