— Ведь тебя ещё ждёт грудинка. Мне дали кусочек попробовать, говорю тебе — нечто потрясающее!
Болек понимающе кивнул и смел со своей тарелки добавку маслин. Пожалуй, воздержусь пока от подачи жаркого, а то отвлечётся. Болек покосился на сковороду на плите и продолжил рассказ:
— Тиран был малость ошарашен, но постарался взять себя в руки и потребовал разъяснений. Подумав, Кася пояснила: о прадедушкиных кладах она узнала от пани Крыси, где конкретно он их прятал — не знала, но они с Бартеком решили проверить бывший прадедушкин дом в Константине. Они оба очень нуждались в деньгах, откуда ей было знать, что тётка сыграет в ящик и она, Кася, неожиданно разбогатеет?
Тогда бы не пришлось стены разбирать и полы сдирать. Вот, значит, они и решили, что Бартек поищет клад на вилле в Константине. Ну и что там произошло, поинтересовался Тиран. И ничего не узнал, потому что Кася решительно отказалась отвечать на этот вопрос. Он, Тиран, сам знает, что Бартек никого не убивал, так что её, Касю, нельзя обвинить в том, что она покрывает убийцу, вот она пока и помолчит, она не болтливая, ей помолчать — одно удовольствие. Остальное он в своё время узнает от самого Бартека…
Я заметила, что Болек стал повторяться и вроде бы терять нить повествования, причём уже не отрывал жадного взгляда от сковороды на плите. Больше тянуть было нельзя, пришлось поставить грудинку на стол и подать все, что приготовила к ней. Предупредив, что из слив тоже вынуты косточки — а то ведь не заметит и не оценит! — я предложила приступить к трапезе, но не торопиться, ибо мясо с пылу, с жару.
Грудинка и в самом деле оказалась очень горячей, и хотя Болек, не вняв предупреждениям, набросился на неё, все равно вынужден был есть по маленькому кусочку, получив тем самым возможность в перерывах продолжить рассказ.
Тиран сохранил самообладание и ознакомил Касю со статьёй уголовно-процессуального кодекса, которая предусматривает даже принудительную доставку в полицию коронного свидетеля, а сокрытие оного вполне может быть приравнено к сокрытию убийцы.
Ей, Касе, возможно, известно, что в Константиновской ветеринарной клинике в злополучную ночь погиб человек. Такой натиск нелегко было выдержать, но Кася выдержала. И вовсе она никого по скрывает, заявила Кася, и Бартек вовсе не прячется, а тяжко работает. Так, может, тогда она, Кася, хоть фамилию этого Бартека назовёт? Хорошо, ответила, завтра назову. А если пану капитану до завтра никак ждать нельзя, ради Бога, пусть пан капитан её, Касю, хоть сейчас посадит за решётку. Она, Кася, даже специально так распределила свою работу, что пару дней может не появляться в фирме. И ещё добавила: за то, что не называет фамилию Бартека, вряд ли уголовно-процессуальный что-либо предусматривает, а в истории уже не раз случалось, что девушка и юноша, без памяти влюбляясь друг в друга, не только фамилий друг друга не знали, но даже и имён.
Вот и она может запросто не знать фамилии своего Бартека. Что оставалось делать Тирану? Правда, автоматически предупредил свидетельницу, что за дачу ложных показаний свидетелю может грозить наказание до пяти лет лишения свободы, но как-то эти пять лет Касю не испугали. И лопнуть мне на этом месте, если когда ещё Тирану попадался такой свидетель! Эти пять лет Касю просто-таки обрадовали, вроде бы она ждала чего-то в этом роде, потому что с улыбкой ответила: в нашей стране ещё никогда и никого не присуждали к такой мере наказания за дачу ложных показаний, она специально узнавала, прежде чем идти на допрос, так что она будет первой, а это, согласитесь, большая честь. Я во все глаза уставился на Тирана — как он воспримет такое?
Ничего, выдержал. А я вам говорю, её любой суд оправдает, женщина судья или мужик, ведь девушка действовала из самых благородных побуждений. Ну и Тиран, должно быть, тоже это прекрасно понимал.
— И что же, отпустил её на все четыре стороны? — удивился Януш.
— Не совсем. За решётку не посадил, но опекуна к ней приставил.
— Очень правильно сделал.
Я потребовала разъяснений, почему они считают такое решение правильным. Мне разъяснили: изолировать Касю никак нельзя, сплошной вред расследованию. Во-первых, парень встревожится и может дать деру. Во-вторых, не имея контактов со своим возлюбленным, Кася не будет знать, когда он закончит работу, и может молчать дольше, чем это вызвано необходимостью. Так что лучше незаметно понаблюдать за девушкой, а возможно, и подслушать телефонный разговор, который, есть надежда, не сведётся к паническому Касиному предостережению: «Немедленно смывайся!» — В общем-то, на мой взгляд, Тирану не так уж и нужен этот её Бартек, — высказал своё мнение поручик, — хватило бы нам и Доминика, тот не знает об отсутствии свидетеля и по-прежнему горячо отстаивает свою концепцию вынужденной обороны.
Правда, все ещё остаётся много неясностей, да и для нас стыд и позор не найти этого парня.
— Я и то удивляюсь… — начал было Януш.
Болек нетерпеливо перебил его:
— А чему тут удивляться? Не судимый, в картотеке его пальчики не значатся, можем их на гвоздике в нужнике повесить, знаем только, что высокий и с веснушками. Даже кем работает не знаем! Может, чернорабочий, а может, и лётчик-испытатель. Уж Кася очень старалась ни одного лишнего словечка о нем не проронить из своих восхитительных губок. Тиран уже сообразил, что подстерегать возлюбленного Каси следует у дверей всех квартир, где девушка вообще появляется. Ведь как получается? Когда тот пинками выгонял Доминика из квартиры на Вилловой, его поджидали на Граничной и наоборот. Но теперь уж Тиран не даст себя провести. Есть люди, нет людей — за Касей найдётся кому присматривать.
— А родители его?
— Фамилии не знаем, как найти родителей? Впрочем, может, он тоже сиротинка, как и Кася. Возраста его Кася тоже предусмотрительно не называла, так что разыскивать его в институтах Варшавы мало толку, может, он на десяток лет её старше? А если бы не Яцусь, мы бы вообще о нем ничего не узнали. Знаешь, где он отыскал в Касиной квартире отпечатки его пальцев? В жизни не догадаешься. У неё там такая чистота, ни пылинки. Так вот, на спинке кресла.
Верх спинки деревянный, она её протирала, но только поверху, а снизу ей в голову не пришло провести тряпкой. Он же, видимо, кресло переносил и обхватил деревянный край спинки кресла ладонью. Нет, скажу я вам, вампира проще найти, чем этого парня!
— Ну ладно, я поняла, он её выпустил. Рассказывай, что было потом.
— Ничего особенного. Кася сначала на лекции в своей Академии помчалась, три часа отсидела, а потом в рекламную фирму, где подрабатывает. Ну, и уже вечером отправилась к себе на Вилловую, наверное, до сих пор там находится. Вот почему мы особое внимание сейчас уделяем квартире на Граничной, и, поверьте, туда и муха не пролетит. На Вилловой тоже дежурим. Ага, по дороге домой Кася закупила продукты.
— Ты упоминал о неясностях.
— Да, много тут неясностей. Вот, например, незапертая дверь, чтоб ей… Минутку, о незапертой двери только вы одна нам и сказали, пани Иоанна?
И Болек так пронизывающе уставился на меня, что я непременно должна была подавиться куском грудинки. Странно, не подавилась, благополучно проглотила… С какой радостью отказалась бы я от своих показаний, но как бы я тогда вошла в квартиру на Вилловой, если бы дверь была заперта? Неохотно подтвердила: все правильно, дверь была не только не заперта, но даже приоткрыта, этого я не выдумала. Могу на Библии поклясться…
— Вот именно. Тогда куда же делось золото?
Лабораторный анализ подтвердил: золото там было.
Тирану надо как-то объяснить его исчезновение.
Может быть, Кася все-таки принимала участие в отравлении?
— И её парень подтвердит этот факт? — съязвила я. — За руку её держал?
— Кое-что наверняка прояснит, — спокойно ответил Болек. — Даст показания, возможно, мы сумеем из них сделать кое-какие выводы. Не исключено также, что и Кася сама кое-что расскажет, а в том, что она не обо всем нам рассказала, никто не сомневается. Всю дорогу какие-то дополнительные сложности возникают в этом деле!
В раздражении поручик Болек не заметил, как уничтожил дополнительную порцию свинины.
— Твой второй след, так ты выразился? — неожиданно обратился он к Янушу. — Сколько он нам крови испортил, холера!
Януш проигнорировал явный выпад по своему адресу. В конце концов, не он оставил этот второй след…
* * *
— Не нравится мне все это, — угрюмо заявила я после ухода Болека. — Кася из-за чего-то очень мучается и переживает, а я успела полюбить девушку. Да и как не полюбить, ведь жизнь у неё была адская, и она самостоятельно, заметь — самостоятельно, без всякой помощи выкарабкалась из пропасти! И заслужила нормальную, спокойную жизнь, а она получается не очень-то спокойная, сплошная нервотрёпка. Хорошо было бы успеть мне поговорить с ней до того, как Тиран изловит её парня.
Я и не заметила, как забила мойку грязной посудой, а тут ещё Януш притащил пепельницы.
— Оставь, я сам вымою, — благородно предложил он.
— Отвяжись, не мешай думать! Вымою, ничего со мной не сделается. Горячая вода есть, так что не проблема. Вот интересно, почему это на Западе такой шум поднимают из-за того, что женщины, которым приходится посуду мыть, несчастные создания? Каторжная жизнь и прочие галеры. Ничего особенного. Впрочем, если хочешь помочь, наведи порядок в комнате.
Зная меня, Януш не стал настаивать на посуде, предоставил её мне, быстренько навёл порядок в комнате, и не успела я и глазом моргнуть, как опять оказался рядом со мной в кухне. Ему тоже хотелось поделиться своими соображениями и услышать мои.
— Я бы ничего против не имел, — продолжая наш разговор, задумчиво сказал он. — Наверняка Кася больше расскажет тебе, чем Тирану. Только вот если ты опять что-то попытаешься скрыть от меня…
— Не попытаюсь, — заверила я, продолжая мыть посуду. — А девушке явно хочется поделиться с кем-то тем, что её мучит, она сама об этом сказала. В крайнем случае кто-нибудь один из них отсидит своё, и дело с концом. Я намерена уговорить её довериться мне, ведь так и для них будет лучше. И знаешь, готова сама позвонить Касе, только вот не знаю, как там с телефонами, ведь они наверняка прослушиваются, дурак Тиран заловит меня и опять прицепится.
— Если ты будешь говорить не более трех минут, тебя не засекут, — заверил Януш.
— Думаешь? — не поверила я.
— Знаю! В Мокотове старая подстанция, так что наш район не опасен. В Центральном районе, у Каси, тоже. Её телефон, возможно, уже прослушивается…
— Возможно?
— Ну ладно, прослушивается, без «возможно». Твой — нет. В крайнем случае, услышат то, что ты ей скажешь, но могут не догадаться, кто звонил.
— Скорее Кася не догадается… Как ты себе представляешь наш разговор? Ведь мне же надо будет сказать девушке, кто звонит, и где-то назначить встречу. Ну и меня сразу засекут! А если так: позвоню, уверюсь, что она там, сразу же к ней поеду…
— …и наблюдатель Тирана перехватит тебя у её дверей.
Я жутко разозлились.
— В таком случае катитесь вы все к черту! Позвоню и открытым текстом приглашу девушку к нам. А ты делай, что хочешь, но добейся, чтобы её выпустили. Ведь Тиран тоже в этом кровно заинтересован! А Касе скажу — пусть приезжает со своим парнем, и пусть все это наконец завершится!
— Хорошо, но звони из своей квартиры…
Прервав мытьё посуды на полтарелке, я закрутила кран и, на ходу вытирая руки, бросилась к себе.
— Телепатия какая-то, — вот первые слова, что мне сказала Кася. — Я звоню и звоню вам, а там все отвечает автоответчик. Можно ли сейчас… Не согласились бы вы… Мне так надо с вами посоветоваться!
Я уже говорила вам, вы согласились, а сейчас самое время: не могу я больше.
— И я такого же мнения, — ответила я Касе. — Только не стоит по телефону, надо бы встретиться…
— О, я понимаю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Болек понимающе кивнул и смел со своей тарелки добавку маслин. Пожалуй, воздержусь пока от подачи жаркого, а то отвлечётся. Болек покосился на сковороду на плите и продолжил рассказ:
— Тиран был малость ошарашен, но постарался взять себя в руки и потребовал разъяснений. Подумав, Кася пояснила: о прадедушкиных кладах она узнала от пани Крыси, где конкретно он их прятал — не знала, но они с Бартеком решили проверить бывший прадедушкин дом в Константине. Они оба очень нуждались в деньгах, откуда ей было знать, что тётка сыграет в ящик и она, Кася, неожиданно разбогатеет?
Тогда бы не пришлось стены разбирать и полы сдирать. Вот, значит, они и решили, что Бартек поищет клад на вилле в Константине. Ну и что там произошло, поинтересовался Тиран. И ничего не узнал, потому что Кася решительно отказалась отвечать на этот вопрос. Он, Тиран, сам знает, что Бартек никого не убивал, так что её, Касю, нельзя обвинить в том, что она покрывает убийцу, вот она пока и помолчит, она не болтливая, ей помолчать — одно удовольствие. Остальное он в своё время узнает от самого Бартека…
Я заметила, что Болек стал повторяться и вроде бы терять нить повествования, причём уже не отрывал жадного взгляда от сковороды на плите. Больше тянуть было нельзя, пришлось поставить грудинку на стол и подать все, что приготовила к ней. Предупредив, что из слив тоже вынуты косточки — а то ведь не заметит и не оценит! — я предложила приступить к трапезе, но не торопиться, ибо мясо с пылу, с жару.
Грудинка и в самом деле оказалась очень горячей, и хотя Болек, не вняв предупреждениям, набросился на неё, все равно вынужден был есть по маленькому кусочку, получив тем самым возможность в перерывах продолжить рассказ.
Тиран сохранил самообладание и ознакомил Касю со статьёй уголовно-процессуального кодекса, которая предусматривает даже принудительную доставку в полицию коронного свидетеля, а сокрытие оного вполне может быть приравнено к сокрытию убийцы.
Ей, Касе, возможно, известно, что в Константиновской ветеринарной клинике в злополучную ночь погиб человек. Такой натиск нелегко было выдержать, но Кася выдержала. И вовсе она никого по скрывает, заявила Кася, и Бартек вовсе не прячется, а тяжко работает. Так, может, тогда она, Кася, хоть фамилию этого Бартека назовёт? Хорошо, ответила, завтра назову. А если пану капитану до завтра никак ждать нельзя, ради Бога, пусть пан капитан её, Касю, хоть сейчас посадит за решётку. Она, Кася, даже специально так распределила свою работу, что пару дней может не появляться в фирме. И ещё добавила: за то, что не называет фамилию Бартека, вряд ли уголовно-процессуальный что-либо предусматривает, а в истории уже не раз случалось, что девушка и юноша, без памяти влюбляясь друг в друга, не только фамилий друг друга не знали, но даже и имён.
Вот и она может запросто не знать фамилии своего Бартека. Что оставалось делать Тирану? Правда, автоматически предупредил свидетельницу, что за дачу ложных показаний свидетелю может грозить наказание до пяти лет лишения свободы, но как-то эти пять лет Касю не испугали. И лопнуть мне на этом месте, если когда ещё Тирану попадался такой свидетель! Эти пять лет Касю просто-таки обрадовали, вроде бы она ждала чего-то в этом роде, потому что с улыбкой ответила: в нашей стране ещё никогда и никого не присуждали к такой мере наказания за дачу ложных показаний, она специально узнавала, прежде чем идти на допрос, так что она будет первой, а это, согласитесь, большая честь. Я во все глаза уставился на Тирана — как он воспримет такое?
Ничего, выдержал. А я вам говорю, её любой суд оправдает, женщина судья или мужик, ведь девушка действовала из самых благородных побуждений. Ну и Тиран, должно быть, тоже это прекрасно понимал.
— И что же, отпустил её на все четыре стороны? — удивился Януш.
— Не совсем. За решётку не посадил, но опекуна к ней приставил.
— Очень правильно сделал.
Я потребовала разъяснений, почему они считают такое решение правильным. Мне разъяснили: изолировать Касю никак нельзя, сплошной вред расследованию. Во-первых, парень встревожится и может дать деру. Во-вторых, не имея контактов со своим возлюбленным, Кася не будет знать, когда он закончит работу, и может молчать дольше, чем это вызвано необходимостью. Так что лучше незаметно понаблюдать за девушкой, а возможно, и подслушать телефонный разговор, который, есть надежда, не сведётся к паническому Касиному предостережению: «Немедленно смывайся!» — В общем-то, на мой взгляд, Тирану не так уж и нужен этот её Бартек, — высказал своё мнение поручик, — хватило бы нам и Доминика, тот не знает об отсутствии свидетеля и по-прежнему горячо отстаивает свою концепцию вынужденной обороны.
Правда, все ещё остаётся много неясностей, да и для нас стыд и позор не найти этого парня.
— Я и то удивляюсь… — начал было Януш.
Болек нетерпеливо перебил его:
— А чему тут удивляться? Не судимый, в картотеке его пальчики не значатся, можем их на гвоздике в нужнике повесить, знаем только, что высокий и с веснушками. Даже кем работает не знаем! Может, чернорабочий, а может, и лётчик-испытатель. Уж Кася очень старалась ни одного лишнего словечка о нем не проронить из своих восхитительных губок. Тиран уже сообразил, что подстерегать возлюбленного Каси следует у дверей всех квартир, где девушка вообще появляется. Ведь как получается? Когда тот пинками выгонял Доминика из квартиры на Вилловой, его поджидали на Граничной и наоборот. Но теперь уж Тиран не даст себя провести. Есть люди, нет людей — за Касей найдётся кому присматривать.
— А родители его?
— Фамилии не знаем, как найти родителей? Впрочем, может, он тоже сиротинка, как и Кася. Возраста его Кася тоже предусмотрительно не называла, так что разыскивать его в институтах Варшавы мало толку, может, он на десяток лет её старше? А если бы не Яцусь, мы бы вообще о нем ничего не узнали. Знаешь, где он отыскал в Касиной квартире отпечатки его пальцев? В жизни не догадаешься. У неё там такая чистота, ни пылинки. Так вот, на спинке кресла.
Верх спинки деревянный, она её протирала, но только поверху, а снизу ей в голову не пришло провести тряпкой. Он же, видимо, кресло переносил и обхватил деревянный край спинки кресла ладонью. Нет, скажу я вам, вампира проще найти, чем этого парня!
— Ну ладно, я поняла, он её выпустил. Рассказывай, что было потом.
— Ничего особенного. Кася сначала на лекции в своей Академии помчалась, три часа отсидела, а потом в рекламную фирму, где подрабатывает. Ну, и уже вечером отправилась к себе на Вилловую, наверное, до сих пор там находится. Вот почему мы особое внимание сейчас уделяем квартире на Граничной, и, поверьте, туда и муха не пролетит. На Вилловой тоже дежурим. Ага, по дороге домой Кася закупила продукты.
— Ты упоминал о неясностях.
— Да, много тут неясностей. Вот, например, незапертая дверь, чтоб ей… Минутку, о незапертой двери только вы одна нам и сказали, пани Иоанна?
И Болек так пронизывающе уставился на меня, что я непременно должна была подавиться куском грудинки. Странно, не подавилась, благополучно проглотила… С какой радостью отказалась бы я от своих показаний, но как бы я тогда вошла в квартиру на Вилловой, если бы дверь была заперта? Неохотно подтвердила: все правильно, дверь была не только не заперта, но даже приоткрыта, этого я не выдумала. Могу на Библии поклясться…
— Вот именно. Тогда куда же делось золото?
Лабораторный анализ подтвердил: золото там было.
Тирану надо как-то объяснить его исчезновение.
Может быть, Кася все-таки принимала участие в отравлении?
— И её парень подтвердит этот факт? — съязвила я. — За руку её держал?
— Кое-что наверняка прояснит, — спокойно ответил Болек. — Даст показания, возможно, мы сумеем из них сделать кое-какие выводы. Не исключено также, что и Кася сама кое-что расскажет, а в том, что она не обо всем нам рассказала, никто не сомневается. Всю дорогу какие-то дополнительные сложности возникают в этом деле!
В раздражении поручик Болек не заметил, как уничтожил дополнительную порцию свинины.
— Твой второй след, так ты выразился? — неожиданно обратился он к Янушу. — Сколько он нам крови испортил, холера!
Януш проигнорировал явный выпад по своему адресу. В конце концов, не он оставил этот второй след…
* * *
— Не нравится мне все это, — угрюмо заявила я после ухода Болека. — Кася из-за чего-то очень мучается и переживает, а я успела полюбить девушку. Да и как не полюбить, ведь жизнь у неё была адская, и она самостоятельно, заметь — самостоятельно, без всякой помощи выкарабкалась из пропасти! И заслужила нормальную, спокойную жизнь, а она получается не очень-то спокойная, сплошная нервотрёпка. Хорошо было бы успеть мне поговорить с ней до того, как Тиран изловит её парня.
Я и не заметила, как забила мойку грязной посудой, а тут ещё Януш притащил пепельницы.
— Оставь, я сам вымою, — благородно предложил он.
— Отвяжись, не мешай думать! Вымою, ничего со мной не сделается. Горячая вода есть, так что не проблема. Вот интересно, почему это на Западе такой шум поднимают из-за того, что женщины, которым приходится посуду мыть, несчастные создания? Каторжная жизнь и прочие галеры. Ничего особенного. Впрочем, если хочешь помочь, наведи порядок в комнате.
Зная меня, Януш не стал настаивать на посуде, предоставил её мне, быстренько навёл порядок в комнате, и не успела я и глазом моргнуть, как опять оказался рядом со мной в кухне. Ему тоже хотелось поделиться своими соображениями и услышать мои.
— Я бы ничего против не имел, — продолжая наш разговор, задумчиво сказал он. — Наверняка Кася больше расскажет тебе, чем Тирану. Только вот если ты опять что-то попытаешься скрыть от меня…
— Не попытаюсь, — заверила я, продолжая мыть посуду. — А девушке явно хочется поделиться с кем-то тем, что её мучит, она сама об этом сказала. В крайнем случае кто-нибудь один из них отсидит своё, и дело с концом. Я намерена уговорить её довериться мне, ведь так и для них будет лучше. И знаешь, готова сама позвонить Касе, только вот не знаю, как там с телефонами, ведь они наверняка прослушиваются, дурак Тиран заловит меня и опять прицепится.
— Если ты будешь говорить не более трех минут, тебя не засекут, — заверил Януш.
— Думаешь? — не поверила я.
— Знаю! В Мокотове старая подстанция, так что наш район не опасен. В Центральном районе, у Каси, тоже. Её телефон, возможно, уже прослушивается…
— Возможно?
— Ну ладно, прослушивается, без «возможно». Твой — нет. В крайнем случае, услышат то, что ты ей скажешь, но могут не догадаться, кто звонил.
— Скорее Кася не догадается… Как ты себе представляешь наш разговор? Ведь мне же надо будет сказать девушке, кто звонит, и где-то назначить встречу. Ну и меня сразу засекут! А если так: позвоню, уверюсь, что она там, сразу же к ней поеду…
— …и наблюдатель Тирана перехватит тебя у её дверей.
Я жутко разозлились.
— В таком случае катитесь вы все к черту! Позвоню и открытым текстом приглашу девушку к нам. А ты делай, что хочешь, но добейся, чтобы её выпустили. Ведь Тиран тоже в этом кровно заинтересован! А Касе скажу — пусть приезжает со своим парнем, и пусть все это наконец завершится!
— Хорошо, но звони из своей квартиры…
Прервав мытьё посуды на полтарелке, я закрутила кран и, на ходу вытирая руки, бросилась к себе.
— Телепатия какая-то, — вот первые слова, что мне сказала Кася. — Я звоню и звоню вам, а там все отвечает автоответчик. Можно ли сейчас… Не согласились бы вы… Мне так надо с вами посоветоваться!
Я уже говорила вам, вы согласились, а сейчас самое время: не могу я больше.
— И я такого же мнения, — ответила я Касе. — Только не стоит по телефону, надо бы встретиться…
— О, я понимаю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39