Теперь я могла бы головой поручиться, что её Патрик, до сих пор и без того личность подозрительная, сейчас вышел на первое место. Значит, по идее девушка должна была размышлять над тем, как его спасти от неминуемого наказания, Если бы не идиотская пряжка, ещё можно было бы что-то сделать, но теперь оставалось лишь сочувствовать парню. И в значительной степени в данный момент ход расследования зависел от Гражинки. Сейчас все естество несчастной представляло собой поле битвы: она могла оставить все как есть, и полиция не вышла бы на главного подозреваемого, или бросить его под гусеницы закона. И себя вместе с ним. Я не сомневалась, что, когда он окажется в тюрьме, она начнёт с того, что обвенчается с ним. А как мне поступить: помочь ей в её безумии или противостоять ему?
— Следы в пустом доме ещё не изучены, — дополнила я своё сообщение. — Полиция знает все о Весе и его доброй мамуле, я сама им об этом рассказала. Однако Веся портит нам все дело, ибо в самый решающий момент занимался не убийством, а «насильственными действиями в отношении гражданки Хани». Возможно, Ханя не очень точно сообщила полиции время и продолжительность насильственных действий, сейчас полиция это уточняет, в том числе и допрашивает Веслава, однако результаты допросов станут мне известны лишь завтра. Не исключено ведь, что, покончив с Ханей, Веся поспешил в дом Вероники и там ещё и хозяйку пришил.
В любом случае завтра мы уезжаем, советую ещё сегодня уложить вещи.
Как я и ожидала, Гражинка засомневалась.
— Я.., знаешь, пожалуй, я…
— Нет, ты здесь не останешься. Патрик тоже поедет в Варшаву, а если его задержат, тебя все равно к нему не допустят. И в Варшаве ты наверняка больше узнаешь о нем, чем здесь, хотя бы от меня. Кто тебе что скажет? Полиция будет молчать, а местная общественность… О, она наговорит с три короба, но грош цена её информации, опять будут сплошные домыслы. И ничего больше. Если до нашего отъезда Патрик к тебе не явится, можешь оставить ему записку в бюро обслуживания гостиницы.
Бюро обслуживания немного успокоило девушку.
Я же вспомнила, что в хаосе разворачивающихся событий совсем позабыла передать полиции подслушанный разговор двух девиц, глины явно нашли бы в нем много интересного для себя. Однако я тоже как-то устала, и моя активность малость поубавилась. Не хотелось делать никаких лишних шагов. В конце концов, они и сами могут выйти на брата невесты, не так уж и трудно, ну а коли не выйдут, позвоню им из Варшавы, отдохнув немного душевно и физически.
И даже лучше. Перепишу на своём ноутбуке Гражинкину стенографию, они получат более полное изложение.
Патрик так и не появился. Страшно угнетённую Гражинку я пропустила вперёд из опасения, что вдруг взбунтуется, развернёт машину и рванёт обратно в Болеславец. Лучше уж не спускать с неё глаз…
Автоответчик моего телефона сообщил, что некто усиленно разыскивает Гражинку. Звонил три раза, добиваясь от меня сведений о девушке, но о себе ничего не сообщил: ни фамилии, ни номера своего телефона, ни даже времени, когда звонил. Пригрозил, что позвонит ещё сегодня вечером, а я даже не знала, что значит «сегодня». После него звонили другие, так что, возможно, сегодняшний вечер ещё вчера миновал.
Правда, один раз звонившая назвала своё имя — Северина. Мне это ничего не дало. Никакой Северины, кроме Шмаглевской, я не знала, но вряд ли именно знаменитая поэтесса разыскивала Гражинку Воспоминание о Гражинкином письме властно повелевало мне позаботиться о неизвестной Северине с её нетерпеливым желанием пообщаться с Гражиной. Я принялась названивать Гражинке, но у той все телефоны были заняты. Я чуть было не отправила ей факс, да опомнилась. Не горит.
На автоответчик записался ещё один тип, который, правда, тоже не сообщил фамилии, но представился владельцем филателистического магазина, где я в своё время разыскивала болгарский блок-105. Умный человек, я его сразу вспомнила. Он сообщил номер своего телефона, предупредив, однако, что дома его можно застать или поздно вечером, или рано утром, поэтому я не стала ему немедленно звонить. Все остальные звонки были неинтересные.
Памятуя о решении начать новую жизнь, я сунула в духовку цыплёнка, купленного в магазине у дома, поставила вариться рис и на этом закончила подготовку к торжественному приёму.
Подумав, приготовила ещё салат из креветок со спаржей и лимоном, эти продукты давно валялись в моем холодильнике, и поставила вариться вкрутую три куриных яйца. Откровенно говоря, жратвой я занялась не из идейных соображений, а просто надо было чем-то заняться, умственная же работа пока была для меня недоступна. Я ждала поступления свежей информации к размышлению.
Информация не заставила себя долго ждать.
Цыплёнок и рис уварились, яйца тоже, и даже не лопнули. Я разыскала свечи и накрыла в кухне стол для приёма. В комнате стола не имелось — очень хорошо, а то бы ещё пришлось думать, который из них лучше подойдёт для данного случая.
Информация, которую я ожидала, прибыла в виде очень интересного мужчины в подходящем для меня возрасте. Меня всегда потрясали его способности предугадывать развитие событий. Вот и на сей раз он явился голодным, предвидя наличие пищи у меня в доме, так сказать, не сомневался, что получит еду из моих рук, — ну просто ясновидение какое-то. К такому пиршеству я, ей-богу, его не приучала. Если и случался стакан чая с засохшим сырком, то и это очень редко, да и едой такое не назовёшь.
— Салют ясновидящим! — невероятно радушно встретила я любимого мужчину. — Кажется, цыплёнок удался, но вот к рису требуется соус, а его у меня нет. Откроем бутылку вина, тогда как-нибудь выдержу…
Он закрыл мне рот страстным приветствием, возможно, на расстоянии я кажусь привлекательней. И поинтересовался, что именно я собираюсь выдержать.
— Ужин. Но ты уже узнал что-нибудь новенькое? — на всякий случай поинтересовалась я скороговоркой.
— Узнал и все тебе расскажу. А ты и в самом деле хочешь сначала поесть и только потом выслушать?
— Вовсе не хочу, но должна. Я решила изменить свой характер к лучшему… Ну что за глупая усмешка? Работаю над собой, воспитываю выдержку и уважение к ближнему. И ещё. Цыплёнок у меня получился отличный, а ты можешь его недооценить, если будешь и есть, и рассказывать. И вообще, теперь ты будешь замечать во мне больше достоинств, а запечённый курёнок, несомненно, является таковым.
Он поставил на стол откупоренную бутылку и как-то лукаво взглянул на меня.
— Ты и в самом деле полагаешь, что моя любовь к тебе увеличится из-за вкусного цыплёнка?
— Нет, конечно, — тотчас развеяла я грёзы любимого мужчины. — Если ты, разумеется, в глубине души не дервиш и не пустынник, которым еда в моем доме могла показаться пиром.
Не сомневаюсь, если бы он любил меня из-за цыплят и прочей вкусной еды, давно бы уже сбежал на край света. Вот уж точно, путь к его сердцу я нашла отнюдь не через пищеварительные органы. Не скажу, что кормила его отвратительно, но, скорее, так себе и к тому же — когда было настроение. Да, не кухня была главным элементом моей жизни.
Усаживаясь за стол перед салатом, Януш, явно скромничая, пробормотал:
— Как-то мне не по себе, и опять же все это кажется несколько подозрительным. Мы что же, к креветкам открыли красное вино?
— Красное к цыплёнку. Он получился пикантным, значит, красное подойдёт. А из того, что ты плетёшь, мне становится не по себе, боюсь, после твоего сообщения совсем потеряю аппетит. Поэтому начнём с вина, а значит, с цыплёнка, а салат пока отодвинь в сторону.
Наряду с кулинарными подвигами я успела перенести на ноутбук Гражинкины записи, расшифровав их и упорядочив.
Наконец я сочла нужным переместить конференцию из кухни в комнату, прихватив вино и чай и, разумеется, не подумав о таких глупостях, как уборка или мытьё посуды. Из всех домашних занятий для меня самыми неприятными были именно эти — наводить порядок в кухне и мыть посуду. Вообще, домашняя хозяйка из меня та ещё, это я поняла в самой ранней юности.
— Последние известия! — не дожидаясь расспросов, начал Януш и постучал по моей распечатке Гражинкиной стенографии. — Тебе уже не надо им это показывать. Они сами пришли к выводу, что Веслав Копеч, специалист по металлолому, побывал в двух местах, то есть в доме Фялковских и в том, нежилом. Впрочем, в этом он и сам признался, не слишком скрытничая, ведь у него было железное алиби на момент свершения убийства.
— Ханю насиловал? — неизвестно чему обрадовалась я.
— Что касается насилия, — улыбаясь, возразил Януш, — Веслав твёрдо стоял на том, что Ханя сама его к этому побуждала, он же не хотел обижать даму и подчинился. В том доме они с Ханей были почти до одиннадцати, Вероника же рассталась с жизнью самое позднее в девять тридцать. Очень уж твоя самодеятельность задела амбиции полиции, они в непривычном для них темпе повторили почти все твои действия и вняли твоим.., ну, не советам, а так сказать, пожеланиям, намёкам. Они и раньше исследовали содержимое желудка покойной, теперь же отнеслись к этому с особым вниманием. Ещё раз допросили посудомойку, ну, короче, солидно поработали над аспектом последнего ужина пани Вероники. Выяснили, что она его съела…
— Весь? — поразилась я.
— Не понял, что значит весь?
— Слопала все содержимое блюда в один присест?
Януш удивился.
— Разве я так сказал? Часть разложила по двум кастрюлям, они так и стояли в кухне, а остальное съела. Конкретно? Мясо, картошку, почти все овощи, а это был салат из квашеной капусты… А что?
— Ну подлецы! — взвилась я. — Слушай, я твердила им о блюде как заведённая, тыщу раз спрашивала, пустое оно было или нет, а они… о кастрюлях даже и не упомянули. Просто непорядочно! Я с ними поделилась всеми своими открытиями, они же… Заставили меня ломать голову, кто же сожрал ужин, ясно ведь, что Веронике одной было не справиться. Злодеи!
— Похоже, ты очень задрала нос со своими открытиями и без конца это подчёркивала, — безжалостно выложил правду Януш. — Вот они тебя.., не очень, так сказать, полюбили. И когда о тебе заходила речь, имя твоё.., ты уж извини… произносилось ими без особой нежности.
А он прав. Я то и дело перебивала их, вечно ехидничала, совершенно позабыв, что истинная дама ведёт себя сдержанно, с достоинством, дипломатично давая высказаться сначала собеседнику. Что ж, ещё один урок.
И я поспешила сменить тему.
— Значит, если я правильно поняла, злоумышленник ворвался позже? Она не поймала его на месте преступления?
— Поймала. Он проник в дом раньше и пережидал там. На него она не сразу наткнулась, только после того, как уже поела. Разумеется, все это дедукция, но, судя по следам, именно так оно и было. И этим злоумышленником не был Копеч.
Я о Весе ещё не все сказал. За ним наблюдали целых два свидетеля. Не оба сразу, по очереди.
С улицы за влюблённой парой следила брошенная Завадская, мазохистка какая-то, а с другой стороны в подвальное окно заглядывал великовозрастный балбес, он живёт в соседнем доме.
Балбес, недоглядев, сразу бросился разыскивать корешей, чтобы и те полюбовались. Так что свидетелей было хоть отбавляй. Да и Завадская охотно давала показания. Была убеждена, что поможет обвинить парня в уголовно наказуемых действиях. Копеч отпадает.
— Но он был в доме!
— Был. И похоже, старается вменить в вину Гражинкиному Патрику.
— О боже! В таком случае расскажи мне об этом как можно поподробней, чтобы не осталось и тени сомнения, иначе Гражинка не успокоится.
Януш опять удивился.
— Ты полагаешь, лишь абсолютная уверенность в том, что её возлюбленный — убийца, принесёт ей полное спокойствие?
— Хуже всего неизвестность, — пояснила я. — А главное, она перестанет метаться, не зная, на чем остановиться…
— И остановится на убийце?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49