– Нет, я уж предпочитаю жить в Дании, – вздохнув, заявила Анита и добавила:
– Ты, конечно, помнишь фамилию Яся?
– Помню. И сообщила ее полиции.
– Ну так могу тебе сказать, что это не он.
– Что не он?
– Не он так панически боялся Пташинского, не он велел его прикончить. Он занимается другими гадостями и за мокрую работу ни за что на свете не возьмется. Ведь он труслив, как… погоди, как забыла кто… ага, как скунс! Вот подходящее сравнение: Ясь, как перепуганный скунс, сразу выпускает невыносимую вонь. Вернее, выпускал, но, думаю, не изменился. Заказчиком этих кадровых перестановок в легальной шайке был другой человек, но я тебе уже говорила – у меня несколько кандидатур, и я еще окончательно не решила, кто именно.
– Прелестно! – насмешливо похвалила я. – А вот если…
– Погоди, – перебила меня Анита, и по голосу я почувствовала, что она улыбается. – Там у вас произошла невероятная история, если не ошибаюсь. Дошло до меня, что тебя посетил поддельный полицейский. Это правда?
Лихорадочно стараясь припомнить, говорила ли о Чареке Аните, я молчала, не зная, что ответить. Вроде бы не говорила…
– Ну, был. А ты откуда узнала?
– Из закулисных источников. Некоторые из моих друзей-журналистов очень осведомленные люди. И у меня создается впечатление, что тут аукнулся Тырмандiii.
Я попросила:
– Если можешь, давай без метафор. И так чуть ли не обо всем приходится догадываться самостоятельно, голова уже отказывается работать.
– Говорю открытым текстом – Цезарий Блонский… ведь он представился тебе полным именем? Так вот, он такой же Цезарий и такой же Блонский, как я Клеопатра. Впрочем, имен у него множество, а настоящего никто не знает.
– Так что же ты слышала от своих информированных друзей?
– Что сейчас создается новая антишайка, одна против всего света, и ее уже смертельно боятся как всевозможного калибра преступники, так и представители органов правопорядка. Полицию обязали во что бы то ни стало раскрыть ее, потому что благородная и мощная группировка ставит своей целью представить на суд общественности все старательно покрываемые преступления. Естественно, это приведет к общей политической революции и сметет одним махом правительство, сейм и всех прочих. Вот я тебе и выложила все открытым текстом, но гарантий, что это правда, никаких – слишком уж все это грандиозно-расплывчато.
– Да, поверить трудно, – печально вздохнула я. – Чересчур уж прекрасно звучит.
Анита попыталась вселить в меня бодрость:
– У молодых побольше нашего сил и энергии. Ну вот, собственно, и все, что мне известно. А сенсационные подробности надеюсь услышать от тебя. Как-нибудь опять позвоню…
– Погоди! – крикнула я. – А сейчас ты не могла бы мне сообщить теперешнюю фамилию своего бывшего мужа?
Очень долго Анита молчала. Пришлось ее поторопить:
– Ну? Я спрашиваю просто из любопытства.
– Понятно, – донеслось из Дании. – Я вот раздумываю, следует мне ее знать или нет. Кто там у тебя? Я же слышу – микрофон гремит.
– Мартуся, Бартек и Витек. Все свои люди. Ты их не знаешь.
– Да будь они хоть ангелами небесными – кстати, рада с ними поздороваться, привет, – я бы все же предпочла, чтобы ты выключила микрофон.
Пришлось выключить. Анита больше не раздумывала:
– Ладно, скажу. Теперь он прозывается на западный манер. Матте его фамилия. Через два "т". Такую вот выбрал фамилию.
– А имя оставил?
– Этого не знаю. Кажется, тоже сменил. А вообще, если что, – учти, я тебе ничего не говорила.
Положив трубку, я повернулась к присутствующим.
– Ну, вы все слышали…
– Кроме последней фразы, – не преминула заметить Марта. – Так она назвала тебе его фамилию?
– Назвала.
– И что?
– Не знаю такого. Никогда в жизни не встречала человека с такой фамилией. Но мне понятно, почему Ясь Щепиньский предпочел сменить свою трудную для иностранцев фамилию. Теперь он стал Матте.
Марта вылила на себя оставшееся в стакане пиво, а Бартек застыл с горящей под носом зажигалкой, с ужасом уставившись на меня. Один Витек не проявил никаких эмоций, с некоторым удивлением глядя на них. Мне тоже стало интересно.
– Вы что? Вам эта фамилия знакома?
– Еще бы! – хрипло вскричала Марта, обретя способность говорить, после того как Бартек, отшвырнув зажигалку, постучал ее по спине.
– И кто это?
– Ящер Збинь…
– 26 -
– Из-за тебя я поймал угонщиков, – сообщил Бартек, переставляя на лавке в моей прихожей тяжеленные картонные коробки с бутылками, ибо самой мне это не под силу. – Знаешь, профессионалов, что приезжают во всеоружии и увозят на платформе приглянувшуюся машину. На сей раз моя приглянулась. Правда, поймал я их не до конца… Так хорошо или еще переставить?
Теперь все было в порядке, и я могла извлечь из коробки третью бутылку шампанского, оказавшуюся в самом углу. Две бутылки я сунула в холодильник еще утром, но мне пришло в голову, что может не хватить, ведь неизвестно, сколько гостей заявится.
– Хорошо, хорошо, – поспешила я ответить. – Ты зачем нервируешь меня в такой момент? Объясни толком, как ты их поймал. И почему из-за меня?
– Если быть точным – из-за твоих сосисок в соусе.
Ну, это уж слишком! Не люблю, когда говорят загадками.
– Все нервы измотал! Давай сюда бутылку… Да-да, шампанское, а сам прихвати пиво и пошли отсюда. Ноги меня уже не держат. Затолкаем все в холодильник и покончим с напитками, а я наконец смогу сесть, и ты нормально расскажешь, при чем здесь мой соус.
Нервничала я с самого утра. Чуть свет позвонила Мартуся и потребовала приготовить шампанское, и даже она будет его пить, хоть и не выносит, но такие события, такие события!.. Ящер Збинь исчез с горизонта, а это нельзя не отметить. Впрочем, приедет – расскажет.
Личность Збиня мы уточнили с помощью подробного описания, ведь Анита так и не назвала имени. Я очень хорошо помнила внешность Яся Щепиньского сорокалетней давности, когда тому было не больше двадцати. Разумеется, за сорок лет он имел право измениться, но кое-какие вещи не меняются в человеке никогда. Вот, скажем, форма носа, если, конечно, не делал пластической операции, или овал лица. Рост тоже остается npeжним. Вылитый Ящер Збинь, чего там!
На следующий день после памятного звонка Аниты с самого утра Мартуся поспешила на работу с целью выяснить все, что удастся, так что сегодняшнее заявление о шампанском вселяло надежду. По телефону она ничего не стала рассказывать, впрочем, судя по голосу, просто была не в состоянии, однако туманно намекнула на потрясающе благоприятные для нас обстоятельства и велела готовиться к приему гостей. Ocoбые указания дала относительно Бартека, который тоже приедет ко мне, причем еще до нее, так мне велено было стеречь его, дабы ненароком не вышел куда-нибудь, иначе непременно опоздает.
На сегодняшний день у меня заранее была назначена встреча с моим литературным агентом, предполагались деловые переговоры, не исключено, и подписание каких-то договоров, возможно, даже с Бартеком. Только его похитителей автомобилей мне и не хватало!
– Садись как человек и говори толком! – сердито потребовала я, падая в кресло.
Бартек сел послушно и, кажется, охотно. Еще бы, ведь последние пятнадцать минут ворочал мои тяжеленные коробки! И без особого энтузиазма пояснил:
– А все твои сосиски в соусе. Капнул на брюки и не заметил, поехал на важную встречу в этих брюках, торопился, не обратил внимания на пятно, заявляюсь, а там народу полно, пресса, телевидение, все такое… Встал в сторонке передохнуть, ну тут и обнаружил твой соус. Как в таком виде вылезешь на свет юпитеров? Делать нечего, надо мчаться домой, переодеваться. И представь себе, к своей машине прибежал в тот момент, когда ее как раз на платформу затаскивали. Я поднял крик, вызвал полицию.
– А воры как же?
– Да очень просто: столкнули мою машину с платформы – и никаких доказательств. Оставив полицию выяснять с ними отношения, я помчался менять брюки, чтобы не опоздать на переговоры. Вот и получается – если бы не твой соус, свистнули бы мою машину как пить дать. Их-то номера я записал, да что толку, наверняка поддельные. Но так из-за всего этого раздергался, что сдуру на переговорах принял огромный заказ, ничего не скажу, очень выгодный, но просто колоссальный. И срочный. Так что собирался тебя просить, чтобы вы свой сценарий писали помедленнее. И вообще не торопились. Я сам не соображал, что подписываю, так что не сердись, веришь ли, даже не помню, как подписал. Все из-за твоего соуса… хренового.
– Езус-Мария! – только и вымолвила я, сама потрясенная до глубины души.
– Я знал, ты меня поймешь! – обрадовался Бартек, превратно истолковав мой вздох. – Хотелось бы сначала покончить с тем заказом, а уж потом приступать к работе над вашими декорациями.
Я сообразила поинтересоваться:
– А Марта об этом знает?
– Нет, пока не знает. Духу не хватило признаться.
– Так сегодня признаешься.
– Сегодня, насколько я понимаю, она пребывает в такой эйфории, что согласится с чем угодно. А все из-за твоего соуса…
И подумать только, ведь соусы я готовлю раз в сто лет!
Вот новая проблема! Так, надо постараться успокоиться, ведь раз все они вздрючены и в эйфориях, должен же хоть кто-то сохранить способность соображать и решать, что делать. Разумеется, делать ничего не следует, но все же стоит. Нет, не стоит, все равно не получится, да и зачем? Ох, спокойно, спокойно, можешь ничего не делать, но хоть мысли приведи в порядок, учитывая предстоящие деловые переговоры, хоть грамматику бы упорядочить, не то грозит полная компрометация перед собственным литературным агентом. Да и с чего я так разнервничалась? Beдь не собираюсь же устраивать приема, тем более что селедка давно кончилась. Подумаешь, шампанское! К нему вполне хватит плавленого сырка и крекеров. Вот и готова закуска.
Мысли перебил Бартек, успевший переключиться с сосисочного соуса на взаимоотношения с любимой женщиной. Он неожиданно злым голосом попросил:
– Слушай, ты бы не могла как-нибудь объяснить Марте, что я ее очень люблю? Сдается мне, моим словам она не верит, хотя я твержу об этом с утра до ночи. Комплексы у нее, что ли, какие?
– Не столько комплексы, сколько характер. Вот я ее прекрасно понимаю. Ведь человеку хотелось бы… Что смотришь? Ну ладно, пусть не человеку, пусть женщине… Но ведь женщина тоже человек, хотя шкафа и не поднимет…
– При чем здесь шкаф? – опешил Бартек.
Так и знала – им не понять… Все надо растолковывать. Пришлось пояснять:
– Господи, какая же пошла темная молодежь, чему ее только учат? Был еще такой довоенный анекдот: придет человек и принесет шкаф. И что, у тебя сомнения, женщина придет или мужчина?
Надо отдать Бартеку справедливость – идиотское выражение довольно скоро исчезло с его лица, и парень признал мою правоту. И в самом деле, женщина со шкафом никак не совмещалась. Во всяком случае, когда речь шла о том, чтобы его нести. Содержимое – другое дело.
А я продолжала растолковывать этому недотепе:
– Ладно, будем говорить не о человеке вообще, а просто о женщине. Так вот, ей бы тоже хотелось сохранить то, что ей дорого. Собственные взгляды, любимую работу, свои планы, задумки, свои вкусы и пристрастия. Короче – сохранить свой характер, не ломая себя ради любимого человека. Любить избранника и при этом оставаться собой. Не все женщины таковы, а вот Марта как раз такая. Если тебя это устраивает и ты считаешь, что я могу помочь, то с удовольствием подключусь. Думаю, она панически боится, как бы ты не стал переделывать ее по своему вкусу.
– Как Доминик?
– Доминика выбрось из головы. Каждый может совершить ошибку в жизни, наверняка и с тобой случалось. Доминик – пройденный этап, он не в счет, однако мне кажется, именно он заставил ее бояться того, что любой мужчина начнет требовать от нее отказа от себя самой и полного подчинения ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47