— таков был первый вопрос, заданный мне Тираном. И таким бесцветным голосом был он задан, таким ледяным тоном, что я не сумела сдержать раздражения. И огрызнулась:
— Думать надо, прежде чем задавать… некоторые вопросы. Ведь если бы я её знала, не стала бы спрашивать. Просто догадалась, по описанию. И в самом деле, очаровательная девушка.
Что бы ещё такое сказать? Надо болтать о пустяках, пока не придумаю, как бы поумнее соврать.
И я продолжала тоном светской дамы:
— Как хорошо, что Януш уже у вас не работает и ему не придётся её допрашивать. Ох, извините, я хотела сказать — майор Боровицкий.
Клянусь, я собственными ушами расслышала зубовный скрежет. Но надо отдать Тирану справедливость — он быстро овладел собой и учинил мне профессиональный допрос. Допрос по всем правилам, начав с предупреждения об ответственности за дачу ложных показаний. Бюрократ несчастный…
Впрочем, поручик Болек сидел себе спокойно, даже улыбался, должно быть, уже привык к поведению и манерам своего прямого начальства. Закалился в совместной работе, его уже ничто не раздражало.
Наконец мои муки закончились, я подписала каждую страницу своих показаний и получила возможность покинуть кабинет этого формалиста. Выйдя на улицу, я вдохнула всей грудью холодный воздух. Значит, это все-таки была она!
Совершенно не помню, как я доехала до дома, голова была целиком занята решением свежей проблемы. Именно эту девушку видела я в тот день, когда выбежала из дома на улице Вилловой, после того, как обследовала чердак дома, а потом какое-то время торчала у подъезда. А эта девушка выбежала из подъезда, и под мышкой у неё был свёрток. Тючок. Что было в этом тючке, мне неизвестно, да и неважно сейчас. Главное — она была в доме на Вилловой, значит, не могла не знать о том, что произошло в их с тёткой квартире. Ладно, допустим, ни с кем не говорила, ни о чем не узнала. Но опечатанную дверь квартиры она не могла не видеть! Увидела и не поинтересовалась, что это означает? Трудно поверить.
А ведь из рассказа Болека следовало, что именно он принёс Касе страшное известие, бывшее для неё полной неожиданностью.
Додумав до этого момента, я мысленно притормозила. И что дальше? Что следует из этого факта?
Отравила тётку мухоморами? Господи, совсем я спятила, ведь тётку не отравили, тётку по голове стукнули. Отравили Райчика. Так, так… А может, все-таки Кася?… Собиралась отравить тётку, а отравился Райчик, так как-то получилось.
Мои рассуждения потеряли логику, стали не столь определёнными. Что касается тётки, тут я была целиком и полностью на стороне Каси, но вот травить Райчика… Нехорошо, в этом пункте я не одобряла действия девушки. И что же мне теперь делать? Выдать Касю полиции? Ох, нет. Но ведь она меня тоже узнала, и в случае чего получится, что я покрываю убийцу. Представляю, как обрадуется Тиран…
Доехав до дома, я одновременно и додумала до конца, выработав линию поведения. В случае чего скажу: да, лицо девушки показалось мне знакомым, только никак не могла вспомнить, где же я её видела. Ну, память подкачала, склероз у меня. А за плохую память в нашем уголовном кодексе пока ещё не предусмотрена статья.
Труднее было бы скрыть правду от моего домашнего полицейского, но тут нам очень помог скандалист. Он нам назначил встречу в Константине, потому что пока живёт там. Его сестра уехала куда-то на неделю и поручила ему пожить в её доме. Так что нам с Янушем предложили на выбор: или недельку подождать, или, если уж очень не терпится, приехать к нему в Константин. Мы с Янушем, не сговариваясь, выбрали загородную экскурсию.
Машину вела я, приходилось все внимание уделять дороге, тут не до разговоров, ну а потом мы стали беседовать со скандалистом. Скандалист оказался воспитанным и культурным человеком средних лет. Они с женой жили в хорошей квартире и новую искали не для себя, а для сына, который должен был вернуться с семьёй из-за границы, где провёл несколько лет на работе по контракту, хорошо заработал и собирался построить себе загородный дом, а пока просил отца купить им квартиру подходящего метража (у сына было двое детей). На улице Вилловой метраж был подходящий, вот отец и отправился смотреть квартиру.
— Посредник просто спятил, не иначе, посылая клиентов в такую квартиру! — с возмущением рассказывал скандалист. — Метраж действительно большой, но запущена она страшно! Там такая вонь, что дышать нечем. Впрочем, с этим можно было бы, в конце концов, примириться, сделать ремонт, не в вони суть. Главное, что хозяйка квартиры, кошмарная баба, заломила такую цену, как за королевский дворец! И ещё выдвинула несколько совершенно неприемлемых условий: квартиру она продаст, деньги получит полностью и лишь потом сделает ремонт. А пока будет в квартире жить. Сколько все это может продлиться, никто не знает. И год, и два. Когда я с возмущением отказался от такого несусветного варианта, она тут же предложила следующий: ладно, сделает ремонт и продаст квартиру, пусть сын с семейством в неё вселяются, но она сама не выедет из квартиры, поживёт неопределённое время в комнатке для прислуги при кухне. Ну скажите, не идиотское ли предложение? Видимо, её оно очень устраивало, ибо во втором случае она намного снижала цену.
Видели бы вы эту хозяйку! Страшная мегера, антипатичная на редкость, крикливая и скандальная, просто базарная баба. Мы с женой вышли от неё возмущённые, я потом звонил посреднику. Уж если он берётся за такую миссию, должен заботиться о своих клиентах, не подвергать их моральному издевательству. Мы с женой потом несколько дней никак не могли успокоиться.
Мы с Янушем полностью разделяли возмущение обиженного клиента, о чем и сказали ему. Тепло попрощавшись с ним и поблагодарив, отправились в обратный путь.
— Лично я не верю, чтобы оба варианта продажи квартиры тётя выдвинула только из жадности, — начала я обмен мнениями. — У меня возникло предположение… А у тебя?
— У меня тоже. Давай сначала своё.
— Племянница. Это из-за неё тётка выдумала такие невозможные условия продажи квартиры. Ведь в квартире своей учительницы девушка проживает временно, до её возвращения из-за границы. Вернётся хозяйка квартиры — и привет! Вот тётя и старалась устроить дело таким образом, чтобы Касе опять пришлось поселиться вместе с нею. Или под мостом, или в комнатке для прислуги. А ты как думаешь?
— Так же. Нельзя, разумеется, исключить и просто неимоверную жадность тёти. Хотя зачем ей ещё деньги? Ведь столько оказалось припрятано в квартире. Не понимаю, зачем ей ещё.
— Чтобы сидеть на них.
— Видимо, действительно так. А возможно, и какой-то сдвиг в психике. Желание всем делать назло, не только племяннице, но, например, и Райчику. Возможно, она знала, что он разыскивает тайники, и намерена была сама присвоить золото. А он пусть потом пробирается в квартиру, проданную новым жильцам, и они его прихватят…
— Вряд ли нам с тобой понять, что может прийти в голову свихнувшейся бабе, — с грустью заметила я и сбросила скорость, проезжая около ветеринарной клиники. — Погляди, какой роскошный пёс!
Территория ветеринарной клиники была огорожена сеткой, и сквозь неё хорошо была видна громадная немецкая овчарка, сидящая к нам спиной.
Пёс не мигая смотрел на светящиеся окна лечебницы.
— Неужели они так поздно работают? — удивился Януш. — Смотри, свет во всех окнах. Или это частная клиника и хозяева живут при ней?
— Нет, я знаю владельца, живёт он не здесь. Возможно, какая-то срочная операция. Гляди, как взволнован этот пёс, весь напрягся, не дрогнет. Наверное, ветеринар очень порядочный человек, если так поздно приехал опять в клинику, чтобы спасти какое-то больное животное. Пёс ясно говорит — там что-то делают с больным животным.
А я ещё придумывала, как бы мне правдоподобнее изобразить умственное затмение, чтобы не рассказать Янушу о моих подозрениях по отношению к племяннице! Ничего не надо было изображать, умственное затмение и без того пало на меня, если я не задумалась ни над поведением собаки, ни над светом в окнах клиники в неурочный час. Януш все же оглянулся на освещённые окна, когда мы проезжали мимо, и попытался было что-то мне сказать, но только махнул рукой. Вспомнив все это на следующий день, я подумала: инстинктом наделены не только животные, но и полицейские…
* * *
— Вот ты и накаркал! — упрекнул Болек Януша, явившись к нам вечером со ставшим уже традиционным визитом. — Хотя нет, я сам накаркал. У нас новый труп.
Под утро пёс ветеринара принял наконец решение и начал выть. Выл он на свежем воздухе, и зловещий вой далеко разносился окрест. Константин — не фабричный посёлок, там никто не просыпается на рассвете, и в шесть утра его обитатели ещё спали сладким сном. Зловещие звуки разбудили людей, но вставать никому не хотелось. Первым не выдержал ближайший сосед ветеринара. Разъярённый, он выскочил из дома в одной пижаме и через сетку заорал на собаку:
— Ты что развылся, пся крев? В чем дело? Заткнись, холера!
Пёс и не подумал заткнуться, честно выполняя свой собачий долг. Немного проснувшись, сосед уже повнимательнее взглянул на привязанную во дворе ветеринарной клиники собаку, осмотрелся, увидел, что ворота у ветеринара распахнуты настежь, встревожился и вошёл во двор клиники. Со двора увидел опять же распахнутую входную дверь дома и, немного поколебавшись, переступил порог. И сразу выяснилось, что пёс был прав.
В прихожей ничком лежал какой-то мужчина с размозжённой головой. Сосед не стал даже щупать его, теперь он уже безоговорочно верил псу.
Ясно: мёртвый.
И сосед помчался к телефону.
Весть о новом преступлении дошла до Болека довольно быстро. В полиции тоже иногда думают, кто-то из оперативников сопоставил обстоятельства гибели двух мужчин. Слова «мертвец на куче отбитой штукатурки и кирпича» звучали как пароль.
Константинская полиция как можно осторожнее осмотрела место преступления, стараясь не затоптать следов, а примчавшегося владельца ветеринарной клиники вообще не пустили в его дом.
Интерьер клиники представлял собой страшную картину: содранный паркет, раскуроченные стены, перевёрнутая мебель, на полу кучи медикаментов и прочих мелких предметов. Ну прямо «Пейзаж после битвы». Первым делом вызванные из Варшавы оперативники вынесли из помещения труп, ибо он загораживал вход, вторым — обеспечили сохранность всех обнаруженных на месте преступления следов, в-третьих, уже с помощью владельца клиники, стали выяснять, что же похищено. И тут, к их изумлению, выяснилось: ничего. Все имущество оказалось на месте, только в слегка повреждённом виде.
Для Болека дело было ясно как божий день. Опять кто-то разыскивал замурованные в стенах дома сокровища. Дом был старой, ещё довоенной постройки, кирпичный. И некогда являлся собственностью уже известного полиции мифического прадедушки. Ветеринарной лечебницей он стал сравнительно недавно, лишь несколько лет назад. И ему, Болеку, следовало бы помнить о таком доме, да и обо всех остальных, теперь-то он уже научен… Погибший несомненно принимал активное участие в поисках сокровищ, следы таких поисков, можно сказать, густо усыпали его одежду, а убили его в тот момент, когда он собирался покинуть недвижимость. Убийца шёл за ним следом, прихватив один из тех кирпичей, что они извлекли из стены, пристукнул кирпичиком своего сообщника и оставил его лежать там, где тот свалился. А сам смылся.
Януш не мог успокоиться.
— Меня так и тянуло заглянуть в этот дом, когда мы с тобой проезжали мимо! — твердил он, не находя себе места. — Поступил я, как последний кретин, всегда ведь следовал своей интуиции, а тут, как… не знаю кто проехал мимо. А все из-за этой сумасшедшей тётки, мы с тобой только о ней и говорили…
Я промолчала. Ясно, во всем виновата я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Думать надо, прежде чем задавать… некоторые вопросы. Ведь если бы я её знала, не стала бы спрашивать. Просто догадалась, по описанию. И в самом деле, очаровательная девушка.
Что бы ещё такое сказать? Надо болтать о пустяках, пока не придумаю, как бы поумнее соврать.
И я продолжала тоном светской дамы:
— Как хорошо, что Януш уже у вас не работает и ему не придётся её допрашивать. Ох, извините, я хотела сказать — майор Боровицкий.
Клянусь, я собственными ушами расслышала зубовный скрежет. Но надо отдать Тирану справедливость — он быстро овладел собой и учинил мне профессиональный допрос. Допрос по всем правилам, начав с предупреждения об ответственности за дачу ложных показаний. Бюрократ несчастный…
Впрочем, поручик Болек сидел себе спокойно, даже улыбался, должно быть, уже привык к поведению и манерам своего прямого начальства. Закалился в совместной работе, его уже ничто не раздражало.
Наконец мои муки закончились, я подписала каждую страницу своих показаний и получила возможность покинуть кабинет этого формалиста. Выйдя на улицу, я вдохнула всей грудью холодный воздух. Значит, это все-таки была она!
Совершенно не помню, как я доехала до дома, голова была целиком занята решением свежей проблемы. Именно эту девушку видела я в тот день, когда выбежала из дома на улице Вилловой, после того, как обследовала чердак дома, а потом какое-то время торчала у подъезда. А эта девушка выбежала из подъезда, и под мышкой у неё был свёрток. Тючок. Что было в этом тючке, мне неизвестно, да и неважно сейчас. Главное — она была в доме на Вилловой, значит, не могла не знать о том, что произошло в их с тёткой квартире. Ладно, допустим, ни с кем не говорила, ни о чем не узнала. Но опечатанную дверь квартиры она не могла не видеть! Увидела и не поинтересовалась, что это означает? Трудно поверить.
А ведь из рассказа Болека следовало, что именно он принёс Касе страшное известие, бывшее для неё полной неожиданностью.
Додумав до этого момента, я мысленно притормозила. И что дальше? Что следует из этого факта?
Отравила тётку мухоморами? Господи, совсем я спятила, ведь тётку не отравили, тётку по голове стукнули. Отравили Райчика. Так, так… А может, все-таки Кася?… Собиралась отравить тётку, а отравился Райчик, так как-то получилось.
Мои рассуждения потеряли логику, стали не столь определёнными. Что касается тётки, тут я была целиком и полностью на стороне Каси, но вот травить Райчика… Нехорошо, в этом пункте я не одобряла действия девушки. И что же мне теперь делать? Выдать Касю полиции? Ох, нет. Но ведь она меня тоже узнала, и в случае чего получится, что я покрываю убийцу. Представляю, как обрадуется Тиран…
Доехав до дома, я одновременно и додумала до конца, выработав линию поведения. В случае чего скажу: да, лицо девушки показалось мне знакомым, только никак не могла вспомнить, где же я её видела. Ну, память подкачала, склероз у меня. А за плохую память в нашем уголовном кодексе пока ещё не предусмотрена статья.
Труднее было бы скрыть правду от моего домашнего полицейского, но тут нам очень помог скандалист. Он нам назначил встречу в Константине, потому что пока живёт там. Его сестра уехала куда-то на неделю и поручила ему пожить в её доме. Так что нам с Янушем предложили на выбор: или недельку подождать, или, если уж очень не терпится, приехать к нему в Константин. Мы с Янушем, не сговариваясь, выбрали загородную экскурсию.
Машину вела я, приходилось все внимание уделять дороге, тут не до разговоров, ну а потом мы стали беседовать со скандалистом. Скандалист оказался воспитанным и культурным человеком средних лет. Они с женой жили в хорошей квартире и новую искали не для себя, а для сына, который должен был вернуться с семьёй из-за границы, где провёл несколько лет на работе по контракту, хорошо заработал и собирался построить себе загородный дом, а пока просил отца купить им квартиру подходящего метража (у сына было двое детей). На улице Вилловой метраж был подходящий, вот отец и отправился смотреть квартиру.
— Посредник просто спятил, не иначе, посылая клиентов в такую квартиру! — с возмущением рассказывал скандалист. — Метраж действительно большой, но запущена она страшно! Там такая вонь, что дышать нечем. Впрочем, с этим можно было бы, в конце концов, примириться, сделать ремонт, не в вони суть. Главное, что хозяйка квартиры, кошмарная баба, заломила такую цену, как за королевский дворец! И ещё выдвинула несколько совершенно неприемлемых условий: квартиру она продаст, деньги получит полностью и лишь потом сделает ремонт. А пока будет в квартире жить. Сколько все это может продлиться, никто не знает. И год, и два. Когда я с возмущением отказался от такого несусветного варианта, она тут же предложила следующий: ладно, сделает ремонт и продаст квартиру, пусть сын с семейством в неё вселяются, но она сама не выедет из квартиры, поживёт неопределённое время в комнатке для прислуги при кухне. Ну скажите, не идиотское ли предложение? Видимо, её оно очень устраивало, ибо во втором случае она намного снижала цену.
Видели бы вы эту хозяйку! Страшная мегера, антипатичная на редкость, крикливая и скандальная, просто базарная баба. Мы с женой вышли от неё возмущённые, я потом звонил посреднику. Уж если он берётся за такую миссию, должен заботиться о своих клиентах, не подвергать их моральному издевательству. Мы с женой потом несколько дней никак не могли успокоиться.
Мы с Янушем полностью разделяли возмущение обиженного клиента, о чем и сказали ему. Тепло попрощавшись с ним и поблагодарив, отправились в обратный путь.
— Лично я не верю, чтобы оба варианта продажи квартиры тётя выдвинула только из жадности, — начала я обмен мнениями. — У меня возникло предположение… А у тебя?
— У меня тоже. Давай сначала своё.
— Племянница. Это из-за неё тётка выдумала такие невозможные условия продажи квартиры. Ведь в квартире своей учительницы девушка проживает временно, до её возвращения из-за границы. Вернётся хозяйка квартиры — и привет! Вот тётя и старалась устроить дело таким образом, чтобы Касе опять пришлось поселиться вместе с нею. Или под мостом, или в комнатке для прислуги. А ты как думаешь?
— Так же. Нельзя, разумеется, исключить и просто неимоверную жадность тёти. Хотя зачем ей ещё деньги? Ведь столько оказалось припрятано в квартире. Не понимаю, зачем ей ещё.
— Чтобы сидеть на них.
— Видимо, действительно так. А возможно, и какой-то сдвиг в психике. Желание всем делать назло, не только племяннице, но, например, и Райчику. Возможно, она знала, что он разыскивает тайники, и намерена была сама присвоить золото. А он пусть потом пробирается в квартиру, проданную новым жильцам, и они его прихватят…
— Вряд ли нам с тобой понять, что может прийти в голову свихнувшейся бабе, — с грустью заметила я и сбросила скорость, проезжая около ветеринарной клиники. — Погляди, какой роскошный пёс!
Территория ветеринарной клиники была огорожена сеткой, и сквозь неё хорошо была видна громадная немецкая овчарка, сидящая к нам спиной.
Пёс не мигая смотрел на светящиеся окна лечебницы.
— Неужели они так поздно работают? — удивился Януш. — Смотри, свет во всех окнах. Или это частная клиника и хозяева живут при ней?
— Нет, я знаю владельца, живёт он не здесь. Возможно, какая-то срочная операция. Гляди, как взволнован этот пёс, весь напрягся, не дрогнет. Наверное, ветеринар очень порядочный человек, если так поздно приехал опять в клинику, чтобы спасти какое-то больное животное. Пёс ясно говорит — там что-то делают с больным животным.
А я ещё придумывала, как бы мне правдоподобнее изобразить умственное затмение, чтобы не рассказать Янушу о моих подозрениях по отношению к племяннице! Ничего не надо было изображать, умственное затмение и без того пало на меня, если я не задумалась ни над поведением собаки, ни над светом в окнах клиники в неурочный час. Януш все же оглянулся на освещённые окна, когда мы проезжали мимо, и попытался было что-то мне сказать, но только махнул рукой. Вспомнив все это на следующий день, я подумала: инстинктом наделены не только животные, но и полицейские…
* * *
— Вот ты и накаркал! — упрекнул Болек Януша, явившись к нам вечером со ставшим уже традиционным визитом. — Хотя нет, я сам накаркал. У нас новый труп.
Под утро пёс ветеринара принял наконец решение и начал выть. Выл он на свежем воздухе, и зловещий вой далеко разносился окрест. Константин — не фабричный посёлок, там никто не просыпается на рассвете, и в шесть утра его обитатели ещё спали сладким сном. Зловещие звуки разбудили людей, но вставать никому не хотелось. Первым не выдержал ближайший сосед ветеринара. Разъярённый, он выскочил из дома в одной пижаме и через сетку заорал на собаку:
— Ты что развылся, пся крев? В чем дело? Заткнись, холера!
Пёс и не подумал заткнуться, честно выполняя свой собачий долг. Немного проснувшись, сосед уже повнимательнее взглянул на привязанную во дворе ветеринарной клиники собаку, осмотрелся, увидел, что ворота у ветеринара распахнуты настежь, встревожился и вошёл во двор клиники. Со двора увидел опять же распахнутую входную дверь дома и, немного поколебавшись, переступил порог. И сразу выяснилось, что пёс был прав.
В прихожей ничком лежал какой-то мужчина с размозжённой головой. Сосед не стал даже щупать его, теперь он уже безоговорочно верил псу.
Ясно: мёртвый.
И сосед помчался к телефону.
Весть о новом преступлении дошла до Болека довольно быстро. В полиции тоже иногда думают, кто-то из оперативников сопоставил обстоятельства гибели двух мужчин. Слова «мертвец на куче отбитой штукатурки и кирпича» звучали как пароль.
Константинская полиция как можно осторожнее осмотрела место преступления, стараясь не затоптать следов, а примчавшегося владельца ветеринарной клиники вообще не пустили в его дом.
Интерьер клиники представлял собой страшную картину: содранный паркет, раскуроченные стены, перевёрнутая мебель, на полу кучи медикаментов и прочих мелких предметов. Ну прямо «Пейзаж после битвы». Первым делом вызванные из Варшавы оперативники вынесли из помещения труп, ибо он загораживал вход, вторым — обеспечили сохранность всех обнаруженных на месте преступления следов, в-третьих, уже с помощью владельца клиники, стали выяснять, что же похищено. И тут, к их изумлению, выяснилось: ничего. Все имущество оказалось на месте, только в слегка повреждённом виде.
Для Болека дело было ясно как божий день. Опять кто-то разыскивал замурованные в стенах дома сокровища. Дом был старой, ещё довоенной постройки, кирпичный. И некогда являлся собственностью уже известного полиции мифического прадедушки. Ветеринарной лечебницей он стал сравнительно недавно, лишь несколько лет назад. И ему, Болеку, следовало бы помнить о таком доме, да и обо всех остальных, теперь-то он уже научен… Погибший несомненно принимал активное участие в поисках сокровищ, следы таких поисков, можно сказать, густо усыпали его одежду, а убили его в тот момент, когда он собирался покинуть недвижимость. Убийца шёл за ним следом, прихватив один из тех кирпичей, что они извлекли из стены, пристукнул кирпичиком своего сообщника и оставил его лежать там, где тот свалился. А сам смылся.
Януш не мог успокоиться.
— Меня так и тянуло заглянуть в этот дом, когда мы с тобой проезжали мимо! — твердил он, не находя себе места. — Поступил я, как последний кретин, всегда ведь следовал своей интуиции, а тут, как… не знаю кто проехал мимо. А все из-за этой сумасшедшей тётки, мы с тобой только о ней и говорили…
Я промолчала. Ясно, во всем виновата я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39