Все налетчики обладали некоторым поверхностным сходством с Кикахой. Тот объяснил, что происходит, хотя для полного понимания им потребовалось два дня. Его тормозила необходимость говорить через алсхуму, как называли по-тиудски жреца. Кикаха приобрел уважение Бракии, когда Витрус, жрец, объяснил, что Кикаха является правой рукой Аллваллданса, Всемогущего.
Продвижение флота вниз по реке пришлось задержать еще на день, пока вождей и жреца отвозили на аэролете к пещере с вратами. Здесь Кикаха снова растолковал свой план. Бракия хотел видеть практическую демонстрацию прохождения врат, но Кикаха возразил, что это предупредит Колокольников в Таланаке, что врата открыты для нападения.
Прошло еще несколько дней, пока Кикаха обрисовал вчерне, а затем подробно, как могут пять тысяч воинов промаршировать через врата.
Пропуск стольких воинов за раз через врата потребует строгой синхронности, потому что в результате неверного расчета времени воины в арьергарде будут разрезаны пополам при активизации врат.
Но он указал, что Колокольники и дракландцы прошли большим отрядом, значит, тиуды смогут таким же образом войти. В то же время он был очень раздражен, нетерпелив и обеспокоен, но не смел этого показать. Подарга, должно быть, уже подняла свою огромную крылатую армаду в атаку на Таланак. Если она собиралась сначала уничтожить краснобородых, то обрушится на этот флот.
К этому времени Бракии и вождям не терпелось отправиться в поход.
Колоритные и восторженные описания Кикахой таланакских сокровищ обратили их в пылких энтузиастов идеи штурма.
Кикаха построил снаружи пещеры модель больших врат и проводил с вождями тренировки воинов, потребовавшие три дня и добрую часть ночи. К тому времени, когда воины показались ему в нужной мере квалифицированными, все были измотаны и раздражены.
Бракия решил, что им нужен день отдыха. Отдых означал прикатывание больших бочек с пивом и огненным спиртным напитком из лодок в лагерь и распивание их, покуда жарилась дичь. Было много пения, криков, смеха и похвальбы, немало драк, кончавшихся тяжелыми ранами или смертью.
Кикаха заставлял Анапу оставаться в палатке, по большей части потому, что Бракия не прилагал больших усилий, чтобы не скрывать свое вожделение к ней.
Хотя он никогда не говорил ничего, кроме комплиментов, граничивших с непристойностями – совершенно приемлемых в обществе тиудов, как заметил жрец, – он мог предпринять какие-то действия, если алкоголь растормозит его, а это означало, что Кикахе придется драться с ним, поскольку все считали само собой разумеющимся, что она его женщина. Фактически, им приходилось для поддержания этого обмана разделять одну палатку. Той ночью Кикаха состязался с Бракией в поединке, кто кого перепьет, поскольку потерял бы уважение, если бы отказался принять вызов короля. Бракия, конечно же, намеревался напоить его до бесчувствия, а затем отправиться в палатку Ананы.
Он весил, наверное, футов на сорок больше Кикахи и, по идее, должен был суметь перепить его.
Однако незадолго до рассвета Бракия свалился и уснул, к вящей забаве тех немногих краснобородых, которые не отрубились раньше его.
В полдень Кикаха выполз из палатки с таким ощущением в голове, словно он пытался перебодать бизона. Позже проснулся король и чуть не порвал мускулы на боках, смеясь над собой. Он не сердился на Кикаху, а когда появилась Анана, он приветствовал её на более уверенный манер.
Кикаха порадовался разрешению этой проблемы, но не захотел начинать атаку в тот день, как первоначально планировал. Армия была не способна сражаться даже с женщинами, не говоря уже о врагах, ждавших в Таланаке.
Бракия приказал выкатить новые бочки, и пьянка началась опять. В это время на ветку над Кикахой сел ворон, птица размером с земного орла, один из очей Вольфа и заговорил хриплым и каркающим голосом:
– Привет, Кикаха! Долго же я искал тебя! Вольф, Господь, послал меня сообщить тебе, что он вынужден отправиться из дворца в другую вселенную. Кто-то похитил у него Хрисенду, и он собирается найти похитителя и убить его, а потом привезти свою женщину обратно. Ворон-Око сообщил, какие ловушки оставили активированными, какие врата – открытыми, и как он мог, если пожелает, безопасно проникнуть во дворец и покинуть его. Кикаха уведомил Око, что все изменилось, и рассказал ему об оккупации Колокольниками дворца.
Ворон не слишком поразился этому. Он только что побывал в Таланаке, так как прослышал, что Кикаха находится там. Он видел Колокольников, хотя, конечно, не знал тогда, кто они такие. Он также видел зеленых орлиц и Подаргу на пути в Таланак. Они отбрасывали огромную тень, чернившую землю подписью под смертным приговором, а их крылья били, словно барабаны в день страшного суда. Расспросив его, Кикаха рассудил, что армада обрушилась на Таланак предыдущим днем.
Он пошел к Бракии и сообщил ему эту новость. К тому времени весь лагерь пьяно орал и смеялся.
Бракия отдал приказ. Затрубили большие рога, забили боевые барабаны, воины должны были пойти первыми вместе с Кикахой и Ананой, несшими большой проектор с аэролета. Следующей шла группа великих воинов, двое из которых несли второй проектор. После них – чисто выбритые юноши, которые не могли отращивать бороды и красить их в красный цвет, пока не убьют человека в бою. За ними шла вся остальная армия.
Кикаха, Анана, Бракия и шестеро вождей быстро шагнули в круг серого металла. Вождь отряда, шедшего за ними, начал считать, проверяя правильность времени активации. Внезапно группа очутилась в помещении, не являющемся ожидаемой Кикахой огромной палатой храма. Это было помещение поменьше, хотя все-таки по большинству стандартов и немалое… Он мгновенно узнал в нем камеру врат неподалеку от середины города, ту, куда он не мог добраться, когда его преследовали Колокольники. Он вытолкнул тиудов из круга.
Те застыли от этого казавшегося магическим перехода.
Потом события происходили быстро, хотя они поглотили много часов, много энергии и много жизней.
Старый город казался объятым пламенем, повсюду бушевали пожары.
Происходили они от факелов, брошенных орлицами. В нефритовом городе было мало горючего материала, но шипели и дымились тысячи орлиц, попавших под лучи проекторов Колокольников. На улицах и крышах домов валялись тела больших птиц, тишкетмоакских воинов и дракландцев. Большая часть боев шла теперь поблизости от вершины города, вокруг храма и дворца.
Защитники и орлицы были так заняты, что не заметили краснобородых, пока три тысяяи воинов не прошли через врата в город. К тому времени было уже слишком поздно препятствовать проходу оставшихся двух тысяч. Сотни орлиц повернули с вершины города, чтобы атаковать тиудов, и в дальнейшем Кикаха помнил только, что стрелял из проектора и поднимался на каждый кровавый, дымящийся, горящий уровень. Пришло время, когда заряды проектора иссякли и стали использоваться ручные лучеметы. Прежде чем добрались до вершины, и они иссякли, и тогда в ход пошли мечи.
В храме Кикаха наткнулся на груду обугленных тел, в которых только из-за пристегнутых к спинам серебряных шкатулок можно было узнать Колокольников. Их было шестеро, и они попали под перекрестный огонь орлиц с ручными лучеметами.
Это, должно быть, произошло в самом начале, в первые мгновения внезапной атаки. Орлиц с лучеметами убили из проекторов, но они нанесли ощутимые потери Колокольникам.
Он насчитал еще четырех Колокольников, прежде чем они с Ананой, Бракией и другими ворвались в огромное помещение, где Колокольники устроили большие постоянные врата. Подарга и её оставшиеся боеспособные орлицы загнали в угол множество дракландцев, тишкетмоаков и двух, нет, трех Колокольников. Это были фок Турбат, фон Свиндебарн и император Коцхамл. Их окружали воины, численность которых стремительно таяла под яростными атаками гарпии и её больших птиц.
Кикаха с Ананой позади него и краснобородыми сбоку атаковал. Он врубился в гущу орлиц с тыла, полилась кровь, полетели перья и мясо. Он заорал в упоении – конец врагов был близок.
Затем, в последовавшей свалке, он увидел, что трое Колокольников бросили своих товарищей на произвол судьбы и побежали к большому кругу металла с вратами в углу. За ними помчались Подарга и несколько орлиц. Кикаха бросился следом за ними. Колокольники исчезли, за ними последовали Подарга и не отстававшие от нее орлицы. Все молниеносно пропали, словно их и не было.
Кикаха был настолько разочарован, что хотел заплакать, но не собирался кидаться за ними следом. Колокольники, несомненно, подготовили ловушку для любых преследователей, и гарпия с орлицами обязательно угодят в нее. Он не собирался попадаться, как бы сильно не желал заполучить в свои руки этих Колокольников.
Он начал было отворачиваться от врат, но ему пришлось защищаться от двух огромных птиц. Он сумел достаточно поранить их, чтобы охладить их пыл сблизиться с ним, но они не отставали и постепенно теснили его к большим вратам в углу помещения. Одна из птиц выдвинулась и ударила в него клювом. Он рубанул, заставив клюв быстро убраться. Затем выступила немного вперед другая орлица и сделала в его сторону финт, и ему пришлось рубануть для гарантии, что это будет только финт. Он не мог позвать на помощь, поскольку остальные были заняты своим делом.
Внезапно он понял, что его вынудят-таки воспользоваться вратами.
Если он не воспользуется ими, то будет поражен одним из этих острых огромных кривых клювов.
Две птицы теперь разделились, причем одна заходила окружным путем ему в тыл. Или они обе атакуют его с флангов, так что даже если он прикончит одну, то его убьет другая птица.
Он отчаянно оглядел помещение, увидел, что Анана и краснобородые по-прежнему заняты, и поэтому сделал то, что должен был сделать.
Он резко повернулся, прыгнул на диск, опять обернулся, чтобы защищаться нужные ему несколько секунд, прежде чем активируются врата, а затем что-то, наверное крыло, ударило его по голове и ввергло в полубессознательное состояние.
Глава 16
Он открыл глаза и смотрел на странный, фантастический ландшафт.
Он находился в широкой и неглубокой долине. Землю, на которой он сидел, и окружающие холмы покрывала желтая, похожая на мох растительность.
Небо отливало зеленью только что покинутого им мира. Оно было настолько темно-синим, что колебалось на грани черноты. Он бы подумал, что сейчас поздние сумерки, если бы солнце только что не миновало зенит. Налево от него в небе висела колоссальная фигура, похожая на башню. Она была цвета зеленого с синим и голубыми пятнами здесь и там и нечетко белыми массами на больших пространствах. Он очутился на Луне, круглом спутнике ступенчатой планеты этой Вселенной.
Забыв испытанное им раньше, он вскочил на ноги и, воспарив в воздухе, растянулся, приземлился на нос, а потом на локти и колени. Удар смягчила растительность, но его все же здорово трахнуло.
Он осторожно встал на четвереньки и помотал головой. Вот тогда-то он и увидел бежавших фон Турбата, фон Свиндебарна и Коцхамла с гнавшимися за ними Подаргой и четырьмя орлицами. Но слово «бежавших», однако, определяло намерение, а не исполнение.
Трое людей мчались невероятно длинными прыжками, часто кончавшимися тем, что они поскальзывались, когда их ноги приземлялись на растительность, или теряли равновесие при прохождении пика дуги.
Отчаяние усиливалось их неуклюжестью, и при других обстоятельствах ситуация показалась бы комичной.
Она и показалась комичной Кикахе, не подвергшемуся никакой непосредственной опасности. Несколько секунд он смеялся, а потом отрезвел, так как сообразил, что его собственное положение окажется ничуть не менеё опасным, наверное, даже более, потому что троица стремилась к цели, которая могла перенести их подальше от преследователей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35