Ли стоял напротив с осторожной улыбочкой на лице, засунув руки в карманы шелкового халата. Едва заметным жестом Меллори подал сигнал, и в комнату вошли Тевак и его люди. Ли подошел к кофейному столику, открыл яшмовый ящичек, выбрал сигару и закурил.
– В чем дело?
Меллори укоризненно покачал головой:
– С Сувон вы просчитались. Такие девушки, как она, слишком дорожат своей внешностью, ведь это их единственный товар.
Книжный шкаф у противоположной стены с грохотом упал, и трое солдат стали прикладами сбивать деревянные панели со стен. Большой кусок панели отвалился, открыв довольно просторную нишу.
На полке ниши стоял передатчик, лежало несколько довольно толстых папок. Меллори внимательно осмотрел находку, кивнул и обернулся:
– Чем дальше в лес, тем больше дров. Ну, а теперь ближе к делу. У нас есть сведения, что в Пераке действуют от шестидесяти до семидесяти боевиков. Я хочу знать, где они.
– Зря тратите время, Меллори. А время – не то, чем можно разбрасываться в вашем положении. Когда вас отзывают, в пятницу? Тридцать шесть часов осталось.
Он засмеялся, и Тевак замахнулся. Меллори расправил плечи:
– Действительно, не будем тратить время на пустяки. Тащите его в зал, там есть камин.
Ли почувствовал неприятный холодок в животе. Сразу вспомнились истории, которые шепотом рассказывали о Меллори и его «тиграх», об их методах. Никто вроде бы не принимал эти россказни всерьез, это совсем не походило на англичан. Он был готов к промыванию мозгов, к психологической обработке, но пытки...
Ли втолкнули в комнату. В камине горело длинное полено, он сам приказал слугам развести огонь: от дождей в комнате было сыро.
Меллори кивнул, и ловкие руки моментально сорвали с Ли халат и рубашку, оставив голым по пояс. Руки скрутили за спиной веревкой. За дверью послышался шум, и Меллори услышал пронзительный голос Мери Хьюм. Он вышел в коридор. Темные круги под глазами резке обозначились на ее сером лице. Она была в слезах.
– Что здесь происходит? – крикнула она. – Отвечайте!
– Я допрашиваю мистера Ли, – ответил Меллори. – Мы только что узнали, что он не совсем тот, за кого себя выдает.
– Я вам не верю!
– Ну и что ж, дело ваше. Как-нибудь потом я покажу вам спрятанный в его комнате передатчик. А сейчас извините, очень занят. – Он повернулся к стоявшему слева капралу. – Проводите миссис Хьюм в ее комнату и проследите, чтобы она никуда не выходила.
Под ее возмущенные крики Меллори вернулся в комнату. Опустившись в кресло напротив Ли, он вынул сигарету и закурил.
– Вас когда-нибудь пытали?
Ли молчал, а Меллори продолжил:
– В сорок третьем я работал во Франции, в подполье. Мне было тогда двадцать лет. Угодил в гестапо. Первые два дня держался, но к концу недели выложил все, чего они от меня добивались. Конечно, за это время в Лондоне успели принять меры и все поменять, так что ничего серьезного не случилось.
– Очень интересно, – сказал Ли.
– Я ждал такой реакции.
Меллори взял кочергу и сунул ее в огонь:
– Я, конечно, не могу ждать целую неделю, вы догадываетесь. Думаю, однако, что мне и не придется ждать так долго. У меня богатый опыт. Два года я отсидел в лагере у коммунистов. Ваши друзья там меня кое-чему научили.
Ли смотрел на кочергу, холодея от страха. Он облизал губы и прохрипел:
– Вы не посмеете. На теле останутся следы. Все увидят. Мери Хьюм засвидетельствует...
– Мне приказали очистить Перак, – сказал Меллори. – И до пятницы мне предстоит это сделать. Поэтому придется действовать жестко. Я думаю, вы и сами понимаете.
Он вынул раскаленную добела кочергу, повернулся и мягко сказал:
– Скажите, где они. Это все, что мне от вас нужно.
– Вы попусту тратите время. Лучше убейте меня сразу, и делу конец.
– Я так не считаю, – ответил Меллори, спокойно выслушав его. – Думаю, вы протянете часа два. Вряд ли больше.
* * *
Когда примерно через три часа Ли пришел в сознание, он лежал в полной темноте в холодной комнате. Его руки были небрежно перевязаны, тело пронзала острая боль, перед глазами все кружилось. Он рассказал все. Это был позор. Он выложил все этому кошмарному англичанину с белым лицом и черными, глядящими в самую душу глазами.
Ли заставил себя встать и поплелся в угол, стиснув зубы и еле сдерживаясь, чтобы не закричать, остановился у окна и выглянул наружу. Веранда была пуста. Ни души. Он раскрыл окно настежь и спустился по ступенькам. Внизу остановился, жадно вдыхая свежий после дождя воздух. Чудовищная усталость прижимала его к земле, заставляя забыть о боли. Все равно победа будет за ним, Меллори будет повержен. И это главное.
Он сошел на лужайку и побрел вперед. Он доплелся примерно до середины, когда ночную тишину разорвал резкий звук. Ли раскрыл рот, чтобы крикнуть. В мозгу отчаянно пронеслась мысль, что Меллори и здесь победил.
Залп из кустов заставил его дважды повернуться на месте и повалил лицом вниз. Еще секунду он чувствовал запах мокрой травы, потом – ничего.
* * *
Из кабинета на КП Меллори хорошо слышал треск автоматных очередей. Он прислушался, подняв голову, затем встал и подошел к карте.
Через несколько секунд дверь открылась и вошел Тевак, стряхивая капли с мокрой плащ-палатки. Меллори снова сел:
– Что у вас?
– Готов. Как раз шел через сад. Мери Хьюм не было рядом. Она выбежала из дома, когда услышала стрельбу, и успела заметить, в каком он виде.
– Сюда ее, – скомандовал Меллори.
В старом мокром плаще, который ей был заметно велик, Мери Хьюм выглядела помятой и постаревшей. Опустившись на стул и глядя в лицо Меллори, она сказала устало:
– Я видела мистера Ли. Видела, что вы с ним сделали.
– Мистер Ли лично виновен в пытках лейтенанта Грегсона и его людей. Он также несет ответственность за смерть тех тринадцати школьниц и убийства многих других невинных людей, совершенных за последние два года.
– Вы пытали его, – продолжала она, будто не слыша. – Вы хладнокровно пытали его, а потом убили.
– Если бы он попал в Сингапур, его бы судили и приговорили самое большее к десяти годам как политического. Но, вероятнее всего, его друзья помогли бы ему избежать суда.
– Вы идиот, – прошептала она. – Вы же все потеряли. Все. Вы не понимаете?
Меллори наклонился вперед.
– Миссис Хьюм. В Пераке шестьдесят три коммунистических боевика. Это мне удалось вытянуть из Ли. Из них больше тридцати сейчас в лагере, на заброшенной каучуковой плантации под Требу. У меня там усиленный дозор. К двум часам коммунисты подготовят атаку. Остальные боевики на двух баркасах спустятся вниз по реке. Предположительно утром они собираются вывести из строя железнодорожный мост под Пегу. Думаю, мы приготовим им приятный сюрприз.
Она нахмурила брови, будто с трудом улавливала смысл его слов:
– Но у вас так мало людей. Вы не сможете противостоять такой большой группе.
– Обо мне беспокоитесь, миссис Хьюм? Напрасно. – Он встал и сунул револьвер в кобуру. – У нас свои методы.
В дверях он бросил вполоборота:
– Оставайтесь здесь. На этот раз я приказываю.
Она уже открыла рот, чтобы возмутиться, но не издала ни звука и неожиданно почувствовала страх. Страх перед этим жутким человеком. Она не могла ничего предпринять, никак не могла предотвратить надвигающуюся трагедию. Она чувствовала, что в борьбе с ненавистным ему злом Меллори не щадит ни правых, ни виноватых. Удивительнее всего было то, что он не был ей безразличен.
Меллори вышел на мол и остановился. Двое бойцов сидели на корточках у тяжелого станкового пулемета. Второй пулемет стоял на вершине холма, на удалении пятидесяти ярдов, так что в секторы их обстрела попадал весь этот участок реки. На краю мола расположился Тевак со своими людьми. Двое из них стояли пригнувшись у невысокого парапета, тяжелые баки огнеметов бугрились за их спинами. Дождь тугими и толстыми струями хлестнул по поверхности реки, наполняя воздух шипением и бульканьем. Меллори почувствовал, как сердце сжимает непонятная, саднящая тоска. Как будто что-то подобное уже было с ним, только в другом месте, в другое время. Все, что случилось несколько часов раньше, словно стерлось из памяти и стало нечто средним между сном и явью. Послышался легкий плеск: черная масса темнее самой темноты двигалась по реке. Меллори тронул Тевака за плечо. Маленький сержант вынул из кармана фонарь. Тонкий светлый луч пронизал темноту и уперся в контуры двух рыбачьих баркасов, плывущих по течению борт о борт со спущенными парусами, направляемых только длинными рулевыми веслами. С переднего баркаса послышались крики: он первым наскочил на трос, за час до этого натянутый Теваком и его людьми поперек реки. Форштевень неестественно задрался вверх, баркас развернуло течением, и его корма с треском вошла в борт второго, на котором тоже закричали и открыли стрельбу из легкого оружия по пристани.
Меллори что-то крикнул, и двое с огнеметами встали в полный рост. Огненные дуги прорезали темноту, жидким пламенем расплескавшись по баркасам. Надстройки и паруса ярко вспыхнули, и было видно, как людские фигурки высыпали на палубу и заметались.
В это время заработали оба тяжелых пулемета, разнося в щепки палубу и кроша людей. Тевак корректировал огонь, а затем и сам присоединился к остальным, поливая баркасы автоматными очередями.
Через несколько минут все было кончено. Те, кому чудом удалось вырваться из пылающего ада, в отчаянии прыгали в воду, но и здесь струи огнеметного пламени, с хищным шипением лизавшие поверхность воды, находили их одного за другим. Отсветы пламени падали на реку и деревню поодаль, ярко освещая их. Меллори безучастно стоял неподалеку, наблюдая за происходящим. Он взглянул на часы. «Третий час ночи, – подумал он. – Как там Харрисон?» Он обернулся и увидел в нескольких шагах от себя Мери Хьюм. Она что-то кричала.
– Палач! – донеслось до него. – Я добьюсь, чтобы вас повесили за все, что вы натворили этой ночью!
– Не сомневаюсь, миссис Хьюм, – сказал он, спокойно проходя мимо. Оставалось всего двадцать четыре часа до самолета, и этого было достаточно. Если они поторопятся, то скоро выйдут навстречу группе Харрисона, которая идет с юга вдоль реки. Тогда будет уверенность в том, что ни один из уцелевших после боя на каучуковой плантации не ускользнул. Двадцать четыре часа. Только когда он взбежал по склону наверх и направился к КП, за его спиной раздалось громкое шипение – это остов баркаса скрылся под водой.
10. Дело чести
Хэмиш Грант закурил «гавану», и огонек спички осветил на мгновение его лицо.
– А что расследование?
Было уже довольно темно, только волны пенились внизу, перекатываясь через скалы в узком горле маленькой бухты. Стояла теплая ночь, звезды клонились к горизонту. Когда луна проглядывала из облаков, террасу заливал ее яркий, прозрачный свет. Меллори оторвал взгляд от ночного моря и пожал плечами:
– Все было предрешено заранее. Они использовали формулировку считывая прежние заслуги", намекали на то, что я не вполне нормален после двух лет в китайских лагерях.
– И благополучно вас разжаловали?
– Они обошлись со мной гораздо мягче, чем могли бы. Можно сказать, меня тактично попросили уйти самого. Разумеется, для пользы общего дела.
– Понятно, – сказал старик. – Грязная работенка накладывает свои отпечаток на всех, кто так или иначе с ней связан.
– Я поступил с Ли точно так же, как он поступил бы со мной, – сказал Меллори. – Цель терроризма – устранение. Это сказано еще Лениным и является основой основ любого коммунистического наставления по ведению революционной войны. И бороться с террором можно только тем же оружием. Действовать иначе – значит опустить руки и позволить событиям выйти из-под контроля. Это я усвоил в китайских лагерях, генерал.
– Интересная точка зрения.
– Единственно верная в таких обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25