А может, на вас так действует после шока коньяк. Вы маленькая девочка, и вам хочется поплакать матери в передник.
– Матери? Нет, – она покачала головой. – Лучше уж в бочку с дождевой водой.
– Все ясно. Так где же Стилгрейв?
– Радуйтесь, что не здесь. Он хотел убить вас. Во всяком случае, он говорил так.
– И вы затребовали меня сюда? Неужели вы так привязаны к нему?
Мисс Уэлд сдула пепел с тыльной стороны ладони. Одна пылинка попала мне в глаз, и я замигал.
– Видимо, была, – ответила мисс Уэлд. – Когда-то.
Она положила руку на колено, раздвинула пальцы и стала разглядывать свои ногти. Потом, не поднимая головы, медленно подняла глаза.
– Кажется, чуть ли не в прошлом тысячелетии я познакомилась с невысоким, славным, тихим человеком, умеющим вести себя на людях и не щеголяющим обаянием в каждом городском бистро. Да, он мне очень нравился.
Очень.
Подняв руку ко рту, она закусила сустав пальца. Потом той же рукой полезла в карман манто и достала точно такой же, как у меня, пистолет с белой костяной рукояткой.
– И в конце концов этой штукой я поставила точку.
Я подошел и отобрал у нее пистолет. Понюхал дуло. Из него тоже стреляли.
– Вы не станете заворачивать его в платок, как это делают на экране?
Я просто сунул пистолет в другой карман, где к нему могли пристать несколько интересных табачных крошек и несколько необычных, растущих лишь на юго-восточном склоне холма, где стоит муниципалитет Беверли-Хиллз, семечек. Это могло позабавить полицейского эксперта.
Глава 28
Покусывая губу, я с минуту смотрел на мисс Уэлд. Она смотрела на меня.
Выражение ее лица не менялось. Потом я стал осматривать комнату. Приподнял пыльное покрывало на одном из столов. Под покрывалом была рулетка. Под столом не было ничего.
– Посмотрите на кресле с магнолиями, – сказала мисс Уэлд.
Она не взглянула в ту сторону, так что мне пришлось искать его самому.
Удивительно долго. Обитое цветастым мебельным ситцем кресло с высокой спинкой и подголовником. Их изобрели давным-давно, чтобы укрываться от сквозняка, когда, подавшись к горящему длиннопламенному углю, сидишь у камина.
Мне была видна только спинка кресла. Крадучись, я подошел к нему.
Сиденьем оно было почти обращено к стене, и казалось странным, что, идя от бара, я не заметил Стилгрейва. Он сидел, привалясь в угол и запрокинув голову. В петлице алела свежая, словно только что из рук цветочницы, гвоздика. Полуоткрытые (как всегда в подобных случаях) глаза глядели в одну точку на потолке. Пуля прошла через нагрудный карман двубортного пиджака. Стрелявший знал, где находится сердце.
Я коснулся его щеки. Она была еще теплой. Поднял и опустил его руку.
Она была совсем вялой, но остыть не успела. Потрогал большую артерию на шее. Кровь его почти сразу остановила свой бег и лишь чуть-чуть испачкала пиджак. Я вытер руки носовым платком и постоял, глядя на его спокойное маленькое лицо. Все, что я сделал или не сделал, все положенное и неположенное – все оказалось напрасным.
Я вернулся, сел напротив мисс Уэлд и стиснул руками колени.
– Чего ж вы еще от меня ждали? – спросила она. – Он убил моего брата.
– Брат ваш был далеко не ангелом.
– Он не должен был его убивать.
– Кто-то должен был – и побыстрее.
Глаза ее внезапно расширились.
Я сказал:
– Вы не задумывались над тем, почему Стилгрейв не преследовал меня и почему он отпустил в отель «Ван Нуйс» вас, а не отправился туда сам?
Почему он с его возможностями и опытом не пытался любой ценой заполучить эти фотографии?
Мисс Уэлд не отметила.
– Вы давно узнали о существовании этих фотографий? – спросил я.
– Почти два месяца назад. Первую я получила по почте через несколько дней после... после того обеда вдвоем.
– После убийства Стейна?
– Да, конечно.
– Вы думали, что его убил Стилгрейв?
– Нет. Вовсе не думала. То есть не думала до сегодняшнего вечера.
– Что последовало за получением фотографии?
– Позвонил Оррин, сказал, что потерял работу и остался без единого гроша. Потребовал денег. О фотографии речи не заводил. И без того было совершенно ясно, когда сделан снимок.
– Как он узнал ваш номер?
– Телефона? А как узнали вы?
– За деньги.
– Так... – она сделала рукой неопределенный жест. – Почему бы не позвонить в полицию и не покончить с этим делом?
– Погодите. Что было дальше? Вы еще получали фотографии?
– По одной еженедельно. Я показала их ему. – Она указала в сторону кресла. – Восторга у него это не вызвало. Про Оррина я умолчала.
– Он, должно быть, узнал. Такие люди всегда узнают то, что им нужно.
– Наверно, узнал.
– Но он не знал, где скрывается Оррин, – сказал я. – Иначе не стал бы ждать так долго. Когда вы сказали Стилгрейву?
Мисс Уэлд отвернулась. Стиснула пальцами руку.
– Сегодня, – прошептала она слабым голосом.
– Почему сегодня?
Дыхание ее прервалось.
– Прошу вас, – взмолилась она, – не задавайте столько бессмысленных вопросов. Не мучайте меня. Вы ничего не сможете поделать. Я, когда звонила Долорес, надеялась на вашу помощь. Теперь уже надеяться не на что.
– Ну ладно, – вздохнул я. – Кажется, вы кое-чего не поняли. Стилгрейв знал, что человеку, славшему эти фотографии, нужны деньги, много денег.
Знал, что шантажист рано или поздно обнаружит себя. Вот Стилгрейв и дождался этого. Фотографии его ничуть не волновали – разве что из-за вас.
Голос ее обрел ледяное спокойствие:
– Он убил моего брата. И сам сказал мне об этом. Тут уж гангстер в нем полностью выступил наружу. Странных людей можно встретить в Голливуде, не так ли? И я среди них не исключение.
– Вы любили его, – безжалостно сказал я.
На ее щеках вспыхнули красные пятна.
– Я никого не люблю! С этим все кончено, – воскликнула она и бросила взгляд на кресло с высокой спинкой. – А его я перестала любить вчера вечером. Он стал расспрашивать меня о вас, кто вы такой и все такое прочее. Я объяснила ему. И сказала, что надо будет признаться в посещении отеля «Ван Нуйс» в тот день, когда в нем оказался тот мертвец.
– Вы хотели сообщить об этом в полицию?
– Нет, Джулиусу Оппенгеймеру. Он бы сумел что-нибудь сделать.
– Не он, так его собачки, – добавил я.
Мисс Уэлд не улыбнулась. Я тоже.
– Если б Оппенгеймер ничего не сделал, у меня бы с кино было все кончено, – равнодушно промолвила она. – Теперь кончено и со всем остальным.
Я достал сигарету, закурил. Предложил и ей. Она отказалась. Я не спешил. Время, казалось, выпустило меня из своих тисков. И почти все остальное тоже. Я был совершенно подавлен.
– Вы забегаете вперед, – произнес я через минуту. – Отправляясь в отель, вы не знали, что Стилгрейв – это Плакса Моейр.
– Не знала.
– Тогда зачем вы поехали туда?
– Выкупить фотографии.
– Сомнительно. Фотографии для вас тогда ничего не значили. На них зафиксировано лишь то, что вы сидите с ним за одним столом.
Мисс Уэлд посмотрела на меня, крепко зажмурилась и опять широко открыла глаза.
– Плакать не стану, – сказала она. – Я действительно не знала. Но когда он оказался в тюрьме, догадалась, что он что-то скрывает. Решила, что Стилгрейв замешан в каких-то темных делах. Но не в убийствах.
– Угу, – буркнул я, поднялся и под взглядом Мэвис Уэлд подошел к креслу с высокой спинкой. Нагнувшись над мертвым Стилгрейвом, я пощупал у него под мышкой слева. Там был пистолет в кобуре. Я не стал его трогать, вернулся и опять сел напротив Мэвис.
– Уладить это будет стоить больших денег, – сказал я.
На ее лице впервые появилась улыбка. Очень слабая, но все же улыбка.
– Больших денег у меня нет. Так что это исключается.
– У Оппенгеймера есть. Теперь вы стоите для него миллионы.
– Он не станет рисковать. Сейчас все, кому не лень, нападают на кинобизнес. Оппенгеймер смирится с потерей и через полгода забудет о ней.
– Вы же хотели обратиться к нему.
– Хотела, потому что влипла в историю, не сделав ничего дурного. Но теперь-то я кое-что сделала.
– А Бэллоу? Вы представляете немалую ценность и для него.
– Я ни для кого сейчас и гроша ломаного не стою. Оставьте, Марлоу. Вы желаете мне добра, ноя знаю этих людей.
– Теперь все ясно, – подытожил я. – Вот почему вы послали за мной.
– Замечательно, – сказала она. – И вы, голубчик, все уладили.
Бесплатно.
Голос ее вновь стал хрупким и слабым.
Я подошел к кушетке и сел рядом с мисс Уэлд. Взял ее за предплечье, вытащил руку из кармана манто и положил на свою ладонь. Рука, несмотря на мех, была холодной как лед.
Мисс Уэлд повернула голову и в упор посмотрела на меня.
– Поверьте, голубчик, я не стою этого. Даже для того, чтобы переспать со мной.
Я повернул ее руку ладонью вверх и хотел распрямить пальцы. Они оказались неподатливыми. Я распрямил их поодиночке. Погладил ее ладонь.
– Почему у вас был пистолет?
– Пистолет?
– Не выгадывайте время на раздумья. Отвечайте немедленно. Вы собирались убить его?
– Почему бы и нет, голубчик? Мне казалось, что я для него что-то значу.
Наверно, я слегка тщеславна. Но он меня обманул. Для Стилгрейвов этого мира никто ничего не значит. А теперь никто ничего не значит для всех Мэвис Уэлд этого мира.
Она отодвинулась от меня и слегка улыбнулась.
– Не нужно было отдавать вам пистолет. Если бы я убила вас, то еще могла бы как-то вывернуться.
Я достал пистолет и протянул ей. Она взяла его и вскочила на ноги.
Ствол был наведен на меня. Легкая усталая улыбка снова тронула ее губы.
Палец очень твердо лежал на спусковом крючке.
– Стреляйте повыше, – сказал я. – На мне бронежилет.
Мисс Уэлд опустила руку и молча уставилась на меня. Потом бросила пистолет на кушетку.
– Не нравится мне этот сценарий, – проговорила она. – Не нравятся реплики. Я просто сама не своя, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
Она засмеялась и опустила глаза. Носок ее туфли ерзал по ковру взад-вперед.
– Мы хорошо побеседовали, голубчик. Телефон там, на стойке бара.
– Спасибо. Вы помните номер Долорес?
– Долорес? Зачем?
Я не ответил, и она назвала номер. Подойдя к углу бара, я позвонил.
Повторилась старая история. Добрый вечер, это Шато-Берси, кто спрашивает мисс Гонсалес. Минутку, пожалуйста, дзинь, дзинь, дзинь, потом соблазнительный голос:
– Алло?
– Это Марлоу. Ты понимала, какой опасности меня подвергаешь?
Я почти расслышал, как у нее прервалось дыхание. Почти. Поскольку этого невозможно расслышать по телефону. Но иногда кажется, что слышишь.
– Амиго, я так рада слышать твой голос, – сказала она. – Очень, очень рада.
– Да или нет?
– Н-не... не знаю. Обидно думать, что, может, и понимала. Ты мне очень нравишься.
– У меня здесь небольшое осложнение.
– Он что... – Долгая пауза. Телефон с коммутатором, надо быть осторожной. – Он что, там?
– Ну... в некотором смысле. И здесь, и не здесь.
На сей раз я расслышал ее дыхание. Долгий, похожий на свисток вздох.
– Есть ли там кто-нибудь еще?
– Никого. Только я и мой подопечный. Я хочу тебя кое о чем спросить.
Это очень важно. Скажи правду. Где ты взяла ту штуку, что отдала мне?
– У него, конечно. Он мне сам ее дал.
– Когда?
– Рано вечером. А что?
– Как рано?
– Часов в шесть.
– Зачем он дал ее тебе?
– Просил подержать у себя. Она, как всегда, была при нем.
– Просил подержать у себя? С какой стати?
– Он не сказал, амиго. Это в его духе. Он редко объяснял свои поступки.
– Ты не заметила в этой штуке ничего подозрительного?
– Как... нет, не заметила.
– Заметила. Что из нее стреляли, что пахнет пороховой гарью.
– Но я не...
– Да, да. Слушай. Ты пораскинула мозгами. Держать у себя эту штуку было ни к чему. И ты отказалась. Вернула ее назад. Да и вообще ты не любишь иметь дело с такими вещами.
Наступило долгое молчание. Наконец, Долорес сказала:
– Ну конечно. Но какой для него был смысл отдавать ее мне? Я имею в виду, по твоей версии.
– Он не сказал, какой. Просто хотел сбагрить тебе пистолет, а ты не взяла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Матери? Нет, – она покачала головой. – Лучше уж в бочку с дождевой водой.
– Все ясно. Так где же Стилгрейв?
– Радуйтесь, что не здесь. Он хотел убить вас. Во всяком случае, он говорил так.
– И вы затребовали меня сюда? Неужели вы так привязаны к нему?
Мисс Уэлд сдула пепел с тыльной стороны ладони. Одна пылинка попала мне в глаз, и я замигал.
– Видимо, была, – ответила мисс Уэлд. – Когда-то.
Она положила руку на колено, раздвинула пальцы и стала разглядывать свои ногти. Потом, не поднимая головы, медленно подняла глаза.
– Кажется, чуть ли не в прошлом тысячелетии я познакомилась с невысоким, славным, тихим человеком, умеющим вести себя на людях и не щеголяющим обаянием в каждом городском бистро. Да, он мне очень нравился.
Очень.
Подняв руку ко рту, она закусила сустав пальца. Потом той же рукой полезла в карман манто и достала точно такой же, как у меня, пистолет с белой костяной рукояткой.
– И в конце концов этой штукой я поставила точку.
Я подошел и отобрал у нее пистолет. Понюхал дуло. Из него тоже стреляли.
– Вы не станете заворачивать его в платок, как это делают на экране?
Я просто сунул пистолет в другой карман, где к нему могли пристать несколько интересных табачных крошек и несколько необычных, растущих лишь на юго-восточном склоне холма, где стоит муниципалитет Беверли-Хиллз, семечек. Это могло позабавить полицейского эксперта.
Глава 28
Покусывая губу, я с минуту смотрел на мисс Уэлд. Она смотрела на меня.
Выражение ее лица не менялось. Потом я стал осматривать комнату. Приподнял пыльное покрывало на одном из столов. Под покрывалом была рулетка. Под столом не было ничего.
– Посмотрите на кресле с магнолиями, – сказала мисс Уэлд.
Она не взглянула в ту сторону, так что мне пришлось искать его самому.
Удивительно долго. Обитое цветастым мебельным ситцем кресло с высокой спинкой и подголовником. Их изобрели давным-давно, чтобы укрываться от сквозняка, когда, подавшись к горящему длиннопламенному углю, сидишь у камина.
Мне была видна только спинка кресла. Крадучись, я подошел к нему.
Сиденьем оно было почти обращено к стене, и казалось странным, что, идя от бара, я не заметил Стилгрейва. Он сидел, привалясь в угол и запрокинув голову. В петлице алела свежая, словно только что из рук цветочницы, гвоздика. Полуоткрытые (как всегда в подобных случаях) глаза глядели в одну точку на потолке. Пуля прошла через нагрудный карман двубортного пиджака. Стрелявший знал, где находится сердце.
Я коснулся его щеки. Она была еще теплой. Поднял и опустил его руку.
Она была совсем вялой, но остыть не успела. Потрогал большую артерию на шее. Кровь его почти сразу остановила свой бег и лишь чуть-чуть испачкала пиджак. Я вытер руки носовым платком и постоял, глядя на его спокойное маленькое лицо. Все, что я сделал или не сделал, все положенное и неположенное – все оказалось напрасным.
Я вернулся, сел напротив мисс Уэлд и стиснул руками колени.
– Чего ж вы еще от меня ждали? – спросила она. – Он убил моего брата.
– Брат ваш был далеко не ангелом.
– Он не должен был его убивать.
– Кто-то должен был – и побыстрее.
Глаза ее внезапно расширились.
Я сказал:
– Вы не задумывались над тем, почему Стилгрейв не преследовал меня и почему он отпустил в отель «Ван Нуйс» вас, а не отправился туда сам?
Почему он с его возможностями и опытом не пытался любой ценой заполучить эти фотографии?
Мисс Уэлд не отметила.
– Вы давно узнали о существовании этих фотографий? – спросил я.
– Почти два месяца назад. Первую я получила по почте через несколько дней после... после того обеда вдвоем.
– После убийства Стейна?
– Да, конечно.
– Вы думали, что его убил Стилгрейв?
– Нет. Вовсе не думала. То есть не думала до сегодняшнего вечера.
– Что последовало за получением фотографии?
– Позвонил Оррин, сказал, что потерял работу и остался без единого гроша. Потребовал денег. О фотографии речи не заводил. И без того было совершенно ясно, когда сделан снимок.
– Как он узнал ваш номер?
– Телефона? А как узнали вы?
– За деньги.
– Так... – она сделала рукой неопределенный жест. – Почему бы не позвонить в полицию и не покончить с этим делом?
– Погодите. Что было дальше? Вы еще получали фотографии?
– По одной еженедельно. Я показала их ему. – Она указала в сторону кресла. – Восторга у него это не вызвало. Про Оррина я умолчала.
– Он, должно быть, узнал. Такие люди всегда узнают то, что им нужно.
– Наверно, узнал.
– Но он не знал, где скрывается Оррин, – сказал я. – Иначе не стал бы ждать так долго. Когда вы сказали Стилгрейву?
Мисс Уэлд отвернулась. Стиснула пальцами руку.
– Сегодня, – прошептала она слабым голосом.
– Почему сегодня?
Дыхание ее прервалось.
– Прошу вас, – взмолилась она, – не задавайте столько бессмысленных вопросов. Не мучайте меня. Вы ничего не сможете поделать. Я, когда звонила Долорес, надеялась на вашу помощь. Теперь уже надеяться не на что.
– Ну ладно, – вздохнул я. – Кажется, вы кое-чего не поняли. Стилгрейв знал, что человеку, славшему эти фотографии, нужны деньги, много денег.
Знал, что шантажист рано или поздно обнаружит себя. Вот Стилгрейв и дождался этого. Фотографии его ничуть не волновали – разве что из-за вас.
Голос ее обрел ледяное спокойствие:
– Он убил моего брата. И сам сказал мне об этом. Тут уж гангстер в нем полностью выступил наружу. Странных людей можно встретить в Голливуде, не так ли? И я среди них не исключение.
– Вы любили его, – безжалостно сказал я.
На ее щеках вспыхнули красные пятна.
– Я никого не люблю! С этим все кончено, – воскликнула она и бросила взгляд на кресло с высокой спинкой. – А его я перестала любить вчера вечером. Он стал расспрашивать меня о вас, кто вы такой и все такое прочее. Я объяснила ему. И сказала, что надо будет признаться в посещении отеля «Ван Нуйс» в тот день, когда в нем оказался тот мертвец.
– Вы хотели сообщить об этом в полицию?
– Нет, Джулиусу Оппенгеймеру. Он бы сумел что-нибудь сделать.
– Не он, так его собачки, – добавил я.
Мисс Уэлд не улыбнулась. Я тоже.
– Если б Оппенгеймер ничего не сделал, у меня бы с кино было все кончено, – равнодушно промолвила она. – Теперь кончено и со всем остальным.
Я достал сигарету, закурил. Предложил и ей. Она отказалась. Я не спешил. Время, казалось, выпустило меня из своих тисков. И почти все остальное тоже. Я был совершенно подавлен.
– Вы забегаете вперед, – произнес я через минуту. – Отправляясь в отель, вы не знали, что Стилгрейв – это Плакса Моейр.
– Не знала.
– Тогда зачем вы поехали туда?
– Выкупить фотографии.
– Сомнительно. Фотографии для вас тогда ничего не значили. На них зафиксировано лишь то, что вы сидите с ним за одним столом.
Мисс Уэлд посмотрела на меня, крепко зажмурилась и опять широко открыла глаза.
– Плакать не стану, – сказала она. – Я действительно не знала. Но когда он оказался в тюрьме, догадалась, что он что-то скрывает. Решила, что Стилгрейв замешан в каких-то темных делах. Но не в убийствах.
– Угу, – буркнул я, поднялся и под взглядом Мэвис Уэлд подошел к креслу с высокой спинкой. Нагнувшись над мертвым Стилгрейвом, я пощупал у него под мышкой слева. Там был пистолет в кобуре. Я не стал его трогать, вернулся и опять сел напротив Мэвис.
– Уладить это будет стоить больших денег, – сказал я.
На ее лице впервые появилась улыбка. Очень слабая, но все же улыбка.
– Больших денег у меня нет. Так что это исключается.
– У Оппенгеймера есть. Теперь вы стоите для него миллионы.
– Он не станет рисковать. Сейчас все, кому не лень, нападают на кинобизнес. Оппенгеймер смирится с потерей и через полгода забудет о ней.
– Вы же хотели обратиться к нему.
– Хотела, потому что влипла в историю, не сделав ничего дурного. Но теперь-то я кое-что сделала.
– А Бэллоу? Вы представляете немалую ценность и для него.
– Я ни для кого сейчас и гроша ломаного не стою. Оставьте, Марлоу. Вы желаете мне добра, ноя знаю этих людей.
– Теперь все ясно, – подытожил я. – Вот почему вы послали за мной.
– Замечательно, – сказала она. – И вы, голубчик, все уладили.
Бесплатно.
Голос ее вновь стал хрупким и слабым.
Я подошел к кушетке и сел рядом с мисс Уэлд. Взял ее за предплечье, вытащил руку из кармана манто и положил на свою ладонь. Рука, несмотря на мех, была холодной как лед.
Мисс Уэлд повернула голову и в упор посмотрела на меня.
– Поверьте, голубчик, я не стою этого. Даже для того, чтобы переспать со мной.
Я повернул ее руку ладонью вверх и хотел распрямить пальцы. Они оказались неподатливыми. Я распрямил их поодиночке. Погладил ее ладонь.
– Почему у вас был пистолет?
– Пистолет?
– Не выгадывайте время на раздумья. Отвечайте немедленно. Вы собирались убить его?
– Почему бы и нет, голубчик? Мне казалось, что я для него что-то значу.
Наверно, я слегка тщеславна. Но он меня обманул. Для Стилгрейвов этого мира никто ничего не значит. А теперь никто ничего не значит для всех Мэвис Уэлд этого мира.
Она отодвинулась от меня и слегка улыбнулась.
– Не нужно было отдавать вам пистолет. Если бы я убила вас, то еще могла бы как-то вывернуться.
Я достал пистолет и протянул ей. Она взяла его и вскочила на ноги.
Ствол был наведен на меня. Легкая усталая улыбка снова тронула ее губы.
Палец очень твердо лежал на спусковом крючке.
– Стреляйте повыше, – сказал я. – На мне бронежилет.
Мисс Уэлд опустила руку и молча уставилась на меня. Потом бросила пистолет на кушетку.
– Не нравится мне этот сценарий, – проговорила она. – Не нравятся реплики. Я просто сама не своя, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
Она засмеялась и опустила глаза. Носок ее туфли ерзал по ковру взад-вперед.
– Мы хорошо побеседовали, голубчик. Телефон там, на стойке бара.
– Спасибо. Вы помните номер Долорес?
– Долорес? Зачем?
Я не ответил, и она назвала номер. Подойдя к углу бара, я позвонил.
Повторилась старая история. Добрый вечер, это Шато-Берси, кто спрашивает мисс Гонсалес. Минутку, пожалуйста, дзинь, дзинь, дзинь, потом соблазнительный голос:
– Алло?
– Это Марлоу. Ты понимала, какой опасности меня подвергаешь?
Я почти расслышал, как у нее прервалось дыхание. Почти. Поскольку этого невозможно расслышать по телефону. Но иногда кажется, что слышишь.
– Амиго, я так рада слышать твой голос, – сказала она. – Очень, очень рада.
– Да или нет?
– Н-не... не знаю. Обидно думать, что, может, и понимала. Ты мне очень нравишься.
– У меня здесь небольшое осложнение.
– Он что... – Долгая пауза. Телефон с коммутатором, надо быть осторожной. – Он что, там?
– Ну... в некотором смысле. И здесь, и не здесь.
На сей раз я расслышал ее дыхание. Долгий, похожий на свисток вздох.
– Есть ли там кто-нибудь еще?
– Никого. Только я и мой подопечный. Я хочу тебя кое о чем спросить.
Это очень важно. Скажи правду. Где ты взяла ту штуку, что отдала мне?
– У него, конечно. Он мне сам ее дал.
– Когда?
– Рано вечером. А что?
– Как рано?
– Часов в шесть.
– Зачем он дал ее тебе?
– Просил подержать у себя. Она, как всегда, была при нем.
– Просил подержать у себя? С какой стати?
– Он не сказал, амиго. Это в его духе. Он редко объяснял свои поступки.
– Ты не заметила в этой штуке ничего подозрительного?
– Как... нет, не заметила.
– Заметила. Что из нее стреляли, что пахнет пороховой гарью.
– Но я не...
– Да, да. Слушай. Ты пораскинула мозгами. Держать у себя эту штуку было ни к чему. И ты отказалась. Вернула ее назад. Да и вообще ты не любишь иметь дело с такими вещами.
Наступило долгое молчание. Наконец, Долорес сказала:
– Ну конечно. Но какой для него был смысл отдавать ее мне? Я имею в виду, по твоей версии.
– Он не сказал, какой. Просто хотел сбагрить тебе пистолет, а ты не взяла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35